Поиски одного капитана

Баюн следил за попугаем очень пристально. Грохотун, возлежавший на самой обыкновенной кровати грудой бесполезного металлолома, не подавал пока признаков жизни и не спешил оживать. Вахмурко Попугайло тщательно изучал устройство своего врага, думая, какой винтик можно умыкнуть и что можно переделать. Увы, нянька не спешил уходить и не отвлекался вообще. Пернатый хакер оглянулся, натыкаясь взглядом на Андрея и Лависсу, сидящих в углу и шепчущихся о чем-то своем тихо и спокойно. Ребята скучали. Иногда они оглядывались на роботов, оценивая, как долго им еще ждать оживления рогатого убийцы. Его программирование, как и попугай, мало сейчас интересовали подростков, но они все-таки увидели умоляющее лицо Вахмурки, который просил отвлечь Баюна на себя. Усмешка тронула губы Андрея, и, сказав что-то Лависсе, тот отвернулся. Девушка еще несколько секунд наблюдала за попугаем, не теряющем надежды, а после последовала примеру своего друга. Пернатый хакер, наблюдавший за этим действием, резко погрустнел: отвлечь няньку мог только его подопечный, но и тот не был заинтересован в неправильно перепрограммированном Грохотуне. И попугай понял, что масштабных изменений не получится; придется довольствоваться малым. А вот чем именно, необходимо думать сейчас. Когда попугай застучал клювом, записывая новую программу для робота-убийцы, Баюн собрался еще больше.  — Может ты отвернешься? — поинтересовалась птица. — Нет, честно, я ничего с Грохотуном не сделаю, пусть он живет и дышит себе, стреляет в детишек и орет свое коронное «старые модели!», — Баюн на это покачал головой, и Вахмурко сделал вид, что рассердился. — Послушай, Баюша, я не могу работать, когда на меня так пялятся. Я начинаю сбиваться, путаться; так что вы, скорее всего, скоро получите неисправного Грохотуна. Нянька на эту уловку не повелся. Вообще, за годы общения с Андреем, который еще в детстве был хитрым, сообразительным и любил влезать в авантюры, он научился не верить практически всему, не то что словам, сказанным таким милым тоном. Поэтому он как смотрел на Вамхурку с интересом ювелира, ученик которого держит в руках драгоценный алмаз, так и продолжал смотреть, вперив свои красные глаза-датчики в Грохотуна и следя за любыми действиями хакера.  — Лучше работай, — посоветовал он Вамхурке, который и не думал браться за работу. — Слово — серебро, а молчание — золото. Работа не волк, в лес не убежит. Кто работает, тот есть. Без труда…  — Стой! — завопил попугай, взмахивая крыльями. — Да следи ты за мной сколько хочешь, не грузи только своими пословицами и поговорками.  — Между прочим, это богатство нашего языка.  — Может, и богатство, может, и нет, но давай договоримся. Я молчу — и ты молчишь тоже. Баюна подобный расклад устроил. Не то чтобы ему очень хотелось молчать, но ему ужасно надоело слушать болтовню Вахмурки Попугайло, а способ заткнуть его еще не был придуман. А объяснить ему, что пословицы — это великая вещь, которая помогает жить, он мог и потом. Дальше попугай работал в тишине. Сейчас он действительно был похож на ювелира, нашедшего драгоценный камень невиданной красоты. Наверное, годы жизни с первым хозяином отложили на нем свой отпечаток. Глядя на действия бывшего президента Деметры, можно было любоваться их точности и изящности. Но за ними наблюдал лишь Баюн, которому была важна не красота, а результат; Андрей и Лависса, который все еще оставались в комнате, молчали, из-за чего создавалось ощущение, что их нет, и скучали. Наконец, работа была выполнена. Попугай, как-то хитро поблескивающий глазами, отлетел в сторону, любуясь результатом своих трудов. Внешне Грохотун не изменился, лишь внутренне, и оценить все можно было только после запуска.  — Готово, — сообщил попугай. Андрей и Лависса оживились: они только этого и ждали. За считанные секунды они оказались рядом с Грохотуном, наблюдая, как Баюн осторожно прикручивает ему голову. Сначала он, открыв свой ящик, выудил оттуда все необходимые мелкие детали. В подобный ящик они были спрятаны потому, что нянька справедливо боялся за их сохранность. Вахмурко глядел на это с сожалением: часто ли он видел разобранного Грохотуна, и вот незадача — не получилось ничего стащить. Наконец, все было сделано, и Грохотун ожил. Свое положение — он до сих пор лежал на кровати — робот-убийца не оценил и, резко подскочив, поднялся на ноги, недоуменно разглядывая Баюна, Андрея и Лависса, а заодно и попугая. То, что Крокса в комнате не оказалось, его не устраивало. Рука робота сама потянулась к погнутому рогу, и, ощутив, что с ним что-то не то, Грохотун заревел. Все благоразумно отошли на несколько шагов назад, а Баюн еще и встал так, чтобы закрыть детей. Связываться в рассерженным роботом-убийцей никто не хотел.  — Старая модель! — взревел он, глядя на Баюна и пытаясь выпрямить свой драгоценный рог. Тот всячески сопротивлялся.  — Попугай, неужели ничего не получилось? — поинтересовался Андрей, поворачиваясь к Вахмурке, но не забывая, скосив глаза, наблюдать за Баюном. Бывший президент Деметры пожал плечами. По его расчетам с Грохотуном должно было быть все нормально, потому что попугай действительно вернул старую программу робота-убийцы, пусть и с некоторыми изменениями. Рогатый робот всегда вел себя странно и иногда непредсказуемо, поэтому делать сейчас выводы было рано.  — Как будто ты такой уж новый, — спокойно ответил Баюн, на что попугай тихо пробормотал: «Безумству храбрых поем мы песнь…» Но Грохотун вел себя мирно и не спешил убивать всех и вся только за то, что его тоже назвали старой моделью. Вместо этого он вытащил из своих пластин задрипанную книжечку, в которой попугай без труда опознал инструкцию. - Вот, нянька, смотри, — заявил он, поднося книжечку поближе к Баюну, чтобы тот смог все рассмотреть. — Ты же ходячая… это… как ее… эниклоцедия…  — Энциклопедия, — автоматически поправил нянька.  — Вот-вот. Я это же и сказал. Видишь эти буковки. Здесь сказано, что я самая новая и совершенная модель во Вселенной.  — А еще и самая скромная, — добавил Андрей, но Грохотун принял это за комплимент. Он издал торжествующий звук.  — Вот именно, — сказал он. Попугай, которого не устроило то, что его все забыли, не удержался и решил вставить в разговор свои пять копеек, тем более что момент был самый подходящий.  — Самая глупая ты модель во всей Вселенной, а не совершенная. Если бы каждый год проводились конкурсы на самый глупый поступок, ты бы постоянно брал первые места. Грохотун и здесь повел себя достаточно мирно. Повернувшись к Вахмурке, он спокойно сказал: - А, и ты здесь, летающий мусор. Где кэп?  — Который из? — не удержавшись, спросил попугай, а потом, вспомнив, добавил. — И вообще, я на тебя обижен. Конечно, Грохотун не мог оставить слова попугая без внимания. Он мог быть слегка туповат, но когда дело касалось Крокса, резко преображался и, казалось, становился обладателем прекрасного процессора, способного, как и Шерлок Холмс когда-то, по малейшим деталям узнать все, что случилось с кэпом. Вахмурко Попугайло, как он сам сообщил Грохотуну, был ужасно обижен. Он отвернулся и отлетел подальше, не собираясь отвечать на вопросы. Должно быть, он хотел разозлить верного робота и заставить его переживать за Крокса. Если бы они были вдвоем, подобная тактика должна была сработать, но сейчас с ними было еще трое. Баюн, у которого не было никакого желания тянуть кота за хвост, поведал Грохотуну все, что знал. Робот-убийца внимательно слушал, по ходу еще и меняя свое отношения к няньке в еще более лучшую сторону — после случая трехгодичной давности он уже практически считал Баюна другом. Сейчас же все стало еще лучше, и нянька начал превращаться в своего, за которого нужно заступаться и которому нужно помогать. Тем более, про Крокса тот рассказывал с искренним участием. Когда рассказ был окончен, в комнате воцарилась тишина. Все ждали реакцию Грохотуна с нетерпением, словно она могла прояснить ситуацию. Хрясь! Громкий звук оказался неожиданностью. Это робот-убийца, долго и безуспешно пытавшийся выпрямить рог, только усугубил дело, сломав его. Он несколько секунд смотрел на драгоценную часть тела в своей лапе, но после уверенным движением отбросил ее в сторону. Капитан Крокс оказался даже важнее рога. Даже попугай, исподтишка наблюдавший за действиями Грохотуна, свистнул от удивления.  — А ничего больше не хочешь спросить? — поинтересовалась Лависса. — Ну там, почему попугай на тебя обижен?  — А зачем? — тупо пробасил робот-убийца. — Он молчит, и мне же лучше — хоть мои драгоценные уши отдохнул немного. - Уши? Какие уши? — возмутился Вахмурко Попугайло, уже позабыв про обиду. — У тебя не уши, пень, а датчики. И вовсе они не драгоценные… так, старье.  — Это у меня-то старье? — взревел верный соратник Крокса.  — Ну не у меня же. И процессор у тебя старинный — надо же, додуматься назвать меня летающей гусеницей и червяком! — возмутился Вахмурко. Рука Грохотуна вновь потрогала то место, где раньше был рог, и вновь ничего не нашла. Но робот и не думал расстраиваться.  — А умный тот я был парень. Летающая гусеница — ха-ха. Летающий червяк. Последнее, кстати, мне больше нравится. Ну вот ведь вылитый червяк, ха-ха. Да, умный парень был, жаль его…  — Умный? Да, по-мойму, он был туп, как пробка. Например, это он погнул рог, — парировал Вахмурко, вновь давя на больное.

***

Библиотека, в принципе, была довольно обыкновенная — вытянутое помещение прямоугольной формы с большими круглыми окнами, выходящими во что-то, напоминающее зимний сад с причудливыми растениями. За садом, скорее всего, ухаживали и следили, потому что все растения были аккуратной формы; все кустики и деревца, судя по высоте и толщине, были довольно молоды, и благодаря этому можно было сделать выводы относительно возраста звездолета. Стены были какого-то благородного древесного цвета, но за огромными стеллажами, до верху заполненными книгами, их толком и не было видно. В самом центре помещения располагался небольшой овальный стол, а дальше шкафы образовывали целые библиотечные лабиринты, уходя вглубь помещения и создавая полумрак. Пыли здесь не было, и вообще — не пахло ни стариной, ни ветхостью. Казалось, что в библиотеке все новое, даже книги. Если бы в подобное помещение попал человек из далекого XXI века, где библиотеки все-таки частенько попадались на глаза, то он не нашел бы в этом ничего необычного. Но сейчас печатные книги хранились только в музеях в специальных помещениях в неких веществах, которые замедляли их разрушение — обо всем этом и Андрей, и Лависса знали лишь приблизительно. Теперь же все книги заменяли компьютеры и прочие устройства, которые имели доступ в любые электронные библиотеки в мире; однако и ими сейчас мало кто пользовался. Именно поэтому подобная коллекция книг могла вызвать лишь удивление. Кольцова и Андрей заходили в библиотеку нехотя, следуя за Баюном, который практически тащил их за собой. В отличие от няньки, они не горели желанием исследовать книгохранилище.  — И что мы здесь забыли? — поинтересовался Андрей, и согласная с ним Лависса еле заметно поморщилась.  — Вам так хочется слушать перепалку попугая и Грохотуна? Когда они уходили, спор между этими двумя набирал обороты: Грохотун, задействовав весь словарный запас, пытался найти эпитет оригинальнее, который подошел бы надоедливому Вахмурке, сам попугай всячески мешал мыслительному процессу, увлеченно капая боевому роботу на мозги. Слушать подобные перепалки всегда была очень интересно, но Баюн не дал насладиться бесплатным зрелищем, утащив их в библиотеку. На вопрос робота, если говорить честно, можно было ответить только «да», поэтому все предпочли помолчать. Вместо этого и Андрей, и Лависса с интересом оглядели помещение, но интересовали их вовсе не книги: ребята занимались поиском выхода, надеясь, что им удастся сбежать от увлеченного Баюна. Старого няньку их молчание удовлетворило: должно быть, он решил, что подобным образом друзья соглашаются с тем, что перепалки двух пиратов — пустая трата времени. Порой, безусловно, их было интересно слушать, в подобных спорах время могло пролететь незаметно, и сам Баюн иногда внимательно следил за попугаем, который, казалось бы, со дня их знакомства еще не повторил ни одной своей шутки. Правда, у подобного развлечения был и другой момент — эти двое, как-никак, являлись матерыми космическими волками, прошедшими войну, и в их речи могли звучать слова, которые детям были противопоказаны. Благо, Баюн так и не узнал, какие слова знает его подопечный.  Увы, из библиотеки был всего один выход, и сбежать пока не получалось, потому что робот спокойно стоял, вертя головой и оценивая фронт работ. Должно быть, он размышлял, с чего следует начать их осмотр. Лависса, признаться честно, не понимала, зачем его вообще начинать. Книги ее сейчас, когда вокруг них так много тайн, не только в поведении Крокса, но и в самом звездолете, сидеть в пыльном (как Кольцова считала) книгохранилище не имело смысла.  — Слушай, что мы здесь вообще забыли? — озвучил ее мысли Андрей.  — Знания, — если бы Баюн мог, он сейчас пожал бы плечами. — Век живи — век учись. Тем более, это библиотека очень странная, и поэтому ее тем более нужно изучить. Андрей на это высказывание лишь хмыкнул.  — Что в ней такого необычного-то? Библиотека как библиотека. Но Баюн не собирался разъяснять подопечному все на пальцах; он считал, что пора бы уже включать логику и доходить до всего самому. Более того, он не желал понимать подобной ненависти к книгам от последних поколений, которые ему довелось воспитывать. По его мнению, книги были ценнейшими, что только изобрело человечество. Сейчас все романы, повести, рассказы и прочие художественные произведения, созданные человеком даже тысячи лет назад, были доступны практически каждому, и в печатных книгах перестали нуждаться. Их выпуск прекратился еще тогда, когда молодой и только собранный робот, не успевший стать Баюном и имевший только порядковый номер, появился на свет. С тех пор прошли долгие столетия, и все печатные книги, какие только были не свете, стали старыми, ветхими и пожелтевшими, здесь же, на полках, стояли вполне новые и аккуратные тома в красивых переплетах, которые никак не потрепало время. Вместо того, чтобы отвечать на вопрос, Баюн принялся командовать: - Ты, Лависса, берешь на себя вот эти шкафы, — кивок в нужную сторону. — Андрей - эти, — снова кивок. — Я же все остальное. Один посмотрели — и пошли смотреть дальше. Кто не работает, тот не ест.  — А что мы ищем?  — Все странное и необычное, — последовал ответ, и все разбрелись. Лависса оглянулась на Андрея, но тот смотрел себе под ноги и так и не заметил ее пристального взгляда. Он двигался туда, куда указал ему Баюн, спокойно взял в руки одну из книг и принялся ее перелистывать. Кольцова возмущенно смотрела на это безобразие несколько минут, но ей это быстро надоело, и девушка зашагала к своему шкафу. Его нельзя было назвать полным под завязку, и при желании на полки можно было втиснуть еще пару томов, но даже то, что имелось, вызывало к Лависсе некую дрожь — ее безумно достали все те учебники, которыми ее пичкал отец, и заниматься книгами сейчас ужасно не хотелось. Андрей перелистывал книги на полках, а потом вновь ставил их на место, оценивающе оглядывая шкаф. Баюн скрылся где-то в книжных лабиринтах, позабыв о своих подопечных. Лависса же как стояла столбом и ничего не делала, так и продолжала стоять. Думалось в библиотеке просто прекрасно, словно это само помещение заставляло ее размышлять на разные темы. Действительно, в мысли лезло все, вплоть до ссоры с отцом, которая произошла два месяца назад, кроме вот этих вот книжных полок, от которых Кольцова воротила нос. Она то и дело поглядывала на дверь, думая, когда лучше всего сбежать, но пока не решалась предпринимать подобные попытки, желая убедиться, что Баюн действительно занят. И вот, наконец, пролетело достаточно много времени, а старый робот все не появлялся. И тогда Лависса решилась. Она оглянулась на Андрея, уже собираясь привлечь его внимание, но парень, казалось, действительно увлекся своим делом, увлеченно читая какую-то книгу. Кольцова фыркнула, но промолчала и медленно, крадучись словно кошка, двинулась в двери. Коридор — длинный и узкий, но все равно до безумия скучный, девушка прошла быстро и уже собиралась нырнуть в лифт, чтобы попасть… неважно куда попасть. Но что-то ее остановило. Кольцова оглянулась и увидела перед собой все то же самое, что видела до этого — мерцающие лампочки и две идентичные двери, которые приветливо распахивались, стоило человеку приблизиться у ним. Двери были обыкновенными, но вот тайны, которые хранились за ними, вовсе нет. Вспомнив о том, что пираты лишили ее оружия, которое, в принципе, может еще пригодиться, и вспомнив о помещении с цветком, название которого она уже забыла, Лависса плюнула на все свои планы и уверенно вошла в оружейную. Какие бы приключения не вставали на пути у Лависсы, какими бы опасностями не была полна ее жизнь, в оружие она разбиралась очень и очень плохо. Она, в отличие от Грохотуна, не могла и не хотела оценивать весь тот ряд пистолетов, бластеров и пушек, который хранила в себе длинная прямоугольная комната. Девушка прошла через все помещение, останавливаясь перед полками, где было все поновее и помощнее, и вдруг замерла. Тишина, казалось, стояла абсолютная, но во всем этом было что-то не то. Кольцова напряглась и прислушалась, хотя и не услышала ничего, кроме собственного дыхания. Схватив первый попавшийся бластер и только после поняв, что он не самый легкий и не самый удобный, девушка развернулась и наставила свое оружие на обыкновенные полки.  — Фух! — выдохнула Лависса, счастливо думая: «Показалось!». Вовсе не стоило забывать, что она на чужом — пиратском — звездолете, что Лигнума не стоит недооценивать, что в такой ситуации не стоит расслабляться. Лависса забыла. Кто-то, резко схватив ее волосы так, что Кольцова громко взвизгнула, притянул ее на себя, после впечатал в стенку и только потом закрыл рот рукой. Девушка протестующе замычала. Волосы растрепались, лезли в нос и глаза и, что было неприятнее всего, закрывали обзор. Лависса, зажатая в стальных объятьях неизвестного, завозилась, пытаясь выбраться, однако ее попытки не увенчались успехом.  — Немедленно отпустите меня! — попыталась сказать девушка, но получилось только очередное мычание. Поняв безвыходность своей ситуации, девушка перестала вырываться. Неизвестные словно этого и ждали. Ненавистные волосы тут же убрали с ее лица, и взору Кольцовой предстала странная картина: какой-то неизвестный шкафоподобный громила с прямоугольной головой и одним-единственным красным датчиком вжал ее в стену, а рядом, ухмыляясь, длинной палкой стоял Лигнум. Лависса снова замычала, пытаясь что-то спросить.  — Убери, — коротко приказал Лигнум, не утруждая себя словами. Робот явно был туповат, потому что так и не понял, что ему убрать.  — Руку, — вновь приказал пират, на этот раз более резко и раздраженно. Едва получив возможность дышать, Лависса прежде всего сделала несколько вдохов и выдохов полной грудью. Лигнум терпеливо ждал, поглядывая на девушку чуть прищуренными голубыми глазами — этот небесный цвет был настолько невинным, что ничуть не шел этой палке.  — Отпустите меня! — потребовала Лависса, вновь пытаясь вырваться. Вместо этого ее еще сильнее вжали в стену.  — Ну что же ты, друг мой, — хмыкнул пират. — Не видишь, дама просит ее отпустить. А дама, если не ошибаюсь, королевских кровей. Робот завозился, не понимая, что от него требуется — то ли еще сильнее сжать пленницу, то ли отпустить ее. Лигнум кивнул головой, и груда металла явно нехотя поставила Лависсу на ноги. Едва ощутил опору под ногами, Кольцова попыталась подвинутся, но руки-глыбы тут же доступно объяснили девушке, что в передвижениях она ограничена.  — Что вам нужно от меня? Что вы вообще здесь делаете?  — Странный вопрос, девушка, учитывая, что вы находитесь на моем собственном звездолете. Лависса сглотнула, глядя на ровную и идеальную осанку, длинные худощавые руки и вообще всего человека, больше похожего на сук, который шквальный ветер присмотрел для своей игры. Скафандр на нем был какой-то коричневатый, с едва заметным рисунком, и это довершало его сходство с палкой. Кольцова поежилась, только сейчас до конца понимая, что перед ней стоит пират и не стоит ждать от него пощады.  — Вы… Вы меня убьете? — пискнула девушка, надеясь, что ее голос звучал как можно более увереннее. Лависса не признавалась даже самой себе, что ужасно боится.  — Думаю, нет. Вы же, милая, дочь президента, не так ли? Он протянул к ней руку и приподнял ее голову чуть вверх. В первую очередь Лависса скосила глаза на его руки, которые, как и ожидалось, не потрясали воображение: такие же длинные, с узкой и изящной ладонью, пальцами пианиста и ухоженными, ровными ногтями. После пришлось смотреть Лигнуму в глаза, и Кольцова подумала, что никогда раньше не видела цвета отвратительнее, чем эта синева. Казалось, она запомнила эти глаза на всю жизнь; на обезображенном лице они вовсе не смотрелись. Это были не глаза: это было само небо, и они еще могли пойти смазливому юноше или прекрасной девушке, но никак не пирату. Пират смотрел уверенно и властно, и Лависса против воли ответила правду. Удовлетворенный Лигнум отпустил ее, и девушка с вернувшейся храбростью продолжила:  — У вас все равно ничего не получится. Крокс тоже пытался, но я сбежала.  — Крокс? Крокс ничего не смыслит в этом — мальчишка, которому только в стрелялки играть. Лависсе хотелось ответить: «А вы такой взрослый и бо-о-ольшой!» — капитану Кроксу все-таки было больше семи столетий, и называть его мальчишкой было неправильно. Но Лависса ничего не сказала: не решилась и просто поняла, что лучше держать язык за зубами.  — У Крокса ничего не получилось. Но он дурак. Мне не пришлось прикладывать даже больших усилий, чтобы одолеть его: он не облетел планету, и теперь ваш капитан полностью в моей власти. Кольцова внимательно слушала, не перебивая. Должно быть, это было особенностью всех злодеев: выбалтывать все планы, страхи, истории своим противникам. Но Лигнум не договорил — он вдруг резко замолчал и не открывал рта до тех пор, пока ободренная Лависса не спросила:  — Лигнум не настоящее имя, правда?  — Заткнись, — бросил пират, и девушка поняла, что попала в точку, тут же принявшись анализировать полученную информацию и делать определенные выводы. Одновременно с этим она пыталась оглядеться: теперь она находилась в самом конце оружейной, и желанная дверь была очень далеко, полки с бластерами тянулись правее и левее, но дотянуться до них не было возможности. Кольцова вздохнула. Рядом с ней было пустое пространство, разве что совсем недалеко — всего в двух шагах или одном прыжке — находилось то странное растение, название которого Лависса не запомнила. Что-то там «обыкновенное» — так, кажется, говорил Андрей, и в этом чем-то все, действительно, казалось обыкновенным. Растение как растение, зеленое и с маленькими розоватыми цветочками — просто сама невинность. Но раз друг опасался его, значит, здесь действительно что-то есть. Бластер она выронила практически сразу, когда ее схватили, а другого оружия с собой у нее просто не было. Делать было нечего, и Лависса со страхом прислушивалась к собственному дыханию — единственному, что нарушало абсолютную и неестественную тишину. Лигнум не спешил ничего делать, сложив руки на груди, а робот стоял истуканом, ожидая приказов. Кольцовой на секунду показалось, что она увидела кого-то за спинами пиратов, но, списав это на разыгравшееся воображение, девушка выкинула подобные мысли из головы. Друзья были совсем рядом — в соседней комнате, в библиотеке напротив, но они никак не могли прийти ей на помощь. И предупредить их было невозможно. Даже если бы Кольцова сейчас завизжала, она бы только приблизила собственную смерть, а не помогла бы остальным — стены хоть и были не такими толстыми, не пропускали совершенно никакого звука. Что делать, дочка президента не знала, и решила просто тянуть время и внушать себе, что вовсе не боится пирата.  — У вас все равно ничего не получится, — упрямо заявила она, продолжая тему про выкуп — то, что пират имел ввиду именно это, Кольцова не сомневалась. — Я не одна, и мои друзья вас обязательно остановят. Они тоже справились с Кроксом быстро, обдурив его, словно ребенка. Кольцова припомнила события четырехлетней давности. Их гонки на выживание вовсе не были похожи на детскую возню, а капитан Крокс, пусть тот хоть и свернул на правильную дорожку с их помощью, на тот момент и до сих пор являлся грозным соперником. Но сказать хоть что-нибудь было надо, тем более что больше всего девушке хотелось успокоить себя. Потянуть время не удалось, и Лигнум вовсе не собирался больше раскрывать ей свои секреты. Более того, он даже не хотел ждать непонятно чего.  — Уведи ее, — приказал он, используя более распространенные предложения, чтобы робот все понял правильно. — Запри ее в какой-нибудь их кают, подальше от этих молокососов. Советую не вырываться, деточка, если не хочешь, чтобы твой папочка получал тебя по кусочкам. Лависса повела себя так, как не ожидала даже сама. Она была ужасная трусиха, но, глядя на пирата, не испытывала ничего, кроме разочарования.  — Фи, — повела плечом она, чувствуя, как железные руки тащат ее за собой. — Как не оригинально. Выкуп. Ха! Робот замер, словно спрашивая, не нужно ли наказать слишком дерзкую девчонку, которая посмела усомниться в гениальности его шефа. Но Лигнум был настроен вполне благосклонно, собираясь отпустить ее почти что с миром, если бы не одно но…  — Эй! — окликнул его звонкий мальчишечий голос.