Слова сплетаются в затейливую нить...

Ванька до кабинета академика добрался, естественно, достаточно быстро. Да и сколько там было идти, если он прекрасно знал дорогу, а за последнее время успел ещё лучше выучить её? Таня сидела где-то там и убеждала Ивана в том, что Бейбарсов ничего плохого не мог сделать. Но разве он не некромаг? Разве он не один из тех жутких существ, которые на самом-то деле даже людьми не до конца являются? Валялкину было неприятно признавать, но он действительно считал некромагов словно вторым сортом людей. Может, не ошибся? Перед глазами вновь всплыла Аббатикова, и он словно пытался восстановить в памяти определённые черты её лица, вот только почему-то совершенно ничего толком не получалось, только какое-то пятно. Точнее, пятна. Именно в множественном числе – потому что он понятия не имел толком, как она выглядит, но в тот же момент… В тот же момент Ванька отражал всё предельно чётко и ясно, демонстрируя определённую нелогичность в своих же действиях. Ваньке казалось, словно Аббатикова стояла сейчас перед ним. Он видел её слишком ясно, он мог чувствовать и слышать, он мог разобрать, что именно она говорила, только одного не знал – смысла и причин её действий. Она оставалась рядом. Призрак, ну, или не совсем призрак Жанны замер поразительно близко и протягивал к нему свои руки, надеясь на то, что сможет получить что-то, что сможет прикоснуться к реальности и вытянуть его жизнь. Пока не смог. Ванька предчувствовал, что в чём-то он был совершенно не прав, но он так и не смог понять, в чём именно, а Аббатикова подсказывала, что на самом деле некромаги действительно виноваты в чём-то. Нельзя таких существ назвать светлыми или добрыми, они не исправляются со временем. Только Ванька лишь сейчас понял, что для этого существовали достаточно серьёзные причины, а дух Жанны шептал ему об этом, а после равнодушно проходил мимо, проскальзывал сквозь его тело. Каждый раз Ванька чувствовал, что его будто бы пробивало током, но он не имел возможности даже содрогнуться. Потому что не имел на это право. Она ещё не стала призраком. Не стала, но должна была превратиться в него совсем скоро, почему-то Ванька и это тоже предчувствовал, хотя пока что не видел особого смысла в том, что мог назвать собственным пророчеством. Просто не видел. Может быть, с этим следовало смириться. В конце концов, Валялкин наконец-то постучал в фигурную, резную дверь кабинета Сарданапала. Новая, кажется. Сегодня дверь у Сарданапала действительно оказалась слишком интересной, наверное, ну, или Валялкин просто искал себе оправдание, которого на самом деле быть не могло. Он чувствовал, что надеется на то, что что-то переменится, но ничего не происходило. А ещё Ванька ждал сфинкса. Он пытался составить тому компанию, потому что знал, что этот зверь просто обожает, когда может сойти с двери, оторваться от золотой гравировки, а после броситься на врага, забывая о наказании. Зачем оно ему? За какие грехи он настолько сильно пострадал и вынужден нынче пожинать плоды чужих ненавистей и боли, которая преследует его, без конца лишая свободы такое прекрасное существо? Как такое могло случиться? Увы, но даже сфинкса тут не было. Пока что в коридоре его встретила исключительно пустота, которая отражалась в голове непонятным эхом и заставляла содрогаться от одного только присутствия чего-то невероятного. Он искал форму сфинкса. Он искал его в узорах. Он изучал узоры взглядом достаточно долго, до тех пор, пока ему наконец-то не открыл Сарданапал. Сфинкс был в кабинете. - Здравствуй, - наконец-то промолвил Сарданапал, пропуская его внутрь. – С чем ты пожаловал? Что случилось? - Я относительно убитого первокурсника, - промолвил Иван, и у него опять возникло впечатление, что что-то не так. Но что? Может быть, надо было не приходить сюда, но Иван понятия не имел, как было бы поступить правильно. Он чувствовал себя предателем, и перед глазами раз за разом вспыхивала Аббатикова, бесконечная Аббатикова. Постоянно. Он попытался сконцентрироваться на том, во что был сегодня одет Сарданапал, и вроде бы как вернул себе прежнюю внимательность. - Ладно, - промолвил Сарданапал, словно прочитав его мысли и указывая на какое-то место рядом. – Присядь. Он присел. - Мы с Ягуном и Таней проследили за Аббатиковой! Она там созывала в подвалах хмырей и создавала какой-то портал, - выдохнул Иван. А подробности где? Вместо этого Ванька засмотрелся на какую-то тюль, новую, кажется, которой прежде тут не было. А может и была. Просто в кабинете директора редко рассматривают мебель и всё прочее, но у него сегодня внезапно появилось время. Страшно всё это. Очень страшно. Ягун и Таня, предположительно, более чем правы, и ни в коем случае нельзя поступать подобным образом. Но вдруг Сарданапал не спросит? - Как ты считаешь, остальные некромаги замешаны в том, что делала Жанна? Может быть, они там были? - Их там не было. Ванька ответил чётко, но всё равно не смог окончательно умолкнуть, у него это просто не получилось. Он не мог. Уже успокоив свою совесть, Ванька выдохнул, не задумываясь совершенно ни о каких последствиях: - Но мне кажется, что они замешаны в этом все. Вот Бейбарсов в последнее время слишком много времени уделяет Тане. - И как ты думаешь, зачем они всё это делают? Какой у них смысл совершать подобное? – спрашивал Сарданапал. Зачем он задаёт вопросы, на которые сам способен с помощью логики ответить? Ведь он может, может! Валялкин осмотрелся, словно пытаясь вновь за что-то зацепиться взглядом, и теперь это стала черномагическая книга. Потом клетка. Всё сливалось перед глазами, но он продолжал говорить, потому что молчание стало слишком неудобным. - Мне кажется, они пытаются воскресить Чуму. Иван сказал это, и всё это оставалось совершенно бессмысленным, неважным и неинтересным, он просто больше не мог. Чума. Он оклеветал людей, а теперь только схватился за голову, посмотрел на Сарданапала так, словно пытался его отговорить. - Что-то не так? Ванька кивнул. Он пытался как-то убедить сам себя в том, что, предположительно, сказал всё правильно. - Я не могу быть в этом уверен, - промолвил Ванька. - Мне просто показалось, Академик. Просто показалось. - Ты честный парень, Ваня. Не вини себя. Валялкин кивнул, соглашаясь с какими-то чужими аргументами, а после поднялся, словно спрашивая, можно ли идти. Можно. Сарданапал согласился. Его борода вновь полыхнула, словно демонстрируя какую-то неуверенную глупость, которая что-то демонстрировала. Открывала. Показывала. Всё это продолжало превращаться в бесконечный поток информации, и Валялкин просто выскочил из кабинета. Он поступил правильно. Иначе и быть не может.