Слова сплетаются в затейливую нить...

Тане до жути хотелось догнать Бейбарсова, который вроде бы как даже медленно шёл, но всё равно слишком быстро отдалялся от неё, и она рванулась следом за ним, надеясь поймать за руку и остановить. Ему, наверное, было плохо. Впервые в жизни Бейбарсов воочию столкнулся со всем тем, что было параллельным отражением, с тем, что можно было назвать их частью. Безумие. Таня представила себе, что из неё точно так же вытягивают её часть. Мысль была отвратительной, но Гроттер не позволяла себе её отпустить. Вот так. Нить за нитью. Рыжеволосая уже почти добежала до Бейбарсова, всё ещё опасаясь окликнуть его, и внезапно столкнулась с кем-то. Остановилась. Валялкин смотрел на неё, словно безумец, а после протянул руку, пытаясь прикоснуться к девушке. Сегодня Иван был опять всё так же одет, он не изменил собственному стилю, а Таня никак не могла смириться с тем, насколько глупо он выглядел. Ей стало просто смешно, а всё то, что происходило вокруг, в одно только мгновение потеряло даже подобие значения для рыжеволосой. Ванька то и дело проводил ладонью по торчавшим в разные стороны волосам, и его внешность казалась сегодня какой-то слишком бледной. Зато синие глаза пылали каким-то пламенем, словно на самом деле Ванька решил попрощаться с собственной добротой хотя бы на несколько мгновений, ну, или повести себя совершенно наоборот. Она отпрянула. Таня даже не знала, почему – это получилось у неё исключительно автоматически, безо всякого на то желания. Просто. Гроттер внезапно почувствовала отвратительную усталость, которая волной накрыла её, и посмотрела вслед Бейбарсову. Не обернулся. Она, наверное, больше не была ему интересна, и Гроттер спокойно приняла это, отказываясь портить собственную жизнь догадками. Ну и пусть. Ей не хотелось бы оставаться одной, наедине со своими мыслями, но даже это было бы лучше, чем с Иваном. Таня дёрнулась, попытавшись вырваться, но Ванька придержал её за руку, не позволяя просто так уйти. Удивительно, Ванька действительно искренне верил, что у него получится вернуть девушку, заставить всё остаться точно таким же, как и в прошлом. Поразительным казалось то, что он даже примерно не представлял себе, что именно предлагает девушке, но Валялкин даже не думал менять собственное решение или отступить в сторону. Ему хотелось окончательного решения. Валялкин не мог сказать точно, что чувствовал сейчас, но это совершенно никак не влияло на его удивительный порыв. Он был готов простить Тане всё, что только случилось, лишь бы всё вернулось обратно, было так же, как и прежде – и даже не думал, что, возможно, получит отказ. Почему-то Ваньке даже казалось, что Таня сама желает этого, а он просто предлагает быть вместе и имеет право на то, чтобы говорить что-то подобное. Действительно, почему бы и нет? Может быть, в этом нет ничего плохого, а они просто слишком преувеличивают значение того, что происходило нынче вокруг. Слишком преувеличивают. - Пусти. - Но почему? - Просто пусти, - повторила настойчиво Таня, скрестив руки на груди. – Я не хочу разговаривать. Ванька отвёл взгляд. Казалось, он вообще порывался никуда её не пускать, но, тем не менее, Гроттер отказывалась оставаться рядом с ним. Это её решение. И оно не поменяется. - Теперь уже всё закончилось, - промолвил Ванька. – Теперь мы можем быть вместе, понимаешь? - Ты меня подозревал, - отметила Гроттер. Иван смотрел на неё жалобно-жалобно, и этот взгляд, если по правде, вызывал исключительно отвращение. Ванька смотрел на неё как-то странно, предельно внимательно, будто бы пытаясь пронзить взглядом её, а после отвернулся куда-то в сторону и попытался не обращать совершенно ни на что внимание. Это сдавливало его горло с невероятной силой, душило, толкало куда-то в пустоту и не оставляло ни единого шанса на спокойствие. Боль сдавила сердце с такой силой его сердце, что он больше не имел никаких сил дышать, он просто хватался за голову и пытался дышать, вот только больше не имел шанса и… Смешивать реальность с глупостью стало уже понятным и привычным, хотя ему не хотелось этого делать, и всё превратилось в сплошной взрыв боли и крови. Всё. Так казалось Тане. Она повернулась к Ваньке спиной, понимая, что Глеба уже упустила, что он давно успел убежать, и всё из-за Валялкина. - Послушай… Гроттер не желала слушать. Она хотела просто как можно скорее уйти отсюда, не сталкиваться с ним больше никогда. Девушка окончательно выбросила из головы всевозможные воспоминания об Иване и предпочитала больше даже не вспоминать о нём. Хорошо, что та часть была заблокированной. Ни одно прикосновение Валялкина, его неприятных, почему-то мокрых ладоней сейчас не могло вызвать поток прошлого. Она тут чужая. Увидев Жанну в таком состоянии, Таня наконец-то смогла понять, что они тут чужаки, которые никому не нужны. Лишние. И именно это осознание теперь толкало её на отчаянное желание поскорее сбежать, больше никогда не возвращаться. Так было бы правильнее. Рыжеволосая понимала, что, предположительно, должна была бы вести себя немного иначе, но, тем не менее, не хотела. Она устала. - Я считаю, что мы ещё можем всё вернуть, - подал наконец-то голос Валялкин. – И, знаешь… - Ты меня прощаешь, да? То, что я тебе вроде бы как изменила с Бейбарсовым? – Таня прищурилась и посмотрела на Валялкина. Тот кивнул. Глупец. На её губах появилась какая-то странная гримаса, а после девушка пожала плечами, словно недоумевая. Казалось, Гроттер таким образом стремилась продемонстрировать ещё и собственное предельное презрение, которое застыло в душе и никак не хотелось убежать, но, может быть, она преследовала совершенно другую цель, едва заметно улыбаясь и будто бы показывая, что всё в полном, в идеальном порядке. Наверное, тут было что-то не так, но разобраться до конца невозможно, если не попытаться вникнуть в самые мелкие детали, которые только существовали вокруг. А их было слишком много, чрезмерно – и в зелёных глазах Татьяны пылало пламя, которое совершенно не должно было быть свойственным ей нынче. Она горела так же, как и пылали тёмные маги, несмотря на то, что являлась светлой, и пламя в её душе действительно казалось поразительным. Может быть, следовало махнуть рукой и не думать о том, что происходит, вот только глупости, которые собрались в сплошной пучок мыслей и идей, давно уже разорвались в момент своего апогея и превратились в стайку цветных бумажек, которые просто летали вокруг, будто бы какие-то мотыльки. И никакого смысла. Неужели он может быть по собственной воле таким глупым, таким безумным и пустым, человеком без разума? Неужели он не понимает? Гроттер смотрела на Валялкина, словно пытаясь убить его, вынести моментальный приговор на месте преступления. Но молчала. Она не могла проронить ни единого слова, словно от этого зависело всё на свете, а она замерла в самый ответственный момент. - Зато я тебя не прощаю, - выдохнула Гроттер. Валялкин отступил, и Таня поняла, что он её больше не держит. Её в этом чёртовом мире с его любовью ничто не держит. Чумья была права. Непоследовательная ненависть – это зло, это то, что нас разрушает и превращает в глупых существ. Она не должна была допускать. - Ты его любишь? – подал голос Валялкин, словно она могла ответить на его вопрос. – А если он не хочет быть с тобой? - Захочет, - фыркнула Гроттер. Слова Ивана вселили в неё сомнение. Она должна узнать правду. Должна понять, почему Бейбарсов не ненавидит её за то, что она заняла чужое тело. За то, что она не его Таня. Она – лишь суррогат параллельного мира, пустая и безумная Танья Грутти со своими неизвестными странностями.