Unintended

Утро Себастиана и Хантера по обыкновению начиналось на полчаса раньше, чем у всего остального факультета, ведь только этим двоим необходимо было еще получить порцию утренних ласк и поцелуев, успеть заняться нежным утренним сексом и отправиться в ванную комнату так, словно пару минут назад член Хантера не находился в заднице Себастиана. Хантер всегда мылся и собирался немного быстрее, Смайт же растягивал удовольствие, нежась под струями теплой воды в душевой из черного мрамора, из-за которого даже стекающая вниз вода казалась темной. Но сегодня утром он решил особенно не тянуть и вышел почти сразу за Кларингтоном, так как действительно успел соскучиться по нему за летние месяцы и ценил каждую минуту, что удавалось провести наедине. Войдя в комнату за парнем, Себастиан обнял его со спины, несколько раз коротко целуя в короткие волосы на затылке и улыбаясь от тепла, что неизменно окутывало в близости Хантера. – Ужасно хочу есть, но совершенно не хочу потом идти на историю магии. Вообще не понимаю, зачем мне необходимо терпеть всю эту нудотину от профессора Бинса, который даже до смерти не отличался талантом к преподаванию, как мне кажется, – капризно надув губы протянул Смайт и скользнул вокруг Хантера, оказываясь уже лицом к нему и касаясь носом носа парня. – Давай останемся здесь, а? Первой мыслью Хантера было ответить «Да, конечно, давай прогуляем пары в первый же день, украдем с кухни взбитых сливок и клубники и проведем весь день у себя, пока я буду слизывать их с тебя». Но потом он вспомнил, что в прошлом семестре в графе «выбранная вами профессия» указал «служащий Визенгамота», а это означало ни минуты покоя до конца учебного семестра, наилучшая успеваемость и знаки отличия по профильным предметам. История, как ни печально, была одним из них. Поэтому Хантер приобнял своего парня за талию, и ответил, практически касаясь губами его губ. – Прости, милый, ты и сам все знаешь. Мы не можем. Но я предлагаю не тратить наши последние пять минут наедине на разговоры, – с этими словами он поцеловал Смайта, глубоко и очень нежно, наслаждаясь привкусом мяты на его языке. Они не отрывались друг от друга, пока из гостиной не начали доноситься сонные голоса других студентов. А когда Джефф толкнул дверь в ванную, Хантер уже стоял в другом конце комнаты, поправляя свой галстук, в то время как Себастиан причесывался у зеркала. Словно ничего и не было. За завтраком за их столом царило непривычное слизеринцам противное уныние, утро оказалось дождливым, и волшебный потолок затянуло густой сизой моросью. Впрочем, некоторым это не мешало наслаждаться жизнью. Хантер с досадой наблюдал за тем, как мило Себастиан общался со Скорпиусом, пока Ник пинал его под ребра и восхищенно что–то рассказывал о том, как его семья в этом году отдыхала на Кубке Квиддича. Кларингтон только невпопад поддакивал, в то время как мысли его были заняты завистью к тому, что Малфою можно было хотя бы общаться со своим другом в открытую, в отличие от него. Смайт старался даже не смотреть в сторону Хантера, что было безумно сложно, поскольку ему все еще было мало. Мало было одной ночи, сотни поцелуев. Он так сильно успел соскучиться за лето, что сейчас хотел просто сидеть в комнате с Хантером, держать его за руки, слушать его рассказы о каникулах. Он готов был забить на всех друзей, уроки, тренировки и прогулки в Хогсмид, просто чтобы наслаждаться обществом Кларингтона. Но реальность есть реальность, и, в целом, она не так уж плоха, когда рядом Скорпиус, рассказывающий об очередном путешествии, из которых он, похоже, не выбирался летом. – Все помнят про вечеринку сегодня? Только для седьмого курса, встречально-прощальная, так сказать, – громким шепотом протянул Джефф, привлекая внимание не только слизеринцев, но и студентов Рейвенкло. Бриттани развернулась всем корпусом и радостно крикнула: – Ух ты! Вечеринка! А нам можно? За обоими столами повисло неловкое молчание, и только Сантана негромко кашлянула и потерла шею, что немного покраснела. Благо, заметил это только Смайт, и тут же повернулся к синим, фыркнув: – Вы уж как-нибудь без нас. Сами знаете, что вам закрыт вход в подземелье, как и всем остальным студентам не Слизерина. Но, я бы посоветовал вместо вечеринки лишний раз размяться на поле, потому что у нас с вами первый матч, и мне бы не хотелось поймать снитч еще до того, как вы хотя бы попытается попасть в кольцо. Парень очаровательно улыбнулся и повернулся обратно к своему столу, бросая короткий взгляд на своего бойфренда и тут же отводя глаза. Завтра начнутся тренировки, а тренировки для них обоих вот уже второй год означали горячий, очень-очень горячий секс. И до того, как в брюках под мантией стало тесно, Себастиан поднялся на ноги и протянул руку все еще немного смущенной Лопез. – Пошли, дорогая. Нас ждет профессор «сам не заметил, что умер». – Очень вежливо, мистер Смайт, – протянул взявшийся из ниоткуда профессор Лонгботтом. – Минус пять баллов со Слизерина, мои поздравления в первый день. Побольше уважения к преподавательскому составу. Хорошего дня. Челюсть Смайта буквально рухнула вниз, и он скомкал мантию в кулаке, сдерживая поток бранных слов в сторону преподавателя, что удалялся, вполне довольный собой, и лучезарно улыбался Гриффиндору. Кларингтон, молча наблюдавший за всем этим, заметил самодовольные ухмылки Джеймса и Альбуса Поттеров и скрипнул зубами. Когда профессор отошел достаточно далеко, Хантер расправил плечи и крикнул в след удаляющимся Себастиану и Сантане: – Отличная работа, но только в следующий раз постарайся думать головой, прежде чем открывать рот, Смайт! Парень даже не повернулся к нему, хотя было заметно, как напряглась его спина, а вот Лопез удостоила его гордо поднятого среднего пальца. Кларингтон разочаровано вздохнул. Нет, чтобы съязвить в ответ или хотя бы одарить уничижающим взглядом. Хантера на самом деле не заботили отнятые очки, он с легкостью сможет их набрать своими ответами на уроках, он просто хотел разыграть небольшую сценку за завтраком, чтобы никто не расслаблялся. Попытка накрылась медным тазом, поэтому парень вернулся к своему курсу и продолжил поднятую Себастианом тему. – После пар мы с Ником пойдем в Хогсмид, купим сливочного пива и имбирного вина, потому что какая без них вечеринка? А вы к тому времени должны притащить еды из кухни и убедиться, что Слизнорт не прознает про наш план и не испортит все, – за столом прокатилась волна одобрительного угуканья и согласных кивков. Несмотря на напряженные отношения между двумя молодыми людьми, в целом Кларингтон был довольно веским авторитетом в их коллективе, которого уважали и отчасти боялись. Поэтому он не сомневался, что все выполнят требования и к вечеру в их гостиной будет самая праздничная из всех возможных атмосфер. Одногруппники принялись живо обсуждать предстоящий вечер, и Кларингтон, довольный своей работой, встал из-за стола, подтолкнув Ника. – Идем, пара скоро начнется. Они были уже в холле, когда их догнали Рейчел и Мерседес с полными руками книг. – А вы не думаете, что устраивать попойку в первый же вечер немного рискованно? – начала староста. – Ничуть, дорогая. В конце концов, мы выпускники, или нет? Имеем право на немного грустный и немного пьяный первый и последний день? – Право вы, конечно, имеете, но представьте, как вам влетит от Слизнорта и МакГоннагал, если она узнает, что вы были в Хогсмиде без разрешения. Кларингтон! – Берри дернула его за рукав, чтобы привлечь внимание, потому что парень шел слишком быстро, не обращая внимания на мельтешащую рядом помеху. – Вы можете нас всех подставить в первый же день! Хантер остановился и повернулся к девушке, пригвоздив ее к месту лучшим из своих серьезных убеждающих взглядов. – Рейч, мы будем решать проблемы по мере их поступления. Пока я никаких проблем не вижу и обещаю, что их не будет. Давай ты просто расслабишься и прекратишь орать об этом на всю школу? Я понимаю, что три месяца без Финна проехались по тебе паровозом, но не надо срывать свое нервное напряжение таким образом? Успокойся и доверься мне. Разве я тебя подводил когда-нибудь?.. Нет. Честным ответом было «нет», и Берри это признавала. Упоминание Финна заставило ее немного унять пыл и надуть губы, потому что парень был прав. Хантер знал, на какие рычаги нужно давить, чтобы получить желаемое. – Ладно! Мы отправим ребят на кухню в шесть, а вы с Ником чтобы к семи были тут! Не хватало еще, чтобы вас поймали вне школы ночью, – не прощаясь, она развернулась и пошла в другой коридор, продолжая бубнить себе под нос. – И на что я только соглашаюсь… Хантер довольно улыбнулся и зашел в аудиторию, почти полностью заполненную студентами. Себастиан сидел в первом ряду, лениво вырисовывая что-то в своей тетради, а свободные места оставались только в последнем. Придется переписываться старым добрым методом левитирующих самолетиков. Преподаватель вошел, а если быть точным, влетел в аудиторию с привычным уже опозданием в пять минут, рассыпаясь в таких же, как он, медлительных, извинениях. Себастиан с трудом подавил зевок и развернул свиток, подхватывая из чернильницы перо и вновь давя зевок. Вместо того чтобы страдать здесь на истории, он мог бы ласкать своего безумно чувствительного парня на одной из кроватей в их комнате. Он мог бы, например, провести этим самым пером от его шеи до самого низа живота, легонько пощекотать твердый, налившийся кровью член, а затем опустить на него рот и… – Смайт, ты очень громко думаешь. – Что?! – всполохнулся Себастиан, поворачиваясь к Сантане. Она уж точно не могла читать его мысли. Не о Хантере. О Хантере, нахрен, не знал никто. – У тебя на лице написано, что манал ты и историю, и мистера Бинса… – А. Черт. Да. Ладно, – протянул юноша, выдохнув, и вернулся к написанию конспекта, мысленно сетуя на свою слишком уж обострившуюся подозрительность. Они существуют в такой форме не первый год, и уж в последний они точно справятся. Пока двери их комнаты не закрыты за ними, Хантер и Себастиан – злейшие враги и не упустят случай подколоть друг друга. Исключая те моменты, разумеется, когда им необходимо было единым целым. На поле для Квиддича или в Большом зале лицом к лицу с чертовыми Гриффиндорцами. Целый год в этом режиме впереди, но пока у них есть общие ночи, все кажется не таким уж сложным. Во время пятиминутной перемены, чтобы все могли отдохнуть от конспекта, Себастиан развернулся назад и невольно поймал взгляд Хантера, давя в себе желание улыбнуться бойфренду. Хотя, в этом не было нужды. Кларингтон и так отлично знал его, видел любовь даже в холоде глаз. В этом сомневаться не приходилось. – Не могу дождаться, когда начнутся тренировки. Я безумно скучала по ощущению метлы под задницей, – заметила Лопез. – А то дома ты не летала? – Летала. Но на поле ведь все иначе! – Я тоже ужасно соскучился по этому! Ник такой милый в нашем шарфике… – протянул Джефф, совершенно беззастенчиво подмигивая Дювалю, который пялился на него уже несколько минут. Только Джефф и Ник могли самым наглым образом флиртовать друг с другом, а все продолжали считать их друзьями. Что было просто нелепо, потому что только слепой идиот мог бы не заметить, насколько у них все очевидно. И, тем не менее, половина курса продолжала строить догадки и предположения, в то время как вторая половина не теряла надежду закадрить одного из них. «Идиотизм», – фыркала Мерседес каждый раз, когда очередная наивная девчонка пыталась всучить Нику признание в любви. – «Они же могут трахнуться прямо в общей гостиной, а все всё равно будут называть их закадычными друзьями!». В этом Хантер был с ней согласен. Это было отвратительно, и ко всему, Кларингтон испытывал определенную долю зависти к тому, как к ним относились окружающие. Они были как братья, их не воспринимали по отдельности, но при этом никто не перешептывался у них за спинами. Их принимали как должное, и Хантер чувствовал себя отвратительно, несмотря на то, что был искренне рад за своего друга. Плюс, ни на одном из них не лежала ответственность за продление древнего магического рода, в отличие от его парня. Ник был из семьи полукровок, а Джеффу просто повезло с братьями — в любом случае их положение было куда более выгодным. Когда Нику прилетела очередная любовная записка, Хантер не выдержал. – Вы отвратительны, – коротко отрезал он, вдавливая свое перо в бумагу с такой силой, что оно прошло насквозь. – Я, конечно, признателен вам за поддержку на матчах, но клянусь, если я еще хоть раз увижу ваши прелюдии прямо во время игры — сброшу вас обоих с трибуны. Мерседес одобрительно угукнула в ответ, презрительно глядя в сторону Джеффа, который уже начинал превращаться к огромное бесформенное нечто, светящееся неподдельным восторгом. Хуже всего было то, что Ник был в аналогичном состоянии, полностью игнорируя слова друзей. Не желая больше наблюдать за бесплатным цирком и не будучи в состоянии сосредоточиться на теме урока, Хантер достал чистый листок пергамента и начал бездумно водить по нему пером. Это успокаивало. По крайней мере, до тех пор, пока его взгляд не скользнул к первым партам, где сидел, закинув ногу на ногу, Себастиан. Лучше бы он этого не делал. Лучше бы не смотрел на плавный изгиб его шеи, напряженные плечи и спину, не представлял себе, как тот прогибается под прикосновениями его холодных пальцев… Углубившись в свои мысли, Хантер не заметил, как рисунок сам возник из-под кончика его пера. Он никогда не учился, поэтому рисунок вышел весьма условным, но очертания их фигур были узнаваемы, и они двигались, благодаря волшебным чернилам, и казалось, что нарисованный Хантер впивается зубами в обнаженную шею нарисованного Себастиана, а тот откидывает голову в ответ. Кларингтон решил, что у него получилось… неплохо. Достаточно неплохо, чтобы показать свое творение Смайту. Он быстро сложил его и наложил чары, чтобы записка сама долетела адресату. Хантер так и не смог понять, какова была его реакция, потому что Себастиан даже не обернулся, лишь едва заметно повернул голову, пронизывая его нечитаемым взглядом. Впрочем, Хантеру этого было достаточно. Когда прозвенел звонок, они с Ником и Мерседес одними из первых покинули аудиторию, потому что Хантер не хотел сталкиваться со своим разъяренным от сексуальной неудовлетворенности парнем. Они были уже почти в конце коридора, когда Ник застонал и остановился, чтобы сообщить, что забыл в классе свой учебник. – Давай быстрее, мы подождем тебя здесь. Вбежавший обратно в кабинет Ник чуть было не сбил с ног Себастиана, заставив парня фыркнуть и пробормотать ему что-то вслед. Смайт собрался было только с совершенно спокойным лицом пройти мимо Хантера, замершего у двери в ожидании друга, как вдруг его обняли со спины за шею и прижали к себе. В первое мгновение Себастиан напрягся, потому что взгляд Хантера, на которого он невольно посмотрел, не сулил ничего хорошего. Черт подери, ему бы тоже не понравилось, если бы кто-то так прижимал к себе Хантера, как прижимал сейчас Себастиана к Себе… – Скорпиус! – выдохнул Смайт с облегчением, когда друг обошел его и встал перед лицом, коварно улыбаясь и скользя пальцами по груди. Они частенько шутили в таком русле, конечно. Особенно, когда Скорпиусу хотелось кого-то подразнить, но сейчас на них смотрел Хантер, и все это не казалось хорошее идеей. – А кто еще? Я успел соскучиться по самому сексуальном ловцу Хогвартса за время безумно скучной травологии! Сантана, стоящая рядом с Себастианом, закатила глаза и рассмеялась, а Себастиану потребовалась вся его выдержка, чтобы не обернуться к бойфренду, а просто наклонить голову, улыбаясь Скорпу в ответ. – Быстро ты как-то соскучился, не находишь? – Нет, в самый раз, милый! – пропел на весь коридор Скорпиус. К тому моменту небольшое помещение было битком набито студентами, в том числе, Гриффиндорцами. Очевидно, что их диалог не оставил некоторых без внимания, потому что спустя мгновение их прервали. – Сексуальность ловца — не тот фактор, который поможет вашей команде выиграть Кубок. Это был Джеймс Поттер, и его язвительный тон был весьма многообещающим. Подначивание членов команды было традиционной практикой между факультетами, однако сейчас это было личным. Все взгляды устремились на троицу, которая теперь стояла в центре небольшого свободного пространства. Хантер тоже сделал шаг в сторону, несмотря на то, что все инстинкты в нем кричали и требовали заступиться за своего парня и защитить его от нападок, однако подставляться он не мог. К тому же, Себастиан абсолютно бессовестно подыгрывал Скорпиусу, а значит, сам сможет выкрутиться из сложившейся ситуации. Поэтому Кларингтон решил сделать вид, что его это просто не интересует. – Ну, у вашей команды и того нет, Поттер, – усмехнулся Себастиан, надеясь, что он очень осторожно ступает по лезвию бритвы. Скорпиус и Джеймс были вместе чуть больше года. Это бы случилось и раньше, но Скорп был на год меньше, а Джеймс не был педофилом. Давление семей на них было по-настоящему колоссальным, не идущим ни в какое сравнение с тем, что терпели Хантер и Себастиан. Джеймс был где-то на уровне рок-звезды всемирной известности, Скорпиус не особенно отставал, учитывая смесь из своего характера и репутации семейства. Если кто-нибудь в магическом мире узнал бы о том, что их связывает, это был бы ядерный взрыв. И Себастиан меньше всего на свете хотел его спровоцировать. Понятно было, что Малфой ведет себя так потому, что они с Джеймсом повздорили или что-то еще, а заставлять друг друга ревновать было их любимым развлечением. Обычно Смайт поддерживал это, но сейчас рядом был Хантер, который вообще не имел никакого понятия ни о чем, и вот заставлять ревновать его Себастиан не собирался явно. – Ты такой остроумный… – протянул Поттер, закатывая глаза. – А ты – нет, – хмыкнул Смайт. – Пошли отсюда, Скорп, хватит концертов в первый же день. Обняв друга за плечи, Себастиан бросил мимолетный, ничего не выражающий для посторонних взгляд на Хантера, и отправился вперед по коридору под разочарованные вздохи толпы, что ожидала зрелищ. Хантер развернулся и направился в противоположную от Смайта сторону, не дожидаясь, пока другие студенты начнут толпиться у выхода. Он старался воздержаться от прокручивания произошедшей сцены в голове вновь и вновь, но эти попытки не увенчались успехом, поэтому остаток дня он был не в лучшем расположении духа.