В игре

В голове все еще кавардак после падения, перед глазами пляшут цветные огоньки. Лукас говорит со мной, но я не могу выдавить из себя ни слова. Только трясу головой, пытаясь вытряхнуть надоедливые огоньки и поймать собственные мысли. Не сразу понимаю, что уже долгое время стою у дерева, а Лукас ходит вокруг и собирает хворост. Хочет развести костер. - Нет, - умудряюсь хоть что-то сказать, и Лукас оборачивается ко мне, улыбаясь. Рад, что отошла. А он как огурчик. Видимо, его покровитель даже падение ему смягчил. Розовыми лепестками дерево посыпал, что ли? - Что? - Район уничтожили. Игроки пойдут в лес. Дым увидят. Не уверена, что сказала все слова, которые хотела, но Лукас меня, вроде бы, понял. Он бросает ветки на землю. Думает, что нам делать. Ночи здесь холодные, без огня и дома попросту замерзнем. А потом я замечаю высоко в ветках деревянный домик, детский шалаш по сути, но этого вполне достаточно. Дому как минимум несколько лет, он потемнел от времени, но все еще довольно крепкий, чтобы выдержать нас двоих. Кутаюсь в куртку, сижу на полу и роюсь в рюкзаке, проверяю, что у нас осталось. Лукас сидит рядом, рассматривает ожоги и ругается через слово. Все-таки и он пострадал от падения. Не знаю почему, но эта мысль меня порадовала. Но во всяком случае мне досталось больше – я повредила легкое, и теперь каждый вдох отдается резкой, режущей болью. Нащупываю в рюкзаке бутылек, сильно надеюсь, что это что-нибудь обезболивающее. Почти. Морфин. Уже и не помню, когда умудрилась его отыскать. Не то, чтобы счастье, потому что одного укола морфина мне вполне хватило в этой жизни, а с другой стороны – лучше так, чем продолжать терпеть эту боль. Шприца у меня нет, придется пить. Выдыхаю, откручиваю крышку. Лукас смотрит на меня, а когда до него доходит, что я хочу сделать, он вырывает бутылек у меня из рук. - Ты что творишь, мать твою? - Не даю тебе сторчаться, - он осторожно возвращает крышку на место. Хорошо, что не вылил и не разбил. Иначе в его умственных способностях я бы сильно засомневалась, а былые подвиги отнесла бы к случайности. Отставив бутылек, командует: - Снимай футболку. Недолго смотрю на него, как на врага народа, потом подчиняюсь. Хуже все равно не сделает. Он разглядывает тело, осторожно ощупывает живот, солнечное сплетение, грудь. Он сосредоточен. У него красивое лицо и я любуюсь им. Почему-то в голове вспыхивают забытые ощущения. Пока я лежала в той капсуле и слушала голос моего обожаемого создателя, он прикасался ко мне. Он брал меня за руку, иногда я ощущала его губы на своих. Я нравилась ему. В голове мутнеет от близости Лукаса и его горячих пальцев на замерзшей коже. Не сдерживаюсь, тяну его к себе за майку и целую. Он упирается руками в стену, чтобы не рухнуть на меня, охотно отвечает. Ты идиот, если все еще не догадался, что я в игре. Не рассчитываю силу, и механическая рука сжимает его волосы. Он стонет мне в губы и в отместку кусает их до крови. Не собираюсь показывать свое желание, но если он потребует большего, то не стану препятствовать. Сама не замечаю, как вонзаю ему в спину отросшие ногти. Он снова рычит. На нас смотрят. Я замечаю светловолосую голову сразу после ее появления и без промедления швыряю в нее бутылек с морфином. Жидкость разливается по полу, а стекло попадает точно в лоб мальчишке. Тот мешком валится на землю. Выскакиваем с Лукасом на улицу и полминуты спорим, потому что я хочу его убить, а Лукас бы лучше допросил. Мы затащили мальчишку поглубже в лес, привязали к дереву и Лукас дал мне привести его в чувства парой сильных пощечин. Я всерьез хотела продолжить, но юноша посоветовал мне найти себе другое занятие. Он хочет вытянуть из мальчишки какую-то информацию. И это, судя по его взгляду и тому, как рефлекторно он касается своего кулона-ключа, что-то важное. - Ты в игре? Сажусь на бревно рядом с ними и наблюдаю. Мальчишка отворачивается, не хочет отвечать. - Давай просто его убьем? – от моих слов он вздрагивает, трясется, как осиновый лист. Думал, что мы просто так привязали? Начинаю сомневаться в создателях. Как только таких идиотов до игры допустили? - Я… я в игре, да! – он выкрикивает и Лукас бьет его по лицу. Надеешься привлечь воплем друзей? - Эй, - смотрю на Лукаса, потом киваю на мальчишку, - он не один. Юноша недоверчиво щурит глаза, соображая, откуда я вообще это взяла. Но он верит. И спрашивает: - Это правда? – мальчик кивает, сглатывая, и косит на меня, - Сколько вас? Где ваш лагерь? - Если будет молчать просто бей, - советую с бревна. Мальчику уже плохо. Он понимает, что Лукас бы и не стал его пытать, да главный монстр здесь я. Он сглатывает снова, но молчит. Удар. По его губе стекает кровь. Но он все равно молчит. Не выдержав, вскакиваю на ноги, выхватываю из-за пояса нож и метаю его в дерево. Лезвие вонзается в ствол чуть левее его головы. Лукас крепко ругается, оборачивается. Не ожидал. То-то же. - Хорошо кинула, - говорит он, перекрестив на груди руки. - Вообще-то, я промазала. У мальчика подгибаются колени. - Ладно! Что-то ненадолго тебя хватило, находка для шпиона. Он выкладывает всю свою подноготную. Их восемь человек, объединились еще в школе (видимо, их стартовая точка в игре). Когда район разрушили, они сообразили в лесу палаточный лагерь. Нам повезло, потому что они совсем недалеко от нас, у ручья. Лукас понятия не имеет, о каком ручье идет речь. И не нужно. Мальчишка у них что-то вроде разведчика, очень хренового разведчика на самом деле, и Лил послала его проверить нас. Уточняю что за Лил и, услышав ответ, ахаю. Сажусь обратно на бревно и не отражаю остальной информации. Все, что нужно мне, уже услышала. - Это все, - шепчет он, по красным щекам текут слезы, - правда. Отпустите меня. Лукас в самом деле хочет его развязать, но я вовремя прикрикиваю на него. - Он нам все рассказал. Он же просто игрок. Нам от него толку нет, - недоумевает юноша и тянется к веревкам. У него такой тон, будто в игре есть не «просто» игроки. Уж, не о задирах ли ты говоришь? Или я чего-то не знаю? Смотрю на него волком и сжимаю механическую руку в кулак. - Он тут же побежит к Бейкер, - если сейчас дернешься, я ударю тебя. Не глупи. Лукас хмурится. Дошло, наконец, что я знаю чертову сучку Бейкер. - И что ты… - он проглатывает окончание вопроса и выдыхает, прикрыв глаза, - она на самом деле так страшна? - Мерзкая и подлая малышка Лил Би. - Знаешь ее, так? - Школьная подруга. - Сможешь убить? - Она бы меня смогла. Нам нужны медикаменты и еда, а все, что у нас было, сгорело вместе с домом. Лукасу нужно обработать рану, мне бы не помешало разобраться с поврежденным легким. Хотя бы какое-то обезболивающее. Долго уговаривать Лукаса не приходится. Мальчик рыдает, понимая, что меня уже ничто не остановит. Я перерезаю ему глотку и так и оставляю на дереве на радость диким животным и на страх случайно загулявшим в наши края игрокам. Лукас отворачивается, говорит, что нам нужен хворост для костра, но на самом деле он просто не может смотреть на смерть невиновных. Поздно. Уже осталось 424 человека таких же невиновных. Добрый десяток из них убьешь ты сам.