Слова сплетаются в затейливую нить...

Меньше всего на свете она хотела верить в то, что Бейбарсова просто так взяли и забрали, утащили куда-то. Таня продолжала стоять всё на том же месте, на ступеньках, порываясь бросить в спину Сарданапалу несколько магических искр, но холодный, практически равнодушный взгляд некромага заставил её остановиться. Казалось, Глеб действительно порывался её остановить, не разрешал просто так взять и ринуться его спасать. Тане казалось, что время в одно мгновение остановилось и превратилось в совершенную пустоту. Она не пыталась схватиться за него, потому что знала, что это глупость, но желание помчаться к Глебу, схватить его за руку и потянуть обратно, не отпуская с преподавателями, было просто невыносимым. Она вынуждена просто отмахиваться от такой мечты, но это уже слишком, как для обыкновенной девушки, у которой в жизни уж точно больше не будет совершенно ничего хорошего. Она хватала ртом воздух, чувствуя, что кто-то внезапно перекрыл его доступ, и закрывала глаза, отмахиваясь от реальности всеми своими мыслями. Своим взглядом он говорил главное. Он говорил ей, что, собственно говоря, она не справится – но Таню всё равно мучил главный вопрос. Она не понимала, почему Глеб до сих пор не возненавидел за то, что она убила ту, которую он любил. Странно это. Слишком странно. Таня уже, впрочем, устала задумываться над этим вопросом – она просто равнодушно и спокойно смотрела Бейбарсову в спину. Казалось, девушка просто провожала его пристальным взглядом, пытаясь отменить все обвинения, которые крутились на языке. Нельзя. Она сама не могла толком понять, что чувствовала к нему, но явно уж что-то сильное – иначе просто не могло быть. Некромаг оказался куда более хорошим и приятным человеком, чем могло бы быть, и это поражало её бесконечно. Тане хотелось спрятаться от него, сбежать куда-то в параллельную реальность от некромага, лишь бы не тут, лишь бы не сейчас. Она, впрочем, перестала в один прекрасный момент быть слабой, скорее наоборот, смогла собраться с силами. Это было важным пунктом переговоров. С кем? А этого уже Таня не знала. Оглянувшись, она осознала, что на неё пристально глядит Валялкин, словно пытается выбить какие-то показания. Гроттер понимала, что они даже не знают все, что с нею случилось, кто она на самом деле, они вообще ничего не знают. Могут только сами себе потакать. Тане стало от этого смешно – она доверила правду только Бейбарсову, но попыталась рассказать что-то преподавателям. Те только усмехались. А она ведь говорила правду! Да и вообще, многим почему-то становилось смешно тогда, когда на самом деле надо было выть, рыдать и плакать. Таня склонила голову набок, смотрела в пустоту, игнорируя любое понимание логики и смысла в этом призрачном будущем. - Это вы во всём виноваты, - равнодушно и холодно промолвила она, пристально всматриваясь в голубые глаза Ивана. Глаза цвета неба. Глаза Валялкина буквально горели синим. Он больше не мог сдерживать эмоции, которые таились в его душе, вот только те вырвались через глаза, через их безумную и бездумную синеву, а не через какие-либо слова, в которых могла бы нуждаться Таня. Она запрокинула голову, стараясь не смотреть на Ваньку, но образ того буквально преследовал её, не отпуская ни на одно мгновение пока что. Он слишком многого хотел от неё, слишком многого. Может быть, небеса нравились той Татьяне, которая была до неё, но Гроттер как-то не могла этого оценить – почему-то ей становилось противно. Воспоминания о Валялкине бились где-то в глубине её сознания, не особо собираясь вырваться на свободу, и рыжеволосая лишь пожала вдруг плечами, выражая своё внутреннее удивление. На её губах заиграла весёлая улыбка, а после Таня шумно выдохнула воздух, словно пытаясь примириться со всем. Так легче. - Если ты, - она подошла к Валялкину ближе, указывая на него пальцем, словно забыла о всех понятиях культуры, - ещё раз ко мне подойдёшь, что я тебя в клочья разорву, понял, предатель? Прежде она любила его. Прежде – а она помнила это время, - она была готова пойти ради Валялкина на край света, но только не сейчас, только не в это мгновение. Нет. Гроттер не знала, почему именно, но она знала, что не имеет ни единого шанса на спасение из клетки под названием одиночество, ведь она сама заперла себя тут и больше не искала ни единого выхода, запутавшись, закрывшись в нескольких комнатах, которые стояли вокруг неё. Стоп. Она потеряла шансы восстановления реальности. Она не хотела больше возвращаться к тем глупым мыслям, вот только всё это превратилось в кровь. И в боль. Гроттер закрыла глаза, но даже так она больше не имела ни единого шанса на то, чтобы забыть обо всём. Надо было хвататься за реальность, вот только не осталось совершенно ничего. Она успокоилась, стараясь не думать об Иване, а он был всюду и пытался давить на её совесть своим взглядом. А Тане было наплевать на то, как он смотрел на неё, она хотела свободы от его влияния и получила её наконец-то по собственной воле. Получила. И радовалась. Всё, теперь не надо было думать о том, обидела она его или нет. Теперь вообще ни о чём не надо было думать. - Но почему? - Ха! – Таня чувствовала, что притворяться смысла нет. – Нет, Ягун, ты понимаешь, он ещё и спрашивает! Играющий комментатор лишь молча покачал головой. - Мамочка моя бабуся, - выдохнул он, а после вздохнул, выражая собственную неприязнь ко всему, что случилось. Может быть, Бейбарсов действительно ни в чём не виновен, в конце концов, он даже сопротивления не оказывал. - Твой некромаг даже не спросил, в чём его обвиняют. Это значит, что он знает, что виновен, - прошептал Валялкин. Таня хмыкнула. - Да ему ведь сказали! – Гроттер топнула ногой. – Ты должен был сказать преподавателям о Жанне! - Бейбарсов тебя околдовал. Эта немая уверенность, бесконечно отвратительная, способная задушить в человеке самые лучшие порывы, сковала её по рукам и ногам, заставляя задыхаться от ужаса и бесконечного недовольства. Таня сжала руки в кулаки, глядя на Валялкина так, что он и сам отступил на шаг назад, не собираясь находиться рядом с нею. - Больше тебя видеть не желаю. Он провожал её спокойным, ледяным взглядом, в котором, очевидно, несколько минут назад умерла надежда. Окончательно умерла. Ягун бросил на него подозрительный взгляд, словно недоумевая относительно чего-то, а после вздохнул. Так не должно быть. - Да не злись ты, Танька. Если твой некромаг ни в чём не виновен, его обязательно выпустят, - он обнял девушку, словно пытаясь утешить. Воспоминания бились о стену. Гроттер казалось, что сейчас всё окончательно вырвется на свободу, что она сможет победить собственное странное забвение. Уже скоро. Мысли, словно птица в клетке, без конца бились о незаметные, но отвратительные стены, и Таня хваталась за голову. Она чувствовала себя далеко не самой счастливой и не самой нормальной, она понимала, что долго так не протянет. Надо было что-то делать, но она уже не была способна на ненависть, только на желание попытаться изменить что-то. - Может, я могу чем-то помочь? – вновь спросил Ягун, и Таня опять попыталась рассмотреть в нём того друга, которого видела прежняя Гроттер, место которой она заняла. - Спасибо, не нужно, - наконец-то отозвалась девушка, приняв окончательное решение. – Неужели ты думаешь, что я сама не справлюсь? - Справишься, - кивнул Ягун. – Разве может быть иначе? …Где-то далеко, на пути к тюрьме, погасли все факелы, которые должны были бы освещать дорогу.