Саске У-дзумаки

Чего она хочет от меня? Она продолжает преследовать меня. Яркая, красно-розовая вспышка. Я никогда не вижу ее достаточно четко, чтобы твердо сказать, что мне не померещилось и она действительно была там. Она никогда не появляется дважды в одном и том же месте и никогда не оставляет после себя никаких следов, исчезая бесшумно и неуловимо, как привидение. Как привидение. Если это действительно она, если это Сакура, то чего она хочет от меня? Я ее не убивал! Я не виноват, что она… А вспышка все мелькает за деревьями, летит за мной следом и исчезает, стоит мне обернуться. Только краем глаза можно заметить ее вдалеке. Чего она хочет? Существуют ли привидения вообще? Может, это живая Сакура бегает за мной следом, как обычно? Может ли так быть, что она все-таки выжила? Нет, это чересчур фантастично. Ее неожиданное воскрешение из мертвых было бы слишком похоже на рояль в кустах. Значит, все-таки призрак? Я не знаю, не знаю. Я надеюсь, что я не схожу с ума. Сегодня я не выдержал, подошел опасно близко к Конохе и смотрел на нее издали. В ней и вправду ничего не изменилось. Ползали себе крохотные цветные пятна-люди, поблескивали на солнце крыши. Так странно. Все было в точности такое, как до моего ухода. Как будто меня там и не было никогда. Или никто попросту не заметил, что кого-то вдруг в деревне не стало. Я впервые задумался, что думали все эти люди обо мне. До этого мне было как-то плевать на мнение окружающих. А тут вдруг — задумался. Интересно, кто-то вообще заметил, что я исчез? Ну, за исключением Наруто, Цунаде да еще Какаши? Хотя насчет последнего не уверен, тот, с его-то рассеянностью, мог до сих пор не обнаружить, что место одного бледного брюнета в его команде занял другой бледный брюнет. Интересно, заметил бы я сам, если бы вдруг ушел кто-то из моих знакомых? Я честно ответил себе: нет, ни в коем случае. Думаю, я бы так и не понял, что что-то изменилось. Потому что я всегда относился ко всем равнодушно и отстраненно. Какой мне смысл думать о людях, которые для меня — никто и звать никак? Зато о тех, кто мне важен, я не могу не думать. …Интересно, заметил ли кто-то, что в деревне стало двумя генинами меньше? Заметил ли кто-то смерть Сакуры? Или про нее просто забыли, как про что-то неважное, незначительное, и гибель ее была трагедией только для Наруто и меня самого? Может, являясь мне, она напоминает о себе, чтобы ее не забыли раньше времени? .. Как будто я способен забыть это. В конце концов, своей глупой гибелью она мне причинила столько неприятностей, что, будь она жива, я бы ей врезал. Будь она жива, я бы… Я не знаю, что бы сделал. Недавно мне приснилось прошлое — маленький, размытый эпизод: первый день в Академии и пунцовые от смущения щеки Сакуры. Потом картинка сменилась, и мне вдруг на секунду — за миг до пробуждения — показалось, что она жива. Я почувствовал облегчение. Не знаю, чем это объяснить. Наверное, я просто успел привыкнуть к ней — к тени, стелющейся следом, следящей за мной. Из-за такой постоянной слежки я из кожи вон лез на тренировках, чтобы она не увидела, как я, например, позорно падаю с дерева. Сначала я старался избегать провалов, только чтобы Наруто не мог вытянуть из Сакуры компромат и потом издеваться, как это случилось однажды. Тогда я в присутствии Сакуры создал кривого-косого клона (в свою защиту говорю — я просто тогда был голодный и уставший), и после этого блондин доставал меня шуточками целую неделю. Я не хотел повторения этого инцидента. А потом мне стало плевать на шуточки Наруто. Согласен, это позерство и недостойное поведение, но я начал выделываться специально для того, чтобы из кустов поблизости донесся восхищенный вздох. Это приятно грело самолюбие… Будь она мне по-настоящему чужой, меня бы не волновали ее одобрение или разочарование. И я уж точно не старался бы так выпендриться на ее глазах. Кем же она, черт побери, была в моей жизни? Кажется, никем, — но одновременно с ее смертью исчезло что-то немаловажное. Все равно, что пропала старая безделушка, стоявшая на твоем комоде столько, сколько ты себя помнишь: вроде бы и невелика потеря, но все время ловишь себя на мысли, что чего-то не хватает… Да. Насчет безделушки. Однажды ночью я не мог уснуть. Вышел из убежища, добрел до ближайшего озерка — мутной, грязной лужи. Уселся на берег, уставился на луну и почувствовал неодолимое желание завыть. Да, я виноват, довольна?! Я знаю это, я прекрасно это знаю, но ты отомщена, Таюя мертва, чего тебе еще-то надо? Чего тебе надо от меня? Что тебя держит рядом со мной? Что тебя держит… Я задумался, а потом вытащил из подсумка кунай. На первый взгляд, такой же, как и остальные, но свет полумесяца выделил на грани острия череду кривоватых сердечек, спускающихся к рукоятке. Этот кунай подарила мне Сакура перед первой же миссией. Дурацкий подарок «на память», как раз в ее стиле. Розовые сердечки на лезвии привели меня в ужас, и я сначала хотел выбросить эту «прелесть», но разглядел кунай получше, и меня удушила жаба размером с Гамабунту. Кунай был отличный, превосходно сбалансированный, острый, прочный, даже с маленьким бонусом в виде необычайно удобной рукояти. Разбрасываться таким сокровищем мне показалось кощунственным. Кому приходилось на коленях ползать по бурелому после тренировки, собирая обратно разбросанные сюрикены и кунаи, потому что на новые денег нет, — тот меня поймет. Сам-то я на такой накопил бы нескоро. Деньги, старательно мной откладываемые на подобные штуки, таяли со странной скоростью — то Наруто в раменной половину просадит, то я некстати из сандалий вырасту, то один чересчур усердный блондинистый клон спалит нам половину гардероба во время глажки. В общем, баловали меня нечасто. А тут — такая красота, и притом бесплатно. Скрепя сердце, я принял подарок, честно пообещав себе как-нибудь стереть эти идиотские сердечки. И, естественно, сразу забыл об этом. Вспоминал я о нелепом рисунке, только когда Какаши с невинным видом шутил что-то про любовь, которая убивает. Или когда я ползал по бурелому, ища этот несчастный кунай. Видя сердечки, я тут же решал стереть их, как только выпадет свободная минутка, и тут же забывал об этом, потому что, как правило, у меня всегда находились проблемы посерьезнее глупых сердечек на кунае. Тяжелый, холодный кусок металла уютно устроился в моей ладони. Не то, чтобы он летал быстрее других, или резал глубже, или бил точнее. Но в руке его держать было — одно удовольствие. Рукоять была широкой, увесистой, солидной. На нее были в несколько слоев намотаны кожаные ленты, чуть шершавые и теплые. Возьмешь в руки такое оружие, и сразу чувствуешь себя как-то увереннее, защищеннее. Кунай этот был не лучше и не хуже других, но вот это чувство уверенности дарил только он. Да и сердечки были не так уж плохи — с ними вполне можно было смириться… Я медленно огладил пальцами лезвие с несколькими зазубринками, поскреб ногтем потускневшее сердечко. А потом размахнулся и зашвырнул кунай на середину пруда. Темная вода булькнула и взметнулась брызгами, отражение месяца разбилось поблескивающей рябью, и все стихло. Видишь? Теперь уходи. Нас ничто больше не связывает, кроме моей памяти. Которая, как показывает практика, штука хрупкая и ненадежная. И я как-нибудь уж переживу, что тебя нет. Как-нибудь я уж справлюсь с этим, не беспокойся. Не такая уж ты важная птица, в конце-то концов… Мне вдруг страшно, до зуда в шрамах, захотелось залезть в воду и вернуть себе кунай. Это продолжалось всего мгновение, а потом прошло. Не до конца, впрочем. Она не ушла. Она все еще здесь, я чувствую. Точно так же следит за мной, как следила всегда. Раньше мне это льстило. Это было так спокойно, так привычно. Но теперь от этой слежки только мороз по коже. И я все еще не знаю, что ей от меня нужно, и я все еще ее не видел — кроме как краем глаза. Она следит за мной. Ярко-розовая вспышка в кустах, вот только восхищенных вздохов я больше от нее не дождусь. Мой личный призрак. Мой вечный укор. Почему я продолжаю думать о ней? Я не знаю. Не знаю.