Крыло сизого ворона

Когда Кирилл принял решение побыть временно у Котова и Мироненко, он не подумал о том, что снова будет им навязываться. В тот момент он думал лишь о том, что ему нужно побыть где-нибудь, где можно было бы уйти с головой в себя, обдумать все без лишней суеты и тогда уже принимать решение. Точнее, решение-то он уже принял, но вот в правильности своего возвращения к Саше он сомневался. Но и дома находиться было… странно. Мать хоть и вела себя совершенно по-другому, но Кирилл знал, что это ненадолго. Скоро Виктория Анатольевна превратится в прежнюю Викторию Анатольевну, которая будет постоянно навязывать ему буквально все: от того, куда он должен пойти, до того, с кем ему жить. И в категорию «с кем лучше жить» Измайлов явно не входил, и вряд ли войдет когда-нибудь. А вот когда Сорокин подошел к дому Мироненко, он застыл, понимая, что снова может помешать. Ему, конечно, никто об этом не скажет, Никита даже скажет, что так веселее и вообще «какая разница сколько людей в квартире, если все равно у всех разный режим дня?», но Кирилл прекрасно помнил то чувство, когда он жил тут в прошлый раз. Может, Котову и было все равно, а вот Владимиру Степановичу явно нет, и его откровенно напряженные взгляды говорили об этом без утайки. Потому парень решил изменить свое решение. Естественно, Никита с философом были его самым лучшим вариантом, но ведь были и еще знакомые. Не такие близкие… Впрочем, знакомый, у которого можно остаться ночевать, в теории был всего один. Точнее, знакомая. Костина Аня. Сразу же вспомнился их поцелуй в тот памятный вечер, моментально перевернувший всю его жизнь, заставивший задуматься вообще обо всем. И почему-то именно сейчас Кирилл не жалел об этом. В конце концов, рано или поздно он бы к этому пришел. Задумался бы сам, или с чьей-то подачи. Это было совершенно неважно. Главное, что сейчас это произошло, и пусть он все еще был в сомнениях, но не мог себе позволить изменить Саше. Тем более, после того, что произошло прошлой ночью, которая установила хлипкое призрачное перемирие. - Алло-о, - Аня редко растягивала гласные звуки, но когда тянула, это выходило на редкость манерно, и вместе с этим удивительно не тошнотворно. Костина вообще в этом плане была уникальной: блондинка с большой грудью, типичная девушка, любительница цветов и нескольких оттенков розового цвета, и вместе с этим настолько компанейская, легкая на подъем и понимающая очень многое, но показывающая гораздо меньше. - Привет, - от напряжения у Сорокина чуть охрип голос. - Скажи, твои родители дома? - Неужели ты созрел для того, чтобы лично устроить вечеринку? - хмыкнула Костина в трубку. На заднем фоне послышался сигнал автомобиля, девушка коротко что-то кому-то сказала, потом снова вернулась снова к Кириллу. - Так что ты хочешь? - Ночевать у тебя можно остаться? Анечка пару секунд молчала, потом просто сказала: - Я буду дома минут через сорок. В этом они с Котовым были одновременно и разные, и одинаковые. Только Никита сразу конкретно спрашивал, что произошло, а Аня наоборот ничего не спрашивала, а говорила по факту. Но оба не начинали заваливать вопросами и выспрашивать подробности, решая дождаться встречи или того, когда человек сам созреет сказать. И это было очень ценное качество. Особенно, сейчас, когда Кирилл совершенно не хотел рассказывать всю ситуацию по телефону. Он бы вообще предпочел не рассказывать, но понимал, что надо. У дома Костиной парень был уже спустя полчаса. А сама Аня, опоздав минут на пять, подбежала к нему со стороны стоянки у соседнего дома. - Блин, возле нашего вообще мест нет, - сказала она, недовольно рассматривая машины, стоящие у подъезда. - Машину отремонтировали? - Кирилл знал, что около двух недель назад Костина попала в легкую аварию. Ее протаранили сзади, но задний бампер покорежили нешуточно. Больше всего девушка переживала из-за того, что скажет ее отец, подаривший ей эту машину всего три месяца назад с условием, что она не будет задевать каждый столб. Огромный автомобиль бизнес-класса парня, который в нее въехал, конечно, на столб не был похож, но досталось все равно. При этом ей и ремонт пришлось оплачивать из собственной зарплаты, заняв еще денег и у Котова с парой друзей. - Да, вчера забрала, - Аня перекинула большую сумку на другое плечо, а потом кивнула на подъезд. - Пойдем. Расскажешь мне за рюмкой чая, что тебя ко мне привело. Не мое предложение переспать же. Сорокин почувствовал, как начинают загораться его щеки. Такая абсолютная нестестнительность его смущала, но он промолчал, уткнувшись взглядом во влажный асфальт. - А куда снова твои родители уехали? - спросил Кирилл, когда они зашли в квартиру. Та выглядело совсем непривычно. С учетом того, что сам Сорокин здесь присутствовал только тогда, когда тут была толпа народа, куча алкоголя и дым, застилающий все пространство словно при пожаре, то ничего удивительного. А вот без студентов квартира выглядела вполне обычно. Светлая, комфортабельная, явно часто обновляющаяся в косметическом ремонте (вечеринки не всегда проходили безболезненно). - Отец в загранку, в командировку, мама решила вместе с ним. Скучно ей дома сидеть, - пожала плечами Аня, вешая яркое пальто в шкаф. - Давай куртку и иди на кухню. Чайник поставишь? Кирилл протянул свои вещи, кивнул и ушел в кухню. Тут был такой порядок в сравнении с тем, что обычно творилось при его прошлых визитах, что он все же позволил себе удивиться. Но кнопку на электрическом чайнике нажал, предварительно набрав туда воды. - Так что у тебя случилось? - Аня зашла тоже в кухню, убирая копну светлых волос в высокий хвост. - С Сашей поссорился? - Не сказать, - сумрачно качнул головой Сорокин, не зная, как правильно объяснить подруге то, что между ними произошло. - Просто… - В общем, поссорился, - хмыкнула девушка, доставая из шкафа кружки. - Ты с сахаром или без? - Без сахара, - Кирилл сел на стул с тонкой, но прочной металлической спинкой и, поставив локти на стол, положил на подставленные руки подбородок. - Не поссорились мы, просто мне надо обдумать некоторые вещи. - Например? - Костина наливала уже по кружкам кипяток, а через пару секунд поставила их на стол. Следом на столе появились и хлеб, и колбаса, и сыр, и печенье. Только вот у Кирилла кусок в горло не лез. Даже с учетом того, что он почти сутки ничего не ел, есть все равно не хотелось. Чего нельзя было сказать об Анечке, резавшей довольно толстыми ломтями копченую колбасу. - Например, о том, что случилось у тебя в тот раз, - все же признался Сорокин, стараясь не смотреть в блеснувшие каким-то не совсем обычным блеском глаза Костиной. А девушка несколько минут смотрела на него, не произнося ни слова. В кухне повисла какая-то непонятная тишина: вроде бы и не напряженная, но все равно неуютная, заставляющая чувствовать себя совсем некомфортно. - Ты рассказал Саше, что целовался со мной? - наконец, подала голос Костина, откладывая бутерброд. В ее голосе звучало неподдельное удивление. Конечно, нужно быть последним идиотом, чтобы признаться в невинном поцелуе человеку с яростным собственническим инстинктом. Уж Аня в этом разбиралась лучше всех вместе взятых. Психологом она точно была отличным. В общем, училась по призванию. - Нет! - Кирилл все же глянул на нее с откровенным недоумением. - Конечно, нет. Просто тогда… - Просто тогда тебе понравилось, - деловито кивнула Костина, возвращаясь к еде. - Я это поняла, можешь не говорить, а то и так выглядишь похлеще помидора. Сорокин сконфуженно отвернулся. Да, он смущался признаваться в подобных вещах. Тем более, девушке! Конечно, для большинства это было непонятно, а для него совершенно непривычно говорить о таком с девушкой, которая еще так спокойно на все реагирует, словно проводит курсы по излечению от гомосексуализма. Причем, весьма успешно, если судить по собственным реакциям. - А к Котову чего не пошел-то? - спросила тем временем Аня. - Не хотел им с Мироненко мешать… - Ну да, - снова кивнула девушка. - У них же круглыми сутками медовый месяц. - А ты откуда знаешь? - как-то само собой вырвалось у Кирилла. - Да недавно они поссорились вроде как, Никита пришел ко мне ночевать. Вино, домино, разговоры, все дела, - Аня откинулась тоже на спинку стула, отставляя от себя уже почти пустую кружку, в то время как у Сорокина была до сих пор нетронутая. - А потом приехал Мироненко внезапно. В общем, они, как я поняла, даже до машины не успели дойти, так в подъезде и трахнулись. Сорокин округлил глаза, но не стал это комментировать. Во-первых, сам не так давно до дома не стал терпеть, переспал с Измайловым прямо в машине, когда до этого даже не представлял, что заниматься сексом можно вне квартиры. По меньшей мере, это было неудобно. - Ладно, - Костина снова глянула на приятеля. - Родители приедут дня через три, так что можешь это время перекантоваться у меня. Впрочем, даже если приедут раньше, все равно можешь. Они давно намекают мне, что пора бы замуж, - девушка улыбнулась каким-то своим мыслям. - Правда, увидев тебя, меня сочтут педофилкой. Сорокин закатил глаза и поджал губы. В своем внешнем виде он точно был не виноват. Рост не изменить уже, да и со слишком миловидным для двадцатилетнего парня лицом тоже ничего не сделаешь. - Поспишь на диване в зале, ладно? - Аня стала собирать посуду со стола, оставляя кружку Кирилла. - Хорошо, - тот пожал плечами. Спать в зале на диване было для него не впервой. - Тогда пойдем, я тебе покажу, что и где находится, чтобы ты меня не дергал каждый раз, а то мне еще немного поработать надо. Кстати, могу довезти утром до универа, если тебе к первой паре. Мне все равно в ту сторону. От количества слов и скорости, с которой говорила Аня, Сорокин невольно морщился, стараясь понять все, что она говорит. Он даже мысленно удивлялся, как девушка может работать в психологии, говоря настолько быстро. Уж лучше переводчиком-синхронистом. В университет на следующее утро Кирилл все-таки пошел. Даже с учетом того, что у него не было с собой элементарно ручки. Денег, кстати, тоже не было. Как-то он совершенно не подумал о том, что их нужно взять, когда уходил из дома. Но и тут Аня его выручила, просто положив пару банкнот на стол и с непринужденным видом заявила: - Обязательно отдай. Девушка прекрасно понимала, что просто так брать деньги Сорокин не будет. А в долг не так уж и унизительно. Тем более, после ремонта машины ей действительно было не с руки расшвыриваться деньгами, но пары сотен рублей было не жалко. По дороге в университет Костина негромко подпевала ненавязчивой мелодии, которую крутила популярная радиостанция, стучала пальцами по рулю в такт музыки, а потом заявила: - Нет, все же единственная вещь, по которой я могу по-настоящему скучать - это машина. Сорокин хмыкнул, но не стал ничего говорить. У каждого были свои приоритеты. Лично он уже успел соскучиться по Измайлову. За те дни, что они жили вместе, Кирилл привык засыпать рядом с ним, пусть пару дней и держал оборону в показательности своего характера. О чем, впрочем, не жалел. Но не ощущать привычное тепло, исходившее от тела мужчины, было неожиданно непривычно. Потому он почти всю ночь и не спал. А, может, из-за мыслей, посещавших его голову с той же частотой, с которой Костина говорила. Он никак не мог прийти к правильному решению. Конечно, Кирилл хотел остаться с Сашей. Так, как раньше хотел быть с Мироненко. Может, только без такой фанатичной привязанности и любви. Но это уже были совершенно другие отношения, которые не могли вызвать такие чувства. Сейчас было все по-другому, более взросло как-то, серьезно. Впрочем, и тогда, с Мироненко для него все тоже было максимально серьезно. Высадив приятеля возле университета, Аня вдруг потянулась к своей сумке, сказав: - Подожди секунду. Вот, держи, - она протянула ему связку ключей. - Только не теряй, ладно? Я сегодня могу поздно приехать, чтобы ты не сидел под дверями квартиры, тебя могут принять за маньяка или грабителя. В принципе, без разницы. - Спасибо, - Кирилл действительно был ей искренне благодарен. Он коротко улыбнулся и выскочил из машины. Купив в киоске при университете все необходимые канцелярские принадлежности, он даже смог пройти мимо турникета с охраной без студенческого, который, конечно, тоже не взял. Пропускать второй день занятий не хотелось вовсе, он и так вчера позволил себе похалявить. - Кирилл, - в коридоре его кто-то поймал за локоть и парень немного удивленно обернулся, тут же удивляясь уже по-настоящему, потому что перед ним возвышался не кто иной, как Мироненко. - Здравствуйте, - несмело улыбнулся парень, непонимающе смотря на преподавателя. - Тебя вчера не было на занятиях, - Владимир Степанович не улыбался совсем. У него были чуть нахмурены брови, так как он не помнил, чтобы Сорокин пропускал пары. Он даже уточнил у одной из студенток, был ли вообще Кирилл вчера в университете. А вечером, когда пришел домой, выяснил, что у бывшего любовника что-то случилось. Правда, перед этим он натолкнулся на крайне невинное лицо Никиты, который слишком спокойно сидел на диване и смотрел телевизор. И даже никуда не собирался вечером. На вопрос, что он натворил, блондин сделал еще более невинное лицо, оскорбился и сказал, что ему нужно больше доверять. После десяти минут подобного общения и попыток отвертеться, Котов все же признался, что разбил вазу, стоявшую уже лет пять в спальне. Которую даже Лорд умудрялся не зацепить, когда прыгал на кровать. А ваза была не то чтобы дорогой, но принадлежала еще матери Мироненко, а до этого - ее матери. В общем, ценность в ней была исключительно духовная. А следом философ выяснил, что Кирилл ушел куда-то от Саши, а когда сам Котов решил ему позвонить, то телефон оказался выключен. Оставшуюся половину вечера Никита гадал, что могло произойти между другом и его уже бывшим любовником, раздражая этим философа, потому что гадал исключительно вслух и хотел какой-то реакции на свои слова. Реакцию ему Мироненко не выдавал и усиленно делал вид, что занят проверкой курсовых, которые некоторые студенты уже успели сдать. Но в его голове уже зарождались собственные догадки, основанные на прошлом разговоре с Кириллом. И внутри поселялось неясное чувство вины. Владимир Степанович прекрасно понимал, что Сорокин, скорее всего, признался в своей проблеме Александру, и тот отреагировал вовсе не так, как ожидал парень. И вот уже за это Мироненко ощущал свою вину, потому что именно он посоветовал Кириллу рассказать все Измайлову. Увидев утром в коридоре университета нужного студента, преподаватель даже как-то облегченно вздохнул, поймав себя на мысли, что даже в период их недоотношений он никогда не был рад так видеть Сорокина. И вот сейчас он хотел выяснить, что же именно случилось между Кириллом и Александром, чтобы, возможно, помочь. И избавить себя от скребущих на душе кошек. - Да, простите, - тем временем, Сорокин сделал совершенно искреннее извиняющееся выражение лица. - Я обязательно перепишу вчерашнюю лекцию. - Черт с ней, с лекцией, - отмахнулся совершенно не по-преподавательски Мироненко. - Нужно поговорить. Какая у тебя сейчас пара? - Иностранный язык, - Сорокин удивлялся все больше и больше, так как никак не ожидал, что философу нужно будет поговорить с ним. - Хорошо. У тебя Пуговицина ведет, верно? - Да, - кивнул парень. - Я ей скажу, что ты задержался по моей просьбе. Пойдем, - Владимир Степанович кивнул в сторону коридора, где находился его кабинет. Когда они туда зашли, мужчина не спешил садиться. Сорокин последовал его примеру. Он лишь слегка прижался к первой парте и продолжал искоса, не скрывая собственного изумления, смотреть на философа, гадая, о чем тот хочет с ним поговорить. - Ты говорил с Александром, верно? - преподаватель в свою очередь оперся на стену возле доски и сложил руки на груди, направляя взгляд на Кирилла. Тот медленно, скорее рефлекторно, чем осознанно, кивнул, и лишь потом встрепенулся и поднял голову, продолжая непонимающе смотреть на Мироненко. Ему-то это было зачем? - И он отреагировал крайне негативно на твое теоретическое желание переспать с девушкой? - продолжал допрос Владимир Степанович. Сорокину пришлось снова кивнуть. - Хорошо, - впрочем, ничего хорошего философ тут не видел. - И где ты сейчас живешь? Домой вернулся? - Нет. Точнее, сначала да, но вчера пришлось уйти… - Пришлось? - Да, - парень не собирался распространяться на тему того, что происходило у него дома. И по поводу своих мыслей на этот счет тоже. - И где ты сейчас живешь? - слово в слово повторил свой вопрос Мироненко. - У Костиной, - Кирилл помедлил, прежде чем ответить. Это было странное место жительства для парня, который гей, но который при этом хочет переспать с девушкой. И Сорокин это прекрасно понимал. Впрочем, Владимир Степанович не стал комментировать это. Лишь слегка приподнял брови. Потом посмотрел на Кирилла внимательнее и уточнил: - Тебе нужна помощь? - Нет, - уверенно сказал тот. - Хорошо. Мироненко не переживал за парня, как переживал бы за того же Никиту (хотя он бы и за Никиту не переживал, просто потому, что тот бы этого не позволил. Он бы заставил разозлиться, накричать, но уж никак не переживать за его взбалмошную голову). Просто хотелось уточнить для себя, чтобы успокоить нервы и унять чувство вины. В принципе, наверное, все-таки нотки беспокойства были. Кирилл философу все равно казался ребенком, серьезным, начитанным, умным, но все еще совершенно неопытным ребенком, который не всегда осознавал смысл своих поступков. Но видя то, с какой решимостью Сорокин хочет сам во всем разобраться, Мироненко постепенно начинал понимать, что не все настолько ясно, как казалось на первый взгляд. В Кирилле словно было две сущности: того самого ребенка и того настойчивого молодого человека, вынудившего когда-то завести с ним отношения, несмотря ни на что. - Я пойду? - вопросительно посмотрел на Владимира Степановича Сорокин. Преподаватель кивнул. - Да, конечно. Пойдем, я тебя провожу, чтобы у вашей Пуговициной вопросов не возникало. - Спасибо. А еще Мироненко для себя решил, что ни за что не скажет Котову, где и почему находится Кирилл. Не хватало еще и ему вмешаться в чужие отношения, в которые невольно вмешался он сам, и все, если не испортил основательно, то ощутимо подпортил. В конце концов, они же сами во всем разобрались. Ушло много времени, но для того, чтобы просыпаться каждое утро и видеть белобрысую макушку где-то под одеялом, это того стоило. Даже вазой ради этого можно было пожертвовать. И нервной системой.