Красавица и Чудовище.

- Рота подъем! Раздался грубый, такой не привычный голос. Петрищев резко распахнув глаза поднялся и не рассчитав силы ударился любом о стенку. Аня, испугавшись, вжалась в стену, а Горелов, промычав что-то не членораздельное, свалился со второго этажа кровати. - Ты охуела, дура синеволосая? – прорычал Горелов, не различив голоса девушки. - Вообще-то у меня рыжий цвет волос, - усмехнулась девушка. Алексей резкой распахнул глаза и принял сидячее положение. От резкого движения в глазах потемнело. Он несколько раз покачался взад и вперед, с силой зажимая виски. Наконец его острое зрение вернулось. Он увидел до боли знакомые красные кеды(явно отмытые, так как в последний раз он помнил их до жути грязными). Взгляд скользнул на фигуру. Черны облегающие джинсы с дырками на коленях, которые он никогда не видел, облегающая прекрасную фигуру черная борцовка, поверх которой была красная рубаха в клетку. На шее висел маленький кулончик в виде камня, чего так же не помнил Леша. Ярко-рыжие волосы, переливающиеся в свете лампы, были затянуты в высокий хвост. Рыжая была непривычно накрашена. От любимых веснушек Алексея не осталось и следа. Видать, неплохо поработал тональный крем. Глаза ярко выделялись из-за черной подводки, но как показалось Леше, продолжали смотреть на него с теплотой. Когда же взгляд девушки метнулся в другую сторону, то сразу же стал ледяным. С небывалой легкостью в правой руке она прокручивала пистолет. - Настюхин, ты чего? Приснилось что ли че? – засмеялся Леша. - Меньше слов – больше дела. Вам ровно две минуты, чтобы собраться и оказаться на кухне. Я буду вас ждать там. Голос Насти был непреклонен. Она, резко развернувшись, развязными шагами направилась к выходу, оставив друзей в недоумении всего происходящего. - Я не понял, - задумчиво вгляделся Горелов вслед девушке. Его посетило чувство, что он не знает эту девушку совсем. Она казалось чужой ему. - Что это было? – отойдя от шока, спросил Гоша. - Я ебу? – приподнял правую бровь Алексей. - Леша, прекрати ругаться матом, пожалуйста, -робко попросила его Аня, прекрасно знавшая, что сейчас он вновь сорвется на нее. - Прекратить? С моей девушкой ху… хрен знает что твориться, а ты говоришь «прекратить»?! – сорвался Горелов. - Леш, давайте лучше пройдем за Настей. А то мало ли что она может сделать, у нее же был пистолет и… - Слушай, Надрищев, тебе не ее бояться надо, а меня! Тебе же сейчас не поздоровиться, - рыкнул Алексей. Он медленными шагами начал надвигаться на Петрищева. В кухне раздался выстрел, затем второй. Внутри Горелова будто что-то умерло, провалилось. Единственная мысль, пролетевшая, как комета в голове: «Там же Настя!».       Настойчивый звонок в дверь никак не хотел прекращаться. Наоборот, он звонил все настойчивее и настойчивее, требуя немедленного пробуждения обитателей квартиры. Наконец, за дверью послышалось недовольное бурчание. Замок тяжело скрипнул. Стоило входной двери открыться, как в нее залетела девушка с блондинистыми волосами, сквозь которые проблескивали синие пряди. - Опять ты, - сонно пробухтел блондин, укутываясь в одеяло, которой он держал в руках. - Снова я, - ухмыльнулась девушка. - Ну, проходи, раз пришла. Парень провел девчонку в гостиную и по совместительству комнату Павла. Вершинин тяжело грохнулся на диван и еще сильнее закутался в одеяло. - Тебе холодно что ли? – удивилась Виктория, снимая от духоты куртку. Вершинин кивнул. Костенко удивленно посмотрела на парня. Ухмыльнувшись, она походкой дикой кошки подошла к ночным шторам и с силой распахнула их. Яркие солнечные лучи проникли в комнату, превращая мебель в золотистые неведомые вещи. Вершинин зажмурился от такого обильного света. - Зачем пришла? – проговорил он, как только зрение пришло в норму. - Поговорить. Серьезно поговорить. - Если ты еще не поняла, то все разговоры, которые происходят – серьезные, - сухо заметил Павел. Тори кивнула копной золотистых от солнца волос. - Ты прав, - дружелюбно улыбнулась она и приземлилась на кресло, стоявшее поодаль дивана. - Так, что случилось? По какому поводу ты снова здесь? - Не по одному это точно. Скоро к вам сюда прибудут ребята. И вы должны будете все вернуть. Но об этом позже. Сейчас дело касается тебя, Паш. Павел внимательно всмотрелся в знакомые черты лица. Он больше не видел тех острых скул, теперь они были более округлыми, губы были более пухлыми, а глаза медового цвета. Но стоило ему моргнуть, как вновь перед ним сидела девушка с ярко-голубыми глазами и острыми скулами. - Ты уже умеешь стрелять, верно? – спросила она и, получив утвердительный кивок, продолжила, - и этого мало. Нужно больше. Потренируйся немного, надеюсь это не проблема. - Нет, - глухо отозвался Паша. Его сердце чувствовало, что она здесь не для того, чтобы предупредить его о подготовке. Далеко не для этого. Случилось что-то серьезное, вышедшее из-под контроля. Но что? Что могло случиться? Не мог же кто-то из ребят снова умереть… Или мог? - Ты не по этому поводу, верно, Виктория? – взгляд стал более пронзительным. - Верно, - на губах девушки появилась полуулыбка. – Ты догадливый мальчик. - Что, твою мать, случилось, сука? – прорычал Вершинин. Девушка рассмеялась. Казалось, что ее заливистый смех отразился от стен и ударил Павлу по мозгу. - Случилось то, чего ты боялся, Вершинин. Так получилось и я сожалею. Хотя, нет. Не сожалею. Так было надо и это должно было случиться. Рано или поздно. В Москве или в Чернобыле. Это судьба. - Что. Случилось? – желваки Павла зашли за скулы. Тело напряглось, готовясь в любую минуту сорваться с места и вжать эту девушку в стену, да так, чтобы эта же стена и проломилась. - Настя, - широко улыбнулась Виктория. В туже секунду Вершинин, сорвавшись с места, и подняв с кресла девушку, впечатал ее в стену. - Что ты с ней сделала, тварь? – глаза метали молнии, тело напрягалось с каждой миллисекундой все сильнее и сильнее. - Она сама с собой это сделала еще несколько лет назад. – Хитро с щурила глаза Вика. - Ты хочешь нас убить, верно? Отомстить нам? - За что? – искренне рассмеялась блондинка. – Я хочу вас спасти. Понимаешь? А Настя – она подготовленный боец. Она – воин. Она протащит вас от начала до конца. Она сделает все, чтобы вытащить вас, жертвуя собой… - А потом снова загремит в психушку?! Ну, ты и тварь! Как ты ее уговорила? Как? Она никогда бы не согласилась сама! – взамен злости приходила истерика. - Она сама согласилась, Паш. И за это я ей помогу. Она не попадет в психушку. Я тебе клянусь. – Тихо и размеренно говорила Вика. - Я. Не. Верю. Тебе. Тварь, - отрывками прошипел Вершинин. Он с сильной надавил на горло девушки, вызвав у нее приступ кашля. Не успев сообразить, блондин отлетел в противоположный угол комнаты. - Я бы не советовала тебе так делать, - прокашлявшись, усмехнулась девушка. – Иначе, твоя горячо любимая подруга проведет остаток жизни в больнице для неадекватных людей, с диагнозом многочисленные психические расстройства на почве шизофрении. А потом ее найдут убитой в камере в ночь на 26 апреля. И не похоронят, так как тело загадочно исчезнет. Ты хочешь этого, Вершинин? – пристально вглядываясь в черты лица Паши, спросила она. - Нет, - выплюнул Вершинин. - Вот и чудненько. Смирись, что твоей Насти пока нет. И поддержи ее по возможности, - ухмыльнулась Костенко. В ее голове раздался резкий звон, похожий на выстрелы. Девушка сразу же изменилась в лице. - Я, пожалуй, пойду. Жди нас. В тот же момент она растворилась в воздухе. Вершинин же сидел, зажав голову двумя руками и покачиваясь из стороны в сторону. В голове гулко отражались слова: «Твоя горячо любимая подруга проведет остаток жизни в больнице для неадекватных людей, с диагнозом многочисленные психические расстройства на почве шизофрении. А потом ее найдут убитой в камере в ночь на 26 апреля. И не похоронят, так как тело загадочно исчезнет». Эта фраза крутилась вновь и вновь, от чего в который раз бежали мурашки по коже. Глаза выражали пустоту. Катастрофически не хватало сил подняться с того места, куда его отшвырнула Виктория. Глаза застилала пелена гнева, злости. В душе было критическое состояние на грани всеобщего взрыва. Он боялся. Боязнь всего. Боязнь людей, боязнь остыть в этом жалком и алчном мире. Боязнь своей собственной тени, внутренней пустоты. Бойся!

Бойся, Паша. Это нормально.