Потерянное время - Время, которого не будет никогда

Потерянное время       — Что всё-таки произошло со стражей? И где Шинра?       Длинные ноги Бэкона мешали его переноске. В результате я пока ограничился быстрым шагом.       — Помнишь, ещё до Монспессулануса, на привалах, я показал ей покер? Так вот, сначала она показывала монголам фокусы с картами, а потом научила их играть…       — Майки, ты понимаешь, что в тринадцатом веке, наверное, ещё не было покера? Тем более — у монголов!       — Эй, Раф, если ты вдруг не заметил, временная линия как бы и без нас пострадала. Думаешь, покер что-то изменит?       — Неважно… Так они напали на неё из-за карт?       — Ну, играли сначала на раздевание, а потом начали на деньги…       Я нахмурился. Слова «Шарлотта» и «деньги» в одном предложении пахли аферой.       — И что? — уточнил я подозрительно. За время диалога мы преодолели обратный путь до комнаты со стражей, и брат чуть обогнал меня.       — Лучше, если ты сам все увидишь…       Согласившись с этим его доводом, я передал на руки Микеланджело спасенного пленника и, завернув за угол, первым вышел в приспособленную под караулку комнату.       Подозреваю, что когда Микеланджело ворвался сюда для защиты Шарлотты, положить стражу ему особого труда не составило. Тела пятерых полуголых захватчиков живописно украшали пространство. Посередине, роясь в куче вещей, снятых монголами и снятых ею с бессознательных уже монгол, спиной ко мне обнаружилась Шинра. Держа в руках вражеский сапог, она, перевернув, вытряхнула из него себе на ладонь завернутую в тряпицу заначку. На фоне целой кучи частично раздетых мужчин Ведьма из всей одежды потеряла лишь ботинки и носок с правой ноги.       Всё ясно. В покер я с ней не играю.       При моём появлении спина воровки выпрямилась, словно она неким образом, физически, почувствовала взгляд. А затем Шарлотта обернулась. Нет, пожалуй, «обернулась» — не самое подходящее слово… Внутри Ведьмы как будто включился специальный поворотный механизм, на тип часового, настолько это движение получилось плавным. Женщина посмотрела на меня, всё ещё сжимая в руке обысканный недавно сапог, и её некрасивое носатое лицо перекосило в широкой улыбке.       — Ра-фа-э-ль! — пропела Шарлотта с непередаваемым чувством и запустила сапогом мне в голову. — Сволочь!       Я в последний момент уклонился вправо.       — Эй, полегче, мы защитили бы тебя, если… — в меня полетел монгольский пояс. Серьезно, сейчас явно не время… Я уклонился влево.       — ПРЕДАТЕЛЬ! Это так ты меня защищаешь?! — взвизгнула взбешенная Ведьма, запустив в меня шлемом.       — Эй, народ, может, отложите личное? — подал голос из-за моей спины Микеланджело. Обогнув нас с Шарлоттой, он внес завернутого с головой в простынь Бэкона в комнату и уложил тело на стол. — Мы во вражеской крепости, кстати! И тут один выход наверх, и там наверняка тоже слышали выстрелы…       Брошенная в меня рубаха парусом раскрылась в полете и, потеряв аэродинамическую способность, позорно опала на пол между нами.       — Гребаный урод, ты отдал меня монголам!       Да, я урод, спасибо, что напомнила об этом, еще я вырос в коллекторе, и до сего момента мою жизнь устилали лепестки роз.       — За базаром следи, лапочка… — оскалился я, уходя вбок вдоль стенки от просвистевшего мимо наколенника и перешагивая неподвижное тело в одних шароварах. — И кстати, монголы пострадали от тебя сильнее!       Естественно, она не захлопнулась. Какого черта? Я только что вышел из комнаты, в которой люди творили непонятную хрень с другими людьми… И я убил их. Одержимых, но все же живых людей. Для того, чтоб меня встретили сапогом в лицо? Какого хрена ей приспичило ебать мне мозги именно сейчас? Шарлотта физически не способна быть моим другом-противником, как Кейси, и я не уважаю её, как Эйприл, потому что, блин, реально бесит. Не поджимай нас так время, ситуация, может, даже показалась бы мне своеобразно забавной. В конце концов, Шинра слегка напоминает взбесившегося хомячка, остервенело бросающегося на питбуля. Но сейчас я уже слишком зол, я почувствовал, как находит своеобразный злой раж.       Уворачиваться мне надоело, поэтому железный налокотник, прилетевший следующим, я не глядя поймал и, продолжив движение, выкинул его за спину. Туда же я невозмутимо отправил второй сапог, не парный первому, и кольчужную перчатку. В силу некоторой изолированности в воспитании у меня мало опыта общения с дамами. Итак, урок второй: есть много разных способов спорить с женщиной, общее у них одно — они все не работают.       — Меня никто не слушает…— пожаловался в пространство Микеланджело, усевшись на краешек стола рядом с телом ученого и подперев руками подбородок. — А вот сейчас враги как нагрянут…       ***       Большую часть своей жизни Шарлотта являла собой трусливую и довольно жалкую личность. Но всё-таки у нее была гордость. Робкая, зашуганная, многократно бесцеремонно затоптанная, если вставал выбор между ней и жизнью, гордость Шарлотты всё-таки иногда расправляла свои хлипкие плечи, заставляя дерзить очередной возомнившей о себе толстой тетке даже перед лицом загнавшей Ведьму в угол толпы. Да, её спутники говорили, чтобы она не беспокоилась и её будут защищать, но они сидели за дверью, а она тут в одной комнате с убийцами и насильниками! Да, всё получилось, но ужас и унижение, испытанные перед монголами, оказались последней каплей в чаше терпения. Козёл панцирный, предлагай им план после этого!       — Ты хоть понимаешь, что эти уроды могли надо мной надругаться! — как последний довод рявкнула Шинра, перейдя на тяжелую артиллерию, то есть — бросив в ненавистного жабомордого гоблина грязным монгольским носком.       — Над тобой? — зеленый хам, не став это ловить, в последний момент увернулся. — Да брось! Для такого даже монголы должны были быть ну очень пьяными!       И рефлекторно перехватив на лету монгольские штаны, добавил:       — Ещё вернемся к теме, а сейчас: заткнись, пожалуйста.       Так сказать, вежливо попросил. Носок, пролетев мимо цели, угодил в стену, прилип и начал медленно сползать по ней вниз.       Конечно, когда ею поочередно брезговали бандиты с большой дороги и монгольские солдаты, Шарлотта своей непривлекательной внешности оставалась только благодарна, особенно на фоне того, что творили с пленными женщинами на виденном ими недавно празднике. Но когда уже даже зеленая безносая харя с безобразно широким ртом и лысым черепом, с зияющими по бокам дырами ушных отверстий, ухмыляясь, намекает, что ты — уродина, это, пожалуй, перебор! То, что никто в целом мире не замечал в Шарлотте особой женственности, не означало, что у неё не может быть оскорбленного женского самолюбия.       — УЫР-Р-Р!!! — дурным голосом взвыла Калдуния, приводя последний аргумент из дамского ассортимента: выставляя перед собой скрюченные пальцы с полным ногтевым набором. Ее оппонент заинтригованно приподнял надбровные дуги.       Вовремя включившийся инстинкт самосохранения напомнил своей обладательнице, что хотя Рафаэль за всё время их знакомства её и пальцем не тронул, забываться не стоит, на самом деле это неказистое широкое приземистое и горбатое существо, смахивающее на человека, только если его одеть с ног до головы, — почти непобедимый воин. Значит, пытаться выцарапать ему глаза прямо сейчас не слишком благоразумно… Нужно по крайней мере подождать, пока уснет!       Вероятно, за сим стороны пришли бы к общему знаменателю, но в этот момент входная дверь распахнулась, впуская в комнату вооруженного странного вида одноклинковой глефой монгольского командира и десяток его подчиненных.       — Ура! Враги! — Микеланджело вскинул руки и приветливо помахал новоприбывшим. — Сделайте с ними что-нибудь!       ***       — Сложите оружие и будете жить, черви! — перехватывая для атаки гуаньдао*, рявкнул Янбу, ибо Бессмертные приказали ему по возможности взять хотя бы одного из лазутчиков живым. Произнеся это, командир арбана остановился и уставился на открывшееся его глазам зрелище.       Солдаты караула, поставленного сторожить эту комнату, лежали на полу вокруг в полуобнаженном виде, и тела их явно носили следы насилия, хотя особой крови видно не было. Посередине комнаты боком к нему стоял весьма похожий на женщину варварский парень без обуви, вопивший пронзительным бабьим голосом на ЗЕЛЕНОГО ЧЕЛОВЕКОЖАБА в доспехах третьего джагуна. Вокруг существа, само существование коего лежало где-то в районе суеверных страшилок, словно прошел бельевой вихрь. В руке НАСТОЯЩИЙ ДЕМОН держал штаны парня, которого вроде бы звали Согбэ. Обнаженная задница Согбэ белела из-под стола. На столе сидел чем-то очень довольный ВТОРОЙ ЗЕЛЕНЫЙ ЖАБОЧЕЛОВЕК. Рядом, завернутый в простыню, лежал лицом вниз голый мужчина. При виде Янбу этот второй помахал ему шлемом и радостно, почти приглашающе, прокричал что-то на незнакомом наречии. Возможно, заклинание.       Мозг десятника автоматически попробовал связать все элементы в единую логическую цепочку. Его солдаты, дожидаясь приказа атаковать, мрачно взирали на происходящее из-за спины своего командира.       К такому их не готовили.       ***       Пора было сворачивать балаган, ведь Микеланджело таки прав, но раньше, чем я успел что-то сделать, входная дверь распахнулась, впуская с десяток монгол. Всё ещё держа в руках шаровары, я обернулся на звук. Окинув противников взглядом, оценил их количество и решил, что пока мы с Майки справимся без особого напряжения.       — «Сложите оружие и будете жить, черви», — провозгласил предводитель монгол и замер, уставившись на меня.       — Становитесь в очередь, сучьи дети! —в запале рявкнула ему Шарлотта.       — Мужики, не видите, я типа объясняюсь с дамой, потерпеть никак? Проявите солидарность! — поддержал Ведьму я.       — Правильно, Рафаэль! — подбодрил меня Микеланджело со стола. — Во всех историях как только герои начинают выяснять отношения, сюжет замирает, а враги не появляются в поле зрения. Брат, ты монголам предложи за дверью постоять…       — «Взять их», — скомандовал вражеский предводитель, очнувшись от краткого замешательства.       — Ату их, Раф! — произнесла Шарлотта чуть выше моего правого уха. Очевидно, ляпнув сгоряча в первый раз, Ведьма потом лишь узрела антихристов. На этом храбрость её, вспомнив о неких важных делах, покинула Шинру безвозвратно. Посему, быстро одумавшись и подхватив с пола собственную обувь, Калдуния передислоцировалась за мою спину. Разумно. Перед тем как схлестнуться с противником, я успел ещё бросить на Ведьму сардонический взгляд. Она лишь пожала плечами, мол: «Не обманывайся, уродец, ты мне не нравишься. Но с другой стороны, монголы не нравятся мне ещё больше! Буду с удовольствием наблюдать, как вы поубиваете друг друга…».       ***       Рафаэль ворвался в схватку раньше меня. Противостояли ему трое солдат, коим не посчастливилось ворваться в караулку первыми, и их лидер, пропустивший подчиненных вперед. На руку нам сыграло относительно небольшое пространство, не позволяющее врагам атаковать одновременно. Следом за широкоплечим седым кочевником с глефой в помещение вошли двое лучников, на ходу уже наложившие на тетиву стрелы. Я понял, что в Рафа они целиться не будут — он уже дерется вплотную с их собственными людьми. Поэтому, прежде чем прийти на помощь брату, я, одной рукой подхватив спасенного нами парня со столешницы, другой опрокинул стол набок и за ним опустил на пол завернутого в простынь раненого. По ту сторону в дерево вонзилось несколько стрел. В укрытии рядом со мной мгновенно материализовалась Шарлотта, и туда же неизвестно откуда подтянулся второй освобожденный Рафаэлем пленник. О, видимо, он всё же решил выбираться отсюда вместе с нами! Оставив Шарлотту главной, я выхватил, наконец, собственное оружие и перемахнул стол.       Двое лучников, промахнувшись по нам в этом залпе, видимо, решили последовать за скрывшейся жертвой. Шедший первым вместо лука вынул меч. В своём бравом прыжке через стол я практически столкнулся с мечником. Впрочем, для него мое появление оказалось столь же внезапным, как выпрыгивание чертика из табакерки. Тем не менее, противник попытался сходу пырнуть меня коротким прямым клинком в живот. Перехватив нунчаки за середины рукоятей, я блокировал выпад жестко натянутой цепью, заставив лезвие скользнуть мимо бедра, и, тут же отпустив левую рукоять, дал ей крутануться вверх, хлестнув противника концом по лицу. Разорванные губы и выбитые передние зубы — не смертельные, но болезненные повреждения, которым сопутствует ослепляющая вспышка боли. Солдат отшатнулся, его рука метнулась к подбородку. Тем не менее, меч воин не забыл, и когда я скользнул следом, постарался отсечь мне голову. Вот что я скажу: низкий рост — это тема! Двигаясь на полусогнутых, я позволил острию прочертить горизонтальную дугу над моей лысиной и оказался вплотную к противнику. Распрямился. Улыбнулся и, захватив его руку цепью нунчак, оружием в другой ладони ткнул монгола в открывшуюся на мгновение шею.       Во время этой краткой схватки второй стрелок, оставшийся с луком, натянул тетиву, но промедлил, выжидая, пока его соратник уйдет с линии огня. В момент, когда мы оказались к нему боком, он собрался выстрелить, но я, всё ещё держа своего первого опонента, сделал короткий шаг вперед и пнул лучника в пах.       — О-о… — произнес мужчина. Выронил сначала стрелу, потом лук и, прикрыв пострадавшую область, осел на колени. Эм… Извиняюсь. Хотя нет — учитывая, как нехорошо захватчики обходились с пленными дамами, мне не стыдно. Я толкнул на стрелка свою первую полубессознательную жертву и добавил им с ноги для ускорения. Как там те трое напавших на Рафа? О, уже лежат… Рафаэль же сцепился с их лидером, и хотя искусство явно на стороне ниндзя, у вражеского командира более длинное оружие, которым он сейчас старается не подпускать к себе моего брата, и двое помощников, пытающихся одновременно атаковать мастера сай с флангов. Бедные. А ведь могли сразу, увидев нас, бросить оружие, покаяться и уйти в монахи, и было бы им счастье! А теперь им будет только Рафаэль… Не то чтобы мне жалко монгол — не после «праздника», мимо коего мы тут недавно проходили, но Раф стал сражаться иначе в последнее время…       Не такому учил нас Сенсей… хотя Мастер не видел всего, что здесь творили эти люди. Но вопрос в том, в кого таким макаром можем превратиться мы?.. «Гнев — это типа такой зверь, который пожирает носителя изнутри». Как глисты! Вот. И я просто немного опасаюсь за голову Рафа…       В этот момент мой брат поймал саем меч одного из своих противников, а второй рукой — его запястье с кинжалом. Ситуация, на первый взгляд, сложилась патовая — их руки сплелись в противоборстве. Но, раньше чем остальные монголы успели прийти на помощь своему товарищу, Рафаэль нагнул его вперед и со всего маху долбанул лбом в лицо! Один раз, а потом второй… Схваченный им противник покачнулся и осел под ноги мешком соломы. И знаете, что самое страшное? То, что на голове монгола — шлем с кольчужной сеткой, закрывавшей всё ниже глаз, а на Рафе — ничего. Сетка промялась вовнутрь, а владелец сай только лоб рассек, мотнул головой, кровь стряхивая, и, оскалившись, дальше в драку бросился.       Кошмар! Тот, кто думает, что мой брат не силен на голову, просто не видел его голову в действии. Наверное, я зря беспокоюсь… Закончить мысль мне не дали. Мой собственный череп попытались раскроить боевым топором. Вот так всегда. Я увернулся один раз, второй.       — Знаешь, у меня дома живет одна весьма пожилая крыса… — отступая в сторону третий раз, сказал я монголу. — Так вот, эта крыса сражается лучше тебя!       Эх… издеваться над противником, не понимающим твоего языка, совсем не интересно.       И почему переводчик постоянно у Рафаэля? Он же в драке только рычит! Монгол бросился вперед, собираясь, очевидно, сокрушить меня могучим рубящим ударом сверху. Или мой тон донес до него смысл сказанного, или его достало то, как я ускользаю от атак с демонстративно спрятанными за спину руками…       Выхватив из-за спины нунчаки, я, держа их за одну рукоять, махом снизу позволил цепи захлестнуть топорище и тут же поймал вторую рукоять своего оружия уже над уходящей вниз рукой противника. Захват с рывком и одновременно другой рукой удар по запястью монгола — комбинация настолько быстрая, что мой враг на мгновение так и замер передо мной с протянутой вперед пустой ладонью. Не понял, кажется, как и когда из неё исчез топор. Вырванное у него оружие, следуя инерции, мотнулось по кругу, захваченное цепью. В верхней точке окружности я отпустил одну из рукоятей. Освободившись, топор взмыл вверх над моей головой. Сунув за пояс вторые нунчаки, поймал топор в другую руку. Улыбнулся и, почти не глядя, выкинул его за спину.       Топоры можно бросать по-разному. У новичков без навыка топор летит так, как хочется топору, — тогда сразу открыты целых три опции: «упс… он упал вам на ногу», «он пролетел метр и шлепнулся плашмя на землю» или ещё популярная версия «топор, улетевший хрен знает куда». У пользователей более поднаторевших получается бросить топор так, как хочется пользователю, — это в основном вариант «топор, пролетев нужное расстояние, воткнулся лезвием в цель». Но, по правде, сама динамика хорошего, сбалансированного боевого топора устроена так, чтобы он летел прямо в цель. Однако для великолепного ниндзя, то есть меня, всё перечисленное слишком просто! Топор, свистнув, срикошетил от низкого потолка и приложил обухом по затылку монгола, обошедшего всех дерущихся и подобравшегося к опрокинутому столу за нашими спинами. Да, детка! Кто Чемпион Битвы Нексус? Конечно же Майки!       ***       Засев в пространстве между столешницей и стеной, Шарлотта пребывала в сомнениях. С одной стороны, целый сонм страхов и опасений подсказывал ей выглянуть из-за края стола, дабы, увидев, как ее зеленых спутников уже нарезают для бланкетт*, придумать какой-нибудь план спасения собственной шкуры. Но с другой стороны, слыша все эти звуки ударов и короткие вскрики, она понимала, что даже высовываться из-за стола ей слишком страшно! Рядом с ней на полу простерлось завернутое в простынь мужское тело и присел в укрытии незнакомый светловолосый человек, зачем-то вытащенный черепахами из подземелья. Но в данный момент Шинре не было дела до них обоих. В действительности сражение длилось всего несколько минут… уже ставших одними из самых длинных минут в жизни Шарлотты! Вычленив из общей какофонии боя звуки шагов, приближающихся к укрытию, Ведьма подобрала с пола короткий нож и решилась всё же высунуться, чтобы, если к ним подходит враг, попробовать воткнуть ему нож в живот. Или в пах. Или ещё куда-нибудь. В любом случае, сделать это внезапно у неё больше шансов, чем когда враг их уже увидит. А ведь монголы видели её говорящей с зелеными демонами — откреститься, что она их не знает, что она — несчастная служанка, неудачно оказавшаяся не в нужном месте, уже не получится…       С отчаянным всхлипом она резко приподнялась из-за стола, увидела полностью облаченного в длинную кольчугу монгола, нависшего над ней. Успела осознать, что его живот, пах и даже колени защищены стальным плетением и шансов проткнуть его у неё — ноль без палочки… глухой звон! От головы кошмарного желтолицего варвара отскочил топор! Его глаза собрались в кучку на переносице, и он, завалившись вперед, упал на край стола, свесившись с него в их убежище верхней половиной. Колени Шарлотты сами собой подогнулись, и она, всё еще держа перед собой нож, осела на пол. Это просто ужасно! Куда они смотрят?! Они ведь обещали защищать ее! А если бы не случайно прилетевший топор, она бы здесь погибла! Все сволочи…       Калдуния всхлипнула от непереносимой жалости к себе.       Тем временем светловолосый мужик, сидящий рядом, приподнялся и, подхватив монгола под мышки, перетащил его через стол в их крошечное пространство. Расстегнув на враге пояс, он перепоясался им поверх рубахи, подобранной из разбросанных по полу вещей и надетой им ранее. Вынул из руки оглушенного кочевника меч, спрятал в ножны на поясе и, отстегнув, надел на себя его шлем с отметиной от топора на затылке. Вдохновленная им, Шинра также решила, что ей стоит внести свою лепту в сражение, и, пользуясь моментом, обшарила карманы врага. Впрочем, почти безрезультатно. Мог бы после разграбления целого Монспессулануса таскать с собой и больше золота, неудачник!       Подхватив монгольский щит, светловолосый мужчина поднялся, но сражение уже заканчивалось.       ***       Их командир, сука, оказался опытным! По крайней мере, противостоял мне дольше остальных, хоть для этого ему пришлось уйти в глухую защиту. Осознав, что большая часть его людей уже валяется на полу, он даже скомандовал отступление, но тут я, извернувшись, поймал древко его оружия между клинками сай и сломал его об колено. Монгол попятился, но не успел — перехватив отломанный наконечник вражеской алебарды, я всадил его между шеей и наплечником её хозяина. Схватив древко прямо над лезвием, мой противник, упав на одно колено, помешал мне воткнуть глефу глубже. Но он уже проиграл. Выпустив обе части отнятого оружия, я сделал сальто через него, приземлился за спиной стоявшего на коленях врага; взяв его сзади за шлем одной рукой, оттянул голову. Сжатым во второй руке саем проткнул ему горло.       И, оскалившись, развернулся к последнему из десятка, совсем еще молодому монголу, успевшему отступить к двери. Встретившись со мной взглядом, парень выронил короткое копье.       — «Господин демон, вы говорили о чем-то с той женщиной. Я, в общем… за дверью подожду».       Выскочив из комнаты, паренек захлопнул за собой дверь. Вот, видели? Первый вежливый монгол, встреченный нами! А говорят, насилие ничему не учит! Судя по быстро удаляющемуся топоту, его придется бегом догонять. Впрочем, пускай валит. После выстрелов и всего потраченного здесь времени там, наверху, нам уже в любом случае приготовили теплую встречу. Уйти, как пришли — по-тихому, — всё равно не удастся.       Кстати, об этом.       — Майки, забери раненого. Шинра?       Шарлотта недоверчиво высунулась из-за стола:       — То есть мы уходим?       — А ты хочешь остаться?       — Одну секунду!       Под нашими удивленными взглядами женщина подбежала к одному из монголов — тех первых, которых она отвлекала, — и, подвинув безвольное тело на пару шагов к другому монголу, раскинувшемуся на месте, где ранее стоял стол, чуть приподняла его и уронила так, чтобы мужчины оказались в позе 69: лицом к паху друг друга.       — Чудно! Что вы на меня так уставились? Этот меня обыскивал, а тот хотел бросать в меня ножи! Могла бы, зарисовала…       — О-о… Ладно… — надо же, какая подлая и мстительная женщина. — Шарлотта, для начала у меня есть одна идея, но надо, чтоб ты взглянула. Идем. Майки, крикни, если кто-то сюда примчится.       ***       На самом деле наша перебранка с Ведьмой, вся драка и дальнейшие действия в сумме заняли совсем немного времени. Враги оказались столь любезны, что в этот период к нам не спускались. Уходили бегом.       — Скажи своим демонам, что на выходе подходящее место, чтобы устроить ловушку, — впервые за всё время пути подал голос наш безымянный спутник, замыкавший короткую процессию.       — Мужик, мы и без тебя сообразили, — нервно фыркнула в ответ Шарлотта, подняв перед собой и Белобрысым зажженный факел: в отличие от нас с Майки, люди бесшумно бегать в темноте не умели.       Когда до выхода из подземелья оставалось метров десять и один поворот, я вскинул руку, останавливая своих спутников. В конце круто поднимавшейся каменной лестницы выделялся очерченный светом зажженных факелов прямоугольник открытой двери.       — И чего мы ждем? — остановился рядом Микеланджело с Бэконом на руках.       В принципе, можно представить, что происходило там, наверху, в то время, пока мы шарились в их погребе: в какой-то момент караульные услышали выстрелы. Потом какое-то время ушло, чтоб разобраться, что никто из своих по пьяни в небо не шмалял. Или же они сразу поняли, откуда стреляли… В принципе, разницы немного — первым делом ответственные за охрану отправили в подземелья отряд проверить. Тут к ним выбегает единственный уцелевший из отряда солдат, который несет что-то о двух демонах. Ему, возможно, не поверили. Но рапорт к руководству отправили. Руководство, к слову, бухое, организовало наименее пьяных солдат и отправило их сюда. Отряд ко входу подтянули. Правильно. Выход на первый этаж все равно один! Вот и посмотрим, что там за демоны. Два десятка стрелков с ружьями напротив одной-единственной двери способны остановить залпом дюжину демонов! Описанный вариант развития событий мы обсуждали с Шарлоттой, пока претворяли в жизнь мою идею. В основном, правда, она говорила, а я кивал: всё же, прикинув планы врага и зная, где тебя будет поджидать ловушка, легче не попасть в неё.       В тени, прижимаясь к стенке, я скользнул вверх по лестнице, так ни разу не попав в полосу света, падающего на ступени из дверного проема. Прижался плечом к небольшому простенку между стеной коридора и дверным косяком. Дверь открывалась наружу. С другой стороны к симметричному с моим простенку припал плечом Майки. Свою ношу он оставил внизу. Впрочем, риск не так велик — в плохом свете, с крутым подъемом по лестнице, из коридора за дверью нас всё равно не видно. Я вытащил крошечное мутное металлическое зеркальце — по сути всего лишь отполированную медную пластину, одолженную Ведьмой. У самого пола высунул зеркальце из-за угла дверного проема. Скосил взгляд. В отражении на фоне факелов расплывчато темнела масса людей, расположившихся за баррикадой.       Да ладно, они даже не сильно скрывают ловушку. Так уверены, в успехе, сволочи!       Я убрал медяшку, пока нас не заметили, и, обернувшись, посмотрел в основание лестницы. Шарлотта подняла руки с растопыренными пальцами, она считала всё время с тех пор, как мы запал подожгли. Две ладони, потом одна: примерно секунд пятнадцать… четырнадцать… тринадцать…       Приведя Шинру в подземелье с порохом, я задал Ведьме всего один вопрос: как запалить всю эту охрененную кучу бочек с «волшебным порошком» так, чтобы они не подорвались сразу и мы сами успели отбежать. Всё гениальное просто. Остальные детали сообразила она. Для осуществления мы забрали одну из простыней, снятых с Бэкона, — тогда же Шарлотта впервые узнала нашего спасенного. Её реакция содержала много вопросов, но женщина быстро взяла себя в руки, закончив фразой: «Ладно, сначала нужно его отсюда вытащить!» и занялась делом. В шесть рук мы с Шинрой и Майки порвали простынь на полосы, скрутили их вместе и промочили зажигательной жидкостью, используемой Самой Настоящей Ведьмой для её пироманских штучек. Фитиль вышел довольно длинным и, по её расчетам, должен был сгореть примерно за минуту. Понятное дело, что обратно через караульную комнату, коридоры, подземелья к лестнице мы словно на крыльях летели. Оставался открытым вопрос — при таком количестве пороха не обвалится ли весь подвал к чертям нам на головы? Но в любом случае мы хотя бы были готовы морально к такому повороту, а монголы в засаде по ту сторону двери — нет.       Пять… четыре… три… два… один…       Я посмотрел на Микеланджело. Он посмотрел на меня. Тишина в темных коридорах стояла такая, что я мог расслышать потрескивание факелов и несколько неразборчивых фраз, брошенных друг другу сидящими в засаде монгольскими воинами.       Вариант первый: Шарлотта неправильно прикинула время — всё же она оценивала скорость сгорания самодельного фитиля на глазок.       Вариант второй: я или она сбились со счета или считали чуть быстрее, чем положено, — таки тяжко без часов с секундной стрелкой.       Вариант третий и самый печальный: фитиль погас, потому что он сделан из чего попало и на скорую руку. Или бочка почему-то не захотела поджигаться, или произошла ещё какая-то незапланированная хрень, и фейерверка не будет! А значит, печаль-беда, выкручиваемся теперь как хотим, выскакиваем за двери и получаем пулю в пластрон…       Не успел я додумать до конца последнюю безрадостную мысль, как нас настиг грохот. Нет, это ничего не опишет.       Нас настиг ГРОХОТ!        Мир опрокинулся и затрясся, как взбесившийся жеребец, решивший избавиться от всадника! И поверьте, я знаю с чем сравнивать! Меня бросило на ступени, непонятно даже от чего: сотрясение ли пола оказалось таким сильным или ЗВУК взрыва, настигший нас, оглушил настолько, что я просто потерял способность ориентироваться в пространстве на несколько мгновений. Похожий эффект можно представить, разве что если находишься на концерте Раммштайн прямо под одним из огромных динамиков, там, где, по слухам, люди реально глохнут, а потом этим динамиком со всего маху дают тебе по голове! Одновременно с грохотом и сотрясением сверху на нас сошел водопад каменного крошева. Поднявшись на четвереньках с пола, я поднял слегка разъезжающийся взгляд. Уши заполнил монотонный непробиваемый гул. Микеланджело напротив меня двигал ртом, но я его не слышал…       Взгляд скользнул выше, на трещину, змеящуюся по потолку… Оглушенный, я поднялся на ноги только благодаря усилию воли, протолкнувшему в сознание лаконичную мысль, что это — тот самый момент! Что за «момент» и зачем он мне нужен, я не понимал совершенно.       Осталось только короткое: «Драться!». Вперед, Рафаэль! Ведь это ты делаешь лучше всего!       Выхватив из-за пояса заранее подготовленную дымовую шашку, на всякий случай взятую с собой в крепость с самого начала, я приобрел более-менее вертикальное положение и бросил шашку в дверной проем, прежде чем перекатом, параллельно земле, нырнуть туда самому. Скажем так, перекат получился у меня не ахти, ибо из-за нарушившейся координации с пола вскочил я не с первой попытки. Впрочем, не знаю даже, стоило ли расходовать дымовые шашки? Часть факелов, закрепленных на баррикаде, попадали на пол, да и из-за осыпавшейся с потолка каменной пыли видимость и без того не ахти. В каменной крошке на полу ползали монголы. Кто-то, качаясь как пьяный, даже устоял на ногах, но учитывая, что взрыв для них стал ещё и полной неожиданностью, о ружьях, кажется, забыли все. В следующий момент наш отрезок коридора заполнился дымом, и хреновая видимость вовсе свелась к «хуй ты увидишь свою вытянутую руку». Хотелось бы назвать «эпичным прорывом» произошедшее дальше, но, пожалуй, такое утверждение прозвучит слишком гордо.       Я налетел грудью на баррикаду, состоявшую из наспех сваленных в одну кучу ящиков, бочек и обломков мебели. Врезавшись в преграду, я честно хотел лихо её перепрыгнуть, но завалился набок, обрушив себя и часть укрепления на копошащихся на четвереньках людей. Побарахтавшись, как опрокинутый жук, я поднялся со слегка пришибленных моим панцирем врагов. Обнаружил еще одного монгола, попытавшегося пьяно выхватить меч, но в замахе он промазал и споткнулся вообще без моей помощи. Я лишь, поймав его за голову, приложил о край ящика. Если командир вражеского отряда и отдавал команды, пытаясь организовать своих людей, то я по-прежнему слышал лишь монотонный гул, думаю, его подчиненные — тоже. Продолжив путь слегка слалом*, я об кого-то споткнулся, на кого-то наступил, протоптался по чьим-то ищущим на полу оружие рукам. Натолкнулся в дыму на монгола, ударил его. Потом споткнулся об какого-то другого серого от пыли варвара, ползающего на четвереньках, отпинал. Когда спиной на мой карапакс налетел еще один противник, мы обернулись одновременно и ошалело уставились друг на друга. Вспомнив, что это тоже враг, я выбросил его куда-то в неизвестность. После того эпичного «боя» я нашел каменную кладку и возле неё —нескольких солдат, схватившихся за стену и потому устоявших на ногах. Как раз когда я с ними заканчивал, на мою спину налетел кто-то еще…       Я обернулся с занесенным саем — и обнаружил Микеланджело. Судя по лицу, брат понимал происходящее не лучше меня. Вместе мы серьезно задумались над важным вопросом: в какую сторону здесь выход? В этот момент нас догнала Шарлотта, тащившая следом за полу рубахи Белобрысого воина. Безымянный мужик, покачиваясь, нес на плечах бессознательного ученого. Ведьма зажимала лицо свободной рукой, и между пальцами у нее сочилась кровь.       По правде, в этой части прорыва скрывался наибольший риск: мы с Майки не можем прорываться с раненым на руках, а второго спасенного нами пленника я не знаю. Он «демонам» даже имени своего не назвал. Если бы Белобрысый тип в последний момент отказался от своей роли в плане, к примеру, под шумок попытавшись свалить дальше самостоятельно, Шарлотта не унесла бы на себе Бэкона, и одному из нас пришлось за ним вернуться. А тут дай Бог хоть в один конец прорваться! Но нет, наш неожиданный спутник не подвел, видимо, решив, что пока лучше выбираться всем вместе.        С прибытием остальных положение прояснилось. Если они пришли оттуда, значит там — спуск в подземелья, и, следовательно, нам нужно двигаться прямо в противоположную сторону! Учитывая обстоятельства, я — просто гений дедукции.       В засаде нас поджидало несколько десятков спешно согнанных сюда солдат, и в обычном бою, возможно, они бы просто задавили числом. Но сейчас мы и не ставили целью перебить их всех — только прорваться сквозь блокаду. По нам всё же стреляли… Учитывая, что вокруг по-прежнему ни зги не видно, не знаю, как и в кого они таким образом намеревались попасть. По крайней мере, я наступил на нескольких застреленных кочевников. Выбежав из облака дыма с другой стороны, мы с Майки, уже начав приходить в себя, врезались в группу с полдесятка врагов, выбравшихся раньше, и, расшвыряв их, как-то внезапно оказались в переплетении коридоров первого этажа практически в одиночестве. В облаке позади всё ещё продолжался бой. С кем, интересно?       Догнав, Шарлотта схватила меня за рукав и, невнятно просипев нечто, утянула в темный узкий проход без факелов. По широкому коридору за моим панцирем прогромыхали сапоги отряда солдат. Походу, нас ищут. Отняв наконец руку от лица, Ведьма продемонстрировала миру свой неким образом расквашенный в картошку нос — наливаясь кровью, он теперь стал еще больше.       — Ударили? — спросил я, стараясь говорить шепотом и опасаясь, что по причине не вполне ещё вернувшегося слуха на самом деле я сейчас кричу.       — Об ступеньку… — зло отмахнулась Шинра. — Неважно. Все выходы из крепости наверняка уже перекрыты. И второй раз у нас так вырваться не получится! Нам уже сильно повезло. Теперь муравейник растревожен…       Да, вокруг целая армия, я не забыл…       — Что думаешь?       Шарлотта нахмурилась, прикусив тонкую серую от пыли губу. На её лице прямо прописалась усиленная работа слегка отшибленного взрывом мозга. Не удивлюсь, если Калдуния, едва попав вовнутрь крепости ещё в качестве слуги, обнюхала тут каждый камень и уже продумывала возможные пути бегства на всякий пожарный.       — Первый этаж сейчас обыскивают. Поднимаемся наверх, — наконец выдала она.       — Планируешь с крыши улететь? — прищурился я.       — А что, думаешь, один сможешь протаранить сотни врагов своим могучим лбом? — оскалилась в ответ Шарлотта и отвернулась, вскинув на плечо ружье. Наверное, на баррикаде одно подобрала.       Я взял у Белобрысого нашу ношу. Бывший пленник Одержимых и без того был истощен — протащив на себе почти невесомое тело несчастного Роджера Бэкона, он едва на ногах держался. Вот так полубегом, поддерживая спотыкающихся в темноте людей, почти на ощупь, мы попетляли по каким-то узким коридорчикам и переходам, внезапно выныривавшим то в уборных, то на кухне. Удивительное дело: хотя мы постоянно то слышали, то замечали вражеские отряды, нос к носу ни с кем из них мы не столкнулись. Шарлотта вела нас сетью служебных лесенок и переходов — многие из них оказались специально или нечаянно замурованы за стену при перестройке крепости. Думаю, захватчики просто не успели исследовать всё досконально. По словам Шинры, сами бывшие хозяева всех ходов не знали, здесь ходили их слуги. Когда я окончательно убедился, что на этой лестнице мы уже были и, вероятно, наша горе-проводница сама заблудилась, мы как-то внезапно оказались в маленькой гостиной на втором этаже. Вероятно, помещение раньше принадлежало некой даме: на полу валялись сорванные шторы, а на груде обломков — какие-то вышивки. Очевидно, обшарив тут всё, солдаты не посчитали тряпки достойными внимания. Из окна открывался вид на часть стены и двор с пробегающими мимо темными фигурами.       Прямо под окном обнаружилась крыша хозяйственной пристройки, так что задача спуститься на землю даже не потребовала особых навыков ниндзя. Микеланджело спрыгнул вниз первым, я подал ему Бэкона, затем — Шарлотту. Наш внезапный белобрысый спутник от помощи отказался, отшатнувшись от протянутой ему зеленой трехпалой руки, как от грязного вантуза. Ну и хрен с ним. Я спрыгнул следом. Белобрысый спустился за нами — пусть и без изящества, но вполне самостоятельно.       — Спорим, сейчас перед воротами, где происходила пирушка, несметное количество монгольских воинов и все они стремительно трезвеют?       — Ничего, мы недалеко от того места, где вы затащили меня на стену. Там, со внутренней стороны, я видела строительный подъемник для камня. Если перебросить корзину наружу, мы спустимся в город, никого при этом не тревожа.       Я задержал взгляд на Шарлотте:       — Знаешь, удачно, что ты здесь служила.       — Никогда не напоминай мне об этом! Неизвестно, что хуже: когда тебя ежедневно травят или когда об тебя ежедневно вытирают ноги…       Прокравшись вдоль хозяйственной постройки почти до внешней стены крепости, мы столкнулись с проблемой. Монгольский командир, не слезая с лошади, сурово что-то выговаривал группе стражников практически прямо перед лестницей, ведущей на стену.       — О чем они? — пихнул меня локтем Микеланджело.       — Говорят всякое: что на территории враг и нужно усилить бдительность, — пересказал я слова переводчика в моем ухе. — А вон тот подчиненный сейчас отвечает, что они сторожили стену все это время, мимо и мышь не пробегала.       — А что, правда. Мы же черепахи!       Говоря это, младший брат высматривал что-то на стене над головами собравшихся, затем, нагнувшись, подобрал с земли камень и, прицелившись, метнул его в темноту. Монгольский начальник как раз начал о бдительности, когда на круп лошади позади него свалилось чучело «стража», которое мы миновали по пути в крепость…       Конь заржал пронзительно. Взбрыкнув задними ногами, сбросил чучело и понес, закусив удила. Всадник, ругаясь, вцепился в седло и гриву, пытаясь остановить животное. Его подчиненные бросились следом ловить начальника. В случившейся суматохе наша группка скромно, задним планом, проскользнула к лестнице на стену.       Знакомый мокрый ветер, налетев с моря, бросил свежим запахом соли в лицо. Пробежавшись вдоль парапета, мы действительно увидели подъемник. Хотя, взглянув на него второй раз, я сильно засомневался, стоит ли именовать столь гордым званием сие произведение инженерной мысли… Весь «лифт» состоял из закрепленной подвижной балки, на конце коей болтался блок с пропущенной через него веревкой. Корзина стояла неподалеку, наполовину заполненная колотым камнем разного размера. Очевидно, кран использовали, чтобы с внутреннего двора крепости поднимать на стену камень для ремонта или во время обороны. В принципе, если груз выкинуть, в корзину поместится человеческая задница, хотя ноги свесятся с одной стороны, а плечи будут торчать с другой. Но это лучший способ поочередно переправить вниз наших спутников, а мы с Майки прекрасно спустимся по веревке.       — Ха, выбрались! — негромко вздохнул Микеланджело, обогнав меня и опрокинув набок корзину, чтобы потом аккуратно высыпать ее содержимое.       Напоследок я обернулся к крепости. Одна из внешних стен частично просела вовнутрь, образовав пролом, из которого вырывался дым и зарево начавшегося пожара. Вовремя мы оттуда убрались. Так как в результате экспресс-экскурсии по внутренностям донжона мы выбрались наружу с другой стороны от пожара, двор прямо под нами пустовал. Из-за построек доносились приглушенные крики и сигналы, очевидно, захватчики или рабы пожар тушили, а может, ещё пытались понять, как это случилось и что происходит.       Да, похоже, пронесло.       В этот момент над внутренним краем стены, метрах в пятнадцати от меня, на фоне желтого зарева возникла рука и вцепилась в камень. Следом появилась голова, скрытая капюшоном, плечи, спина. Двигаясь со змеиной пластикой, на стену вполз человек в длинном черном балахоне. И всё бы нормально — скольких мы уже сегодня отправили поспать? — но вот этот чувак двигался как-то неестественно, это не считая даже его презрения к лестницам. Быстрые дерганые движения, на стену он вполз, как-то по-паучьи перебирая конечностями. Что за хмырь вообще?       Я опустил Роджера Бэкона на пол и перешагнул тело, оставив спасенного пленника и всех спутников за своей спиной. В нашем преследователе что-то не так… Я его в первый раз вижу, и всё-таки он показался мне смутно знакомым. Оказавшись на стене боком к нам, человек уже неспешно, плавно разогнулся, всё еще оставаясь немного ссутуленным, и развернулся таким характерным скользяще-мягким, хищным движением бойца, идеально владеющего каждым мускулом, каждым суставом своего тела. Настоящий противник. В полный рост широкоплечая и одновременно тощая фигура возвышалась надо мной на полметра. Рукояти сай преданно ткнулись в ладони. Я обнял их пальцами, как потрепал бы по загривку двух верных псов. Отблеск света упал на блеснувшую желтым металлом маску неспешно приближающегося противника. Изваянные в золоте черты…       Тонкий нос, выразительные страдальческие глаза, удлиненный мученический лик в оформлении небольшой бородки и золотых же чуть вьющихся локонов…       Я не особо религиозен — это правда. Иначе мне бы не понадобилось столько времени, чтобы узнать его — лик, смотревший с каждой иконы, распятья и заставки религиозных передач. Тонко изваянный терновый венец из золота на благородном челе. Неспешно приближаясь, фигура подняла руки. Рукава одеяния обнажили продолговатые невероятно белые до синевы длани с длинными мускулистыми пальцами. Пальцы без ногтей, с отверстиями на концах, из которых, словно по волшебству, выросли длинные гладкие черные когти.       Существо, не особо уже имитируя человека, выпустив когти, приближалось, текло хищными движениями, взирая на меня преисполненным благочестивого сострадания лицом Сына Божьего. О, черт! Жестко, походу, плющило набожных средневековых рыцарей, столкнувшихся с подобной хренью. У меня же лишь возникло желание почесать кулаки об дизайнера.       — Рафаэль, он не человек! — не отводя взгляда от приближающейся ко мне твари, я быстро, краем глаза, покосился на спутников за своей спиной. Шарлотта уже почти погрузила Бэкона в подъемник, брат позади держит корзину, но смотрит на врага.       — Не дури! Майки, бери этих двоих и спускай их отсюда, живо!       — Но…       — Заткнись! Я главный, понял?!       Ответ их я уже не особо слушал. Остался только мрачный хмырь прямо по курсу. Рывком извлек саи. Колени чуть согнуты в стойке. Облизнул десны языком, почувствовав, как начала выделяться слюна, с новой четкостью ощущая холодный соленый ветер, пыль, гарь и металлический запах крови, пропитавший одежду. Вся моя сущность заново встряхнулась и подобралась, чувствуя схватку.       Определенно, он опасен.       — Ты осторожнее, это — настоящее чудовище… — донесся с периферии голос Шарлотты. В словах проскальзывали явные нотки паники.       — Если не заметила, я тоже!       Черной фигуре до меня осталось четыре шага. Ещё мгновение — и он войдет в ма-ай, зону атаки. Я сорвался с места. Из основных пяти видов обороны хангеки — это защита атакой. Я считаю её самой лучшей! Чудовище или бог — чего бы он из себя ни корчил, посмотрим, как мой противник воскреснет, обзаведясь несколькими дырками от сай!       За мгновение до того, как я атаковал его двойными тычковыми движениями клинков, левым в голову, правым — скрытым, с небольшим опозданием, — в корпус, фигура остановилась. Мой противник, легко перейдя в защитную стойку, попробовал поймать верхнюю атакующую руку и одновременно нанес контрудар мне по встречной особенным приемом. Пальцы левой руки, жестко выпрямленные, как для атаки ребром ладони, но он меня попытался ткнуть ими в живот. Смешно — любой другой при таком выпаде скорее повредит фаланги. Для прямых ударов чаще используют кулак или полукулак, но здесь выпрямленная ладонь и пальцы сложились так, что венчающие их плоские лезвия когтей совпали гранями, превратившись в продолжающий руку трехугольный клин. В последний момент я не дал поймать себя за руку и, прервав собственную атаку, поворотом корпуса ушел от выпада. Очень быстрый. Сложенные клином когти прошли в сантиметрах перед моим пластроном и по касательной рассекли сплетенные кольца стальной кольчуги — легко, как мечом обычную ткань протыкают. Тут же он развернул ладонь, и пальцы согнулись на тип орлиной лапы, попытавшись маховым движением вбок полоснуть меня сбоку, но вместо того, чтобы отпрянуть и попасть под загребущие лапы, я уже прыгнул вперед, сокращая дистанцию ближнего боя. Сай в обратном хвате закрыл лезвиями предплечье правой руки, которой я оттолкнул в сторону атакующую конечность противника. Одновременно кинжал в левой руке развернулся в прямом хвате — клинками вперед. Как нависающий надо мной хмырь успел уйти в сторону, я почти не увидел. Мою атакующую руку перехватили за запястье, и поведя меня по дуге, он мастерски подсек ноги. Хотя последнее уже было вовсе не обязательным. Силища в монстре такая, что я скорее пролетел, чем пробежал по дуге, ступнями почти земли не касаясь. Черт, когда мы, четверо мальчишек лет восьми, атаковали одновременно Сенсея Сплинтера в спарринге, помню, меня так же мотали. Как щенка. Но, извините, я ж сейчас здоровенный мутант в восемьдесят кг весом!       Прямо по курсу возник парапет. И я прозрел свою судьбу на две секунды вперед: сейчас меня впечатают в камень и, заломив одну руку за спину, вскроют когтями, способными резать метал аки бумагу, потому что карапакс состоит из кости, а кость, сколько бы раз она черепаху ни спасала, по крепости уступает железу…       Хрен тебе!       Почти налетев на преграду, я в последний момент подобрал ноги и взбежал по парапету вверх. Оттолкнулся и сделал сальто назад, одновременно и вырвавшись из хватки, и пролетев над головой противника, приземлился ему за спину. Обхватив за торс левой рукой, загнал правый сай под ребра твари. Наконец-то достал! Схлопотав почти двадцать сантиметров стали в печень, абсолютное большинство врагов имеют привычку сдыхать на месте. Конкретный мой враг вместо этого, даже не замедлившись для приличия, развернулся верхней частью тела почти на сто восемьдесят градусов по отношению к бедрам, рассчитанным ударом назад огрев меня локтем по черепу. Сорвал захват и бросил через бедро. Я в полете сгруппировался перед ударом об стену, но вместо этого мой карапакс нижней частью врезался в парапет. В результате упал я неловко, на спину, чтобы увидеть фигуру, склоняющуюся надо мной с воздетой перед ударом рукой. Когти сложились клином, дабы пригвоздить меня к поверхности, как жука, вторая его рука ещё сжимала мое предплечье, через которое он осуществил бросок. Его выпад — рука, словно превратившаяся в лезвие. Атака молниеносная, как бросок кобры. Изогнувшись, я выбросил ноги вверх, навстречу, почти встав в свечку на лопатках*. Обвив ногами направленную в меня руку и плечо, я заставил его завалиться вперед и кубарем перелететь через меня. Бросок и захват.       Забросив обе голени на грудь приложившегося оземь нелюдя, я, уже схватив его запястье руками, провел рычаг на локоть, но вместо того, чтобы остановиться на болевом, как в спарринге с братьями, довел прием до конца — так, чтобы сломать пойманную конечность нахрен. Острая боль пронзила бедро. Тварь таки вцепилась в меня когтями, и я почувствовал, как легко эти штуки прошили кольчужную юбку, штаны и раздирают мясо. Мышцу. Кости.       Разорвав контакт, я скатился с противника, чтобы, схватившись за парапет, подняться на ноги. Правая штанина, тяжелея, прилипает к коже. Острая боль скрутила мышцы. Тварь подскочила легко, сделав ногами мельницу, словно темнокожий танцор брейк-данса. Рука плетью повисла вдоль тела, но в следующий момент согнулась, хрустнув становящимися на место суставами. Черт, я понял, кто под маской! Уже видел, как та белесая штука в затопленной комнате поворачивает свернутую набок голову… я понял, где видел подобное… Твою же мать!       Но испытать культурный шок мне не дали. В следующее мгновение гребаная неубиваемая херня уже прянула ко мне, радостно раскрыв когтистые объятия. Мой сай по-прежнему торчал между ребер урода, никак его не смущая. Но второй клинок всё ещё в моих руках. Я рывком попытался встать в стойку, в защите стараясь не опираться полным весом на поврежденную ногу. Соберись, размазня, — ты мастер сай! Сотни тренировок, в которых Сенсей запрещал атаковать, только блокировать и уворачиваться — иногда мне даже связывали руки за спиной. Как я думал в детстве: издевательство, ведь на любую силу проще ответить силой? Но сейчас только выработанное в бесконечных упражнениях постоянное ощущение дистанции удара в этот момент позволило мне избежать броска когтистой твари. Перейдя из стойки моту-дачи в кокуцу-дачи — в плавном перекате перенеся свой вес с ноги на другую ногу — я пропустил маэ-гери противника мимо своего тела, оказавшись при этом сбоку. Одновременно попытался ткнуть его клинком оставшегося сая в лицо, а когда враг отклонился, я, сменив хват с прямого на обратный, перехватил клинок параллельно предплечью и возвратным движением на себя полоснул боковым рогом сая по шее. Содрал капюшон, оставив рану на горле. Недостаточно глубокую, похоже. На попытку резко отступить бедро стегануло болью, и колено самопроизвольно подогнулось. Первая достаточно серьезная рана решает игру. Если так продолжится, я буду двигаться все медленнее, теряя кровь, в то время как несколько тяжелых, если не смертельных, травм мой оппонент способен игнорировать. Хотя это уже слишком оптимистичный прогноз — от следующего выпада увернуться я не успел. В последний момент жестко блокировал его рубящим учи. Недостаточно. Существо, обладающее чудовищной силой, пробило мой блок и ударом отшвырнуло на парапет. Раньше, чем я успел уйти в сторону, противник бросился на меня. Приемы восточных единоборств мешались в его технике с какими-то скорее звериными движениями. Я перехватил руку с когтями прямо над своим лицом. Моя вторая рука с саем прижата к камню. Тварь нажала. Мышцы заныли и… поддались!       Его когти, больше похожие на стекло, чем на металл, тускло отблескивая, начали опускаться, и в этот момент нижняя часть маски, изображающей лицо Иисуса, отделилась на подвижном креплении, открывая черную щель почти безгубого рта с белыми изогнутыми зубами…       Цепь нунчаков захлестнула шею бестии сзади. Микеланджело, напрягшись всем телом, оттянул голову твари назад. Она вцепилась в цепь, пережавшую горло, поддела когтями — и звенья лопнули, оставляя в руках мастера нунчак две разделенных рукояти. Но он дал мне несколько секунд! Отпустив руку монстра, я со всего маха зарядил апперкот снизу в зубастую челюсть. Кошмарная пасть с лязгом захлопнулась. Подпрыгнув, я перенес весь вес на руки и обеими ногами от себя лягнул урода в грудь. Одновременно Микеланджело сзади провел подсечку — и тварь вылетела со стены. Брат подал руку, помогая подняться.       — Черт, я же сказал валить! — возмутился я, на мгновение тяжело привалившись к парапету.       — Не станет одного, не станет всех. Отец говорил так, помнишь?       Его лицо и голос настолько серьезны, что я невольно хмыкнул, принимая помощь. И тут же, схватив за плечи, отбросил влево. Сам я при этом отпрянул вправо… но до конца уйти не успел: существо в черном, непостижимо быстро выбравшись на стену за спиной Микеланджело, бросилось на него — приземлившись на том месте, где мы находились мгновением раньше, подпрыгнуло, сделав в воздухе двойной удар дракона, разбросав нас обоих в разные стороны. Я упал назад, перекатился через голову, оказавшись на ногах в растяжке, с передней рукой, вытянутой параллельно земле и обращенной к противнику раскрытой ладонью, сжимая сай в левой ладони — позиция скрытой атаки. С другой стороны от возвышающейся между нами фигуры в черном на мгновение застыл Майки, не сговариваясь почти зеркально повторив мою стойку, сжимая в вытянутой вперед руке обе рукояти поврежденных нунчак. Вторые нунчаки были сжаты в начальной позиции — одна из рукоятей в ладони, вторая под мышкой.       Враг тем временем плавно выпрямился на отрезке стены между нами и выдернул из бока мой сай. Взяв клинок за конец и рукоять, он завязал центральное лезвие в петлю и небрежным движением выкинул в пропасть за парапетом.       — Эй! — возмутился мастер нунчак. — Это читерство! У нас так оружие кончится!       Я лишь молча сорвался с места. Мразь. Мои саи еще от учителя Йоши остались! Их мастер Сплинтер из его квартиры унес! Семнадцать лет! Столько схваток…       Я падле кишки петлей завяжу! На его же шее.       Майки атаковал его секундой позже.       ***       Присев за корзиной, Шарлотта наблюдала за схваткой, боясь лишний раз моргать. В темноте она даже толком не видела, что именно происходит. Хотя чего уж, она бы не успела проследить за всеми движениями, даже случись действие ясным летним днем. Ведьма никогда не любила рыцарские турниры, молодецкие бои на ярмарках, не находя их особо интересными, а от любых других реальных боев и вовсе старалась держаться подальше. Кто ж знал, что теперь от подобного будет зависеть её жизнь?! Две фигуры бросались друг на друга, сплетаясь в живой клубок, чтобы потом распасться. С непостижимой скоростью мелькали конечности. И всё — в леденящем кровь жестоком молчании! Черт, было бы лучше, если б они, там, издавали какой-нибудь боевой выкрик перед выпадами, а так она слышала лишь глухие звуки ударов, когда один из дерущихся бросал другого особенно удачно, и сопение спутников, находившихся прямо рядом с ней, и от этого мрачная решимость убивать казалась ощутимой в воздухе.       Черт, а ведь схватка длится, может, меньше минуты. Или больше? Всё, что Шарлотта могла понять, это то, что, исходя из её предыдущего опыта, другие противники, встретившись с любым из её демонов, падали гораздо раньше. Но ведь Рафаэль победит? В конце концов, он из этих двоих самый сильный… наверное.       Фигура в плаще швырнула Рафа об парапет, потом зачем-то упала рядом. И они снова вскочили, но, как показалось Шарлотте, её спутник теперь слегка прихрамывал. Микеланджело, до сих пор тоже напряженно следивший за дракой, хотя ему, между прочим, сказано было спускать их с Бэконом в город, выхватил свои соединенные цепью палки и бросился к дерущимся. Вашу мать! Оторвавшись от не слишком полезного созерцания процесса убивания демонами друг друга — ведь в этом деле она все равно бесполезна — Ведьма скользнула взглядом по освещенному частично двору крепости. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как рядом с закрепленным на столбе факелом появилось двое монгол. Запрокинув голову, один из них всматривался в ночь, и как показалось женщине, пялился он на неё, Шарлотту, персонально. Хотя вероятней привлекло его внимание движение на стене. Как только она подумала об этом, монгол, скотина такая, выхватил лук и, толкнув в плечо своего напарника, что-то быстро ему сказал. Второй, посмотрев в их сторону, убежал в темноту. А значит, прямо сейчас помянутых узкоглазых чертей здесь будет до жопы! Твою ж налево…       Мигом подорвавшись на ноги, Шинра вцепилась в рукав светловолосого мужика, имени коего так до сих пор и не знала:       — Эй, ты! Можешь спустить корзину вниз?       Он коротко глянул на неё и ответил на удивление высоким слогом:       — С вами и сим ученым мужем? В моем нынешнем состоянии — вряд ли… Впрочем, не думаю, что и у вас хватит сил спустить в корзине меня.       И сказав это, улыбнулся почти небрежно. Вот засранец. Ей бы такое самообладание.       — И что благородный синьор предлагает предпринять по этому поводу? — поинтересовалась Шарлотта, горя сильным желанием с досады пнуть собеседника в голень.       — О, в любом случае я не желаю, чтобы безлицый дьявол захватил меня живьем, снова, — произнеся это, мужчина извлек меч из ножен и устремился к дерущимся.       ***       Аге-уке — блок атаки в голову. Не пытаясь остановить сами когти, летящие мне в лицо, я начал движение мгновением позже и, пропустив черные лезвия почти до касания, врезал внешней стороной предплечья по запястью атакующей руки резким движением снизу вверх, в результате заставив его выпад отклониться, пройти над моим затылком. Синхронно с защитой, приставным шагом скользнул под более длинными руками противника, ткнул его клинком сая в подреберье. В это же время Майки, пробежав по парапету за спиной врага, на ходу нанес удар сзади. Нунчаки, крутанувшись, хлестнули по дуге, должной закончиться на голом яйцеобразном черепе. Тварь повернулась, наклоняясь вперед и одним этим движением почти полностью избежав обеих наших атак. В прошлом, когда мы сражались со Шреддером, ещё в магазине у Эйприл, он большую часть наших выпадов попросту игнорировал. Естественно, ведь, как выяснилось, всё время мы имели дело со стальным роботом, внутри которого сидел мелкий вонючий пришелец. Тварь, противостоявшая нам сейчас, при всей живучести не позволяла себе пропускать атаки, тупо пользуясь неуязвимостью. На стороне существа, способного переварить колотую рану в печень, вдобавок имелись нечеловеческие рефлексы и какое-то механическое мастерство. Словно с невероятной скоростью просчитывая точное направление и глубину выпадов, он успевал разместить свое тело в пространстве так, чтобы траектории оружия прошли мимо. Нунчаки вместо затылка обрушились на плечо. И, кажется, я таки услышал хруст. Но с поврежденным плечом или нет, оно нападало. Я уже понял — чтобы победить на этот раз, придется показать всё, чему мы научились, а потом выдать ещё немного. Когда сай прошил воздух, я подумал, что у брата позиция лучше…       Сговариваться не понадобилось: я, потеряв равновесие, после того как выпад кинжала не достиг цели, раскрылся, и тварь, купившись, послушно атаковала когтями. Микеланджело тем временем, не замедлившись после первого удара нунчаками, упал с парапета за спину фигуры в маске. Крутанувшись вокруг своей оси и одновременно приседая, низкой круговой подсечкой постарался выбить из-под нашего врага опору. Напрасно. Даже не видя его, существо в черном подпрыгнуло, на мгновение воспарив над землей, и вытянутая нога мастера нунчак прочертила полукруг в месте, где он стоял. Но это не финальное движение в ката моего брата — когда его подсечка не достигла цели, он, не теряя инерции, перенес вес на руки и, резко сменив маховую конечность ногой, бывшей до этого опорной, лягнул приземлившегося противника снизу вверх. Согласуясь с этим, я, резко закрывшись, поймал когтистую руку, и так как оказался на излете слишком далеко от его тела, секущим движением рога сай уже в обратном хвате полоснул по сухожилиям с внутренней стороны предплечья. Должны же быть у твари уязвимые места? В конце концов, у него же внешне почти человеческое строение. Если даже не поврежу сустав или связки второй руки, подвижность он временно потеряет. Затем с подачи Микеланджело нагну его вперед и воткну сай между лопаток…       Тварь дернула захваченную конечность назад, даже не подумав нагибаться, и без труда поймала атакующую ногу моего брата в воздухе у себя за спиной, одним усилием мышц погасив удар. А затем, схватив Майки за щиколотку, без особых выкрутасов использовала его как дубину, взмахнув восьмидисятикилограммовым и отчаянно взвизгнувшим черепахой-мутантом над головой, чтобы в следующий момент обрушить его на меня. Сокрушительный удар по карапаксу не просто сбил меня с ног — в пол впечатал! Но увернись я в этот момент — и младший без возможности сгруппироваться, вероятно, приложился бы о землю головой. В следующий момент мы оба кубарем улетели в парапет, чтобы оглушенными, дезориентированными, несколько секунд барахтаться, пытаясь разобраться в собственных конечностях. Я всё же приподнялся на руках. Колено скользнуло во влажной луже. Интересно, откуда подо мной столько крови? И кстати, почему белокожий урод не воспользовался секундным промедлением, чтобы добить одного из нас?       Враг стоял к нам боком. В его хватке трепыхался тот самый белобрысый мужик, спасенный мной из плена заодно с Бэконом. Очевидно, он атаковал тварь сзади в момент, когда тот был занят нами двумя. Черт, этот монстр человека же просто убьет. Шею свернет, как куренку… Но вместо этого существо в маске, без труда вырвав меч из рук напавшего и выкинув оружие за парапет, очень аккуратно, убрав когти, поймало мечника за горло и без усилий подняло на вытянутой руке. Вторая конечность черной фигуры висела, видимо, связки я ему таки перерезал. Пальцами наш общий враг, вероятно, сдавил сонную артерию пленника и придержал так — те самые несколько секунд, которые мы тут валялись. Тело несчастного, потрепыхавшись, обмякло. Майки, вскочивший первым, метнул в него одну из рукоятей разорванных нунчак. Монстр уклонился и не бросил, а даже положил Белобрысого в сторонку под парапет, чтобы, выпрямившись, уворачиваться от следующих наших совместных выпадов.       — Раф, вместе!       Я молча кивнул. Не станет одного, не станет всех. Мастер учил нас работать вместе. Переход в промежуточную позицию с выходом в стойку киба-дачи и дзюн-нукитэ — глубокий выпад в грудную клетку противника саем с левой руки. Я не думаю о защите.       Нунчаки перехватывают кисть врага рядом с моей головой, отводят удар, одновременно разворачивая нашего противника. Ему остается лишь уворачиваться, и саи распарывают ткань, обнажая болезненно-белую кожу. Боковой рог оставляет рваный след. Близко.       Возвращая сай, я, не останавливаясь, вышел в стойку на левой ноге со свернутым в обратном хвате саем под грудью и нанес правой йоко-гери-кекоми — удар ногой в сторону, угодивший противнику в бок, в момент, когда брат развернул его в оптимальную для моей атаки позицию. От этого он уже не увернулся. Пятка впечаталась в тело идеально. Как в мою боксерскую грушу или доску для набивки — с полной отдачей. Ребра хрустнули — я ощутил, как стопа ушла глубже в тварь ещё на миллиметр, прежде чем сила удара отшвырнула его в сторону. Майки, воспользовавшись захваченной кистью, бросил его об парапет и впечатал колено в маску. Существо выпрямилось, просто отказываясь подыхать, но со сломанными ребрами его уже заметно косило вправо. Оказавшись рядом, я услышал хрип. Впервые хоть какой-то звук из-под маски. Рука, поврежденная ранее, окончательно обвисла; плечо, попавшее под раздачу нунчак, теперь торчало неестественно — но игнорируя все перечисленное, в следующий момент враг атаковал Майки когтями оставшейся конечности. Да будь он хоть десять раз бессмертный — мы попросту методично переломаем ему все кости! Я закрыл брата, полоснув по атакующей конечности рогом сай. Микеланджело в этот момент повторно хлестнул сбоку нунчаками по золотому лицу, сминая маску. Золото не лучший выбор — металл, конечно, пафосный, но мягкий, защиты никакой. Не рассчитывал, что кто-либо тебя вообще достанет? Мы справимся.       В это мгновение по камню рядом со мной чиркнула, высекая искры, первая стрела. Здесь мне попросту повезло — сконцентрировавшись лишь на не желающей подыхать твари, я не оказался совершенно готов к атаке с фланга, а лучнику помешала темнота и то, что мы все не стояли на месте. Взгляд, скользнув по двору, вычленил монгола, уже натягивающего лук повторно, но на этот раз целился он не в меня…       — Майки, сзади! — крикнув это, я, отступив назад, выхватил и метнул свободной рукой несколько сюрикенов. Это метательное оружие, рассчитанное на ближние средние дистанции, — не верьте фильмам, стальные звездочки в основном применяют в рукопашном бою, чтобы, метнув их с нескольких шагов, отвлечь противника, сделав его уязвимым для своего удара. Но учитывая, что лучник находился практически под стеной…       Монгол спустил тетиву и, вскрикнув, схватился за руку, в которую воткнулось несколько острых лезвий. По крайней мере, он не будет стрелять по нам в ближайшее время. Отвлекшись на мгновение, я вернулся к основной задаче. Приподнял голову.       Это произошло как в замедленном кадре. Повернулся, успел увидеть лучника за миг до того, как тот, спустив тетиву, схватился за кисть… Вторая стрела попала Микеланджело в живот. В следующий момент тварь в маске, которая совершенно не собиралась останавливаться, схватила его за руку и коротко, смачно пнула ребром стопы сбоку в правую голень. Мой младший брат, болезненно вскрикнув, повис на руке монстра, как какая-то неуклюжая громоздкая кукла. На один удар сердца всё замерло. Эта картина раскаленным клеймом отпечаталась на сетчатке… и в мозгу. А потом мой пульс возобновился зачем-то…       С коротким воплем я врезался сбоку в тело противника собственным весом, швырнув его на парапет, заставив выпустить Майки. Впечатался во врага, обхватив его за пояс, не позволив ему ни оттолкнуть себя, ни подняться, и вогнал сай под ребра. Выдернул и повторил ещё раз. Почувствовал, как когти оставшейся руки прошили кольчугу. Что-то рвануло в спине, а потом, одновременно с мокрым хрустом, возникла обжигающе сильная боль в верхней части карапакса, плече, надплечии. Я дернулся, пытаясь снова схватить тело противника, но рука почему-то не двигалась…       Досадно, держать нечем. Тварь рванулась и на сей раз почти выскользнула из-под меня. Чтобы не допустить этого, я уже врезался в него головой и плечом, краем панциря навалившись на атакующую конечность, резким рывком попытавшись раздавить запястье между карапаксом и камнем. Не давать пространства для замаха, чтобы не мешал… Прижав сволочь к парапету, снова всадил в него клинки сай. Снова. И снова. И снова. Вдох прервался болью, растекающейся от ребер сзади по всей грудной клетке, но это тоже неважно. Черная ткань набухла кровью. Кровь на кольчуге, но главное — это не только моя кровь. Мокрый хруст ломающихся костей и какие-то ошметки. У него там ведь есть какие-то внутренние органы… я найду их!        ***       Плюнув на пол вслед пафосному идиоту, побежавшему в драку трех монстров, Шарлотта вцепилась в край корзины и, налегая всем весом, подтащила её к основанию парапета. Схватилась за пропущенную через блок веревку. Кого она пытается обмануть? Даже такой исхудавший несчастный ученый весит примерно с неё, ну, может, килограмм на пять меньше. У неё не хватит сил. Ужасно! Пусть они жили вместе всего неделю, но это единственный человек, нормально общавшийся с Ведьмой за несколько последних лет. И первый близкий по разуму, не считая отца. Она бы многое отдала, чтобы спасти его… но не свою жизнь.       Перехватив другой конец веревки, Шинра решительно сбросила его со стены в город. Подобрав камень, заклинила им катушку блока и с веревкой в руках забросила ногу на парапет. Посмотрела вниз… Судорожно сглотнув, сползла обратно на стену. Там пятнадцать метров…       Пропасть поплыла у неё перед глазами, а колени подогнулись. Шарлотта осознала, что сейчас и здесь вполне может потерять обед, ужин и аппетит на завтрак. Значит, вперед нельзя… Назад, во внутренний двор по самое не хочу набитой монголами крепости, — тоже нельзя…       А как там дела у дерущихся? Двое черепах ещё держатся, а вот белобрысый энтузиаст уже валяется у парапета. Возможно, мертвый. Недолго он героил.       Отвернувшись за корзиной спиной к дерущимся, Ведьма взяла на колени трофейное ружье. Мешочек с порохом и пулями она тоже сняла. Восстановила в уме процесс подготовки смертоносного грома. Повернула ружье дулом кверху и, зажав его между коленями, отсыпала в ладонь взрывчатого порошка, на глаз в темноте определяя оптимальную порцию, вычисленную в процессе их с Майки экспериментов…       Прекрасно, вот сейчас она ошибется, и ружье или не выстрелит, или разорвется, отхерачив ей обе руки к чертям… Засыпав порох через дуло, Калдуния постучала по ружью ладонью, чтобы уплотнить черный порошок внутри ствола. Изначально стрелять из подобранного оружия она вовсе не собиралась — прихватила, чтоб единственной уцелевшей из трех принесенных черепахами волшебных огненных палок было не так одиноко. Но даже крыса будет сражаться, если загнать её в угол. Трясущимися руками Шарлотта развязала мешочек с пулями и вытащила один белесый круглый кусочек метала. В этот момент первая стрела угодила в край корзины рядом с ней. Дернувшись и придушенно пискнув, Шинра выронила пулю из рук. Ее дыхание сбилось, а сердце, казалось, застучало в голове.       «Господи, кто-нибудь, пожалуйста, пускай этот дьявол стреляет куда-нибудь, куда угодно, только не в меня!»       Второй стрелы не последовало — возможно, монгол даже не видел Ведьму, приняв черный массив корзины за тело. Теперь, когда раненный им «враг» не двигался, он напряженно всмотрелся в первую цель. Шарлотта очень ясно представила это, пальцами в темноте обыскивая холодный шершавый камень в поисках укатившейся пули. Выругавшись, прервала эту бесполезную трату времени и, вытащив из мешочка новый снаряд, бросила его в дуло и протолкнула вглубь специальным железным прутом, крепившимся к стволу снизу. После засунула в ружье следом за пулей кусочек ткани для уплотнения, оторвав во имя благой цели лоскут собственного, в прошлом — нарядного, одеяния. К счастью, во всех перипетиях добротная ткань уже изрядно обтрепалась и местами висела клочками. Притоптала уплотнитель шомполом. После этого, направив ружье в сторону, поставила курок на предохранитель: спасибо Рафу за то, что вообще упомянул, что у ружья должен быть предохранитель. Шинра почти час потратила, разбираясь в строении ударного механизма в разобранном состоянии, ещё до того, как попробовать стрелять в первый раз по мешку. И определенную часть этого времени она искала тот самый предохранитель, пытаясь в одной лишь теории понять, как он работает. Зато сейчас ружье в ее руках послушно щелкнуло, и неожиданно для себя Шарлотта, успокоилась. Нет, боялась она по-прежнему, но руки перестали трястись. Задолго до встречи с черепахами жизнь Ведьмы уже полнилась всяческими, как выразился бы посторонний, «приключениями». Сама Шинра сказала бы, что в жизни её случилось много дерьма. Единственное, что Калдуния обрела от своей кармы в компенсацию всех физических и моральных страданий, так это твердую уверенность в том, что она совершенно одна. Ей никто не поможет. Если в экстремальной ситуации она вдруг решит, раскинув руки, трогательно брякнуться в обморок, по ее безвольно упавшему на землю телу протопчется разъяренная толпа. Потом его истыкают вилами и, выпустив внутренности в дорожную грязь, нанижут труп на кол или подвесят за шею в петлю, чтобы бренные останки Ведьмы послужили на главной площади кормом мухам и воронам, а также общественнополезно напоминали другим излишне умным бабам, что им лучше заткнуть свой характер себе в задницу и зарабатывать на жизнь услужением своему мужу или любому мужику, готовому содержать их за это. Если же ты хочешь выжить, будь добра сама предпринять усилия — ведь всем до жопы, что ты в этот момент чувствуешь. Удачи.       Пальцы, перестав дрожать, открыли крышку полочки. В крохотное отверстие, похожее на дырочку свистка, она отсыпала из горсти еще немного пороха для запала. Грубые пальцы в шрамах от ожогов и кислот, с набившимися под ногти засохшими чернилами и грязью, ловко выполняли необходимое практически на ощупь. Закончив, Шарлотта закрыла крышечку и взвела курок, оттянув зажим с кусочком кремня назад до упора. Сзади раздался вскрик Рафаэля, на мгновение выморозивший кровь. В нем не осталось ничего от разумного существа, только рев раненого зверя. При мысли, что ей сейчас нужно повернуться лицом к происходящему, позвоночник обратился в единый негнущийся смерзшийся ледяной столб от копчика до черепа… Ведь, обернувшись, она, возможно, увидит, что оба её спутника уже мертвы, а кошмарная тварь — двухметровая тощая фигура в богохульной золотой маске — сейчас уже бесшумно неспешно направляется к ней… Нависает, стоя прямо у неё за спиной… А у Шарлотты всего один выстрел… Один выстрел по прямой, и если чудовище увернется, за время, требующееся на перезарядку, не то что оно, но даже монголы со внутреннего двора успеют её настигнуть. Возможно, даже шагом…        На страхи и сомнения ушло несколько секунд — как будто собираешься прыгнуть в ледяную воду. Пока смотришь на неё, не хватает решимости — ведь ты знаешь о холоде. Секрет в том, чтобы сигануть туда, не давая своему уму времени решаться и сомневаться.       Шарлотта резко встала, оттолкнув ногами землю, и, вскидывая оружие, развернулась лицом к опасности. Ей не стало менее страшно, точно так же, как вода не станет менее холодной оттого, что ты в неё прыгнул. Но торчать на краю можно до бесконечности, и здравая, рациональная часть Ведьмы прекрасно понимала, что её никто ждать не будет.       Схватка закончилась. Он единственный остался стоять на ногах в окружении тел противников. Сквозь лохмотья разорванной одежды проглядывало ужасно изувеченное обезображенное тело. Рафаэля Шинра в первый момент вообще не заметила. Монстр в золотой маске повернулся и посмотрел на нее. Указательный палец дрогнул… и замер, не нажав на курок. Держа врага на прицеле, Ведьма с потрясающей холодной расчетливой ясностью осознала, что промахнется. Эта тварь уворачивалась от стрел и клинков рыцарей бесчисленное число раз, а она, Шарлотта, вообще стреляет из ружья в подвижную мишень впервые в жизни. Между ними меньше десятка шагов: сейчас он дернется в любую сторону, когда она нажмет на курок. Пуля свистнет мимо, не причинив твари никакого вреда. А потом он убьет её. Цинично. Беспощадно. Как убивал на её глазах тех несчастных белокурых фрейлин…       ***       Когда тварь всё же вырвалась, приложив меня карапаксом о стену, сознание кратко взорвалось болью, перед глазами поплыло. Враг выпрямился надо мной, но неожиданно отвернулся, словно отвлекшись на нечто важное. Посмотрев мимо противника, я заметил Шарлотту, стоявшую напротив нас в каких-то десяти шагах с ружьем в руках. Когда и откуда она там взялась, понятия не имею. Кажется, для нас обоих её фактор в схватке оказался неожиданностью. Увидев её, монстр в маске начал движение обманчиво медленно… Я понял, что сейчас он увернется. И в следующий момент, усилием воли овладев собой, резко вскочил на ноги и обхватил его сзади. Тварь покачнулась, развернулась, хлестнув меня по лицу тыльной стороной ладони… и верхняя часть его черепа взорвалась фонтанчиком кровавых ошметков. В следующее мгновение раздался грохот выстрела, оглушивший меня. В звенящей тишине тварь в моих объятиях конвульсивно задергалась, беспорядочно размахивая конечностями. Я, всё ещё удерживая её, попятился. Неожиданно земля под ногами кончилась, и мы оба сорвались со стены во внутренний двор крепости.       Мгновение полета, в котором верх и низ поменялись местами… Внезапный удар карапаксом о твердую плоскость, взорвавшийся в спине фейерверком невероятной, оглушающей боли, и резкий рывок, сдавивший горло. Только сильные мышцы короткой шеи не позволили узлу, врезавшемуся под подбородок, сломать мне трахею. Ничего не соображая, рефлекторно я вцепился обеими руками в ворот послужившего удавкой плаща, только тут осознав, что падение прекратилось и я завис вверх ногами, качаясь между небом и землей. Оттянув узел, я посмотрел вниз. Маску сорвало выстрелом, или она свалилась позже…       Белесая гладкая яйцеподобная голова, спазматически подергиваясь, свисала набок, щелкая кошмарными челюстями. Огромная рана темнела в верхней части черепа неровной кляксой густой почти черной крови. Но когтистые лапы спазматически вцепились в мой плащ. Слепо перебирая конечностями, оно ползло вверх…       Да ну нахер! Рывком я разорвал ткань. Сорвавшись, тварь ухнула в темноту. В полете плащ накрыл её. В следующий момент тело врезалось в крышу хозяйственной пристройки, вдоль которой мы пробирались к стене, и, проломив тростниковый настил, упало вовнутрь. Несколько мгновений я продолжал таращиться в темную дыру на крыше. Потом реальность и время ворвались в сознание вместе с пульсацией острой боли в левом плече. Хрипло вздохнув, я глянул вверх, впервые задавшись вопросом: что, собственно, остановило моё падение?       Микеланджело, частично свесившись со внутреннего края стены, мертвой хваткой сжимал меня за щиколотку.       — Поймал… — болезненно усмехнулся он, когда наши взгляды встретились.       Живой…       Сжав зубы, я согнулся пополам и ухватил рукой край стены. Брат, перехватив меня за руку, помог выбраться. Шарлотта, упав рядом на колени, потянула меня за другое плечо и, откровенно говоря, больше мешала.       — А как же лучник?       — Кажись, увернулся… — усевшись на пол, Майки попробовал вытащить стрелу, запутавшуюся в звеньях кольчуги, плюнул и попросту сломал древко, чтобы не мешало. Задрал подол и с любопытством уставился на глубокую длинную царапину на пластроне. Очевидно, когда он в последний момент дернулся, повернувшись боком, стрела, вместо того чтобы воткнуться перпендикулярно, пробив кольчугу и кость, всё-таки отклонилась и только чиркнула наконечником по брюшной пластине.       — Ах, посмотри, какой ужас! Не блистать мне прессом на нудистском пляже этим летом… — трагически посетовал весельчак.       — Что, Майки, «Тварь из Чёрной лагуны» пересмотрел? — спросил я с облегчением. Ведь пока младший говорит глупости, а я на них огрызаюсь, всё нормально.       Левая рука по-прежнему плохо слушалась, каждая попытка повернуть или пошевелить плечом отдавалась болью в спину, как и слишком глубокий вдох. Но я не полностью потерял возможность двигать конечностью, как подумал в первый момент в болевом шоке. Значит, я смогу ею пользоваться в ближайшее время, а боль можно потерпеть. Закинув руку за спину, я, поморщившись, нащупал огромную дыру в кольчуге и влажный, липкий, острый на грани скол проломленного или разрезанного карапакса. Насколько могу судить, не видя раны, фрагмента верхней пластины спинного панциря там просто нет. Когти безлицей твари выдрали из спины кусок живой кости — наверное, в тот момент, когда противник пытался, вцепившись в меня, вывернуться из хватки. Осталась дыра диаметром, может, в указательный палец или меньше, сейчас сложно определить.       — Какого вы оба расселись? — оборвало нас злобное шипение Шинры, чуть ли не подпрыгивающей рядом. — Совсем рехнулись? Нас сейчас догонят!       Микеланджело не ответил. Сцепив зубы, поднялся на одну левую ногу и, согнув в колене, болезненно поджал правую. Я молча подставил плечо и, обхватив за пояс, почти волоком подтащил его к корзине. Вернулся, подхватил за шкварник и забросил в корзину светловолосого мечника. Руки-ноги двух мужчин опасно свешивались за края, и пока мы с Майки ставили корзину на парапет, Шинра наскоро перехватила оба тела второй веревкой, валявшейся рядом с катушкой блока. Со внутреннего двора за нашими спинами раздались выкрики варварской речи. Мы пригнулись, пропустив над парапетом несколько первых стрел, и Микеланджело, вытащив собственные дымовые шашки, которые он, кстати, так и не использовал в подземелье, бросил их во внутренний двор. Оттуда послышалась ругань. Ну, стрелять вслепую они не будут, а до нас им ещё нужно по лестнице подняться и по стене добежать…       В четыре руки мы с Майки с максимальной скоростью спустили корзину вниз, до тех пор пока веревка не провисла. Затем я натянул канат и вновь заблокировал камнем катушку, в то время как брат, перевалившись ногами через край, действуя лишь тремя конечностями, скользнул по веревке вниз. Хорошо, что спускаться — не подниматься. Я повернулся к Шарлотте:       — Поднять корзину уже не успеем? — жалобно уточнила крыска. Весь ее несчастный, порядком потасканный вид словно вопрошал укоряюще: «А как же я?»       ***       Они обреченно посмотрели в глаза друг другу. Вместо ответа Рафаэль развел руками и галантно приопустился на одно колено. Всё же тот выстрел спас его панцирь. С тяжелым вздохом Ведьма быстро сняла берет писца и, положив его поверх выступающего сбоку от шеи черепахи края карапакса, на коем она уже познала столько новых ощущений, аккуратно перебросилась через плечо жабомордого спутника. После чего, вспомнив о бездне за парапетом, постаралась, обмякнув, стать самым удобным, транспортабельным мешком картошки, всецело покорным своей судьбе. Когда Рафаэль, поднявшись одним движением, застыл на секунду на парапете с веревкой в руке, Шинра успела увидеть первых выбегающих из дыма монгол. И раз уж так получилось, что ты укатываешь от неприятеля на плече зеленого демона, ты просто обязана сделать следующее перед тем, как вы спрыгнете вниз:       Шарлотта подняла руки, согнув в локтях. Повернула обе ладони тыльными сторонами к врагам. Сжала кулаки. И потом медленно распрямила средние пальцы… --------------------------------- Гуаньдао* — традиционное китайское оружие, похожее на алебарду с выемкой для захвата клинка противника с обратной стороны рубящего лезвия. Монголы тоже им пользовались что, учитывая, сколько они воевали с китайцами, неудивительно. Бланкетт* — французское блюдо из особо приготовленного нарезанного тонкими полосочками мяса. Продолжив путь слегка слалом…* — слал — это способ спуска с горы, когда горный лыжник двигается сильными зигзагами. Это момент юмора — т.е. оглушенному Рафу кажется, что под ним не вполне ровный пол, с одной стороны, и он, качаясь, движется вперед слегка зигзагом, с другой. Изогнувшись, я выбросил ноги вверх, навстречу, почти встав в свечку на лопатках* — У черепах есть лопатки, вы не знали? И не только у мутировавших черепах)) лопатка — кость, служащая местом крепления двигающих конечность мышц, и у черепахи, в отличие от других животных, лопатки, как и ключицы, и весь таз, размещены внутри грудной клетки — их панциря. У человека нижняя поверхность лопатки мышцами связана с ребрами, а верхняя несет пучки мышц, уходящих к плечевой кости, таким образом лопатка служит противовесом руке при движении: при поднимании руки спереди вверх мышцы тянут лопатку вниз и т.д. У черепахи-мутанта с полностью выдвинутыми из-под панциря конечностями лопатки работают примерно так же, только они словно вывернуты — наружная часть связана с ребрами, а внутренняя служит для крепления уходящих на плечо мышц. Учитывая «горбатость» — выгнутую форму карапакса — думаю, места внутри хватает.