***
Белла смогла довольно быстро успокоить мальчика. Руди отправился с ним во двор, чтобы ребенок смог полетать на метле и успокоиться окончательно, а Белла ушла на поиски своего кузена, который подозрительно исчез с бывшим профессором после слов врача. Чутье ей подсказывало, что те что-то знали и молчали. Нашелся Сириус в своей комнате с бутылкой какого-то крепкого напитка, который был почти наполовину пуст. Мужчина сразу понял, зачем к нему пришли, и вкратце рассказал, что случилось. То, что в голове ее ребенка живет частичка Темного Лорда немного… Ладно, это было безумием. Она оставила кузена одного, выходя из комнаты попросив домовика позвать к Сириусу или Нарциссу или Квиррелла, ибо не хотела оставлять его в таком состоянии одного, а ей надо было решить один очень важный вопрос. В голове была каша, Белла все время сомневалась в решении, что приняла, но все же отыскала свою семью в саду. Алекс летал, не слишком высоко, но все же она могла слышать его смех, когда мальчик видел рядом птиц, что пролетают. Безумно не хотелось разрушать эту идиллию, но эгоизм сдался, стоило подумать, что будет если ребенок узнает такое не от родителей. Как он будет себя чувствовать? Может преданным? Обманутым? Отвергнутым своими биологическими родителями? А может он подумает, что его использовали для каких-то целей? Растили без любви? Ведь никто не знает, что расскажет реальную историю и насколько его исказит. — Руди… Я думаю, нам стоит рассказать Алексу правду. — Мужчина повернулся к ней лицом, так как внимательно следил за сыном, чтобы тот если упадет, у него была возможность подхватить заклинанием. — О чем ты? — Кинув на жену быстрый взгляд, Руди опять сосредоточился на сыне. Белла неуверенно кашлянула, и начала: — Нужно сказать, что Алекс не наш биологический сын. — После этой фразы началась дискуссия, ибо Руди, как Белла, боялся реакции сына. Женщина объяснила свою точку зрения, приведя аргументы, с которыми он не мог спорить. Ребенок имеет право знать правду о себе. Супруги все же пришли к согласию, и Белла позвала сына, чтобы он спустился. Руди взял ее за руку, каждому из них нужна была поддержка, они словно прыгают в пропасть, надеясь, что кто-то подхватит внизу, или что падение не будет смертельным. Они сели на свежескошенную траву, что пахла просто восхитительно, и взгляд мужчины упал на закат. Такой прекрасный… Волшебный. Смешно с его стороны использовать это слово, но именно так бы он описал пейзаж. Мозг сконцентрировался на таких смешных и незначительных вещах, словно абстрагируясь. Но ему нужно было сказать. Он обязан. Ребенок сразу же почувствовал, что что-то не так, но сел, ожидая начала разговора. — Я сделал что-то не так? — спросил мальчик, сжимая ручку метлы, что забыл положить на место. — Нет, милый! — Быстро сказала Белла, протягивая свободную руку, чтобы ребенок мог сесть рядом с ними. Тот пересел, и оказался в объятиях родителей. — Ты самый лучший ребенок в мире. Мальчик улыбнулся, чувствуя облегчение. Его редко ругали, но Алексу не хотелось, чтобы они были недовольны им. — Тогда что случилось? — Чуть приподняв голову, чтобы видеть лица Лестрейнджей, спросил он. — Ты же знаешь, что мы тебя любим? — Начал Руди, получив в ответ кивок, и яркую улыбку. Как же не хотелось продолжать, Мерлин. — Ты самое лучшее, что случилось с нами. И… Надеюсь то, что ты узнаешь, не заставит тебя нас ненавидеть. — Мальчик нахмурил брови, но ничего не сказал. — Ты не наш биологический сын. Эти слова прозвучали для всех, даже для Родольфуса, что их произнес, словно удар по лицу. — Ты появился у нас когда был очень маленьким, и мы не знали, как так получилось, но мы полюбили тебя, и всегда будем считать своим сыном. Ты наш сын, даже если не по крови. — А где мои биологические родители? — Спросил ребенок, все еще находясь в их объятиях, но не шевелясь совершенно. — Они… Они умерли. — Ответила Белла, поглаживая ребенка по спине. С одной стороны Алекс никогда не знал своих биологических родителей, но информация о том, что их нет в живых, почему-то заставила его глаза налились слезами. Он был в растерянности, не понимая, что думать. Он всегда был уверен в том, что Лестрейнджи — его родители, а сейчас его маленький мирок перевернулся. — Алекс. — опять подал голос Руди, — Мы все еще любим тебя, сынок. И всегда будем. Просто ты имел право знать правду. — Вы меня не бросите? — дрогнувшим голосом спросил ребенок, поднимая взгляд на родителей. — Никогда. Мы всегда будем рядом. — Сказала Белла, крепко обнимая сына. — Да, мы всегда будем рядом. — потрепав ребенка по волосам, подтвердил Руди. Алексу еще нужно подумать об этом, переварить информацию, но… Он не оттолкнул их. Их сын все еще остается их сыном. И это самое главное. А с остальным можно справиться разговорами и временем.***
Домовик появился в комнате неожиданно, с тихим хлопком. Квиррелл легонько вздрогнул, положив перо на письменный стол, делая мысленную пометку убрать потом кляксу с пергамента. — Сэр, миссис Лестрейндж попросила вас зайти к мистеру Блэку. — Домовик сказал это, низко поклонившись. — Что-то случилось с Сириусом? — сразу же подумав о самом плохом, спросил профессор. Не надо было его оставлять одного все-таки. — Нет, — покачал головой домовик, — мистер Блэк выпил бутылку маггловского виски, а сейчас взялся за коньяк хозяина. — Хорошо. — Квиррелл немного успокоился, но все же надо было проверить друга, так что он отпустил домовика, и вышел из своей комнаты, направляясь к Сириусу. Он постучался тихо, и толкнул дверь, заходя в комнату. Первое, что заметил мужчина, был яркий свет. Давая своим глазам несколько секунд привыкнуть свету, Квиррелл почти сразу же нашел Сириуса. Тот сидел у кровати, на белоснежном ковре, с бутылкой в одной руке, и с сигаретой в другой. Мужчина поднял взгляд на Квиррелла, и сделав последнюю затяжку, кинул бычок в пустую бутылку из под виски, что лежала рядом. Он выдохнул дым в потолок, и сфокусировав взгляд на профессора, спросил: — Что-то случилось? — Квиррелл закрыл дверь и сел перед ним на пол, взяв бутылку с выпивкой. — Нет, я просто хотел узнать как ты. — Сириус усмехнулся и покачал головой. — Все будет в порядке, мне просто не приятно каждый раз воспоминать все это дерьмо, что происходило у меня в жизни. Я знаю, что прошло уже очень много времени, и по логике, мне не должно быть больно. Это глупо, но каждый раз мне плохо. — Он говорил нечетко, запинаясь через каждое слово, но все же закончил свой монолог, взяв еще одну сигарету из пачки, зажигая из палочки. — Ты имеешь право на эти эмоции. Это нормально, что тебе больно. Эти люди были тебе дороги, они были твоей семьей, и то, что тебе плохо воспоминать об этом, это тоже нормально. Но тебе стоит отпустить. Ведь ты ничего не сможешь поменять. Это не в твоих силах. это просто нужно принять и жить дальше с этим. Твоя жизнь не закончилась с ними. У тебя есть люди, которые будут рядом, у тебя есть Алекс, за которым тебе нужно присматривать, и черт, у тебя впереди вся жизнь! Сириус смотрел на мужчину, пытаясь осмыслить все слова, что были сказаны, и не смог найти ничего, с чем можно было поспорить. Он опять сделал затяжку, хотя половина сигареты дотлела сама по себе и упала на ковер. Кажется, ему стало легче. Нет, он конечно сам понимал, но иногда надо, чтобы все сказали в лицо, вываливали на тебя правду, и только тогда ты просыпаешься словно, и видишь, что, черт, я ничего не смогу с этим сделать. Мне просто нужно это пережить. — Спасибо. — Хрипло прошептал Сириус, протягивая руку к мужчине, приобняв его за плечи. Все еще хотелось плакать, но кажется все же стало легче. По крайней мере Сириус надеялся, что утром проснется без груза на душе. — Всегда пожалуйста. А теперь тебе стоит поспать, утром кое-кому будет очень плохо. — Улыбнулся Квиррелл, взяв потухшую сигарету и выкинув в пустую бутылку. Он помог Сириусу встать, а потом и лечь, и только когда он хотел уйти, Сириус схватил его за руку, и попросил остаться, пока он не уснет. Мужчина немного удивился, но кивнул, присаживаясь на мягкую постель, и чувствуя, как Сириус сразу же спрятал лицо у него рядом с бедром, давая возможность видеть только кусочек лба. Квиррел не в состоянии сдерживать себя, провел по волосам, мягко поглаживая, и когда не услышал ворчания со стороны пьяного человека, продолжил. Только Мерлину известно, сколько он так сидел, и когда уснул Сириус, но вышел Квиррелл из чужой комнаты почти на рассвете, тихо прикрыв дверь, чувствуя частое биение собственного сердца.