Слова сплетаются в затейливую нить...

Они остановились посреди коридора, и Бейбарсов осмотрелся, словно пытаясь отыскать кого-то взглядом, хотя тут, впрочем, было относительно пусто, а после немного недовольно вздохнул. - Чисто. Глеб понимал, что если только кто-то заметит их, если их лишь попытаются просто поймать, то это конец. Можно будет окончательно забывать обо всём, что только следует именовать надеждой, более того, если только кто-то встретится на их пути, то можно даже не пытаться выжить. Бейбарсов знал, что беглых преступников никто никогда не щадит, а поскольку он являлся именно таковым, никто бы ни за что не попытался заступиться за него, разве что Гроттер, если ей что-то подобное стукнет в голову. Но того, что Таня попытается его спасти, не просто мало, а катастрофически не хватает, хотя бы по той простой причине, что на самом дел она просто бездумно пожертвует жизнью в таком случае, это не будет каким-то там важным или гордым поступком, потому что такие ситуации просто не могут привести ни к чему, кроме окончательной погибели и смерти, о которой лучше попросту не вспоминать. - Я заметила. Тане стало как-то не по себе. Непонятная череда осознаний всего, что случилось, толкала её словно в какую-то пустоту, но Гроттер старалась об этом ни на мгновение не задумываться, словно ничего не случилось. И не могло случиться. Она даже сделала скучающий вид, а после потянулась к Бейбарсову, порываясь его поцеловать, но некромаг отстранился. - Ты всё-таки меня ненавидишь, - прошептала она достаточно уверенно. - Нет, на самом деле, я тебя действительно люблю, - фыркнул некромаг. – Но беда в том, что мы немного спешим. Таня кивнула. Действительно, им надо было как можно скорее разобраться со всем этим, вот только у них пока что не было выбора. И не будет. Таня знала, что на самом деле вскоре всё превратится в бесконечную череду пустоты – и тогда не спастись. Не сбежать. Не выбраться. Бейбарсов приобнял её за талию и потянул куда-то за собой, направляясь в совершенно неопределённом направлении. - И куда мы идём? – недовольно спросила Гроттер, остановившись и скрестив руки на груди. – Глеб! Она терпеть не могла неопределённость – Гроттер казалось, что это окончательно будет разрушать её, если она не успокоится прямо сейчас и не попытается оттолкнуть от себя всю уверенность в собственном проигрыше. Она устала от того, что постоянно следовало за нею и не давало никакого покоя, вот только Гроттер давно уже успела вычеркнуть из собственной реальности всё, что только было связано с какими-то глупыми оттенками боли и крови. Надо было обо всём забыть. Это казалось вполне логичным, но в тот же момент совершенно абсурдным, а неуверенность шагала по пятам и пыталась остановить то, что развивалось непонятной и бесконечной полосой. Гроттер не могла смириться с тем, что в её жизни не случалось ничего конкретного, но у неё не осталось совершенно никакого выбора, кроме как просто склонить голову и совершенно спокойно продолжать жить. Может быть, она так и поступила бы, если б не опасность, которая Дамокловым мечом нависла над головой Бейбарсова. - Мы идём искать действительно виновного, - строго отозвался Бейбарсов. – Ведь есть кто-то, кто убил того первокурсника? - И зачем тебе это? - Затем, что иначе преподаватели просто схватят меня и вновь кинут в ту же камеру, если не хуже. И тебя тоже. Таня кивнула. Она понимала, что вероятность существовала, но верить в это Тане не хотелось до такой степени, что она была готова отрицать всё на свете. Собственно говоря, ведь они существовали в таком странном мире всевозможных предрассудков, что с новыми было совершенно бесполезно бороться, даже немного, не то что относительно серьёзно. Таня чувствовала это. Она давно уже потеряла ту самую связующую нить, которая сдерживала её и помогала выдержать. Она не могла отыскать никакой связи с предельной реальностью этого мира, словно забыла обо всём на свете. - Мне кажется, мы идём совсем не к выходу, - сообщила Гроттер. – Мы не сбегаем, а углубляемся в Тибидохс! - Я не привык сбегать. Ответ Бейбарсова звучал крайне самонадеянно, но Таня старалась не возражать и последовала за ним. Гроттер слишком сильно доверяла Бейбарсову. Она знала, что так поступать нельзя, что пока что она не имеет права просто так подчиняться собственным чувствам, но так и не отыскала для себя ни единой толковой альтернативы, на которую только могла бы понадеяться, а это казалось действительно смешным. Гроттер потеряла всякое желание стремиться к лучшему, но Глеб был тем, за что она имела хотя бы право ухватиться, а значит, пока что вынуждена была оставаться рядом. Правда, доверие имело для неё совершенно иной характер, какой-то слишком неопределённый и необыкновенный, что просто не могло не удивить, хотя, впрочем, она старалась вернуться в мир, в котором никогда не существовало даже обыкновенного подобия доверия. Пусть. Какая теперь уже разница? Гроттер вообще приняла бы возражения со своей стороны без особой радости – хотя для этого не было видимых причин. Почему? Таня не могла ответить на свои вопросы – они с Бейбарсовым быстрым шагом направлялись куда-то в сторону комнаты Свеколт. - Неужели у неё что-то должно быть? – прервала молчание Таня. - Да. - Но что? Раньше ты мне всегда доверял, Бейбарсов, а теперь что-то опять изменилось! – она топнула ногой. Глеб в ответ лишь фыркнул. - Да, конечно. Меня всего лишь попытались посадить, но, тем не менее, как-то же обошлось, я должен быть благодарен. Таня улыбнулась. Ей почему-то захотелось броситься Бейбарсову на шею, но ведь это было непозволительной роскошью. Нельзя. Она убедительно повторяла про себя, словно мантру, что должна уметь сдерживать собственные эмоции. Оставался вопрос – зачем? Тем не менее, они с Бейбарсовым уже остановились возле двери в комнату Елены и Жанны, и Таня содрогнулась, вспомнив о них. Вспомнив о глазах Абот. - Ты оставил своих сестёр там. Почему? – удивилась наконец-то Таня, хотя не хотела бы забирать с собой Жанин ни за какие деньги. Удивление захлестнуло её на самом деле с головой, не оставив ни единого шанса на то, чтобы поверить себе самой на слово. Может быть, это оказалось правильным шагом с её стороны, Гроттер не знала, она просто молча удивлялась, слыша какую-то непонятную мелодию Прозрачных Сфер, чувствуя, как короткие перезвоны в её сознании буквально шепчут о том, что случится совсем скоро нечто действительно знаменательное, что перевернёт весь этот мир с ног на голову. У неё не было альтернатив, кроме как верить человеку, за которым она нынче шла, и Таня поддавалась на такие провокации, понимая, что имеет полное право на то, чтобы сейчас находиться рядом с ним. И Гроттер сама не понимала, почему доверие в последнее время становилось настолько сильным, что она была готова почти что каждый раз шагать следом за ним, не задавая совершенно никаких глупых вопросов и не пытаясь заявить очередную полубезумную ерунду, на которую только способен человек в этой жизни. - В таком деле я могу ручаться только за себя, - фыркнул Бейбарсов, пусть Таня и не сразу поняла, что он имел в виду. Спустя мгновение она поняла, что Бейбарсов подозревает всех, кроме себя самого и, может быть, ещё её. - Я не могу гарантировать их алиби, - наконец-то промолвил он, короткими прикосновениями снимая защиту с комнаты. - Почему? - Напомнить тебе, с кем я провёл ту ночь, или, может быть, твоя девичья память всё-таки более внимательна? Бейбарсов предпочитал не отвечать прямо, а Гроттер промолчала, следя за короткими прикосновениями его рук к двери. Чёрт. Ещё несколько дней назад он обнимал её, утешал и не позволял попасть в слишком трудные ситуации. И что теперь? Она чувствовала, что поступает предположительно очень и очень неправильно, но и изменить совершенно ничего не могла. Гроттер знала, что, в принципе, и не должна ничего менять, что у неё есть полное право на то, чтобы не обращать совершенно никакого внимания ни на Бейбарсова, ни на кого-либо другого. Но это было неважно. Рыжеволосая почувствовала, что в её жизни слишком много всего превратилось в абсолютный бред – но комната почти открыта. Почему почти? Уже.