Слова сплетаются в затейливую нить...

Сарданапал, естественно, был в своём кабинете. Таня чувствовала это, да и было видно по тому, как отреагировал сфинкс. Существо ощетинилось, попытавшись атаковать девушку, но та лишь досадливо толкнула его ногой, отбрасывая куда-то в сторону и не собираясь больше ждать какого-либо разрешения. Сфинкс рванулся вперёд, не останавливаясь ни на одно мгновение, не собираясь просто так замереть и подчиниться. Ненависть и предельное отсутствие свободы, которые накопились в его душе за столь долгое время, теперь рванулось на свободу, и сфинкс летел вперёд, не собираясь давать пощаду хотя бы какому-то существу из присутствующих нынче тут. К тому же, его могущество совершенно не знало границ, он мог сотворить всё, что угодно, вот только в то же мгновение был слишком подвержен волшебству, его внешнему влиянию. Это просто не могло не пугать, не могло не доводить до истерики, если следовало выражаться именно такими словами. Достаточно. Она уже вытерпела и так не слишком мало, выждала достаточное количество времени, а Сарданапал ещё с вчерашнего обеда пытался найти Бейбарсова. А не мог. Почему-то Тане казалось, что Сарданапал не особо-то и рвался к этому. Глеб не был вместилищем Чумы – и самым первым аргументом в его пользу было то, что Бейбарсов, как ни крути, парень. Чума не вселится в такого, как он. Она вообще ни за что не выберет для себя мужское тело, это же более чем понятно для всех, и… Чума прежде была молода и красива. Прежде. Это осталось в прошлом, а теперь в памяти у людей, она существовала только в виде сумасшедшей старухи, которой наплевать на то, как она выглядит, ведь именно она пережила существование с отрубленными руками. Почему-то ни у кого в голове даже не было, что в прежние времена она являлась действительно прекрасной, красавицей, на которую все любовались, на которую смотрели с восторгом. Да, она была тёмной. И никто, ни один сумасшедший, не стал бы отрицать этот факт, и не было совершенно ничего поразительного в том, что люди в это верили. Чума оставалась слишком прекрасной и идеальной даже тогда, когда пострадала впервые. Тень инвалидности пересекла её лицо, пронзила насквозь тело, и она была словно перерезана на несколько частей, вот только всё равно оставалась прекрасной. Это уже после погасли её глаза, потому случилось всё, что привело её к понятному всем состоянию. Потом. И она оставалась слишком тщеславной для того, чтобы просто так позволить себе вместо красивого, юного девичьего тела выбрать нечто, что было бы связано исключительно с мужчиной. Она терпеть этого не могла, да и… Сарданапал почему-то так не решил. Черноморов теперь смотрел на неё удивлённо, словно не понимая, зачем она явилась вот так… Настолько настойчиво. Горгонова сидела на диванчике, внимательно присматриваясь к Татьяне, к чертам её лица, будто бы так можно было вычислить Чуму. Казалось, выражение лица Медузии было слишком настороженным, да и вообще Горгонова будто бы временно превратилась в какую-то каменную статую, которую совершенно невозможно было сломить или изменить. Она замерла и даже не дышала, хотя, впрочем, без этого было практически невозможно выжить в этом мире. Её кожа тоже становилась какой-то слишком зеркальной, словно отполированный камень, который столько лет приводили в порядок скульпторы, который был вытесан самым сильным на свете – стихией, будто бы вода и всё остальное давно уже покрыло её странной пыльцой вечности, которую просто невозможно было вот так взять и стряхнуть, потому что она оставалась слишком уж монолитной. Даже то, во что Горгонова была одета, сегодня тоже подходило самой настоящей скульптуре, она оставалась такой же замершей и идеально ровной, вытянутой, будто неживая, вот только это уже не было настолько страшно, насколько прежде, в прошлом, в котором Медузия была идеалом для подражания. Тане захотелось рассмеяться. Неужели они все совершенно ничего не понимают, считают, что на самом деле всесильные? Неужели они настолько глупы? - Вот! Я нашла, - она протянула Сарданапалу пророчество. – А вы мучите ни в чём не виновного человека! - Это ж кого? Поклёп. Его Таня почему-то даже не заметила с самого начала, он стоял где-то в углу, ещё и за стопкой книг. Такой же, как и обычно. К тому же, на самом деле Таня терпеть не могла этого преподавателя, и, пожалуй, у неё были на это причины. Как и у всего Тибидохса. Сарданапал, казалось, читал пророчество неуверенно, старался не особо вникать в суть, но в тот же момент не мог отрицать то, что было написано там. Это оказалось достаточно странным с точки зрения Гроттер, но она старалась игнорировать этот факт, словно в этом был определённый смысл. Таня вздохнула. Рыжеволосой захотелось покинуть это помещение навсегда, но, тем не менее, выбора у неё не было пока что никакого. - Как это понимать? – Поклёп сделал шаг вперёд. – Неужели мы всё-таки отыскали Чуму-дель-Торт? Таня фыркнула. Сарданапал, казалось, всё больше и больше бледнел, откровенно демонстрируя собственное плохое состояние. Может быть, он пытался сопротивляться собственному выражению лица, но было заметно, что вот-вот окончательно сдастся. Тане не хотелось наблюдать за всем этим, но она понимала, что деваться куда-то нет совершенно никакого смысла. - Это почерк Древнира, - подал голос Сарданапал, нарушая тишину. – На предыдущем пророчестве… Казалось он впервые в жизни открыл глаза, а на мир смотрел чрезмерно удивлённо. Может быть, не следовало настолько сильно доверять своим глазам прежде, а может, просто сейчас он окончательно потерял все виды доверия, которые только были доступны в этом мире. Но особого выбора пока что не оставалось, следовало пытаться сопротивляться лжи, которая обступила его со всех сторон и не давала ни вдохнуть, ни выдохнуть. Сарданапал верил в то, что это вполне реально, и как-то ему не слишком хотелось разочаровываться, хотя, вероятно, придётся. Он, пожалуй, давно уже забыл о понятии осторожности, а оно само напомнило о себе, не давая ни единого шанса на спасение из глупой клетки реальности. - Не тот? - Не тот. Я думал, что оно может быть просто переписанным и… - академик схватился за голову, а после посмотрел на Гроттер. Рыжеволосая остановилась, пристально глядя на него. Они в прошлый раз не поверили ей, просто посмеялись, словно решив, что на самом деле это можно считать нормальной реакцией. Теперь вот как смотрят. Гроттер же хотелось повернуться ко всем им спиной и банально уйти, но она сдерживала сама себя. Нельзя было просто так поддаваться странному соблазну повернуться спиной и уйти, и она это прекрасно понимала. В конце концов, следует быть благоразумной. Гроттер даже не знала, по какому поводу собрались тут преподаватели, но когда громыхнуло где-то снаружи, они переглянулись, словно подтверждая прозвучавшую совсем-совсем недавно мысль. А тогда всё затряслось. Таня буквально чувствовала это, отказываясь от элементарного сопротивления стихии, и ей показалось, что это безумие. Всё дрожало вокруг. Всё. Рыжеволосая не могла не обращать на это внимание – Тибидохс будто бы вырастал ещё на один этаж. Стремительно. Бесконечно. Таня попыталась успокоиться, но дыхание совершенно не помогало. Это не иллюзия. Это реальность. Здание трясло. - Землетрясение? – неуверенно переспросил Сарданапал, словно надеясь на ответ, который мог бы переубедить его. Поклёп пожал плечами, будто бы показывая всем своим видом, что понятия не имеет, что тут произошло. Всё вокруг рушилось. …Когда всё затихло, Таня поняла, что ничего такого уж и страшного не случилось, но плохое предчувствие не оставляло её. Она знала, что должна реагировать немного иначе, но, тем не менее, отчаянное желание переменить эту жизнь нарастало с каждой минутой. И что делать? Гроттер устала от осознания собственного отвратительного состояния, она не могла изменить своё самочувствие, не могла сделать себя саму лучше. Она вообще ничего не могла. Гроттер была в силах только просто молча сидеть, сложив руки на коленях, и шумно дышать, пытаясь никак не реагировать на происходящее. Весь мир дрожал. Реальность крошилась и падала вниз. Удивительно, но это происходило не наяву – но как же тогда пояснить подобное явление нормальному человеку? Как?!