В игре

Я нашла себе укрытие неподалеку от разрушенного района «красных лилий». Смельчаки вряд ли полезут сюда искать провизию. Вряд ли кто-то вообще рискнет подойти к разлому близко. Никто не знает, что трагедия не повторится в одном месте. Кроме задир. Мои припасы на исходе. Нужно выбираться в город, искать дом, который еще не успели разграбить. С каждым днем становится все тяжелее. Но я свыкаюсь с новой рукой, учусь ею пользоваться. Она в разы сильнее моей прежней, так что с ней нужно быть крайне осторожной. Устройство говорит, что осталось всего 600 человек. За те три дня, пока я ютилась на пятом этаже брошенного многоквартирника не погиб никто. Под вечер выбираюсь на поиски еды. Почти все дома в районе разграблены, но я упорно проверяю дом за домом в надежде. Создатели не стали менять Стертый город, они лишь вывезли ночью отсюда всех жителей. А утром выпустили на улицы голодных и глупых детишек, сначала не понимающих где они и что с ними, а потом страстно пожелавших выжить. Вижу по правую сторону обветшалый домишко. Выглядит он плохо, но стоит крепко. Двери чуть покачиваются, туда только что зашли. Если повезет, то смогу урвать что-нибудь из-под носа детишек. А если сильно повезет, то и перебить их всех. Подойдя ближе, вижу, что в окнах выбиты стекла, осколки рассыпаны на земле. Тихонько захожу внутрь. В дом они попали буквально только что. Они развлекаются тут, радуются неожиданной находке. На кухне перевернут холодильник и несколько полок с едой, консервные банки валяются прямо на полу. Эти детишки совсем не умеют выживать. Собираю банки в рюкзак, прикидывая сколько могу на них продержаться. Стреляют. Первый хлопок отдается в ушах звоном. Вынимаю пистолет, снимаю с предохранителя и прячусь за шкафом, слушая. Топают несколько ног, кто-то отчаянно воет. Звук прерывается еще одним выстрелом. Кто-то идет в мою сторону, распинывает ногами банки и насвистывает незатейливую мелодию. Идиот. Если бы после твоих игр остался кто живой, то непременно явился бы на этот свист. Или ты… не боишься? Выскакиваю из-за шкафа и целюсь ему в лоб, надеюсь взять неожиданностью. Оказывается, он тоже держит меня на мушке. Выходит, знал, что я здесь? Молодец. Беру свои слова обратно. Смотрю на него, он на меня. Изображаю страх, а он разглядывает мое лицо и думает, стоит ли убивать. Странный. У него запутаны в дреды волосы, собранные в «хвост» сзади, красивые голубые глаза, волевая квадратная челюсть. Он красив. Разглядывает мои руки и щурится. Механические пальцы спрятаны в перчатку, саму руку не видно под рукавом куртки. Юноша перебирает возможные варианты, еще секунду смотрит на мои наиграно-напуганные глаза и неуверенную позу, на правдоподобно дрожащие руки с пистолетом, а потом стреляет. И падает замертво. Пуля вскользь проходится мне по лицу, оставляя на щеке царапину. За ним стоит еще один участник игры. Швыряю в него нож, пока он возится с пистолетным магазином. Юноша лежит у моих ног, под курткой сзади расползается кровавое пятно. Нет, не идиот. Дебил. Оборачиваюсь и охаю – за моей спиной лежит покойник. Еще содрогается, из простреленного лба хлещет кровь, в руке у него крепко зажат охотничий нож. Выходит, этот ненормальный не в меня стрелял, а в этого ублюдка? Вздыхаю, думая над его судьбой. Брошу здесь – сдохнет. Возьму с собой – либо обрету хорошего и опытного компаньона, либо сдохну сама, потому как он пристрелит меня, как только придет в себя. Я бы сделала так. Проклиная всех, кого видела когда-либо в жизни, взваливаю его на плечо и тащу к себе домой.