Unintended

Хантер все еще выглядел грозно. Устрашающе. Его обычно спокойные серые глаза отражали неподдельную ярость, которая, впрочем, начала постепенно угасать с течением секунд. Он прошел в дальний угол комнаты, ослабляя галстук на шее, и попытался перевести дыхание. – А теперь объясни мне, пожалуйста, – уже спокойнее выдавил он, – что сейчас произошло в Большом зале? Я могу не разбирать свои чемоданы, или как? Попросить Джеффа сегодня поменяться со мной? Сквозь напускную маску злости и разочарования начали отчетливо поступать досада, сомнение и отчаяние. Себастиан шумно выдохнул и отбросил на кровать свой галстук. – А разве в Большом Зале произошло что-то новое? За последние пять лет ничего там не изменилось, Хантер. И не изменится на последнем году... – медленно проговорил Себастиан, подойдя вплотную к Хантеру и ощущая, как кожа покрывается мурашками в предвкушении следующей секунды. – Но и тут ничего не меняется уже третий год. И не изменится. Никогда, – так же серьезно проговорил Себастиан, делая еще один шаг, и, наконец, обвивая руками шею парня, прежде чем тихо выдохнуть: – Я так сильно скучал по тебе. Между ними загорается солнце, рассеивающее всю тьму одиночества и тоски. – Господи... – едва слышно выдохнул он куда-то в волосы Себастиана, тут же вдыхая родной запах, – каждый раз, как первый. Его руки прижали парня к себе, так близко, как это только могли позволить их мантии и форма. – Я тоже безумно, невыносимо скучал по тебе, – слова под конец превратились в неразборчивое бормотание, и в конце концов Хантер просто уткнулся лбом в изгиб плеча Смайта, прислушиваясь к его дыханию. Будто прошла тысяча лет, а не три месяца с тех пор, как они точно так же стояли здесь, прощаясь. Парень поднял голову и медленно очертил кончиками пальцев подбородок Себастиана. – Ну, меньше негатива, Хант, – с улыбкой произнес Себастиан, глядя в любимые глаза. – Впереди год. Не самый простой, но каждый вечер и каждую ночь у нас есть общая спальня, а это многое значит. И у нас есть вся взрослая жизнь потом. Смайт поднял руку, запуская пальцы в волосы парня, и немного наклонился, почти касаясь его губ губами. Они оба отлично знал, что за первым поцелуем последует второй и десятый, и они не уснут, пока не восстановят дефицит друг друга в душе и организме. Но пока они еще оттягивали этот момент, прислушивались к любимому голосу и вглядывались в любимые глаза. – Я люблю тебя. Каждый раз, когда я говорю что-то обидное перед всеми, просто думай о том, что я, черт возьми, люблю тебя просто до одури, – добавил Себастиан, прижавшись лбом ко лбу парня, грудью к его груди и вдыхая его дыхание. – Я знаю. Просто… ты отличный актер. Я должен был понять, что ты продолжаешь играть, но ты мог бы дать мне хоть какой-нибудь знак. Я был не готов, – он продолжал говорить едва слышно, в то же время касаясь губами лица Себастиана. – Больше так не делай, ладно? Кларингтон медленно подцепил пальцами застежку, которая все еще удерживала мантию на плечах юноши, и та скользнула вниз. Далее сдерживать себя было бессмысленно. Они оба слишком нуждались друг в друге. Себастиан слабо улыбнулся, и Хантер ощутил эту улыбку на своих губах, когда поцеловал его. – Ты знаешь, что меня бесит эта маленькая дрянь. Планирует она каникулы. Я собираюсь снова набрать хвостов, чтобы родители оставили меня в академии на каникулы. Для учебы, конечно, – промурлыкал Себастиан, снимая мантию с бойфренда и проводя руками по широким плечам, прежде чем снова впиться в губы Хантера губами. Он скучал по этому. Безумно скучал по Хантеру, по его голосу, по его взгляду. Они не обменялись ни единой совой, и только благодаря Джеффу он вообще знал, что Кларингтон жив и цел, так как Джефф и Ник были близки уже целую вечность, а Ник был близким другом Хантера еще с самого первого курса. Себастиан ненавидел все эти вынужденные меры, ненавидел каждую минуту без бойфренда и ненавидел то, что вынужден втаптывать его в грязь, борясь за свою глупую репутацию и место под воображаемым солнцем, что очертил отец. Поступая в Хогвартс, Себастиан ощущал безграничную гордость за свою кристально чистую кровь, за знаменитых предков-волшебников и за свою известную фамилию, которой достаточно было, чтобы маги понимающе качали головой. На шестом же курсе Себастиан возненавидел каждое свое слово и каждый взгляд в сторону Хантера и таких, как он. Его парень был совершенством. Умный, талантливый, старательный, упорный и упрямый. Хантер был в меру амбициозен, ужасно харизматичен и прекрасно управлялся и со словом и с делом. Он был бы примером для подражания и гордостью факультета, не закинь его шляпа туда, где его старательно втаптывали год за годом те, кому все досталось по праву рождения. Себастиан ненавидел каждый косой взгляд в сторону идеального Хантера и больше всего ненавидел себя за то, что не просто не боролся за него с толпой, но еще и был на противоположной от него стороны. – Прости меня, – прошептал Себастиан, разорвав поцелуй и расстегивая рубашку Кларингтона, проводя прохладными пальцами по гладкой груди. – Прости за каждое слово и за то, что я так хорошо умею играть. Хантер медленно провел губами вдоль линии его челюсти, опускаясь к шее, покрывая ее мягкими неспешными поцелуями. Вся злость и боль прошедшего часа растаяла без следа, а их место вновь прочно заняли доверие и безграничная нежность к этому человеку. Он знал, что это вынужденные меры. Он знал, что не одному ему тяжело. Не только Себастиану приходилось играть свою роль, не только ему одному хотелось послать все к черту и поцеловать своего парня на глазах у всей школы, у всего мира, чтобы каждый понял, кем они на самом деле приходятся друг другу. Но они были в этой лодке вместе. И они должны были выдержать всего один год. Слишком много усилий было приложено, просто нелепо было отступить в последний момент. – Все нормально. И ты меня прости, я не должен был выходить из себя, – его руки сжали талию Себастиана, а затем потянули ткань жилета, чтобы его снять. – Кстати, мне очень по душе твоя идея с каникулами. Мои родители собирались в этом году поехать куда-нибудь всей семьей, но думаю, они не станут возражать, если я отправлю им сову и сообщу, что хочу остаться и попрактиковаться дополнительно, – Кларингтон заговорчески усмехнулся и решил, что не будет уточнять в письме, в чем именно он собирается упражняться на каникулах, с кем и в каких количествах. Жилетка тем временем отправилась на пол, к их мантиям, и Хантер принялся расстегивать пуговицы на рубашке Себастиана с уже чуть большим нетерпением. – Черт возьми, ты не представляешь, как трудно мне было сдерживаться, чтобы не наброситься на тебя еще в поезде… и на платформе… и в вестибюле, – каждая пауза сопровождалась глубоким поцелуем. – Если бы завтра не нужно было на пары, я бы предпочел не выпускать тебя из постели. На самом деле, им было чем заняться вместе в свободное время и помимо секса. За это Кларингтон любил своего парня еще сильнее. Им никогда не было скучно вместе, независимо от того, делали они домашние задания, тренировались на квиддичном поле или просто убивали время. Хотя это само по себе было редкостью, так как обстоятельства не располагали к тому, чтобы они оставались наедине более чем на полчаса. Но когда им удавалось уединиться, это всегда было потрясающе, и этого всегда было катастрофически мало. Себастиан разделял практически каждое его увлечение, понимал практически каждую его точку зрения, улавливал малейшие его перемены настроения и желания. И это работало в обе стороны. Однако сейчас их единственным желанием было показать друг другу, как сильно они соскучились, поэтому тратить время на разговоры совершенно не хотелось. Себастиан ухмыльнулся в ответ на слова парня. Ох, он прекрасно знал, как сложно было сдерживаться. На Хантера всегда было обращено много взглядов. Несмотря на то, что он был полукровкой и Смайт и ему подобные старательно его гнобили, он все равно был потрясающе привлекательным, и в него было влюблено немало девочек с младших курсов. Не только девочек. И не только с младших. Несмотря на то, что Хантер и Китти находились в отношениях для публики, это никому не мешало забрасывать Хантера, его Хантера валентинками на День Святого Валентина, да и даже без повода слать любовные послания, которые Себастиан рвал в клочья, пока Хантер посмеивался, обнимая его со спины и целуя в шею. Смайт прекрасно знал, что он единственный, кто нужен Хантеру. Но Смайту ужасно хотелось, чтобы об этом знали все. Хотелось держать Хантера за руку. Целовать на переменах. Дарить ему объятия перед матчем и посылать воздушные поцелуи в аудиториях. Себастиан был тем еще романтичным придурком, если говорить откровенно, но Хогвартс и борьба за репутацию заставляли его вести себя, как последняя сука. – Однажды мы приедем в Хогвартс. Лет через пять после выпуска. И я поцелую тебя прямо в Большом Зале, – прошептал Себастиан, покрывая поцелуями грудь Хантера после того, как снял и откинул его рубашку и теперь расстегивал ремень брюк, проводя ладонями по твердому члену и едва ли не поскуливая от мысли о том, что совсем скоро он, наконец, окажется в нем. Он обожал секс с Кларингтоном. Страстный, иногда немного жесткий, но всегда потрясающе чувственный. И пускай у Себастиана кроме Хантера никогда никого не было, он также знал, что так хорошо, как с Хантером, не будет ни с кем. Себастиан был долбанным перфекционистом и не видел никакого смысла менять совершенное на что-то другое. – Боже, ты еще раскачался, похоже, – промурлыкал Себастиан, обводя широкую грудь Хантера ладонями после того, как брюки упали на пол. Он легонько провел подушечками пальцев по небольшим коричневым соскам Хантера, зная, как стимуляция их заставляет бойфренда стонать. – Может, мы ляжем? – предложил он как бы между прочим, оттягивая на себя резинку боксеров парня. Хантер выдохнул с тихим стоном, переступил через собственную одежду и легонько подтолкнул Себастиана к краю кровати, одновременно цепляя пальцами шлевки его брюк. – С каких пор тебя начал заботить комфорт, м? – он не мог сдержать улыбку, потому что раньше Себастиан не был прихотлив в этом вопросе. Абсолютно. Однако если он просит… парень наклонился для поцелуя и прижал Смайта к себе, плавно опускаясь с ним на кровать. Он был податливым и отзывчивым, и сердцебиение Кларингтона начинало его подводить. Он продолжил покрывать поцелуями грудь парня, отмечая, что не он один изменился за это лето. Себастиан стал чуть крепче в плечах, отчетливо ощущались мышцы рук и пресс, ребра не проступали так отчетливо и в целом он стал сильнее. Но, тем не менее, он был все таким же утонченным, со своей бледной кожей, усеянной родинками, изящными движениями и гибкостью тела. Ох, как же Хантер любил, когда Себастиан прогибался в спине во время оргазма и впивался короткими ногтями к его руки, или бедра, или спину… Проложив дорожку неспешных поцелуев от солнечного сплетения до пупка, Хантер обвел его языком и спустился ниже, задевая зубами чувствительную кожу паха. Однако брюки все еще были на нем, и парень знал, какой дискомфорт его члену сейчас доставляет плотная ткань боксер. Себастиан что-то неразборчиво пробормотал и заерзал. Решив не мучить парня лишний раз, Хантер быстро избавил его от ремня и стянул брюки вместе с бельем. Он провел кончиками пальцев по всей длине его члена, отмечая, что Себастиан был почти полностью возбужден, и сжал ладонь у основания, вырывая из легких первый жалобный стон. Кларингтон был собственником. Он знал, что никто, буквально никто и никогда не слышал таких звуков и не видел Себастиана таким, каким его видел он. Смайта могли называть шлюхой, могли приписывать ему невероятные романы и любовные похождения как с парнями, так и с девушками, однако никто на самом деле понятия не имел, кому принадлежали его губы, тело, мысли и сердце. И этот факт невероятно Хантера восхищал. Несмотря на все трудности их положения, это была их тайна, общая и, наверное, самая прекрасная. – Хантер, скажи, что в твой сумке, которая сейчас ближе, чем моя, в быстром доступе есть смазка, – прошептал Себастиан, сгибая ноги в коленях и разводя их в стороны. Дорогого стоило не касаться себя, когда один только взгляд Хантера возбуждал безумно. Неважно, были ли они голые в постели или полностью одетые на уроке, в Большом Зале или на поле, Кларингтон умел раздевать глазами и ими же и трахать. Десятки раз за последние годы Себастиан сбивался с мыслей только от того, что ловил взгляд серых глаз и напрочь забывал, о чем там говорил секунду назад. – Обижаешь. Если я сказал, что хотел тебя трахнуть еще в поезде, думаешь, я бы не подготовился? – усмехнулся парень, скользя губами по внутренней части бедер Себастиана. Нехотя он оторвался от этого процесса и потянулся за дорожной сумкой, которая лежала у изножья кровати. Смазка нашлась быстро – хвала её изобретателю, и Кларингтон вернулся к Себастиану, застыв на какое-то мгновение. Парень наблюдал за ним с едва заметной улыбкой, глаза его блестели, а руки медленно скользили по обнаженной груди, соблазняя его еще сильнее, хотя, казалось бы, куда уж. Хантер склонился над Себастианом и вновь поцеловал его, на этот раз грубо и немного собственнически, врываясь языком в его рот. Смайт слабо простонал и попытался коснуться Хантера. Но тот остановил его и прижал его кисти к матрацу над головой. – Будь послушным мальчиком. – Святой Салазар, когда ты говоришь мне что-то подобное этим своим «Я сейчас тебя трахну» тоном, я чувствую себя течной сучкой, Хантер, а это не самое благородное ощущение… – протянул Себастиан, разводя ноги еще шире и немного приподнимая таз в жалкой попытке коснуться ноющим членом хотя бы чего-то и явно веселя своих возбуждением и нуждой Хантера. – Пожалуйста, не томи меня, Хант, – серьезно попросил Себастиан, закусив губу и потеревшись щекой о собственное плечо в попытке скинуть напряжение из горящих огнем нервных окончаний. – Давай оставим игры на второй или третий раунд, а сейчас ты просто вставишь мне, м? Тот вибратор, конечно, твоей формы и даже теплый, спасибо тому маленькому магазинчику в Косом переулке, но я так устал трахать себя им, Хантер, если бы ты знал! Себастиан хитро улыбнулся, отлично зная, к чему приведет мысль Хантера о том, как все лето напролет Себастиан трахал себя магическим вибратором, имеющим форму его, Хантера, члена. Кларингтон никогда не жаловался на воображение, и Смайт уже предвкушал все те образы, что порождало сейчас подсознание или даже скорее сознание Хантера. – Он был меньше твоего члена, не переживай, – со смешком добавил Себастиан на всякий случай, потому что всегда была тонкая грань между горячим и пылающим от ярости Хантером. И видимо, Себастиан всего на минуту забыл, насколько тонка эта грань. Не то, чтобы Кларингтону не хотелось взять своего парня в ту же минуту, грубо и властно, довести их обоих до оргазма, а потом всю ночь лениво удовлетворять друг друга и во всех красках расписывать, как они скучали друг по другу… Просто Себастиан сам виноват. Хантер нанес смазку на пальцы и медленно, слишком медленно и показательно неохотно, склонился над Себастианом, поглаживая кончиками пальцев его вход. – Правда? Ты настолько сильно по мне скучал, что заколдовал вибратор, чтобы он напоминал меня? Ты, наверное, был в абсолютном отчаянии… – второй рукой он огладил бедро Смайта, а затем провел пальцами по впалому животу, ощущая, как по нему проходят волны дрожи.. Он все еще оглаживал плотно сжатые мышцы, не проникая внутрь. – Давай, детка, расскажи, как именно ты это делал. Он знал, что издевается и что, вероятно, потом ему могут оставить очень много синяков и следов от зубов на теле, но соблазн видеть Себастиана настолько бессильным и уязвимым был слишком велик. Ведь даже в постели Смайт оставался собой – он любил командовать, как его трахать, руководить процессом, он любил быть главным, даже когда его втрахивали в матрац. Хантер даже это в нем любил, но иногда было невозможно устоять перед таким Себастианом – истекающим смазкой и потом, умоляющим и почти готовым убить ради того, чтобы кончить. – Хантер, мать твою, – прошипел Смайт, откидывая голову назад, напрягаясь всем телом и прогибаясь в пояснице. Его тело горело от прикосновений парня, а эпицентр был именно там, где чертовы пальцы чертового Кларингтона ласкали его, но не входили, не дарили ни малейшей разрядки. Себастиан попробовал толкнуться на них, но Хантер тут же отодвинул ладонь, и Смайт, весь такой из себя невероятный гордый Смайт захныкал как ребенок, жмурясь от обиды и закусывая губу. Он понимал, что Хантер ничего не сделает, пока не начнется рассказ, так что выбора не было, и плевать его мучитель хотел на то, что теперь голос парня дрожал от напряжения и он то и дело облизывал губы, комкая простыню пальцами. – Он… Сначала я не хотел. Я думал, что мне будет достаточно дрочить, думая о тебе и трахать себя пальцами… – прошептал Смайт, немного расслабляясь, опуская голову и глядя на Хантера, который явно был очень доволен собой. – Но мои пальцы не идут ни в какое сравнение с твоими… Хотя, в твоей заднице, пожалуй, они бы тоже неплохо ощущались, если бы кто-то не играл в стопроцентного топа… Ой! Себастиан охнул и поморщился от шлепка по бедру, обиженно надувая губы, но разводя ноги еще шире и призывно приподнимая таз. – Давай, накажи меня. Вставь мне так, чтобы завтра пришлось врать, что я вывихнул ногу! – прорычал Себастиан, поднимаясь на локтях и готовый уже оседлать Хантера, хоть и знал, что тот, совершенно точно, не позволит этого сейчас. Хантеру понравилось это предложение. Ему вообще безумно нравилось все происходящее, несмотря на то, что своим промедлением доставлял мучения не только Себастиану, но и самому себе, ведь его член уже давно стоял и ныл тупой болью от невыносимого желания кончить. Однако в голосе Смайта было достаточно мольбы и отчаяния, чтобы наконец прекратить бессмысленную пытку и резко войти в него двумя пальцами. Несмотря на всю болтовню парня про магические вибраторы, он ощущался невероятно узким после стольких месяцев. Это сводило с ума. Его мышцы были тугими и горячими, но Хантер даже не попытался быть осторожным. Судя по облегченному стону Себастиана, это было именно то, что нужно. Когда пальцы вошли до основания, Хантер потянулся за поцелуем, и чем чаще он начинал двигать кистью, тем страстнее, горячее целовал. – Тебе придется врать очень правдоподобно, милый, – прошептал Хантер прямо в ухо Смайта, прикусывая мочку и одновременно растягивая его. Пальцы скользили плавно, и вскоре он прибавил третий, нащупывая подушечками простату. Себастиан изогнулся в его руках, шипя ругательства, и начал подаваться бедрами, чтобы усилить трение. Кларингтон не стал его больше сдерживать и вместе с тем накрыл его член своей ладонью, плавно и размеренно двигая рукой, чтобы не довести своего парня до оргазма слишком быстро. – Хант… Хантер! – громко выкрикнул Смайт, благодаря магов за толстые стены в спальнях с хорошей звукоизоляцией и охраной личной жизни учеников. Кларингтон сводил его с ума, одновременно касаясь его простаты, члена и практически трахая рот языком. Какой там к черту вибратор, сколько бы магии в нем не было и как бы хорошо он не изгибался внутри, стимулируя все чувствительные точки. Был живой, любимый Хантер с талантливыми пальцами, языком и толстым членом, который с легкостью превращал Себастиана в поскуливающую от желания сучку. – Пожалуйста, пожалуйста, трахни меня, – прошептал парень, отрываясь от губ бойфренда и открывая рот в немом стоне, сильно зажмуриваясь и с трудом сдерживая оргазм, готовый накрыть в любую минуту. – Я хочу кончить с твоим членом во мне. Пожалуйста… В этом их желания полностью совпадали. Хантер убрал пальцы, вырывая тем самым у Смайта недовольный вздох, и почти сразу заменяя их своим членом, входя в него плавно, но до конца. У него вырывался стон облегчения, когда он почувствовал знакомое давление мышц, их тугость и сопротивление. У них с Себастианом было поровну опыта, и к тому же он был общим, но каждый раз это было восхитительно – чувствовать, как тело любимого принимает тебя, как вы подходите друг другу, складываетесь, словно кусочки головоломки. Себастиан обвил его талию ногами и судорожно выдохнул, и Хантер принял это как знак, что можно продолжать. Он начал двигаться плавно, набирая темп постепенно, чтобы дать им обоим возможность насладиться этим тянущим чувством предвкушения еще немного. – Ты великолепен, – едва слышно выдохнул Хантер, накрывая его губы своими. Он уперся одной рукой в матрац, а второй нашел ладонь Себастиана и переплел их пальцы. – А какой у тебя голос, когда ты стонешь, господи, обожаю его, – в подтверждение своих слов он немного изменил угол, так, чтобы задеть его простату, и, кажется, успешно, потому что тело парня выгнулось под ним. Себастиан, совершенно того не контролируя, громко застонал, широко открыв рот, и зажмурился, сжимая Хантера внутри и шумно выдыхая, так как с трудом удержал оргазм. – Я не выдержу, Хант, – простонал он, запуская свободную руку в волосы партнера на затылке и несильно сжимая их, притягивая к себе парня для жадного поцелуя, от которого, впрочем, пришлось быстро отказаться, так как одновременно целовать, дышать и стонать было непросто, а Кларингтон ни на секунду не останавливал движение бедер, подводя Себастиана к краю слишком быстро и заставляя то и дело сжимать его ребра коленями, чтобы хоть немного оттянуть оргазм. – Я так давно ждал этого, так сильно скучал и такой охуенно толстый во мне, что если ты, – парень хныкнул от нового толчка, – еще хоть раз, – новый короткий стон, – попадешь в простату, то я кончу, и мне будет плевать на все и на всех, – сообщил он, облизывая свои губы и снова откидывая голову на подушку, сжимая пальцы возлюбленного и приподнимая бедра навстречу его толчкам, делая проникновение еще более глубоким. Хантер коротко рассмеялся ему в губы. Обычно он не слишком любил разговаривать во время секса, особенно когда был так близко к оргазму, но сейчас решил подыграть. Он остановился в какой-то момент, выйдя из Себастиана и сильно сжал его член у основания. Он готов был поклясться, что в этот момент Смайт мог бы его убить голыми руками. Кларингтон же поднял его левую ногу, поцеловав изгиб под коленкой, и положил себе на плечо, любуясь видом. Таким прекрасно-разбитым и уязвимым он не был еще, наверное, никогда. Он вновь вошел, чувствуя, как пульсирует кровь в собственном члене, и то, как сильно его сжал Себастиан, затем подался назад и толкнулся вновь, выбивая весь воздух из легких парня. Его мышцы горели от напряжения и возбуждения, тугой узел ощущений и эмоций затягивался все сильнее с каждым новым глубоким толчком. Хантер, не сдерживая собственных стонов, буквально вжимал его в кровать, заставляя кричать и ругаться из последних сил, чувствуя, как его неотвратимо накрывает оргазм. – Давай, детка, ты можешь. Я хочу вместе. Кончай, – едва слышно прошептал Хантер ему в ухо и огладил большим пальцем головку его члена. Это послужило пусковым крючком, потому что после этого прикосновения не было ни единого шанса, что Смайт сможет держать себя в руках. – Ааах… – единственное, что удалось ответить Себастиану, прежде чем он в который раз прогнулся в пояснице, впиваясь ногтями в спину Хантера, оставляя на ней алые полосы, и пачкая их животы спермой, что в несколько коротких линий легла на светлую кожу, но тут же размазалась. Тело Смайта сжалось, продляя удовольствие, как и его вход, еще сильнее сжимая член Хантера внутри, безуспешно пытаясь вытолкнуть его. Хантера накрыло практически сразу же, он не мог бы дальше сдерживать себя, когда всего было так много – рук Себастиана на его спине, его ногтей, оставляющих глубокие борозды, которые будут ныть еще несколько дней, губ на его коже, горячего давления и дрожи удовольствия во всем теле. Он кончил глубоко внутри парня с низким рычанием, впиваясь зубами в его острое плечо. Завтра на этом месте останется тонкая красная линия, знак его принадлежности, и Смайт непременно будет прикасаться к этому месту весь день, а Хантер будет улыбаться краем губ, но сейчас он мог только повторять его имя и тяжело дышать, пытаясь совладать со сбившемся к чертям дыханием и сердцебиением. Он не спешил покидать его тело, желая продлить миг единения еще немного, уткнувшись лбом в изгиб шеи. Впрочем, вскоре положение начало причинять дискомфорт обоим, поэтому Хантер поднялся, отпуская Себастиана, и тут же рухнул рядом с ним, невидящим взглядом уставившись в потолок. Они не говорили ничего, но их руки снова нашли друг друга, чтобы легонько сжать. Слишком сентиментально, но слишком хорошо, чтобы задумываться о том, как это выглядит со стороны. – Люблю вас… – негромко заметил Себастиан, медленно поворачиваясь на бок и морщась от боли в заднице. – Тебя и твой член, – объяснил он, рассмеявшись, и снова поморщился, потому что от смены положения вытекло немного спермы, и он уже почти забыл это ощущение. – И однажды я научу вас пользоваться презервативами. Потому что когда ты в меня кончаешь – это круто. Но когда мне сейчас нужно искать салфетку, пока не испачкалась постель – это нет, – вздохнул парень и лениво дотянулся до тумбочки, поднимая с нее свою волшебную палочку. – Акцио салфетка, – лениво произнес он, и спустя пару секунд уже вытер вытекающую сперму, отбросил салфетку на пол и потянулся, зевая, прежде чем скользнуть рукой по груди Хантера, прижимаясь к нему всем телом и пряча лицо в шее. Глубоко вдохнув любимый запах, Смайт зажмурился и добавил намного тише: – Я так сильно по тебе скучал. Хантер тихо рассмеялся с признания своего парня, хотя на самом деле, ему хотелось обнять Себастиана всеми конечностями и никогда не отпускать после этих слов. Но он ограничился тем, что притянул парня ближе к себе, положил руку на его талию и зарылся лицом в его волосы, вдыхая любимый сладкий запах. – Я думаю, ты уже понял, как сильно я скучал по тебе, правда? – он осторожно потянулся свободной рукой к своей палочке и взмахнул ею, чтобы погасить светильники в комнате. Помещение погрузилось в знакомую мягкую темноту, разбавляемую только слабым зеленоватым мерцанием, исходящим от зашторенных окон. Впервые за долгие месяцы он по-настоящему почувствовал себя дома, рядом с тем, с кем был счастлив. – Сейчас я предлагаю отложить все разговоры до утра, потому что завтра пары, – его голос стал тише и спокойнее, усталость брала свое, – но вечером мы продолжим. И послезавтра тоже. И после. – Всегда, – добавил Себастиан, ворочаясь так, чтобы достать из-под их с Хантером тел противное теперь бархатное покрывало и укрыться нормальным хлопковым одеялом. – Теперь мы на седьмом курсе, и как только мы получим дипломы, я не собираюсь прощаться с тобой на очередное лето, Хантер. Мне будет почти восемнадцать лет, и плевать я хотел на все, что скажет отец. Я возьму тебя, блин, за руку, и повезу в нашу квартирку. На окраине Лондона. Где мы будем сутки напролет заниматься сексом, целоваться на кухне и даже, знаешь, ну их нахрен эти палочки… – уже совершенно сонно пробормотал Себастиан, расправившись с постелью, накрыв их с Хантером одеялом и еще крепче прижимаясь к своему парню. Рядом с Кларингтоном можно было быть слабым, маленьким, можно было жаться к нему, как ребенок, зная, что он не осудит, не засмеет и обязательно поцелует в макушку в отличие от всех, кого знал Себастиан. Его любили в семье. Единственный наследник древнего чистокровного рода. Единственная надежда. Но как мать и отец не любили друг друга и никогда не демонстрировали нежности, так нежность и не была принята с Себастианом. Он впервые познал нежность, когда Хантер обнял его. Во второй раз – когда Хантер его поцеловал. Только с Хантером Себастиан выдыхал, расслаблял мышцы и согревался изнутри. Только Хантер был его настоящей семьей, близким человеком и второй половинкой, как бы там не смеялись над романтиками мужчины. – Я люблю тебя. Третий год. И я буду любить тебя всегда, – еле слышно прошептал парень, растягивая губы в улыбке и засыпая. Кларингтон не нашелся, что ответить. Он вновь поцеловал его в макушку и позволил парню устроиться рядом так, как ему удобно. Когда его дыхание изменилось и стало совсем тихим, Хантер негромко сказал: – Ты знаешь, что я тоже тебя люблю. Он не стал добавлять, что иногда одной любви недостаточно, и обе их жизни не будут такими простыми. Ничто не изменит их чувств друг к другу, но им придется много чего изменить вокруг. Ну а пока что – Кларингтон прижимает к себе самого дорогого человека и засыпает с готовностью преодолеть все, что преподнесет им новый год. Вместе.