mom said you're so bad

У Бэмбэма просто не находится слов, когда он возвращается домой в одно солнечное воскресенье и обнаруживает, что весь пол в его доме равномерно покрыт игрушками для Цветика. Он опускает взгляд вниз, глядя на своё место, превращенное в полный хаос, и на Цветик, бешено вгрызшуюся в клубок шерсти и убегающую от него, когда он покатился за ней. Даже странно, как быстро она может бегать на этих своих крохотных лапках. Он наблюдает за ней какое-то время, после чего ещё раз окидывает гостиную взглядом, словно бы убеждаясь, что это точно его квартира. Кванмин с Ёнмином сидят в углу в куче огромных детских конструкторов. Они склонились над своим лего, с Чимином, воинственно размахивающим жёлтой картонкой с инструкцией. Это тупо. Близнецы ничего не смогут сделать нормально, если кто-то вроде Чимина будет указывать им, что делать. Бэмбэм поднимает взгляд к потолку, прося помощи у всех богов, в которых не верит. Его сожители явно нашли должное применение чиминовой зарплате и ёнминовой стипендии. — Это делается не так! — взвывает Чимин, вцепившись в свою лохматую шевелюру. — К этому маленькому блоку подходит средний размер, а самый длинный зелёный стоит внизу! И почему ты используешь зелёный? Красный. Он должен быть красным. Ёнмин поднимает на Чимина недовольный взгляд: — Это просто цвет, — говорит он, — мы можем их менять. Это не обязательно должна быть копия дракона с картинки. Чимин щурит глаза и качает перед ёнминовым носом указательным пальцем. — Не-а. Где вообще, скажи мне, ты мог увидеть разноцветного дракона? — Господи, — Ёнмин устало закатывает глаза. — Нигде. Потому что они просто не существуют, ты, придурок. — Кого ты назвал придурком?! — Определённо точно тебя! — Смауг красного цвета, — спокойно возражает Кванмин. — Ах ты мелкое чмо! — шипит Ёнмин и бьёт его локтем под ребра. — Затыкнись. Бэмбэм принимает эту заминку как сигнал к действию. Немного, кстати говоря, обидно, что за всё это время его возвращения так и не заметили. — Да. Я тоже думаю, что он должен быть красным, — поддакивает он и даёт «пять» ухмыляющемуся Кванмину. Ёнмин молчит. Всё так же молча он собирает с пола все голубые кирпичики. — Кусок ублюдка, — возмущённо начинает Чимин. Он кидает картонку с инструкцией вниз и лихим взмахом руки обрушивает всё, что Ёнмин успел построить. Вот и показывается уровень умственного развития и зрелости проживающих в этой квартире. Нелепо, но, кажется, самым вменяемым существом из живущих вместе с Бэмбэмом оказывается крохотный котёнок. Бэмбэм не пытается остановить Чимина от набрасывания на Ёнмина с диким воплем. И даже ухом не ведёт, когда они начинают бить друг друга. Кванмин так же сидит, спокойно развалившись на полу. Кажется, ему доставляет удовольствие наблюдать за тем, как эти двое катаются по полу и истошно вопят, когда задевают спиной жёсткие игрушки. — Ах, кстати, — удивлённо говорит он, кажется, вспомнив что-то, — это в десяти минутах ходьбы от места, где у Ёнмина занятия по экономике. У Бэмбэма занимает пару секунд, чтобы понять, что Кванмин обращается к нему, и не меньше минуты, чтобы понять, о чем вообще этот дорк говорит. Он, кажется, догадался, но, на всякий случай спрашивает: — Что? Кванмин в мастерстве отработал этот ты-тупой-или-притворяешься взгляд. Всё влияние Чжинёна, чтоб его. — Адрес, который тебе дал друг Джексона, — медленно, по слогам проговаривает он. Что за мудак. — Он рядом с местом, где у Ёнмина занятия по экономике. Бэмбэм решает кивнуть и немножко улыбнуться на эту фразу. — Круто, — даже говорит он, не подавая никаких намёков на то, что разыскал этот адрес в тот же день, когда Намджун протянул ему записку. Кванмин изучает выражение его лица пару секунд, после чего кивает. — Да, круто, — хмыкает он, после чего кидает в Бэмбэма красный кирпичик. — Ты весь расцвёл. — Свали в туман, — кривится Бэмбэм. Потому что это не так. Наверное. - Джексон морщит лоб, открывая дверь. Он выглядит так, словно только что проснулся — на его бедрах, угрожая свалиться, висят домашние штаны, с плеча свисает лямка огромной майки, а волосы в полном беспорядке. Да, он точно только что встал. Бэмбэм практически хнычет. На нём отвратительная югёмова неоновая алкоголичка, которая, по его словам, делает Бэмбэма якобы «ультрамужиком» (переебать Югёму бы. Бэмбэм мужественен как дубовый шкаф. Его лицо, его осанка, его долбанное всё кричит о том, какой он мужик), и накинутая на плечи кожаная косуха, принадлежащая Кванмину. Всё это несколько смущает Бэмбэма, потому что это, правда, довольно-таки отвратительно выглядит. Кванмин ещё с явным превосходством в глазах заявил, что куртка выглядит точь-в-точь как у Зака Эфрона. Остальные тоже сказали, что это сочетание выглядит как у супер бэдбоя, и Бэмбэм просто позволил этим идиотам делать всё, что они захотят, потому что, вернувшись накануне с работы, он обнаружил, что Югём с троицей троллей уже стояли наготове с одеждой в руках. У Бэмбэма не было ни сил, ни желания их останавливать — они бараны, причём очень настойчивые бараны — да и не хотелось ему опять устраивать шоу, резво носясь от шкафа к шкафу, выбирая одежду (он не девчонка, окей? Окей). А вообще… что бы ни говорили эти ребята, мы всё ещё говорим о Заке Эфроне. Бэмбэм не уверен, что копирование стиля человека, который запросто пляшет и танцует в, хм, леггинсах, может заставить кого-либо выглядеть как бедбой. И вот он стоит, нервно теребя полу кванминовой куртки и пытаясь не расплакаться, потому что он так очарован Джексоном, чёрт, это даже не смешно. Вдруг он теряет равновесие и почти что падает, потому что какой-то член толкает его сзади. Чимин тут же ловит его, но Бэмбэм не благодарит его. Он ненавидяще сужает глаза, потому что членом определённо является Чимин, судя по тому, как они с Югёмом пихают друг дружку и мерзко хихикают. Как и остальные его друзья. Друзья, говорит он себе. Да, точно. Все эти моральные уроды смеются над ним. Кроме Чжебома, который вообще сказал, что пойдёт с ними только, чтобы проследить, что с Бэмбэмом всё в порядке. Вообще, это как-то странно, и если так подумать, чжебомов внимательный взгляд преследует его всё это время. Чжинён прилепился к руке парня, заставляя его оставаться на месте, но Бэмбэм всё равно чувствует его острый взор, сверлящий его затылок. И если это не действует на нервы, то что вообще тогда может? Джексон смотрит себе под ноги, потирая глаза ладонями. — Тише, мистер Опасность, — проговаривает он, голос низкий и грубоватый, когда замечает, что Бэмбэм почти грохается вниз. Бэмбэм явственно чувствует, как вниз по спине отправляется армада мурашек. — Да, прости, я такой неуклюжий, — неловко выговаривает Бэмбэм и протягивает Джексону звенящую тару, которую держал в руках. — На, возьми. Джексоновские брови сходятся, стоит ему нахмуриться, разглядывая поданное пиво. — Спасибо? — неуверенно говорит он. Словно в замедленной съёмке, он смотрит на человека, стоящего перед ним, распахивает глаза и дважды моргает, явно удивлённый. Смешки за бэмбэмовой спиной становятся громче. Господи, до чего же уебанские у него друзья. Бэмбэм окончательно решает, что он к этой компашке точно не относится. Он улыбается: — Привет. — Хей, Бэм, — быстро отвечает Джексон, выглядя совершенно дезориентированно. — Уже десять? Намджун сказал, что вы будете в… — и он резко захлапывает рот. Когда он, наконец, полностью приходит в сознание, он легонько расстроенно стонет. Нет, Бэмбэм правда пытается это проигнорировать. — Кхм, — Джексон открывает дверь шире и слабо улыбается теснящейся в проходе компании, — заходите, пожалуйста, — говорит он, и, потому что он супердорк, он берёт пакет из рук Бэмбэма с робким «спасибо» и оставляет его у дверей. — Не так уж и хорошо он воспитан, — хмыкает Чжебом скучающим тоном. Чжинён смотрит на своего бойфренда усталым и страдальческим, но всё равно нежным взглядом. — Он воспитан, хён, — возражает Чимин. Он первый скидывает кроссовки. — А ещё он не плюётся не людей, когда разговаривает. — Он показывает язык скривившемуся Чжебому. Квартира Джексона просто огромна. В ней четыре комнаты для пяти жильцов, довольно большая кухня и о-очень просторная гостиная с плазмой на стене. Ёнмин кидает на эту плазму долгий-долгий взгляд, после чего хватает Бэмбэма и своего близнеца за руки и делает щенячьи глазки. Неважно, насколько большими и круглыми могут становиться ёнминовы глаза, он не получит дорогущий плазменный телевизор на Рождество. Не-а. Ни в коем. В любом случае, пять жильцов. Бэмбэму стоило сразу догадаться, что Джексон и Намджун живут вместе, так же, как и мелированный пацан с сучьим взглядом, который фотографирует незнакомцев для своих друзей (… Бэмбэм не слишком против, если это для Джексона, конечно). Его зовут Чонгук, макне, остальные зовут его Куки. Остальные, кроме уже знакомых Бэмбэму — это Юнги и парочка, Никкун и Тиффани. Кроме такой же пары бешеных глаз, и того, что он сидит и педантично чистит линзу у Кэнона (кажется, того самого, который Чонгук слямзил, когда пришёл в Старбакс), Юнги кажется вполне адекватным. У него даже волосы не высветлены, что, как казалось Бэмбэму, является обязательной характеристикой для джексоновских друзей. У девушки, Тиффани, длинные волнистые светлые волосы и бесконечные ноги, уложенные на колени её бойфренда. Она худее, чем девушки, нравящиеся Бэмбэму… хм, не то, чтобы Бэмбэму нравились девушки. Просто ему кажется, что его сестра совершенно прекрасна, нося рубашки среднего размера и не вскальзывая в скинни. Но Тиффани, конечно, настоящая красавица, а Никкун — её принц Чарминг. У него подходящий вид. — Так ты мальчик Джексона, арнт ю? — спрашивает она, ловя его долгий взгляд после того, как они представились. Просто они… это сложно объяснить, но Никкун с Тиффани так идеально подходят друг к другу, как два кусочка паззла, обаятельные и с улыбающимися глазами, что, да, сложно не пялиться. Бэмбэм легонько встряхивает головой, пытаясь уложить мысли в голове в порядок. Он слышал — слышал эти два последние слова по-английски, и… — Мда? — ему самому неловко от своего писка, но. Потому что его видят как джексонова. Как его. Гх. Принадлежащего Джексону. И пока его сердце начинает находиться частым глухим стуком, он пытается убедить себя, что Тиффани имела в виду «друг Джексона». Джексон сначала ведь стал другом Бэмбэма. — Что? — хором вскидываются Юнги с Никккуном, словно бы до них это не дошло, пока Тиффани не указала на это. — Ах, да, это ты, — говорит Юнги секундой позже, и, хм, что за хрень? Конечно, это он. Бэмбэм неплохо себя знает. — Я видел фотку тебя, которую сделал Чонгук. — Ах, ну да. — Твоя кожа выглядела светлее. Это не очень приятные для слуха и восприятия вещи. В любом случае, это было сказано без издевательского подтекста, и в голосе Юнги слышно только любопытство. Поэтому Бэмбэм никак не показывает своё недовольство. Он не успевает даже поинтересоваться, когда Джексон к ним присоединится, потому что ему приходится отвечать на долбанный вагон вопросов от этой троицы. Они не наезжают на него, каждое слово сопровождается дружелюбной улыбкой, но в конце концов Бэмбэм чувствует себя, как на каком-то интервью. Бэмбэм терпеливо отвечает на все эти вопросы, тайком косясь на своих друзей, чтобы подать им знак о помощи. Он только вздыхает мысленно, когда обнаруживает, что Чимин с близнецами заинтригованно слушают россказни Чонгука, а Югём и Чжинён с Чжебомом расслабленно болтают, развалившись на диване. — Ты не хорош в медицине, как Джексон, — повторяет Никкун фразу Бэмбэма. Он выглядит так, словно делает пометки в голове. Что за ёбаная хуйня. — Ботаника, да? Неплохой факультет. — Это точно, милый, — хихикает Тиффани, тягая своего парня за щёки. — Ты знаешь, что Джексон делает шикарные блинчики? — вдруг она обращается к Бэмбэму, совершенно меняя тему. — Блинчики? — Которые он потом не ест, — хмыкает Юнги. Он закончил с линзой, и, кажется, занялся просмотром фотографий на камере. — Он готовит, и очень даже неплохо, но не ест большинство своей стряпни, если это не какая-нибудь куриная грудка, тушёные овощи, яйца или какая-то поебень вроде тофу. Бэмбэм не удивлён. — Не-а, — Никкун мотает головой, — бывают дни, когда он ест. Юнги даже не поднимает голову от фотоаппарата. — Раз в месяц? — хмыкает он. — Зачем следовать этой безжировой диете, если еда — это самое лучшее на свете? — Потому что он хочет быть здоровым, Шуга. — Кажется, это никнейм, вроде Куки. — Он умрёт, как и все мы, — возражает Юнги, кривя губы. Кажется подобный диалог проводился уже не раз. — Он помрёт, и шестьдесят процентов его тела будет состоять из салата и тунца. Это так пиздецки грустно. — Он любит этот салат и тунец, — говорит Никкун. — Так, как ты любишь бургеры и жареную картошку. Юнги-таки поднимает на него взгляд. Он строит страдальческую гримасу на лице. — Ты не можешь сравнивать салат с бургером, — фыркает он. — Джексону с его овощнёй невозможно противостоять даже, когда мы едим в грёбанном Маке. Уголки губ Бэмбэма дёргаются в улыбке. Да, он вполне может это себе представить. — Ты не платишь за его еду, Юнги, — замечает Тиффани. — Почему это так тебя волнует? — Потому что, — Юнги морщится, — потому что в этом нет никакого толка. Кто вообще заказывает салат в Макдональдсе? Это как платить проститутке за объятие. Тиффани хихикает: — Может, этому человеку просто нужно немного нежности. — Господи. — Юнги закатывает глаза и мотает головой, давая понять, что тема закрыта. Тиффани смеётся, прежде чем подняться со своего сидения. Она подходит к Юнги и начинает выпрашивать у него фотографии с ней, которые он сделал в парке. Когда он отказывается, Никкун тоже встаёт и нависает над ним, повторяя просьбу. Бэмбэм наблюдает за их перепалкой ещё минуты две, после чего уже собирается присоединиться к Югёму и остальным, как Намджун обвивает его шею рукой и молча утаскивает на кухню, помочь с пивом. — Э, конечно, — говорит Бэмбэм, странно себя чувствуя, потому что не то, чтобы Намджун просил. — Вот и пристали же они к тебе, — хмыкает Намджун извиняющеся, прислонившись к холодильнику. Сейчас он как никогда напоминает Бэмбэму панк-версию Чимина. — Не так уж и сильно, — отвечает он, — но… спасибо. — За тень беспокойства на лице, наверное. Намджун только рукой машет, мол, было бы за что. Он открывает холодильник и достаёт бутылку, сразу её открывая. — Джексон моется, — сообщает он Бэмбэму, сделав глоток. — Хочешь выпить? Не? В любом случае, Джекс всегда тратит на это столько времени. Этот чувак готов зависать в спортзале хоть круглосуточно, но он всегда отрубается до того, как дойдёт до душа. — Окей, — Бэмбэм пожимает плечами на это. Потому что как ещё на это отреагировать? Моется. Звучит… интересно. Кхм. Ага. Интересно. Так. Нет. — Почему ты сказал ему, что мы приходим в десять? — он спрашивает, потому что ему надо отвлечься от нехороших мыслей, забивающих ему голову. — Ну, почему нет? И я специально попросил Тиффани вытащить Джексона к двери, чтобы он открыл, ведь все остальные тааак заняты. — Он ухмыляется своей собственной эвил-идее. — Господи, но он же спал! — не может не воскликнуть Бэмбэм. — Ты ужасен. — Ой, да ладно, че ты так психуешь, — ржёт Намджун на эти слова, — Джексон нормально спит часов по восемь каждый день. — Он делает ещё глоток и хитро ухмыляется: — Ну, может, не сегодня, раз уж его детка здесь, — и он начинает отвратительно дергать бровями. Бэмбэмовы щеки немедленно вспыхивают. Он не знает, на что Намджун намекает (нет, то есть, понимает, конечно… неважно), но между ним и Джексоном ничего нет. Что он и сообщает Намджуну. — Да, да, — вздыхает тот. Он рассматривает Бэмбэма с ног до головы, потом, лениво подойдя к нему, расстёгивает кожанку на нём. — Джексон будет впечатлён, — он присвистывает и заходится смехом. Бэмбэм отталкивает его, но в итоге тоже начинает смеяться. Они берут в гостиную дюжину бутылок. Никкун достаёт из чонгуковой комнаты огромный пуфик, на который тут же заявляет свои права Намджун, и пару стульев. Бэмбэму приходится сидеть в одиночестве на одном из диванов, потому что: — Джексон. Окей. Кажется, выходит, что любимое слово Чонгука, которое он готов повторять Бэмбэму раз за разом, это имя его хёна. Пиццу доставляют где-то через пятнадцать минут, и Джексон, наконец, присоединяется к ним спустя минуту после того, как открыли коробку. Он кивает головой друзьям Бэмбэма в знак извинения за опоздание. Он такая лапочка. Он теряется на пару секунд, когда обнаруживает, что единственное свободное место осталось рядом с Бэмбэмом, и, проходя мимо Намджуна, хихикающего над его заминкой, даёт ему тычка под рёбра. Он в шортах и простой чёрной футболке. — Чистый и свежий, — ухмыляется Бэмбэм, и нет, он не флиртует. Он не флиртует. Джексон чешет затылок. Предсказуемо. Когда он этого не делает? — Я думал, вы придёте в десять, — кажется, он до сих пор не может перестать думать об этом. — Если бы знал, отправился бы в душ сразу после пробежки. Теперь Бэмбэм и правда задумывается о бешеной джексоновой любви к упражнениям. — Ты же не был сегодня в зале, — удивлённо замечает Бэмбэм, — кхм, то есть… Чонгуку нужна была помощь с бумагами, — объясняет Джексон, легко улыбаясь. Вот как. Бэмбэм тоже улыбается. — Как ты? — Я в порядке. — Было бы лучше, если бы ты заглянул хоть раз. — А ты? Господи, да, он знает, что ему надо было спросить что-то получше, но у него вакуум в голове. Просто пусто. Улыбка Джексона становится шире, а морщинки в уголках глаз как будто лучатся, и Бэмбэма это делает настолько счастливым, что он готов луну с неба достать. — Нормально. В колледже… кхм. Я отлично. Хорошо. — Ох, — тупо говорит Бэмбэм. — Хорошо. Комната наполняется громким общим стоном разочарования. — Ох, блять, мамочки, — воет Намджун. — Это, — он показывает пальцем на сидящих Джексона и Бэмбэма, — на это, блять, смотреть больно. Ну вообще, в свою защиту, они могут сказать, что никого смотреть на своё общение не заставляли. И это было грубо, и вообще некрасиво, потому что какого хрена все эти люди делают, сидя и глядя на то, как он обменивается парой слов с Джексоном? Вместо этого, даже несмотря на что они с Джексоном в любом случае не вместе и навряд ли будут, он чувствует огромную волну смущения, накрывающую его с головой. Джексон бездумно чешет затылок. Ну, они хотя бы оказались тут в этой отвратительной ситуации вместе. — Мы взяли пиццу с баклажанами, картошкой и корочкой из цветной капусты только для тебя, дорк, — говорит Никкун Джексону, спасая их от ещё одной словесной атаки Намджуна, потому что, судя по его ужасной харе, он как раз готовится пульнуть ещё одной дерьмовой фразочкой. — О, — говорит Джексон, — спасибо. Его небольшая растерянная и в то же время счастливая улыбка прямо ножом Бэмбэму по сердцу — слишком очаровательная. Эта пицца — кхм, если это можно назвать пиццей, потому что Бэмбэм любит её с пепперони, кучей мяса и хрустящей сырной корочкой. Он не знал, что кто-либо может так счастливо улыбаться при виде хрустящей цветной капусты. Это просто… странно. Джексон до ужаса странный. И вообще, это только бэмбэмово дело, если он немного задерживается взглядом на профиле Джексона, беря кусок пиццы из коробки (но понимающий взгляд Юнги прожигает в нём две дырки, и он тут же вспыхивает). Так как сегодня среда, а Чжебом очень ошибался в друзьях Джексона, которые очень внимательно относятся к колледжу и работе, они проводят остаток вечера, поедая пиццу и распивая пиво, которое, как оказалось, имеет только четыре процента алкоголя. Это явно не те шесть упаковок которые принёс Бэмбэм, но он в принципе не против. Силой своих щенячьих глазок Чонгук выбирает фильм, который они будут смотреть. Им оказывается American Pie. Это не такое уж и плохое кино. Но, возможно, в нём несколько многовато постельных сцен, из-за чего Бэмбэм начинает нервничать. Потому что очень сложно смотреть такой фильм и не представлять там себя и Джексона. Особенно когда он сидит прямо под боком и все мысли Бэмбэма разбиваются о бок Джексона, тесно прижавшийся к его. Он не лежит на нём, это выглядело бы странно, но он и не отодвигается, создавая дистанцию. Как и Джексон. — Мастурбация дважды в неделю может увеличить продолжительность жизни на двадцать процентов, — сообщает Чонгук без намёка на улыбку на лице. Он даже поворачивается к остальным сидящим, словно ожидая какой-то реакции — Кто-то должен остановить тебя от чтения подобной информации в интернете, — хмыкает Тиффани. — Или просто читай эту муть и оставляй для себя, — фыркает Юнги; он выглядит оскорблённым этим фактом, что наталкивает на мысли, а потом недовольно складывает руки на груди. — Эй! — Чонгук надувает губы. — Нет, но если это правда, — говорит Ёнмин, кивая в сторону Чимина, — то у нас здесь есть бессмертное существо. Чимин обиженно смотрит на свою бутылку, когда все двенадцать человек смеются над ним. — Говоришь так, словно не слышал свою мамку прошлой ночью, — сладким голоском парирует он, поднимая на него взгляд. — Фу! Буээ, эт отвратно, чувак. — Кванмин в ужасе, бедняга ненавидит такого рода шутки. — Это и моя мама тоже. Джексон ржёт до слёз. Бэмбэм хочет убить себя: звуки, которые издаёт этот парень, кажутся ему слаще мёда. - Чжебом тоже неплохо проводит время. Он сближается с Никкуном, пока Тиффани вьётся вокруг Чжинёна, трогая его волосы и хваля макияж (девчонки такие девчонки, пф). Правда, он настаивает на возвращении домой до полуночи. Но это логично, потому что пары и работа и бла-бла-бла… но почему сообщать об этом надо было, когда у Джексона с Бэмбэмом появился моментик после бурного обсуждения плюсов и минусов поедания бананов? Да, дамы и господа, бананов. Мистер Ван Джексон борется не на жизнь, а на смерть; то есть, он правда очень взволнованно объясняет, насколько хороши для тела бананы, и почему их обязательно надо есть, и почему ты не должен давать блядской диетологии убедить себя, что бананы добавляют в массе. — Они очень питательные и заряжают энергией, а ещё в них просто дохрена калия. Так-то любая еда заставляет набирать вес, если есть слишком много. — Так почему ты тогда просто не съешь кусок обычной пиццы? Джексон хмурится. — Ох, просто заткнись, — говорит он, легонько пихая Бэмбэма плечом. Тот широко улыбается. И… он вообще-то не хотел смотреть на Джексона из-под ресниц, томно, это случилось как-то само. Но вот взгляд у Джексона становится пустым. А потом он медленно сглатывает, переводя потемневший взгляд от бэмбэмовых глаз к губам… …Иии в этот самый момент Чжебом обнимает своими длиннющими руками Бэмбэма за шею, оттаскивая его и предотвращая встречу их губ. — Пора идти домой, — громко говорит он. Да что за еб твою мать. Блядский Им, сука, Чжебом — это персона нон, блять, грата. Бэмбэму приходится идти за Чжебомом, потому что Джексон теряет дар речи, а потом соглашается с Имом чередой мелких кивков. Бэмбэм всё ещё пытается отобразить, что вообще произошло, когда они прощаются на пороге, благодаря ребят за гостеприимство и обещая прийти на следующих выходных. Он просто бездумно идёт за всеми, когда в голове щёлкает: господи, блять, в этот раз они действительно почти поцеловались. Потому что Джексон склонился к нему. Он бы закончил начатое, если бы не Чжебом. Получается, если бы Чжебом не был таким заебическим ниндзей-кокблокером, Джексон и Бэмбэм целовались бы сейчас вместо того, чтобы неловко прощаться на пороге. Это так адски бесит, что Бэмбэм яростно пинает сидение Чжебома всю поездку до дома. Ребята смотрят на него, но ничего не делают — понимают, что парень заслужил, и все они на бэмбэмовой стороне. — Ночи! — рявкает Чжебом, останавливая машину. Нет, некоторые люди просто не понимают, что злиться на окружающих, если ты не прав — глупо. Бэмбэм выходит из машины, с грохотом захлапывает дверь (Чжинён ощутимо вздрагивает, и Бэму даже немного стыдно, но что поделать), и громко шипит проклятия в сторону хёна. Вот что бывает, когда ведёшь себя как задница. - У Бэмбэма решительно нет настроения сопеть в кроватке, чтобы завтра рано встать и идти пахать в Старбакс. Он лежит вместе с ребятами на кванминовой кровати, и, блять, эта ночь должна была закончиться вообще не так. Это уже второй раз, когда он не получает того, чего хочет. В первый раз Джексон какого-то хуя вдруг стал стесняться, а во второй раз его просто кокблокнули. Ему так хочется вылить свою злость на Чжебома, но эта гадина уже отдыхает где-то вместе с Чжинёном. Вот так вот заебись живётся Бэмбэму: он получает что хочет только в своих мечтах, пока Чжебом имеет реальные поцелуи, и секс, и хэппи-энды, и чёрт знает что ещё вместе с любовью всей своей жизни. Голос Чимина выше обычного на октаву: — Он просто мудак, — говорит он, обжимаясь с подушкой-пандой. — Кем он вообще себя возомнил с этим своим Кэноном? — он фыркает. — Да он больше его самого. Этот чёртов карлик. — Мне кажется, вы одного роста, чувак, — говорит Кванмин, жуя оставшиеся суши. Чимин выглядит совершенно убитым. — Нет, я уверен, что выше, чем эта задница. — Что именно сделал Юнги, чтобы заслужить столько ненависти от тебя? — спрашивает Бэмбэм, стараясь отвлечься от собственных мыслей. — Если не считать его любовь к фотографии… — Он ходит на курсы, вроде бы. — Тем более, — это как раз объясняет его дикую любовь к своему фотику. — Он клёвый чувак, — заявляет Бэмбэм, потому что Юнги правда клёвый. Он та ещё циничная тварь, но Чжинён с Чжебомом такие же. Не сказать, чтобы они не встречали такой тип людей прежде. Чимин совершенно неумолим: — Смотри. — Он как-то неуклюже корчится на кровати, пытаясь одновременно сесть и продолжить обнимать огромную подушку. — Он сноб. А ещё он показывает все дёсны, когда разговаривает, ааайщ, это так бесит. — Он кивает, подтверждая свои собственные слова. — Так что да. — Так что что? — Он такой. — Какой?! — Он мудак, бля, — страдальчески выдыхает Чимин. — Тот самый тип, который думает, что знает всё на свете. Просто отвратно. Бред какой-то. — Но… но ты с ним даже не говорил, — удивлённо замечает Бэмбэм. Или они всё-таки пообщались, пока Бэм был занят Джексоном? — Он с ним не говорил, — кивнул Кванмин. — Что за хрень. Чимин выглядит раздражённым и кидается в Бэмбэма подушкой. — Я слышал его, пока он говорил. Ты не обязан говорить с человеком, чтобы почувствовать, что он не тот человек, с которым ты хочешь иметь дело. Кванминово лицо говорит само за себя: — Чувствовать? — тупо переспрашивает он. — Блять, господи, никто меня не понимает… Бэмбэм передёргивает плечами, потому что потерял суть разговора ещё на второй фразе. Он смотрит, как Чимин возится в своей дурацкой пижаме, и уже собирается вернуться к собственным проблемам, как молчащий до этого времени Ёнмин вдруг подскакивает на месте: — Я понял, — говорит он. — И что же это? Ёнмин улыбается так, словно познал как минимум четыре тайны вселенной. — Мину. Чувак, который помешан на физике и пучит в телескоп на звёзды, — хитро сообщает он, сверкая очами. — Ну и? — устало спрашивает Бэм. — И? — передразнивает Ёнмин, победно откидываясь на подушки. — Ты только вспомни, как Чимин поливал его говном после их первой встречи, но на самом деле он его хотел. А, думает Бэмбэм. А-а-а! — Он даже не говорил с ним, но его бесят какие-то дёсна… — Не вздумай, сука, продолжать, — Чимин вырастает над Ёнмином с горящими яростью глазами. По нему видно: ещё хоть слово на эту тему, и произойдёт взрыв атомной бомбы в масштабе трёхкомнатной квартиры. Ёнмин старается выглядеть пристыженно, но губы у него растягиваются в улыбке: — Вы только посмотрите на эту няшку, что за лапочка. Втрескался с одного взгляда. Чимин выглядит так, словно успел прочитать исповедь и готовится убивать. Так как Ёнмин с Кванмином близнецы, половинки одного целого и вся прочая хрень, они оба тут же взрываются диким хохотом, а Бэмбэм, будучи самым лучшим человеком во всей Азии, прикрывает улыбку ладошкой.