mom said you're so bad

Бэмбэм яростно роется в куче с одеждой в надежде найти что-то, в чём будет выглядеть… хорошо. Ну или просто не так хреново, когда будет стоять рядом с Джексоном. Бэмбэм прекрасно понимает, что должен выглядеть гораздо лучше, чем когда он ходил на свиданки со своими прошлыми парнями, или когда находил себе кого-то буквально на одну ночь, потому что Джексон абсолютно точно прекраснее всех их вместе взятых, раз так в пятнадцать. На его кровати громадная гора его, чиминовых и близнецовых лучших нарядов. — Больше всего тебе идёт эта красная футболка с треугольным вырезом, — сообщает Кванмин, оценивающе обводя Бэмбэма взглядом. Бэмбэм задумчиво рассматривает своё отражение в зеркале. — Да, эта зелёная штуковина не для тебя, — добавляет Ёнмин. — Хотя, эти скинни просто прекрасны. Чудесная задница. Мне и правда нравится, даже если я за гетерокоманду. — Спасибо, — хмыкает Бэмбэм. И он торопливо меняет футболку на красную. Потому что, когда он сказал Джексону свой адрес, он ещё сказал ему, что вечеринка начинается в пол-одиннадцатого вечера. Таким образом, Джексон сказал, что будет у его дома за час до начала веселья. Он не знает, сильно ли пунктуален Джексон — сейчас двадцать минут десятого. Он сейчас, если честно, слегка паникует, потому что ему крайне не хочется быть пойманным в полураздетом состоянии, так как он выбирает себе одежду уже больше часа. Бэмбэм ведь не девчонка, ну что за ёбань. Это… довольно новый опыт для него. Дольше всего в своей жизни он одевался пятнадцать минут, потому что он купил новые ботинки, но они с непривычки ему жали, и он кучу времени искал старые, но не выглядящие старыми ботинки. Тот факт, что он уже в своих тимберах, правда, нисколько не прибавляет ему настроения. Двадцать пять минут десятого. Они все готовы к выходу. Чимин с близнецами собрались за десять минут и всё оставшееся время с удовольствием стебались над нервничающим Бэмбэмом, долбанные придурки. Бэмбэм уже тоже готов. Он впервые за долгое время подкрасил глаза и даже надел серебряную цепочку, которую надевает обычно только по важным случаям. И натянул на руку Ролекс за пару тысяч долларов, подаренные его братом и сестрой на семнадцатый день рождения. Они с Кванмином, играющим со Цветиком, сидят на диване, а Чимин с Ёнмином развалились на ковре, уставившись на идущую по телевизору дебильную дораму про школьников. — Югём тебе говорил, что у Марка… — Да, да. — Бэмбэм даже не знает, кто из них к нему обратился, но в целом ему довольно-таки наплевать. Он сейчас не хочет говорить о Марке. Его голова забита другим человеком — там нет места для старых и глупых влюблённостей. Ему просто насрать. Ну, на самом деле, если бы он ненадолго перестал думать Джексоне (но этого не происходит, так что ладно) и задумался о Марке, то он бы почувствовал себя… ну, мягко говоря, хреново. Чёртов Ван Джексон. Вот нахрена он сказал Бэмбэму да. Нет, он не проверяет свои часы каждые долбанные пятнадцать секунд. Нет, блять, нет. Ни у кого нет никаких доказательств. Так что Бэмбэм очень навряд ли это делает. Только почему-то он знает, что дверной звонок раздаётся скрипучей трелью ровно в девять часов и тридцать три минуты, и громко сглатывает внезапно появившийся в горле комок. Бэмбэму не дают открыть парню дверь, потому что ёбаный Чимин — такой поразительный ребёнок. Кто у нас тут девяносто пятого года? Пф. Точно не Пак Чимин. Он подскакивает с пола и толкает поднимающегося Бэмбэма обратно на диван. — Кто откроет чуваку дверь первым? — Что за ёбань? Он мой гость. Но все его посылы так до глухих чиминовых ушей и не долетают. Ну конечно. Бэмбэм нервно потирает одной ногой другую, ожидая Джексона. — Добрый вечер. Бэмбэм не издаёт никаких задушенных звуков, когда слышит это. Кто вообще может сказать «добрый вечер» кучке парней? Ты говоришь «привет», «здорово», «хей», «здрасте». Не «добрый вечер». Даже его папа не говорит добрый ёбаный вечер своим друзьям. (Услышав это, Бэмбэм вдруг чувствует, как его лёгкие наполняет каким-то сладким газом, а ладони начинают нещадно потеть). Чимин затаскивает Джексона в комнату. Когда их с Бэмбэмом глаза встречаются, парень кладёт руку на свой затылок, а Бэмбэм знает, что тот начинает его неловко потирать. — Хей, отлично выглядишь, — говорит Джексон, склоняя голову. Прошу прощения? Это кто тут ещё отлично выглядит. Бэмбэму очень хочется сказать эти слова, но он только улыбается в ответ. Он не шутит — он и правда ждал, что Джексон будет выглядеть горячо. Его глаза были уже готовы вывалиться из орбит от того, что ему предстоит увидеть. Но к такому он не готов точно. Джексон надел чёрную алкоголичку. Бэмбэм подозревает, что весь гардероб парня состоит из серых и чёрных вещей (и немножко белых футболок просто, чтобы те прилипали к его накаченному животу и бицепсам, когда он мокрый от пота). Кажется, что у Джексона вообще из цветного только маленькие татуировки на руке. И тёмно-синие джинсы, просто супер, блять, обтягивающие его восхитительные ноги тёмно-синие джинсы. Чем дольше Бэмбэм смотрит на джексоновские бёдра, которые плотно облегает джинсовая ткань, тем отчётливее он чувствует, что его тело начинает реагировать… несколько неправильно. Не то, чтобы у Джексона были более крутые шмотки или что-то в этом роде. Просто он так невероятно хорош, что всё, что бы он не надел, автоматически делает его топ-моделью. Не только он оценил внешний вид парня, конечно. У Чимина слегка так отъехала челюсть и он указывает на Джексона, стоящего на несколько шагов впереди него, обоими указательными пальцами. Он одними губами очень выразительно показывает: «О МОЙ БОООГ. ТАТУУУХИ. ДА ОН БОГ СЕКСА!», после чего тыкает пальцем сначала в Бэмбэма, потом в Джексона, а потом сжимает руку в кулак, приставляет его ко рту и пару раз толкает языком щеку изнутри. Очень мило. Бэмбэм кашляет, отводя взгляд от хихикающего Чимина, и обращается к Джексону: — Садись сюда. — получается у него довольно хрипло, но, кажется, никто ничего не замечает. Джексон роняет себя на диван рядом с ним, и он всё-таки такой дорк. Очаровательный, полный бесконечного кавая (когда не включает режим бога секса, конечно) дорк, потому что с серьёзным лицом протягивает руку для мужественного рукопожатия с близнецами. — Ты сказал тогда, что расскажешь мне нашу… историю, — говорит он Бэмбэму, закончив представляться его сожителям, которым, кстати, очень понравился, в отличие от вредного Чжинёна, который весь изошёлся недовольными комментариями. — Да, точно. — Бэмбэм поворачивается к Джексону всем телом и скрещивает ноги по-турецки. — Хмм, ну мы не на одном курсе — я ботаник, кстати. Вот, и мы встретились в колледже. Просто врезались друг в друга, и я предложил тебе сходить куда-нибудь, когда мы встретились в следующий раз. Да, то ещё клише, но звучит ведь правдоподобно? Мои друзья Чжинён и Чжебом встретились так. — Он больше смотрит на свои руки, чем на Джексона, потому что так удобнее. — Ммм, мы встречаемся около двух недель… или три, как думаешь? Или, наверное, месяц звучит лучше? Я могу… — Бэмбэм, — негромко зовёт парня Ёнмин. Когда Бэмбэм поднимает на Ёнмина взгляд, тот указывает ему на Джексона, съехавшего с дивана на пол и неплохо, кажется, проводящего время. На руках у Джексона сидит Цветик. Кошка довольно мурчит, когда Джексон с умильным выражением лица чешет её за ухом и осторожно нажимает пальцами на мягкие подушечки лапок. Когда он придвигает палец к её рту и она спокойно начинает вылизывать, он начинает ворковать: «Что это за милая кытя? Ну что за кыытя?» У Бэмбэма внизу живота затягивается тугой узел и он шумно выдыхает. Ему, если честно, даже наплевать, что парень не слушал его хрен знает сколько времени. Ему не сложно повторить всё ещё раз. Джексон внезапно поднимает взгляд: — Ох, — смущённо выдыхает он, — прости, я немного отвлёкся, я… — Не-не, не беспокойся, — говорит ему Чимин, — поиграй ещё с нашей Цветик. — У него реально странное выражение на лице, но Бэмбэм ничего не говорит по этому поводу, потому что уверен, что у него сейчас точь в точь такое же. Если вкратце, то вся его жизнь покатилась куда-то в задницу. - — Вы, ребята, уверены, что не хотите поехать с нами? — спрашивает Джексон. — Я могу всех вас подвезти. — Нет, чувак, спасибо, за нами заедут, — улыбаясь, отнекивается Ёнмин. Чимин кивает, соглашаясь: — Да, точно. — Он складывает руки на груди. — Будьте осторожны. Бэмбэм не очень привередливый, но будь с ним нежным. Не знаю, где ты живёшь, но, если что, я могу запросто разузнать. — Он щурит глаза и приставляет два пальца сначала к своим, а потом к джексоновским глазам, как бы говоря: «я слежу за тобой», расплываясь в улыбке. Бэмбэм никогда не думал, что ему может быть настолько неловко из-за того, что он знает этого человека. Но, к счастью, Джексон просто треплет Чимина по щеке (у Чимина есть такая особенность — если ему кто-то очень нравится, он ведёт себя с этим человеком как милый ласковый ангел, которым не является, и бедные люди попадают в ловушку. Бэмбэм должен предупредить Джексона об этом). — Мы встретимся на вечеринке, да ведь? — спрашивает Джексон. — Скорее всего, — задумчиво отвечает Чимин. — тогда я ещё напомню тебе о себе, когда ты повезёшь моего друга домой. Бэмбэм не может злиться на своего друга, потому что тот просто заботится о нём, даже если он самый ужасный идиот во всей истории идиотов. Прощание, кажется, затягивается слишком надолго, но, наконец, Джексон с Бэмбэмом подходят к его машине. Сложно не впечатлиться, когда суперсексуальный парень открывает перед тобой дверь Audi Convertible. Вся эта сцена выглядит как из съёмок какой-то рекламы. — Блять, — выдыхает Бэмбэм. — Прошу, — на губах у Джексона играет хитренькая улыбка, а Бэмбэм, не заставляя себя дольше ждать, лезет в машину. Пристегнувшись, он глубоко вдыхает, с восхищением оглядывая машину. Правда, он тут же обрывает себя, потому что сидящий за рулём Джексон хмыкает — Бэмбэму не надо поворачиваться к парню, чтобы понять, что это он вызвал у парня смех. Они выезжают. В машине царит уютное молчание, прерываемое только Джексоном, изредка постукивающим пальцами по рулю. — Тебе и правда нравится моя детка, разве нет? — спрашивает Джексон, пока они стоят на светофоре. — У тебя нехватка самоуверенности или что? — неожиданно даже для самого себя, но честно выплёвывает Бэмбэм, уже слегка мягче добавляя: — Потому что твоей машине нужна какая-то компенсация, чувак. — Спасибо, чувак, — ухмыляется Джексон, кажется, не сильно задетый этой фразой, — насколько я знаю, с моим хозяйством всё в порядке. — Шутки у него просто ужасные, просто провальные. Но у него такое восхитительное лицо… это просто нечестно, что у Джексона есть и эта охуительная внешность, и куча денег. — Богатенький красавчик, — совершенно случайно вырывается у опять задумавшегося Бэмбэма. Его язык сегодня его совершенно не слушается и это уже начинает быть проблемой. Джексон довольно долго на него косится. — Только мои родители и брат. Я? — Он указывает на себя большим пальцем, — нет… пока. Это первый раз, когда они так говорят о личных вещах. Бэмбэм сохраняет всю информацию у себя в голове как важную. Он не предсказатель и не может с уверенностью сказать, будут ли они продолжать общаться после вечеринки, но очень на это надеется. Они могут иногда завтракать вместе, или болтать в колледже, зависать в столовой вместе с Югёмом, играть с Ёнмином и Цветиком у них дома или просто протрачивать всю ночь на видеоигры. У него немного сбивается дыхание пока он думает обо всём этом, уставившись на сосредоточенный джексоновский профиль. Он хочет, чтобы у них были все эти моменты. Все-все. — На каком ты факультете? — Ты будешь удивлён, — хмыкает Джексон. Бэмбэм приподнимает бровь: — Право? — Нет, — морщится он. — Почему ты сделал такое лицо, ты, придурок? — весело спрашивает Бэмбэм. Он хихикает над дурацкими попытками Джексона выглядеть серьёзно. — Мой брат учился на юриста, как и отец. Это довольно сложная хрень, для которой нужно знать слишком много дерьма, в котором я слабо заинтересован, — говорит Джексон и выдерживает довольно длинную паузу, прежде чем поделиться: — Я учусь на медика. — Серьёзно?! — поражённо спрашивает Бэмбэм, моргая округляющимися глазами. Джексон косится на него, после чего запрокидывает голову назад в недолгом смешке: — Что за шок? Я, вообще-то, делаю неплохие успехи, если хочешь знать, — говорит он, всё ещё посмеиваясь, — даже если я на два года старше остальных студентов. — Ты… эм, два раза оставался на второй год в старшей школе? Вообще, им сейчас стоит повторять их «историю любви», потому что Джексон наверняка что-то не понял или забыл. Но вот так болтать с ним на посторонние темы действительно интересно и весело, и Бэмбэму очень хочется узнать Джексона получше. Если посмотреть с определённой точки зрения, то это тоже может потом быть полезным. Наверное. — Не-а. Готов поспорить, в школе мои оценки были лучше твоих, — говорит Джексон, самодовольно улыбаясь. Мудилище. — Мой брат, Хёкджэ — юрист. Он уехал в Америку после получения степени, нашёл кучу клиентов, сбагрил с них гору денег и живёт прекрасной жизнью. Если думаешь, что моя малышка хорошо выглядит, — что так и есть, конечно, — то тебе стоит увидеть машину этого парня. Блядская красная Альфа Ромео. Симпатичная, — мечтательно говорит он. — Так вот, после моей прощальной речи хён сказал мне, что поговорил с моими родителями и что я могу провести свои каникулы вместе с ним в Штатах и подумать над тем, что делать со своей жизнью. Я думаю, они не ожидали того, что это займёт два года, чтобы я успел с этим разобраться. — Вау. Правда, вау, — удивлённо смаргивает Бэмбэм. В это как-то даже не верится. — Вот как-то так. — Джексон закусил кожу на большом пальце, придерживая руль только одной рукой (если бы Бэмбэм не был так занят пусканием слюней на парня, то обязательно бы сказал ему держать руль обеими руками, так как это довольно опасно). В машине вдруг воцаряется тишина, прерывающаяся только когда Джексон достаёт свой палец изо рта. — Знаешь, люди постоянно обо мне думают не так, просто потому что я люблю тату и пирсинг и прочую хрень, но на самом деле я хороший. Правда, — говорит он Бэмбэму. Его улыбка натянута, а глаза напряжённо устремлены в одну точку. Это прозвучало настолько… интимно, и появилось ощущение, что Джексон только что рассказал ему какой-то большой секрет. Бэмбэм даже теряется на пару секунд: — Ага, я знаю. Я засомневался в этом только один раз — когда ты кинул в меня своим огромным кроссовком, — отвечает он. Джексон ничего на это не отвечает, но Бэмбэм смотрит на него и видит, как изгибаются в полумесяцы его глаза, а уголки губ ползут вверх. Они проводят остаток поездки в молчании, Бэмбэм отдаёт всё своё внимание виду из окна, только иногда отвлекаясь на короткие взгляды исподтишка на парня (потому что он действительно не может себе противостоять). В какой-то момент Джексон включает радио: он такой невыносимый идиот, потому что он останавливает выбор на Heaven Брайана Адама, и если этого ещё недостаточно, то вдруг оказывается, что он прекрасно знает текст песни. Если даже Бэмбэм и тащится от пения и мычания Джексона под эту песню слишком сильно, никто об этом не узнает. - Дом полон народа. Появляется ощущение, что все десять с лишним миллионов людей, населяющих Сеул, решили набиться сюда, чтобы справить день рождения старшего из сыновей Кима. Бэмбэм почти каждый год бывает на вечеринках, устраиваемых этими двумя парнями. Они всегда очень весёлые, музыка тоже классная, потому что всегда заказывается диджей. Правда, эта и прошлогодняя пати отличается от предыдущих тем, что Югём с Пыниэлями съехали от родителей — и количество алкоголя и посторонних людей с и так немаленького числа выросло просто до кошмарного. Пыниэля так разнесло на прошлом празднике, что его ломало ещё три дня после. Ему даже пришлось сходить ко врачу. Бэмбэму, помнится, пришлось сидеть с Пыниэлем всё это время, потому что похмельный и больной Пыниэль — не тот Пыниэль, с которым Югём может находиться наедине. В саду куча народу, тусующегося и танцующего с бокалами и стаканами с выпивкой. Внутри всё куда хуже, Бэмбэм может сказать без сомнения. — Выглядит неплохо, — негромко говорит Джексон Бэмбэму на ухо, отправляя волну приятной дрожи вниз по его позвоночнику. У Бэмбэма уходит немало сил, чтобы заставить себя несильно улыбнуться, когда, обернувшись к парню, он обнаруживает, что расстояние между их лицами буквально пара-тройка сантиметров — он может разглядеть собственное отражение в глазах своего (фальшивого) парня. В такой ситуации обычной человек запросто мог бы упасть в обморок, думает Бэмбэм, потому что, Господи, он такой прекрасный, ну или, что хуже, потерять остатки самообладания и сократить это ничтожное расстояние для чуть большего физического контакта… но это определённо точно нет, ведь он же не хочет его спугнуть. Говоря о физическом контакте — они друг к дружке почти даже не прикасаются, но Бэмбэм очень явственно чувствует жар другого тела сквозь тонкую ткань. Джексон легко склоняет голову, не отрывая от Бэмбэма взгляда: — Ну, пошли? — спрашивает он, и, блять, кто разрешал этому парню выглядеть настолько крышесносительно, ничего не делая. — Конечно, — отвечает Бэмбэм, нервно облизывая губы, и едва не откусывает себе язык, когда чувствует на талии большую джексонову ладонь. — Я твой парень до конца сегодняшнего дня, разве нет? — Джексон приподнимает идеальную бровь (да, окей, Бэмбэм использует слово «идеальный» и прочие синонимы слишком часто, когда думает об этом парне, но вы ведь не будете его винить в этом? разве он не прав? попробуйте ответить. Бэмбэм на все сто десять уверен, что ваш и его ответы совпадут). — Да, — дебильно кивает Бэмбэм. — Парень. М-мой парень, — бормочет он, и, чтобы не испортить и так наверняка хреновое мнение о себе окончательно, затыкается, пока они не оказываются внутри дома. Играющая музыка просто чудесна. Это ремикс из каких-то разноплановых композиций — и о Пыниэле можно говорить что угодно, но в одном он точно просто восхитителен — и это его идеальный вкус в музыке и в людях, которые делают эту музыку. Иногда он даже им не платит, потому что очень легко знакомится с людьми и многие диджеи уже числятся в его огромном списке лучших друзей. Продвигаясь через массу танцующих, пьющих и уже пьяных людей, Бэмбэм чувствует, как рука Джексона, мёртво покоящаяся на его талии, становится горячее и горячее. Он, наконец, останавливается, когда добирается до стола с напитками. Тело Джексона ощущается как скала за спиной. — Немного освежимся? — кричит он, поворачиваясь к парню в пол-оборота. Он не слышит джексоновского да, а больше читает его по губам… губам. Ему срочно надо выпить. Продвинуться к самим напиткам оказывается значительно сложнее из-за огромного количества народа, который весь постоянно ошивается около стола, чтобы подливать в пустеющие бокалы горячительного. А Бэмбэма всё продолжают толкать. Когда какой-то парень врезается в его плечо, Бэмбэм неосознанно встаёт ему на ногу. Просто Бэмбэму по жизни везёт — чувак, с которым он столкнулся, оказывается каким-то бандитом, явно не особо в хорошем расположении духа. — Сук’н сын, смотри, к’да ты… — орёт он. — Я не… Джексон уже впереди него, вырос живым щитом. И когда только успел? — Какие-то проблемы, чувак? — слышит Бэмбэм. Он не вполне может распознать интонацию, злой у него голос или нормальный, но когда он выглядывает из-за его плеча, он видит как начавшего весь балаган парня пытается оттащить назад какая-то девочка. Быть вовлечённым в драку, или вовлечь в драку Джексона (в которой он, конечно, победит. Хотя у Бэмбэма есть ощущение, что Джексон не ударит пьяного человека, даже если выглядит как тот ещё бандит) — совсем не то, на что Бэмбэм подписывался, приезжая сюда. Поэтому он крепко хватается за джексоновскую майку, когда видит, как пьяный чувак делает рывок. Он сильно прижимается к парню, — потому что фактически уже приготовился к самому хреновому, — когда, слава богам, подходят какие-то ребята, по всей видимости, друзья этого бандита. Они извиняются за то, что произошло (ну или что они пытались показать своими яростными кивками, Бэмбэму в принципе без разницы). — Это было близко, — бормочет он. У него бешено бьётся сердце — настолько сильно, что он не отображает, что практически лежит на джексоновской спине, пока не чувствует мягкое прикосновение к затылку, словно его кто-то гладит. Он поднимает взгляд: — Ты как? — Джексон выдыхает прямо в губы Бэмбэму. Они всё ещё стоят посреди комнаты, но народу ощутимо меньше. Бэмбэм чувствует, как приятно пахнет от парня — у Джексона и правда прекрасный вкус на парфюмы. Это хоть как-то компенсирует скудное разнообразие предметов его гардероба. — Ммм. Джексон сканирует его непроницаемым взглядом пару секунд, после чего на его губах медленно начинает расползаться улыбка. А потом… потом… потом он берёт руку Бэмбэма в свою и осторожно её сжимает. — Ты хотел выпить, да ведь? У Бэмбэма просто физически нет сил, чтобы ответить, потому что он даже дышит с трудом. Он полыхает щеками всё время, пока они пробираются к столу с напитками, и даже когда Джексон протягивает ему банку с пивом, он продолжает становиться только краснее, потому что да, его рука всё ещё в джексоновой. Он приканчивает свою банку буквально в пять-шесть глотков. Когда он утирает губы тыльной стороной ладони, ему приходит в голову, что возможно… нет, наверняка Джексон всё это делает просто потому что у них ёбаная сделка. Ему становится несколько грустнее после того, как он это осознаёт. Поэтому он берёт ещё одну банку. Он уже открывает её, когда она куда-то пропадает из его рук. Джексон ставит её обратно туда, где она стояла. — Значит, так ты обычно ведёшь себя на вечеринках? — спрашивает он, и почему же он так близко, это невыносимо просто. — Ты так быстро пьёшь, а мы ведь ещё даже не встретили Чимина и близнецов. Бэмбэм мог бы сказать, что он прекрасно переносит алкоголь. Он может выпить пять бутылок пива и чувствовать только слабое покачивание, когда ходит, но при этом быть всё ещё совершенно адекватным. Но вместо этого он восклицает: — Ох, да, ты прав. На самом деле, Джексон же не виноват, что из него получается такой прекрасный фальшивый бойфренд, и только Бэмбэм ведёт себя как малолетняя школьница, просто потому что слишком тащится от всего этого. Почему Джексон такой… аргх. Аргх? Аргх. Ты так красноречив, охренеть просто. Просто поэт. Ему нужно почаще посещать лекции по литературе и корейскому, раз он так невероятно хорош в описаниях людей. Господи. в нём столько сарказма, что, кажется, его хватит на всю долбанную планету поровну. Они ещё недолго прогуливаются по дому, изо всех сил стараясь найти сожителей Бэмбэма, и… — Ох, чёрт! Югём! Джексон врезается в его спину, чуть не толкнув его к группе танцующих девочек. Он спасает положение, заключив его в объятия (ни к чему говорить, что Бэмбэм видит ангелов и радужных пони, когда чувствует горячее тело, прижимающееся к нему). — Ты прости, но лучше так не останавливаться ни с того ни с сего. Бэмбэм легонько ёжится, и Джексон тут же опускает руки, отпуская его. — Пошли, выйдем — мне надо позвонить моему другу. Я должен с ним встретиться! Сегодня особая ночь. Чёрт, как же я мог забыть?! Мне надо его поддержать! В итоге получается, что Бэмбэму не приходится никуда звонить, потому что, как только они выходят из дома, он видит призывно машущего рукой Чжинёна. Они все там: Югём, Чжебом и Чжинён, Чимин и Ёнмин с Кванмином. Он медленно подходит к ним, помня, что за спиной у него Джексон. Отвратительная чжинёновская реакция на Джексона — не то, что может вот так взять и забыться. Маленький внутренний Бэмбэм недовольно сообщает ему, что подобное не должно случиться в ближайшее никогда. Потому что на самом деле Джексон — классный парень, который был лучшим учеником в школе, который учится на медика и происходит из очень уважаемой семьи. Который вежлив до пиздеца и говорит добрый вечер и улыбается при встрече. Который пугает только, когда разозлён, но кто выглядит привлекательно в такие моменты? Ни у кого нет права судить о человеке, нихрена, по сути, о нём не зная. Джексон согласился пойти на это дебильное фальшивое свидание. И защитил Бэмбэма, даже если в принципе не обязан. Он, блять, беспокоился, чтобы Бэмбэм не напился слишком быстро. Такие классные люди определённо не заслуживают дерьма. Бэмбэм призывает всю свою храбрость и внутренние силы, когда он… он(!) поворачивается к Джексону: — Дай мне свою руку. Его щёки наверняка красные, как пепперони. Когда он чувствует лёгкое прикосновение пальцев к своей ладони, он уверенно сжимает ладонь в своей. На этот раз это Бэмбэм, переплетающий их с Джексоном пальцы. Он чувствует себя так, словно только что захватил неприступную крепость. Правда, назад он уже больше не оглядывается — не настолько стальные у него яйца, особенно сейчас, когда ему кажется, что его голова вот-вот заполыхает огнём, а румянец прошёл вниз до самой шеи. — Где ко всем хренам вы двое шлялись? — спрашивает Чимин, требовательно уставив руки в бока. — Меня отправили вас искать, — и он утыкает свой пухленький указательный палец прямо в бэмбэмову грудь, — целых пять раз! — восклицает он, продолжая обвиняюще тыкать в парня пальцем. — Прекрати, — стонет Бэмбэм. — Не-а! — Бэмбэм, блять, ну неужели! — взвывает Югём; он выглядит так, словно вот-вот расплачется или его вот-вот хватит сердечный удар. — Ёрин подъедет через десять минут, и я… — он прерывается. На его лице очень быстро меняются эмоции от полнейшей паники до какого-хрена-тут-сейчас-происходит, когда он видит бэмбэмова спутника. Тут же забывая о Чимине, Бэмбэм распрямляет спину, прекрасно зная, куда сейчас направлен взгляд его друга. Он может это сделать. Он может постоять за Джексона. Бэмбэм ждёт. Он видит, как что-то в выражении лица Югёма меняется, и тот подаётся вперёд, ухмыляясь: — Я Ким Югём. Брат этого празднующего чувака, который шляется где-то под дому без штанов, а ведь ещё только одиннадцать. И я лучший друг Бэмбэма. Ты его парень на ночь, не так ли? — Привет. Приятно с тобой познакомиться. — Приятно с тобой познакомиться. Что за дорк. Мегадорк. — Ван Джексон… — Не давай ему руку! — взвизгивает Ёнмин, и Джексон закрывает ладонь, которую подал для рукопожатия. — Он только что блеванул. — Я-я нервничал, окей? — раздражённо фыркает Югём, слегка заикаясь. — И-и тебе было необязательно орать об этом вот так! Что за уебанский ты друг вообще? Это должно было остаться между нами. Как можно вот так взять и сказать такую дерьмовую вещь обо мне человеку, которого я вижу в первый раз — я выгляжу как последний идиот, Ёнмин, ебись ты конём! Бэмбэм прыскает и оборачивается, чтобы взглянуть на Джексона. Он не улыбается, но и этой его каменной маски на лице тоже нет. Он осматривается и как будто ждёт, что вот-вот случится что-то неприятное. Бэмбэм быстро переводит взгляд на Чжинёна, который молча пялится на них с Джексоном, но тут же как-то тушуется под пристальным бэмбэмовым взглядом. Чжебом сидит рядом со своим парнем, конечно же, и просто с довольно серьёзным выражением лицом осматривается вокруг. К счастью, хотя бы Чимин остаётся всё тем же милым придурковатым ребёнком. Он присвистывает, играя бровями и указывая взглядом на сцепленные руки Джексона и Бэмбэма: — Что это у нас тут такое? — тянет он. Джексон коротко смеётся. — Ох, заткнись, кусок идиота, — фыркает Бэмбэм, однако, позволяя Чимину болтать со своим горячим-парнем-на-ночь, потому что Чимин тот ещё кусок дерьма, но он не привержен никаким предрассудкам и всегда готов дать человеку шанс, особенно при знакомстве, и это, наверное, лучшее из человеческих качеств. Ёнмин и Кванмин тоже такие. Югём, в принципе, тоже не из тех людей, что судят людей только по внешности, но он вполне может начать высмеивать Джексона за то, что тот с Бэмбэмом (он постоянно делал так с прошлыми бэмбэмовыми пассиями. Бэмбэм не знает, что такого смешного в том, что все те ребята были с ним в отношениях, потому что он очаровательный, с неплохим чувством юмора и прочее, но Югём находит это просто очень смешным). Однако Югём тут же выпадает из реальности, потому что ему приходит смска от Ёрин, которая уже паркуется. — Ах… — Югём делает несколько глубоких успокаивающих вдохов. Он выглядит так, словно тройню сейчас, блять, родит, что за ёбань вообще. — Спокуха, — говорит Бэмбэм, похлопывая друга по спине. — Если она увидит тебя в таком виде, то подумает, что ты хочешь сказать ей, что у тебя рак или что-то типа того. — Не совсем то, что надо говорить в таких ситуациях, но. Тем не менее, это в какой-то степени помогает. Югём слабо улыбается: — Она мне правда очень нравится, ты знаешь? — слабо говорит он. — Ага, — мягко улыбается Бэмбэм, но всё-таки закатывает недовольно глаза, чтобы Югём не подумал, что он превращается в такую же тряпку, — я знаю. Югём довольно ухмыляется, даже несмотря на то, что всё ещё выглядит очень мученически и довольно бледен. — Он выглядит очень не в твоём стиле. — Это не так, — практически на автомате говорит Бэмбэм, даже если знает, что это большая жирная ложь. Джексон стоит неподалёку, обсуждая с Кванмином… Цветик? — Чувак, я тебя умоляю, — фыркает Югём. Когда Бэмбэм вновь переводит внимание на него, он корчит очень многозначительную гримасу: — Знаешь что? Только один из нас может смотреть на кого-то таким взглядом, и, дай-ка напомнить, сегодня моя ночь, так что хорош. Он шутит, этот пидор, и в нём вообще нет логики. Или она есть, но Бэмбэм её не понимает. — Что я… И тут звонит югёмовский телефон. — Мне пора, — говорит он, сглатывая. — Пожелай мне удачи. — Будь крутым, подонок, — ухмыляется Бэмбэм. Югём выпячивает грудь и воинственно вздёргивает брови: — Я прекрасно с этим справлюсь. Увидимся позже. — Он направляется к парковке, сопровождаемый чиминовским и ёнминовским нестройным пением (что-то типа: «кто сегодня лажанёт? ким-ю-гём!») Он дожидается, пока Югём не скроется за углом дома, прежде чем подойти к Джексону и Кванмину. Он осматривается, ища взглядом Чжинёна и Чжебома, но поблизости их не находится. Он чувствует лёгкий укол вины, когда думает, что это хорошо, что двух хёнов нигде нет. Когда он прислушивается к разговору парней, то внезапно обнаруживает, что обсуждают они никаких не котят. Джексон говорит Кванмину: — Я смотрю их по стримам. Я тебе скажу, когда будет следующий матч. И хей, хей, хееей, что это ещё за хрень? Скажет Кванмину что? Ему как-то совсем не нравится, куда это всё пошло. — О чём вы говорите? Кванмин, это светлое, блять, солнышко, просто игнорирует вопрос Бэмбэма. — Ах, да, напиши мне, — говорит он Джексону. Што. Челюсть у Бэмбэма очень театрально отвисает. Это, вообще-то, должен был быть разговор, чтобы дать Джексону немного расслабиться, а не обмениваться номерами. Что за ёбань. Если эти двое так и собираются дальше его игнорировать — что ж, он в полном порядке с этим. Они могут трепаться всю оставшуюся ночь напролёт — не то, чтобы Бэмбэма это волновало. Прежде, чем он мог бы пронаблюдать, как эти двое обмениваются телефонами, он делает оттуда ноги. Ёбаный Кванмин говорит ёбаное напиши мне ёбаному Джексону, который сказал ёбаное я тебе скажу. И получается, что Бэмбэм весь из себя защищал Джексона от Чжинёна просто, чтобы его утащил его же собственный сожитель, пока он поддерживал своего лучшего друга перед нелёгким признанием. В таком случае, единственный путь — к столу с напитками. В доме ещё больше народу. Больше пьяных девушек и парней. Бэмбэму даже показалось, что он увидел Пыниэля в одних боксёрах и рубашке, заигрывающего с кем-то на лестнице, но он не уверен, потому что ну уж слишком много народу вокруг него трясётся и извивается под чересчур громкие биты. Вообще, когда он подходит к столу, то окончательно уверяется в том, что должен был забить на всех своих дружков и остаться дома. Потому что он буквально врезается в Марка, который стоит около стола, и, конечно же, тот сразу его замечает. Это, блин, ужасно. — Хей, Бэмбэм, ты как? Прошло всего несколько месяцев с их последней встречи, так что, конечно, Марк выглядит так же. Он всё ещё тот-парень-по-соседству, с мягкими чертами лица и большими круглыми глазами со слишком густыми для мужчины ресницами. Он выглядит неплохо, даже слегка загорел. Но он и правда красивый, Бэмбэм не может этого не признать. Единственное, чего он не может понять, так это тот наплыв эмоций, который мешал ему даже дышать каждый раз, когда Марк на него смотрел. Он словно встретил старого друга — коим Марк, к слову, и являлся до того, как Бэмбэму пришла в голову совершенно идиотическая идея влюбиться в него. Бэмбэм улыбается. Им приходится кричать, чтобы услышать друг друга. К счастью, никто из них не поднимает тему бэмбэмовой глупой влюблённости, и нет ни одного из тупых дружков Марка и Пыниэля, и вообще всё идёт отлично, пока какой-то светловолосый мальчик, выглядящий примерно одного с Бэмбэмом возраста, не обвивает маркову руку. Кажется, он потерялся и искал Марка всё это время. От Бэмбэма не скрылась глупая улыбка Марка, когда тот опустил взгляд на дующегося мальчика. Он узнаёт его имя — Джастин. Наполовину американец. Хочет быть медбратом. Симпатичный, высокие скулы, приятная глазу фигурка. Не выше Бэмбэма. Заставляет Марка корчить невообразимо глупые гримасы, когда притворяется обиженным. Ну просто очень слишком милый, но Бэмбэму он сразу нравится. Джастин и Марк отлично смотрятся вместе. — Нам обязательно надо делать так почаще, — говорит Марк. — Разговаривать. Как в старые времена. Я скучал по этому — по тебе. — Обязательно, — кивает Бэмбэм. — Я тоже скучал по тебе. Марк улыбается, показывая эти свои огромные, похожие на вампирские клыки. — Ты всё ещё знаешь мой фейсбук, ватсапп, моё всё, верно? Свяжись со мной, — говорит он. — Джастин ещё не видел Пыниэля — это будет так сложно, но мы попытаемся найти именинничка. Не напивайся слишком сильно, Конпимук-ки. — Я тоже ещё не успел его поздравить, — спохватывается Бэмбэм, после чего ухмыляется: — Конечно, Марки-хён. Марк смеётся. — Пока, хён! — Джастин ему энергично машет на прощание, а Бэмбэм улыбается в ответ. Ровно через пятнадцать минут, — ага, Бэмбэм засекал, — Джексон и остальные находят его на стуле с нетронутой бутылкой водки и воздушным шариком в руках. — Я встретил Марка, — сообщает он Чимину на его довольно истеричный вопрос о том, где он, собственно, пропадал. Ему не кажется, что его голос дрогнул, когда он прокричал это, или что у него было какое-то странное выражение на лице, но парни тут же вытаскивают его обратно на улицу под белы рученьки. Бэмбэм задумчиво гладит горлышко бутылки, когда Чжебом (о, а он когда успел тут оказаться?) спрашивает у него, как всё прошло. — Хорошо, — честно отвечает он. — он сказал мне, что учился карате в Штатах, а я — что сдал сложнючие экзамены. Я даже встретил Джастина — кажется, эти двое встречаются. У Чжинёна расстроенный взгляд и надутые губы, словно бы Марк, встречающийся с кем-то, его чем-то задел. — Да, мы знаем об этом. А что насчёт тебя? Бэмбэм моргает. Он? Он отлично. — Я отлично, — уверенно говорит он. Просто супер. — Мне стоит раскрошить симпатичную маркову мордочку? — спрашивает Чимин, азартно избивая несуществующую грушу перед ним, — просто дай мне знак, и я покажу ему Майка Тайсона. — Не надо, — мотает головой Бэмбэм, вздыхая, — я в полном порядке, честно. Никто ему не верит. Как будто все его друзья вдруг растеряли свои навыки по чтению Бэмбэма по малейшим движениям и эмоциям. Они переглядываются между собой, а потом бросают печальные взгляды на Бэмбэма, словно он брошеный щенок и ему срочно надо пятьсот обнимашек. Бэмбэм ошибался, думая, что встреча и разговор с Марком пройдут для него плохо. Всё прошло иде-аль-но. Ему не нужны обнимашки. Ни разу не. Когда Джексон (о котором Бэмбэм под влиянием эмоций как-то немного забыл), подходит к нему, и спрашивает, не хочет ли он съездить и перекусить мороженым, Бэмбэм поднимает на него шокированный взгляд: — Ась? Джексон уже держит в руке ключи от машины. — Ты. Я. Мороженое. — уверенно говорит он, пока Бэмбэм просто продолжает смотреть на него. Потом он поднимается, ставя бутылку, с которой всё это время сидел, на пол. — Да, было бы неплохо. Чжебом против этой идеи и это как-то даже неудивительно, но Чжинён внезапно успокаивает своего бойфренда и говорит Бэмбэму с Джексоном просто не есть слишком много, потому что навряд ли алкоголь хорошо смешается с холодным и сладким мороженым. Бэмбэм с Джексоном обмениваются удивлёнными взглядами на такую необычную доброту и заботу со стороны Чжинёна. Вторая поездка проходит в молчании. Нихрена не комфортном молчании, если хотите знать. — Уже за полночь, — говорит Бэмбэм просто потому, что на него давит эта тишина. Он не понимает, почему это происходит. Он же в порядке. — Разве ещё есть открытые кафе мороженого? — спрашивает он, потому что Джексон вполне мог сделать это просто, чтобы уйти от той некомфортной для Бэмбэма ситуации. — Да, — коротко отвечает Джексон. — Я знаю местечко. Бэмбэм ёрзает на сидении. Он вздыхает, потому что Джексон больше не произносит ни слова. Кафе-мороженое реальное. Оно, блять, существует. На каких-то задворках Сеула, где Бэмбэм никогда не был. Оно маленькое и со стороны выглядит довольно старым, но в целом очень уютное. За стойкой стоит пожилой дяденька с пятнадцатилетним мальчуганом, приветствующие Джексона с широкими улыбками. Бэмбэм не знал, что Джексон тут постоянный клиент. Это нечестно: этот парень отказывался взять даже небольшой кусочек торта в Старбаксе, но, видимо, с удовольствием хавает вообще-то очень даже калорийные мороженки в неизвестной кафешке. — Тебе правда нравится этот вкус? — спрашивает Джексон, рассматривая бэмбэмино мороженое с нутеллой и крошкой от печенья. Бэмбэм не дуется на эти слова, ни разу. — Я выбрал этот, так что он мне точно нравится. — Он бросает недовольный взгляд на джексонов рожок с ванильным и арахисовым мороженым. Ему становится лучше только, когда Джексон откусывает от своего мороженого и делает такое особенное лицо, как будто он только что опозорил всю свою семью перед кем-то очень важным. Бэмбэм не сдерживается и смеётся: — Тебе стоит пойти на пробежку завтра пораньше, или у тебя точно будут складки на животе! Джексон, показывающий ему средний палец — определённо лучшая часть вечера. - Джексон отвозит его домой. — Ты точно в порядке? Бэмбэм поворачивается к парню. — Я скажу это только один раз, окей? — говорит он с улыбкой. — Я в порядке. — Он наблюдает, как Джексон закусывает губу, словно бы всё ещё сомневаясь. — Просто… — Джексон обрывает сам себя. — Ты должен был сказать мне, куда пойдёшь. Я был бы с тобой. Точно. Бэмбэм не фыркает и не хмыкает, когда думает об этом. Он просто хмурится, разглядывая собственные ладони, лежащие на коленях. Может, сейчас не совсем подходящее время, чтобы говорить это, но он обнимает свои плечи и старается звучать обычно, когда говорит: — Ты выглядел занятым. Разговаривая с Кванмином. — Давая ему свой номер. Он чувствует себя глупо, когда думает об этом, потому что на самом деле никаких исключительных прав на Джексона не имеет. Джексон — просто его фальшивый бойфренд… был им. Кванмин, конечно, может приударить за ним, если хочет. Бэмбэму просто нравится этот парень, потому что у него прекрасное тело, он приятный в общении и любит котят, даже если выглядит как человек, который спокойно может выкинуть их на улицу. Вот и всё. Не так уж и круто, да? Джексон качает головой: — Я мог бы прекратить разговаривать с ним, если бы ты сказал, что опять собираешься внутрь, — говорит он, поворачиваясь к Бэмбэму и серьёзно смотря ему в глаза. Он недовольно цокает, оборачиваясь обратно к дороге: — От меня сегодня не было никакого толка. Прости. — Ты не… — начинает Бэмбэм, заламывая брови, но Джексон, вздыхая, прерывает его: — Я должен был быть рядом с тобой, когда ты встретил этого Марка. — Это не твоя вина! — восклицает Бэмбэм, кривя губы. — Не думай так! Это я… я пошёл туда, ничего тебе не сказав. Я встретился с ним, но всё прошло нормально. Он встречается с этим миленьким Джастином и они идеально подходят друг другу. И я точно, вот просто стопроцентно больше ничего к нему не чувствую! — заканчивает он, вызывающе складывая руки на груди. Джексон выглядит задумчивым. Бэмбэм немного скулит. — Ну если ты так говоришь, — тянет Джексон, всё ещё звуча неуверенно. Джексон, кажется, просто соглашается с Бэмбэмом, чтобы не продолжать спор. Он всё ещё выглядит серьёзным, и Бэмбэм утвердительно кивает, радуясь, что всё прояснил. — Хорошо. Когда они подъезжают к дому Бэмбэма, Джексон возражает, когда тот говорит, что вполне может добраться до дверей своей квартиры самостоятельно. Бэмбэм получает краткое «ни в коем» в ответ, что заставляет его почувствовать лёгкое головокружение — это должно уже прекратиться. Потому что Джексон прошёл с ним в дверь многоэтажки и поднимается сейчас вместе с ним на его этаж. В голове Бэмбэма начинают всплывать реально странные мысли, когда они стоят около его двери и Бэмбэм ждёт, пока Джексон развернётся и уйдёт. — Мне всё ещё жаль, на самом деле, — говорит Джексон, заламывая брови. Его волосы уже далеко не в идеальной укладке, несколько прядок растрепалось, и одна из них очаровательно съехала ему на лоб. Он выглядит так хорошо, словно бы только что с какой-то фотосессии. — Не дури, — слабо улыбается Бэмбэм, прикусывая щёку изнутри. Джексон не должен сейчас крутиться около него, чёрт побери. У Бэмбэма в голове из-за этого полнейшая каша, а воображение выкидывает дичайшие картины. Он думает, что если… что если Джексон сейчас здесь, потому что хочет поцеловать Бэмбэма на ночь? Он здесь потому… потому, что хочет поцеловать Бэмбэма. Ну, правда, это невозможно. Джексон его не поцелует. И, по факту, Джексон этого не делает. Он опускает руки в карманы своих джинсов и легонько склоняется к Бэмбэму, но только, чтобы смущённо улыбнуться: — Приятных тебе снов, Бэмбэм.