Потерянное время - Время, которого не будет никогда

Время, которого не будет никогда        Труп старика разлагался на дороге. Гуманоид по форме тела и наличию четырех конечностей, голый выпуклый череп с развитыми лобными долями и кажущейся непропорционально маленькой лицевой частью сверху венчался широким, расположенным параллельно лбу гребнем, отдаленно напоминающим формой костяную корону трицератопса, но, в отличие от последней, складывающимся и выполняющим функцию природного радиатора. Сейчас этот гребень судорожно свернулся наполовину, второй частью безвольно распластавшись по земле.        Любой желающий без труда мог бы изучить анатомию расы покойника, даже не наклоняясь над трупом, — настолько выпирают кости сквозь толстую красновато-бурую, покрытую болезненными пятнами кожу. Похожая на неряшливо наброшенный поверх скелета мешок, его шкура обвисла с плоти до какого-то неправдоподобного, почти комического эффекта. Коленные суставы казались непропорционально большими, почти в два раза превосходя обхватом тонкие голени и иссушенные до крайности бедра. Не верилось, что на подобной стадии обезвоживания и голода несчастный еще мог передвигаться, но, тем не менее, труп свежий. В красном мире Эниф’Гол, где средняя дневная температура в тени составляет около 60-ти градусов по Цельсию, лежалый мертвец успел бы превратиться в мумию. Набор костей в мешке из кожи…        В попытке отсрочить неизбежное организм, отчаянно борясь за жизнь, вначале пожирает сам себя, высушивая мышцы, ткани, и только потом наступает мучительная развязка.        Несколько детей — меленькие версии взрослой особи, подволакивая ноги, пробрели мимо меня, сокрытого тенью, последний из них, остановившись рядом с трупом, с голодным любопытством потыкал его палочкой. Тело с боку опрокинулось на спину, слепо уставившись в по-марсиански красное небо пустыми глазницами, заполненными мелкими сороконожками — местным аналогом трупных червей. Ребенок отошел брезгливо и последовал за своей группкой непривычными землянину плавными шагами, происходящими от способности их шарнирных коленных суставов с одинаковой подвижностью гнуться вперед и назад. Мертвец так и остался лежать даже не в безлюдном закоулке, а прямо посреди улицы. Судя по тому, что я успел во время невольного бездействия прочитать о красном мире в библиотеках Даймио, дело не в моральных устоях конкретной расы…        В суровых условиях местной природы должна была процветать несколько милитаристская, но вполне самодостаточная и не лишенная своеобразной аскетичной красоты цивилизация… вот только последняя брошюра, описывающая Эниф’Гол, попала в руки собирателей Нексуса почти десять лет назад. С тех пор, видимо, многое изменилось.        По сути, на Земле тоже случалось подобное: например, во время войн, массовых эпидемий или крайнего голода, в определенных исторических обстоятельствах вопрос выживания становится настолько жестким, что естественная для любого разумного существа моральность отходит в раздел непозволительной роскоши.        Я закашлялся. Тонкая, почти невидимая пыль успела проникнуть в уши, ноздри, хрустела на зубах и, кажется, набилась в каждую пору плавящегося в знойном воздухе тела. Глаза отчаянно слезились. Пальцы коснулись фляги. Тепловатая, почти горячая жидкость внутри манила посулами мимолетного облегчения, но я сдержался, вместо этого лишь поправив закрывающий лицо шарф. Вода еще понадобится для портала в Мир-между-мирами, и не похоже, что я могу найти в этой духовке хотя бы одну невысохшую лужу.        Впрочем, впервые прибыв сюда в темное время суток, я столкнулся с не меньшими трудностями. И дело не только в том, что ночью в пустыне температура падала до минус двадцати. На абсолютно безлюдных улицах, обшариваемых лучами ярких прожекторов, кажется, встретить возможно лишь боевых роботов или патруль с аналогом гончих, блюдущий исполнение комендантского часа. Едва не столкнувшись с местными силовыми структурами, я предпочел вернуться в Нексус до того, как замерзла вода во фляге. Мне нужна информация, а добывать её, поочередно вламываясь в жилища ни в чем не повинных мирных жителей, отдыхающих после трудового дня, неэтично. Я надеялся днем встретить хотя бы нескольких прохожих. К тому же, если швы опять разойдутся, Усаги на этот раз меня просто добьет.        Из динамиков, установленных на выходивших на улицу углах здания прямо рядом с прожекторами ночного освещения, после небольших помех полился решительный и красивый дикторский голос, вещающий на булькающее-квакающем, непонятном мне языке. В отличие от большинства построек, имевших довольно потрепанный вид, крепившаяся к ним аппаратура, как и все госимущество, выглядела относительно новой. Остается предположить, что любая техника, работающая на поверхности, здесь довольно быстро изнашивается, несмотря на термозащиту и фильтры. Я прикосновением активировал переводчик в широком ошейнике — еще одно по-настоящему незаменимое приспособление, в первые годы моих странствий выменянное на редкие энергетические кристаллы у синекожей остроухой воинственного вида дамы* на базаре Нексуса. Наушников не было. Неким образом прибор, плотно прилегая к основанию черепа, подключался непосредственно к речевому центру носившего, и незнакомый язык становился понятным, а электронный голос из ошейника, примерно подражающий твоему собственному, накладывался поверх живой речи. По крайней мере, так происходило, если потребный язык уже содержался в виртуальной памяти. Версия английского, распространенная в Федерации, все же не отменяла наличия языкового барьера на планетах, в объединение не вступивших, и зачастую я не имел времени и денег искать местных переводчиков. Некоторое время ушло на загрузку необходимых файлов из архива. Ошейник коротко вспыхнул желтым, сигнализируя об активации.        «…ждый гражданин должен помнить, что он стоит на важном участке общего фронта нового справедливого правительства Эниф’Гол, выступающего против терроризма и гнета самодержавия».        Какая-то политическая передача? У них здесь военное положение? Учитывая вооруженные и довольно многочисленные патрули по ночам, да, очень похоже. Не останавливаясь, я продолжил свой путь, держась у самого края дороги. Пустынность улицы заставляла редких прохожих невольно жаться к зданиям. Странно, нет никаких мелких торговцев под открытым небом или хотя бы попрошаек, угостив которых, я мог бы начать расспросы. Воздух мелко дрожал над поверхностью земли, обжигавшей подошвы даже сквозь мою стоптанную до каменного состояния толстую кожу. Движение не мешало беспрерывно внимать голосу диктора — динамики, установленные через равные отрезки, и громкость несмолкающего местного радио словно специально предназначались для этого.        «Родина взывает к нам! Наша внимательность, отвага и беспощадность к террористам, пособникам предыдущего упадочного режима, шпионам, скрывающимся от правосудия и подрывающим процветание нашей священной нации, является первостепенным долгом!»        Навстречу по другой стороне дороги спешила по своим делам невысокая фигурка. Сутулясь, местный житель быстро отмерял расстояние движениями, отдаленно похожими на скольжение водомерки, не поднимая головы и глядя лишь в землю, себе под ноги. Мне пришлось пересечь улицу, чтобы преградить ему путь.        — Добрый день, не подскажете, как называется эта улица?        Ведь с чего-то же нужно начинать.        Лишь при звуках чужого голоса незнакомец, подняв взгляд, остановился, в последний момент чуть было не налетев на мой пластрон. Я так и не научился определять половую принадлежность аборигенов: тело данного индивида до самого подбородка скрывалось плотно подогнанным термозащитным комбинезоном, выглядевшим очень заношенным, хоть и относительно чистым. Описание подобного костюма я встречал в справочнике на Нексусе. Его функцией являлось собирать влагу всех выделений тела, фильтруя, запасать воду в крепящихся за спиной емкостях, и, по крайней мере раньше, подобное облачение было общедоступным, даже выдавалось в качестве социальной помощи малообеспеченным. Признаю, попарившись под светом двойного солнца какой-то час, несмотря на плащ, хакама* и защищавшие лицо шарф и широкополую соломенную шляпу, я вполне мог оценить вероятные преимущества национальной одежды. Но по какой-то причине ни на старике, ни на детях я таких комбинезонов не видел.        Карлик по человеческим меркам, местный житель если не уступал в росте моим полутора метрам, то обладал несравнимо более субтильным сложением. Его гребень опал и прижался к черепу, а узкие бледно-голубые глаза, забранные толстой белесой пленкой, защищающей их от слепящего света и пыли, ошарашенно расширились. Полагаю, что все же передо мной предстала женская особь… наверное.        Ну, глаза на изможденном худом лице оказались немного больше, и нависающий надо ртом кожистый мешок, занимающий место носа и щек, с натяжкой можно было назвать более изящным и аккуратным. Я поспешно сделал шаг назад и плавным, медленным движением поднял пустые, раскрытые руки перед собой, желая продемонстрировать безвредность.        — Прошу прощения… — называть её «мисс» все же не стоит, на случай ошибки. — Я вовсе не хотел показаться бестактным…        Не ответив, незнакомка… незнакомец… существо спешно попятилось — из-за строения ног ходить задом наперед получалось у него довольно быстро.        — Очень извиняюсь, я всего лишь хотел спросить…        Оказавшись на расстоянии нескольких шагов, она резко развернулась и, видимо, позабыв о начальном направлении своего похода, сильно втянула голову в плечи и, вновь уставившись в землю, быстрым шагом поспешила прочь.        Что же, первый контакт явно не задался.        Излишняя навязчивость, конечно, не лучший способ, но это был первый встреченный мной местный житель, исключая солдат ночного патруля, мертвого старика и группки маленьких детей, осторожных и пугливых.        — Пожалуйста, постойте!.. — я сделал один шаг следом, вскинув руку. Местный, пригнувшись, сорвался на бег и повернул за угол.        Раздосадованный на собственную неосторожность, я тяжело вздохнул и закашлялся — обжигающий воздух прошелся по горлу мелкой наждачкой попавшего в рот песка. К слову, помянутый кожаный мешок вместо ноздрей у коренных уроженцев Эниф’Гол фактически является природной версией противогаза, очищавшего поступающий воздух от пыли и отфильтровывающий выдыхаемую влагу. Да, здесь я не способен притвориться одним из местных, и причина не только в одежде. Проступающее из-под плаща строение тела слишком явно выдаст во мне пришельца. Пожалуй, даже под человека замаскироваться проще, если плотнее одеться.        Но это не Земля, так что подобная реакция жителей на инопланетян немного необычна, учитывая, что командир в одном из ночных патрулей был человеком. Также рядом с городом я видел довольно прогрессивный космодром, откуда ночью стартовала даже не ракета, а космический корабль, судя по шлейфу, обладавший технологией антиграва. Боевые роботы, входившие в состав рыскавших ночью по улицам отрядов, выглядели достаточно высокотехнологичными даже по меркам галактической Федерации или Трицератонской Республики. Несмотря на суровые природные условия, планета явно обладала неплохим потенциалом… когда-то.        И в конце концов, на Эниф’Гол проложены Пути Нексуса и, судя по собранным мною данным, торговцы и маги из других миров появлялись здесь, не особо стесняясь внешности, до государственного переворота в одной из крупнейших стран этой планеты — гражданской войны, начавшейся восемь лет назад. После этих событий история дальнейшего развития Эниф’Гол оборвалась, а смельчаки, отправлявшиеся сюда, бесследно исчезали один за другим.        Тем более странно: что делают здесь представители человеческой расы в командах ночных патрулей при подобном отношении к инорасникам?        «Будьте бдительны! Сообщайте о каждом проявлении рецидивистских взглядов или социально опасных индивидуумах справедливым и доброжелательным полицейским, и наше общество придет к скорейшему благополучию под мудрейшим руководством благородного, бессмертного правителя. Турнануто Кон’Асо смотрит на нас! Он всегда с нами!»        Очевидно, передача на время закончилась, голос диктора сменился бравой жизнерадостной ритмичной музыкой, под заунывный свист ветра отражавшейся эхом от голых однотипных стен пустынной улицы. В городском пейзаже, помимо слитых между собой жилых зданий, к алому небу возносились трубы множества полуподземных заводов, извергавших в атмосферу клубы черного дыма. Эти предприятия, архитектурой более напоминая ожидающие нападения военные объекты с острыми шпилями антенн, следящими камерами и колючей проволокой, к сожалению, слишком хорошо охраняются. Конечно, нет ничего невозможного, но пробраться на один из заводов, чтобы поискать вероятных рабочих, я попробую после того, как в жилых кварталах ничего узнать не удастся. Где же все жители?        Сейчас жизненно важно убедиться или опровергнуть подозрения. Могло ли быть упоминание Эниф’Гол и в числе прочих миров в моем списке фальсификацией, поверхностными, ложными или попросту устаревшими данными в записях Караи? Упоминания о бывших соратниках, «оставшихся ему верными», и тот факт, что Ч’релл со значительной частью армии клана Фут, состоявшей из людей, покинул Землю чуть больше девяти лет назад, а «новейшему правительству» на планете краснокожих гуманоидов лет восемь… Человек в комбинезоне, командовавший ночным патрулем, — единственный инопланетянин, которого я здесь увидел…        Какое любопытное совпадение.        Ладно, впереди виднеется вывеска — или что-то вроде неё. Без объемных голограмм или картинок, это была просто большая зеленая надпись над более широкой, чем другие, дверью. Поскольку речевой трансмодификатор на моей шее не распространялся на письменность, оставалось только надеяться, что я обнаружил магазин или ресторан, а не полицейский участок.        Я подошел к двери, поднял утопленный в нише рычаг и дернул створку вверх. Большого усилия прикладывать не пришлось — получив начальный импульс, автоматика сработала, и створка с тихим шипением ушла в потолок. Пригнувшись, я шагнул в полутемное помещение, встретившее меня благодатной прохладой где-то около тридцати градусов Цельсия.        Дышать сразу стало намного свободнее.        Все-таки это был магазин. Помимо воли, первым мой взгляд притягивал яркий экран. Вмонтированная в пустую стену, противоположную полкам с товаром, огромная панель создавала иллюзию объёмного пространства по ту сторону толстого стекла. На поверхность выплыла заставка некой телепередачи, после музыки появился зал со зрителями и несколькими выступающими в эфире.        «В предыдущей программе «Правда Времени» мы прервались на обсуждении последнего выступления нашего мудрейшего, божественного правителя Турнануто Кон’Асо о шестилетнем плане развития и преобразованиях, необходимых для наращивания производственных мощностей и улучшения жизни рабочего класса…»        Гуманоид за прилавком и вся небольшая серенькая и бесцветная очередь перед ним, одновременно обернувшись, с почти одинаковым безмолвным ужасом уставились на меня. Что же, по крайней мере, здесь есть живые существа и, возможно, я смогу купить какой-нибудь прохладный напиток. Покупатели безмолвно попятились, при этом неуверенно и быстро кидая друг на друга опасливые взгляды — так, словно любой из них мог внезапно откусить у соседа кусок плоти. После реакции случайного прохожего глупо рассчитывать на ненавязчивую беседу. Обведя взглядом присутствующих, я тяжело вздохнул.        Девять лет я, недостойнейший из учеников Сенсея Сплинтера, бегал по обитаемым мирам, словно ужаленный пес, пока мой отец и мой брат лежали под вишнями в саду у Эйприл.        И теперь безрезультатные скитания и вежливые просьбы не приближают ко мне желанную цель. Раненный в схватке с Караи, я без малого неделю пролежал в четырех стенах под надзором Нарико.        Насколько глупо теперь считать дни и минуты, когда я потерял годы? Боюсь, сейчас я не способен думать и действовать иначе.        Лишь Небо и, возможно, безмолвные Тени, преследующие меня во снах, а иногда и после пробуждения, знают, как сложно далось сохранять внешнюю невозмутимость тогда.        Досадуя на слабость тела, я чувствовал, как в покое чужого, наполненного жизнью и счастьем дома, истончаясь, звенит моя воля в такт метроному под черепом, отмеряющему бездарно потраченное время.        Найти Ч’релла.        Найти Шреддера.        Найти одержимого манией величия и завоевательными амбициями галактического преступника должно быть проще, чем потерянных почти десятилетие назад никому не известных Микеланджело и Рафаэля, ведь так?        Хотя бы на это я должен быть способен.        Слушая сдержанные соболезнования уважаемого повелителя Нексуса, весьма ценившего дружбу с моим Сенсеем, я вежливо молчал. Покорно внимая речам Усаги, выражавшим глубокую обеспокоенность моим собственным не лишь физическим, но и духовным здоровьем, я, только из уважения к старому другу, искренне желающему помочь, сохранял приличествующую воину сдержанность. Словно еще имеет смысл прикладывать целебные припарки к трупу. Тем не менее, пока приглашенный лекарь не признал состояние моего тела «удовлетворительным», я покорно с пользой убивал время за методичным прочесыванием довольно обширных архивов Нексуса на предмет сведений о мирах, упоминавшихся в документах, добытых в покоях нынешней главы Клана Фут.        Но это не более, чем изучение поля боя по картам. Причем картам отнюдь не первой свежести. Если спокойные и цивилизованные расспросы показали свою неэффективность, я готов проявить большую настойчивость. В трактате Сань-Ши-Лю Цзи «Тридцати шести стратагем», иначе «Книге о несметном множестве хитрости», сказано, что иногда целесообразно «бить по траве, чтобы вспугнуть змею»…        Есть много способов разведки.        К примеру, прямо сейчас можно без промедления выяснить: насколько совершенна их система оповещения? Достаточно ли я проявил неосторожности, или же стоит ещё немного помелькать в кадре?        Я улыбнулся присутствующим и прямо прошагал к прилавку, совершенно не заметив вмонтированный в нижнюю часть экрана объектив камеры, направленный вглубь помещения. Суть мудрейшего изречения Ван Цзинцзэ означает осуществление чего-либо, на первый взгляд бесполезного («бить по траве»), провоцируя ответ противника («вспугнуть змею»). Провокация с целью вынудить объект раскрыть своё местоположение, планы, стратегию и другую информацию, к тому же мне не помешает добыть разговорчивого собеседника. Желательно более осведомленного в политической ситуации, чем ни в чем не повинные запуганные покупатели сего убогого заведения, и пока я ожидаю прибытия своих потенциальных «собеседников», в любом случае продавец обязан взаимодействовать с клиентами. Хоть кто-то из местных жителей не сможет меня проигнорировать.       — Здравствуйте. Могу ли я приобрести у вас какое-либо регулярное печатное издание и охлажденной воды, пожалуйста?        Ценники, как и наименования на обертках, ровным счетом ничего не сообщая, в моих глазах смотрелись лишь цветными украшениями, тем не менее, если взять газету со свежими новостями с собой в Нексус, думаю, там найдутся умельцы, способные помочь с языком. На всякий случай я положил на прилавок самую крупную из имевшихся монет местной чеканки и выжидательно посмотрел на торговца, доверившись его честности — или, хотя бы, его жадности.        Гуманоид вскинул ладони, словно пытаясь показать, что руки его находятся на общем обозрении, как можно дальше от предложенной платы, причем так поспешно, словно деньги эти были способны разъесть кожу. В паузу, наступившую следом за моей первой фразой, гробовое молчание нарушал лишь полный энтузиазма голос из головизора на стене:        «…несмотря на кризис, мы выстоим в это время испытаний! Благодаря своевременным мерам, предпринятым для устранения последствий зловредных козней политических преступников, стоявших у власти Эниф’Ару и Зукао, и сопротивлявшихся дальновидному плану нашего заботливого правителя по объединению народов в более сильную нацию, сегодня объемы производства товаров потребления растут…»        В ожидании ответа я вновь обвел взглядом пустые прилавки с несколькими видами совершенно однотипных предметов и какими-то неприятного цвета герметичными пакетами. Возможен ли программный сбой и вероятность, того, что я изъясняюсь на какой-либо устаревшей и неактуальной ныне версии их языка, в то время как функция переводчика, позволяющая понимать незнакомую речь, работает нормально?        — Вы понимаете мою речь?        Наконец-то хозяин заведения пошевелился, открыл рот. Закрыл.        Нервно сглотнул.        «Ваши деньги… они устаревшего образца… извините…» — промямлил мой невольный собеседник, и кожа его заметно изменила оттенок, став почти на два тона серее.        Скрежет ставень и движение на периферии зрения.        Я обернулся — вовремя, чтобы наблюдать за тем, как покупатели, загнанные моим вторжением в дальний угол магазина, выбираются на улицу через раскрытое кем-то окно. Они словно опасались подхватить чуму или проказу, а может — оказаться в эпицентре стихийного бедствия. Что же, так даже лучше. При определенном развитии ситуации снижается вероятность невинных жертв. Я вернулся к своему невольному собеседнику — и увидел, как продавец, поспешно отдернув руку из-за шкафа, будто бы воспользовавшись моментом, отвлекшим внимание покупателя для поиска выключателя, теперь встретился со мной взглядом, посерел окончательно, опустил гребень и ужом, на полусогнутых, скрылся за дверью во внутренние помещения магазина, а потом захлопнул её за собой. Деньги на прилавке остались нетронутыми, как, собственно, весь прилавок, товары и касса, предоставленные на моё усмотрение…        Перегнувшись через витрину, я обреченно вздохнул.        Ну, конечно, за шкафом располагалась кнопка, и судя по тому, что свет в помещении не выключался, наиболее разумно предположить, что это сигнализация. Я вынул один из пластиковых пакетов с неизвестным переливающимся внутри желеобразным содержимым, отлепил ярко-салатовый ярлычок, неожиданно до ностальгии напомнивший земной аналог. Вернув товар на место, я не спеша направился к экрану.        «…во время выступления нашего возлюбленного Правителя в ночь перед празднеством Природного Обновления я ожидал услышать общие положения, касающиеся дальнесрочных перспектив развития…» — продолжал один из ведущих, сидя в белом кресле странной конструкции, приспособленной под особенности их анатомии.        «…но Его речь была посвящена насущным вопросам в сфере медицинских услуг и образования, наш добрейший предводитель в своей просвещенной мудрости заботится о проблемах простых жителей и призывает чиновников на местах быть более отзывчивыми!»        Фактически, с тем же успехом их прославляемый диктатор мог бы отправлять цветы в знак своего сочувствия насчет явно существующих проблем этой планеты. Я невольно усмехнулся, аккуратно залепив ценником глазок камеры и разгладив липкий кусочек пальцем.        Нападать на готовый к бою и собранный воедино, словно сжатая в кулак рука, вражеский отряд при первой же встрече было бы неразумно. Чтобы, сражаясь с противником, многократно превосходящим тебя численностью и вооружением, иметь шанс на победу, необходимо, как минимум, вынудить его к схватке на твоей территории. Но это их планета, и вся изученная мной территория ограничивалась внешним осмотром данной улицы и прилегающих к магазину зданий, их высоты, примерной структуры, а также скудной информацией, полученной из осторожных наблюдений за ночным патрулем. Ослепив теперь ненужный более глаз противника внизу экрана, я спокойно и сосредоточенно занялся изучением механизма поднимающейся входной двери и планом пожарной эвакуации из здания, мигающим вперемешку с некими надписями и картинками о правилах поведения на небольшой проекционной панели рядом. Ведь нет таких глупцов, способных ворваться в крепость врага, никак перед этим не продумав стратегию боя и возможный план отступления. Попутно, краем уха и отдельной частью сознания я продолжал собирать информацию, щедро изливающуюся из яркой настенной панели.        Вслед за выступлением ведущего последовали несколько цитат, очевидно, принадлежавших помянутому Турнануто Кон’Асо и не содержавших, по сути, никаких реальных поправок в законах или параграфов конституции, только внешние положения вроде «…выстоим, благодаря нашему единству», «…уникальной силе национального духа» и общие пожелания абстрактным подчиненным быть более внимательными и отзывчивыми, слова про то, что уровень коррупции стабилизировался и в глобальном кризисе «мы избежали худшего». Один из главных принципов оратора: говори толпе то, что она хочет услышать. Заставить людей верить в благоприятные, но намеренно расплывчатые лозунги, такие, как: «это изменит все!», «единство», «контрольные меры», «национальные интересы».        Смысл этих слов? Это уже не важно. Относительно реальности они ничего не означают. Профессионалы по связи с общественностью за деньги пишут речь и сценарии политических программ, в которых выступающие в режиме реального времени «внезапно» изобретательно шутят, создавая себе положительный образ, испытывают «реальные» эмоции и обсуждают проблемы страдающего народа. Говоря вначале то, что думают сами люди, после добавляя общие фразы, обозначающие собственное активное участие в решении озвученных проблем. Правда, затем полуправда и откровенная ложь — все поверят в вашу искренность. Памятуя, выступающие от лица власти предлагают простые решения на сложные проблемы и требуют одобрения без лишних вопросов. «Нужно создать такой лозунг, чтобы никто не захотел быть против него, а только за. В этом суть пропаганды».        Ведь в подсознании масс заложено следовать туда, куда побежит толпа. Я не читал целенаправленно трактатов о политике, но, полагаю, суть многих диссертаций сводится к изречению «ви чонг шеен юй» — «извлеки нечто из ничего» или же «обмануть кого-то с помощью его же образа мыслей» — где сказано: тактическое искусство стратега состоит в том, чтобы сначала обмануть, а потом не обманывать, или наоборот. Когда не-ложь кажется ложью — это ложь истинная. Также в искусстве ниндзя говорится, что один из важнейших навыков воина — не лишь смотреть, но видеть, и за долгий период скитаний по различным мирам я видел в действии достаточно разных политических и социальных систем. Прочее — дедукция.        С улицы донеслось приглушенное рокотание, как от нескольких исполинских насекомых. Я мгновенно развернулся, уже в повороте нанеся первый удар при извлечении меча из ножен — катана выпорхнула диагонально по восходящей дуге снизу вверх, серебристым мазком рассекая в воздухе одного из скользнувших в поднимающуюся дверь дронов. Продолговатые, сплюснутые по горизонтали аппараты передвигались на двух пропеллерах, заключенных в подвижном круге, и потому были способны как резко менять плоскость и направление полета, так и зависать на месте. По центру между винтами корпус, по сути состоящий из свободно вращающегося пулемета, крепящегося под «брюшком» «насекомого», включал в себя двигатель и емкость с боеприпасами. Практически одновременно с первым в открывшийся проем скользнули еще две серых стальных тени. Классический перехват рукояти обеими руками — правая чуть ближе к цубе — и лезвие упало обратным движением справа налево в коротком ко йоко кири, разделив второго робота на половины. Опустившись, меч остановился сбоку от тела, на уровне солнечного сплетения.        Из этого движения естественным продолжением я вышел в стойку вакигамаэ, упав вперед на одно колено единым плавным выпадом, усилие которого, начавшись с носка оставшейся позади левой ноги, перейдя в бедро, корпус, плечи, завершилось в молниеносном колющем цуки выброшенного от живота вверх острия. Мой меч настиг пропеллер последней машины, едва не успевшей взять меня на прицел. Грохнул выстрел, но мгновением раньше дрон, чьи лопасти сломались о катану, оставшись с одним двигателем, потерял противовесное вращение, дернулся в сторону, и пули прошли мимо меня. Робот, завертевшись вокруг своей оси, врезался в стену, чтобы раскрыться маленьким огненным цветком взрыва, обдавшего жаром лицо.        Три удара заняли чуть больше секунды — один выдох и одно биение сердца. Пули быстрее самой верной руки, но они попросту не успели воспользоваться преимуществом огнестрельного оружия, уничтоженные раньше. Дверь автоматически начала опускаться на место. Поднявшись, я рукоятью катаны разбил панель, регулирующую открывание створки, заклинив её в закрытом положении. Направился к прилавку. Чуть изогнутое лезвие переливалось матовым блеском — признак совершенной полировки. Я рассек им три металлических предмета — и никаких зазубрин не осталось на режущей кромке, только несколько пятен копоти, которые, надеюсь, сотрутся. Вероятно, конструкция дронов максимально облегчена для маневренности и экономии энергии. Допустим, в них больше пластика, чем металла, и эти машины не предназначались для ближнего боя, но все же взятый у Караи меч был настоящим произведением искусства.        Стрекот пулеметной очереди на заднем плане. Я успел заметить, как разлетаются вдребезги ставни, автоматически закрывшие окно следом за сбежавшими местными жителями.        В потоке ворвавшегося в полутьму помещения дневного света влетело еще несколько дронов. Я даже не попытался обернуться, чтобы сосчитать количество прибывших машин. Перемахнул витрины и упал на пол, отгороженный от нападавших прилавком. Машины остановились, с жужжанием зависнув в воздухе. Они, похоже, не успели увидеть направление моего побега и теперь снимали место крушения трех своих предшественников. Неспешно роботы разошлись веером и двинулись вглубь магазина, просвечивая окружающее пространство лучом сканера. В одном из них включился динамик, вещающий на местном булькающем диалекте:        «Инопланетный шпион должен выйти с поднятыми конечностями и сложить оружие. В таком случае ему будут предоставлены права военнопленного».        То же самое повторилось уже на федеративном английском.        Их осторожное и разумное поведение лишь подтвердило мою теорию о том, что роботы не являются полностью автономными. Вполне логично: самостоятельные машины, подчиняющиеся лишь программе, не смогли бы работать столь согласованно, менять тактику в любой непредсказуемый момент боя, тем более во взаимодействии с населением, заложниками или арестуемыми, где ситуация вовсе может развиваться непредсказуемо, как сейчас, например, и потребовать дипломатии. Голос, предлагавший мне сдаться, конечно, искажался воспроизведением, но обладал дикцией живого существа. Возможно, наведение и захват указанной цели, стрельба, маневры в полете и осуществляются автоматикой — в таких задачах ИИ зачастую срабатывает быстрее человека — но в остальном, похоже, ими управляют дистанционно пилоты или, точнее, операторы, для которых попытка изрешетить меня пулями визуально напоминает компьютерную игру. Конечно, зачем продвинутой технологической расе лично носиться по полю боя с автоматом, где бы я мог хоть как-то до них дотянуться? Все более совершенные орудия убийства требуют как можно меньше личного участия в процессе.        Припав к полу, я наблюдал за противником через его отражение на металлическом полированном боку стоявшей на полке банки. Механическое жужжание приближалось. Чуть переведя взгляд, я заметил край тонкой пластиковой таблички, плашмя лежавшей рядом с кассой, и продолговатый предмет, похожий на фломастер, в держателе среди товаров. Как раз то, что мне нужно. Не высовываясь, я аккуратно извлек пишущие принадлежности и спрятал их во внутренний карман плаща. Так, чем там занимаются мои враги?        Один из них завис почти над прилавком с той стороны, в секунде от того, чтобы обнаружить меня. Я прицелился по отражению перед собой и бросил один из метательных ножей за спину, а потом, не ожидая результата, пригнувшись, сорвался бегом вдоль стойки. Витрина не могла служить какой-либо защитой против пуль. Взрыв подбитого и упавшего на кассу аппарата за спиной — и почти одновременно пол следом за мной взорвался дорожкой взрытого выстрелами керамического покрытия. На ходу я схватил с витрины один из уже знакомых пакетов с желе и, выскакивая из-за края кончившегося прикрытия, бросил им в двух оставшихся дронов. Один из них успел среагировать, разрезав пакет на лету короткой очередью. Тонкий пластик взорвался, разбрызгивая в стороны примерно литра два фиолетового содержимого, обляпавшего пол, стену и оба аппарата, очевидно, залепив им камеры. Очередь, выпущенная вслепую, рассекла поверхность там, где находилось мое тело мгновением ранее, но я уже взлетел по стене вверх, пользуясь набранной в разбеге инерцией, оттолкнулся, перевернувшись в воздухе, и восьмеркой, выполненной в прыжке, рассек под потолком обоих роботов. Упал на пол, перекатился и замер в растяжке. Отведенная в сторону рука заканчивалась катаной, словно естественным продолжением кисти. Дроны, взорвавшись, упали горящими обломками за спиной.        Поднявшись, я стряхнул с клинка несколько капель машинной смазки, извлек метательный нож из обломков первого механического убийцы и, на ходу вытирая и пряча меч в ножны, быстрым, но неспешным шагом направился вглубь здания, через дверь, выбранную продавцом для отступления. Боевые дроны — идеальное решение для расы, не специализирующейся на ближнем бою, но, стремясь к оптимальному балансу цена/эффективность, они сделали атакующих роботов относительно небольшими. Это разумно: когда основное атакующее орудие — пулемет, нет смысла доделывать к нему человекоподобного терминатора, затраты на коего будут несравнимо больше, а эффективность — незначительно выше. Учитывая, что антропоморфный робот — и мишень крупная, и руки имеет всего две, а значит, огнестрел останется по-прежнему один. На ту же сумму боевых дронов можно создать десятка два, а то и больше. К тому же в перестрелке по цели с габаритами компактного пылесоса сложнее попасть.        Короткий коридорчик привел меня на склад: в углу приютились выдвижная койка*, тумбочка и лампа. Продавец, видимо, тут же и жил. Я прислушался и втянул воздух ноздрями. У черепах от природы довольно развито обоняние, а прожив в темноте канализации, мы сильно развили все органы чувств. Взгляд остановился на одном из ряда шкафчиков. От страха ты слишком громко дышишь и слишком явно пахнешь…        Распахнув дверцу, я вытащил наружу краснокожего гуманоида, отчаянно забулькавшего и задергавшегося в хватке. Аккуратно поставив беглеца на землю, протянул ему фломастер и пластиковую табличку:        — Прошу, напишите здесь то, что я продиктую. Это все, что мне от вас нужно. Я не хочу причинять вам вред.        Продавец несколько раз моргнул, затем уставился на «фломастер» в моей руке и посмотрел мне в лицо как-то странно. Но возражать не решился.        Без сомнения, магазин уже оцеплен. Потеряв шестерых дронов, моим противникам разумно занять выжидательную позицию, распределив оставшихся на все входы и выходы. И время играет им на руку, подкрепление будет здесь в течение нескольких минут. Снаружи до меня доносились звуки булькающей речи, предлагавшей сдаться. Судя по изученному плану здания, в моем распоряжении входная дверь, задняя дверь со склада и несколько окон. Единственное преимущество в том, что мне легко просчитать тактику противника, в то время как им значительно сложнее угадать, каким из выходов я воспользуюсь. Технически развитая раса, отвыкшая от личных схваток, привыкшая к мысли о бесспорном превосходстве современного оружия, — прямо сейчас операторы, расположившись в удобном кресле, полностью полагаются на мысль о том, что пары пулеметов, направленных на вход, достаточно. Никто не сможет вырваться из такой ловушки. Они сражаются, находясь в полной личной безопасности, в то время как для меня удачное попадание даже одной пули из роя, извергаемого стальной машиной с частотой примерно по сто пятьдесят* выстрелов в минуту, означает неизбежную потерю мобильности, а значит — пленение или смерть. Пожалуй, их уверенность вполне обоснована.        ***        В узкую щель между ставнями я осмотрел переулок: в метрах пятидесяти отсюда находилось некое здание. Между ним и магазином виднелся двухметровый забор из проволочной сетки, рядом с которым маячил один из туземцев в комбинезоне и шлеме, похожем на военный. Над плечом торчало подобие некого оружия, но он за него не держался. На несколько секунд, не слишком аккуратно высунувшись из укрытия, он навел на здание магазина и тщательно закрепил какой-то аппарат.        А если бы у меня все-таки было ружье?        Военный спрятался обратно. Значит, настолько они не боятся дикаря с катаной? Кстати, где еще дроны? Конечно, они могли быть за укрытием, на случай, если я поверю, что засады нет. Нашел.        Две неестественно правильных тени на земле. Роботы наверху: они элементарно взлетели выше поля зрения, доступного из оконного проема, и зависли там. Целых два. Вероятно, потому, что под их прикрытием работает живой сотрудник.        ***        Из окна на улицу выпал некий маленький предмет. В следующее мгновение с тихим хлопком, взорвавшимся облаком дыма, АДСВ00236 и АДСВ05809 открыли заградительный огонь по оконному проему и земле перед ним. Стреляя вслепую, они попросту осыпали все пространство дождем из пуль. Дроны напротив остальных выходов остались на месте на случай отвлекающего маневра. Антропоморфный силуэт размазанной тенью вылетел из облака дыма по направлению к ограде. Как? Он физически не мог избежать всех пуль. Неважно, какую скорость или ловкость способно проявить живое существо, стрелок обладает абсолютным преимуществом благодаря элементарным законам физики и геометрии. Если представить стреляющего дрона точкой в центре, то мишень станет объектом, двигающимся мимо него по внешней стороне окружности, а очередь пулемета прочертит радиус.        Решает все градус, на который необходимо повернуть дуло. В то время как акробату там, внизу, придется преодолеть стометровку, аппарату, зависшему вне его досягаемости, достаточно за то же время сместить прицел на несколько сантиметров, чтобы сбить цель. Пуля движется быстрее звука, обогнать ее невозможно — при таком усилии скорее мышцы отделятся от кости. Короткая очередь прошила развевающийся в движении плащ объекта, а в следующее мгновение установленная напротив окна гравитационная ловушка зафиксировала пришельца в пространстве, заставив его неподвижно зависнуть в невидимом луче в метре над землей. И перекрестный огонь двух дронов настиг его. Тело мелко задергалось, мотая конечностями под градом прошивающих плоть пуль.        Рука, оторванная плотной очередью, упала на землю.        ***        Дождавшись, пока оба пулемета застрекотали, сконцентрировавшись на с силой выброшенном в окно манекене, одетом для большей достоверности в мой плащ, я скользнул в облако дымовой завесы, следом обогнул по дуге поле боя и рывком преодолел ограду.        Я услышал, как несколько пуль со скрежетом разорвали решетку — один из дронов запоздало среагировал на движение, но я уже скрылся за преградой — корпусом неизвестного огромного робота, брошенного разлагаться под воздействием ржи и коррозии. Краснокожий гуманоид у аппарата даже не обернулся, не успев понять, что происходит, и не услышав мое появление вплоть до того момента, как я, оторвав от земли легкое тело, закрылся им от облетевших преграду роботов. Военный был практически моего роста — может, на несколько сантиметров выше — но весил не больше пятидесяти даже в полной оснастке. Сжавшись, я полностью прикрылся им и, продолжая быстро пятиться в сторону входа в большое здание за спиной, приставил обнаженный меч к горлу заложника. У меня не было никакого желания или смысла убивать его: на самом деле такой быстрый захват языка — удача, делающая ненужным остальной план, и можно сразу перейти к отступлению.        Надеюсь, теперь появится возможность поговорить с ними? Короткая очередь наискосок прошила грудь моего пленника, всего несколько секунд понадобилось тем, кто сидел за монитором, чтобы убить своего сотрудника. Но его броня вкупе с его телом прикрыли меня от пуль. Я выхватил бластер из кобуры на поясе убитого и, наугад выпустив короткую очередь, метнулся спиной вперед, чувствуя, как, дробно дергаясь от множества ощутимых рывков, тело в моих руках превращается в фарш. Конечно, выстрелы не попали в цель, тем более, оружие их мне почти незнакомо. Удобно, что кнопка на ручке — штука, похожая на пистолет, сработала примерно так же. О, ну что ж, теперь я знаю, как им пользоваться. Но после первых выстрелов дроны вынуждены были маневрировать, сбивая прицел, что снизило их точность и дало мне несколько секунд, необходимых для того, чтобы преодолеть расстояние до подъезда.        В последний момент огненный хлыст вскользь прошелся по бедру — это они додумались стрелять по ногам. Я прыгнул, стремительно преодолев последние два метра, ударился панцирем о дверь и, активировав открытие, нырнул под неё, не дожидаясь, пока створка полностью поднимется. Отбросил труп, ощущая, как стремительно намокает ниже колена штанина хакама. Вонзил меч в панель все еще открывающейся двери, заклинив ее на высоте колена, и, взбежав по стене узкого коридора, замер в растяжке под потолком. Дверь подо мной в тот же момент покрылась мириадами круглых светящихся отверстий — судя по отлетающим осколкам покрытия и выбоинам, одновременно появлявшимся на стене в конце коридора, пробеги я половину расстояния до поворота, меня бы это не спасло. Один из дронов серой тенью скользнул в щель под створкой. Я, упав сверху, пригвоздил аппарат мечом к полу и тут же прижался к стене. Второй аппарат, оставшийся на улице, очевидно, получив последние кадры жизни своего предшественника, влетать не стал и на этот раз обстрелял потолок. Воспользовавшись этим, я совершил спринтерский забег до поворота коридора. Уверен, что остальные дроны сейчас, сняв оцепление с магазина, устремились сюда.        Строение, в коем я оказался, по плану больше смахивало на улей: лифты легко узнавались даже непривычному, инопланетному взгляду, но здесь отсутствовали лестничные пролеты. Преодолев еще один поворот, я сообразил, что коридоры с дверями поднимаются спиралью. Проскочив виток, я увидел дрона, выбившего ставни и вылетевшего навстречу с противоположного конца коридора. Выбив тонкую внутреннюю дверь, я ушел с линии огня, вторгшись в чье-то жилище. Точнее, в некое подобие коммунальной квартиры. Проклятье, этот улей оказался жилым домом! Опять вмонтированный в стену экран, та же программа, восторженный голос ведущего. Четверо местных жителей в помещении: трое детей при моем появлении сразу скользнули под стол, одна взрослая особь начала подниматься навстречу… Я резко свернул в первую из комнат. Жужжание пропеллера и стрекот выстрелов за спиной. Обернувшись, я увидел, как несчастный отец или мать, ничего не успев понять, сломанной куклой оседает на столешницу между расставленной посудой. Не останавливаясь, дрон пролетел дальше. Распахнув ставни, я, подпрыгнув, ухватился за окно этажом выше и, подтянувшись, оказался в другой квартире — на сей раз, хвала небу, пустой. При моем появлении, словно сработав на движение, включился очередной вмонтированный в стену экран, на этот раз совсем небольшой, но вещавший, очевидно, все ту же программу:        «…я имел счастье лично присутствовать во время речи нашего возлюбленного Правителя, и когда он говорил о реформах и отзывчивости, Главы Общин переговаривались между собой о том, что необходимо принять это к сведению… Столь совершенное правление может быть лишь признаком истинной гениальности высшего существа!»        Здесь я подумал развернуться и попробовать уничтожить преследователя, но в соседней комнате почти одновременно с дроном, влетевшим следом за мной, разбилось окно и послышалось характерное жужжание. Их двое. Под перекрестным огнем шансов нет. Я продолжил отступление. Путь лежал через крохотную комнату — еще одну. Они, каждая меньше кухни у нас в старом логове, видимо, являлись местом обитания для целой семьи. В третьей такой каморке под нижней опущенной полкой при моем появлении спешно исчезли чьи-то ноги. Я, не останавливаясь, пролетел дальше. Количество поворотов в жилых помещениях сводило к минимуму эффективность дальних атак. В каждой из крошечных пропыленных квартирок, больше похожих на ячейки со скудной мебелью, при моем появлении включался экран или хотя бы динамик с приделанной к нему снизу камерой, словно они следили за моим бегством.        «Не соглашусь, простой смертной гениальности недостаточно. Турнануто Кон’Асо Божественен! День, когда он снизошел к нам с неба, был всевышним благословением!»        Не в силах более сдержать эмоции, один из ведущих разрыдался в эфире. За кадром послушно раздались одобрительные хлопки ладоней о колени со стороны зрителей.        Пули еще несколько раз с визгом вгрызались в стену там, где я успевал повернуть мгновением ранее. Заблокированная входная дверь ненадолго задержит двух роботов.        Бегом я выскочил в плавно поднимающийся основной коридор. Метнувшись к лифту, активировал вызов. Из-за поворота выскочила четырехлапая тварь размером примерно с ротвейлера. Я уже видел их в составе патрулей, но не так близко. Именно гончие, нюхая землю, чуть было не обнаружили меня во время ночной вылазки.        Так и знал, что их на меня в итоге и спустят. Необычайно уродливые создания, горбатые, подобно земным гиенам, но совершенно лысые, с обвисающей складками толстой кожей, длинными мускулистыми лапами, шипами вдоль хребта и бледно-голубыми, затянутыми белесой пленкой выпученными глазами на голове, состоящей, в основном, из огромной пасти. Челюсти и верхнюю часть черепа заменяли металлические имплантаты.        Прозрачная дверь закрылась прямо перед ощеренными клыками — но тут зверь поднялся и нажал лапой на вызов лифта. Оно разумно?        Моя крошечная комната остановилась. Створки вновь разъехались вниз и вверх. Гончая бросилась вовнутрь, распахнув пасть. Я поймал захват страшных зубов на ножны — места внутри слишком мало, чтобы выдернуть катану, если в лифте вас двое. В стальных челюстях ножны хрустнули почти без замедления: неужели у киборга хватит силы перекусить клинок? На расстоянии локтя я увидел его глаза.        Мертвые.        Во взгляде атаковавшего хищника я не увидел ни злобы, ни ярости, ни даже осмысленности. Челюсти лязгали, но он не рычал, как подобает вести себя при атаке пусть очень надрессированному, но все же животному. Челюсти продолжали смыкаться.        Я резко дернул меч вверх, фактически вздернув киборга на задние лапы, сделал отталкивающее движение ножнами и, в следующее мгновение ухватившись за рукоять катаны обеими руками, одновременно вытолкнул гончую из кабины лифта маэ-кири — прямым ударом ноги в корпус. Потеряв равновесие на задних конечностях, тварь вылетела в коридор и, не разжав бульдожьей хватки, сама стащила с меча ножны. В падении мой противник по-кошачьи ловко приземлился на лапы.        Ножны, издав прощальный хруст, двумя половинами упали на керамическое покрытие. Киборг, процарапав по полу когтями, как огромная кошка, которую занесло на повороте, тотчас ринулся обратно. Я вновь ударил по панели, закрывающей дверь. Створки опустились, поймав тварь в ловушку… ненадолго. Настроенные на безопасный режим, они сразу начали разъезжаться. Впрочем, и секунды достаточно. На одно подаренное мне мгновение зверь оказался зафиксирован между двумя дверями так, что внутри оказалась лишь его голова и передняя лапа. Как на гильотине.        Один рассчитанный взмах — и густая темно-синяя кровь твари забрызгала мне живот, ноги, пол. Кисть с когтями упала и задергалась, а голова откатилась, ударившись о стенку лифта. Препятствие в дверях исчезло. Они закрылись, и кабинка заскользила наверх, чередуя свет и тьму этажей и перекрытий между ними. Следуя жестокой вселенской иронии, из динамика при этом полилась все та же бодрая, смахивающая на марш музыка, звучавшая ранее по радио на улице. Я воспользовался моментом, чтобы осмотреть рану на ноге. Вопреки первым опасениям, всего лишь глубокая царапина. Мне повезло: одна из пуль скользнула по бедру длинной полосой, разорвала кожу. Я не истекал кровью — вода вылилась из простреленной в нескольких местах фляги.        И это было немногим лучше кровопотери. Я остался в пустыне без портала в мир Нексуса.        Как иронично, если моя эпическая месть закончится, не начавшись. Мысль об этом ужалила, всколыхнулась болезненным предвкушением. Словно очнувшись, я ощутил странное отстраненное спокойствие. Сконцентрировался на предстоящей задаче.        Обрывком штанины я перетянул рану. Взгляд упал на голову гончей. Еще в ночном патруле я заметил, что эти звери ходили без поводков. Теперь, кажется, я понял, это поведение — даже не результат отменной дрессировки.        Металлическая верхняя часть черепа… чипы, вмонтированные непосредственно в мозг, фактически превратили зверя в управляемую органическую машину, контролируемую оператором, подобно дронам. Живой дрон для ближнего боя, заряжается органической пищей. Сильнее и эффективнее любого из местных жителей и дешевле стоит, чем полноценный солдат. Возможно, у гончей оставили простые рефлексы, так как управлять процессами сна и еды слишком утомительно. Но эта штука — уже не живое существо.        В какой-то мере я мог ощутить с ним некое родство. Тоже уже мертвый, по сути, но все еще бегает и убивает.        ***        С характерным звуком двойные створки разъехались под прицелом четырех дронов, ожидавших прибытия инопланетного рецидивиста на этаже, куда был отправлен лифт. Естественно, вся техника в комплексе была подключена к единой сети. Из кабины повалил дым.        Шпион уже использовал эту технологию в качестве примитивной завесы. На всякий случай открытый проем предварительно обстреляли. Затем одна машина была отправлена вовнутрь. Кабина лифта оказалась пуста. Еще два дрона для проверки влетели в подъёмник — в этот момент двери за ними закрылись, и кнопка, заранее зафиксированная на спуске на первый этаж, под бодрый жизнерадостный марш отправила часть погони к началу пути.        ***        Запустив лифт на предпоследний этаж, я взорвал дымовую шашку внутри кабины на случай наличия камер, затем на ощупь поддел осветительную панель, вскрыл замок на люке в потолке и выбрался на крышу кабины, пока дым внутри не рассеялся. Отсеченным отрезком железной арматуры я намертво заклинил крышку со внешней стороны, попросту продев его под ручку на крыше и рычаг на люке, а затем согнув в узел руками свободные концы. Здесь, правда, я столкнулся с неожиданной сложностью — канаты противовесов отсутствовали. Как оказалось, лифт скользил вверх-вниз и в стороны, передвигаясь между блоками комплекса по узкой полосе монорельса. Впрочем, данное обстоятельство — мелочь. Упершись руками и ногами в стенки узкой шахты, я без особого промедления преодолел подъем и незамеченным выбрался сначала на последний этаж здания, оттуда — на чердак и, наконец, на крышу.        Дроны достаточно эффективны, но габариты у них небольшие — не похоже, что они несут в себе достаточно мощные батареи для длительного независимого патрулирования. Значит, транспортирующая машина с батареями для перезарядки и, вероятно, операторами находилась где-то неподалеку.        В ночном патруле я, кстати, видел всего двух дронов и четырех гончих: они и еще несколько отдельно следовавших солдат сопровождали машину, бесшумно парящую на антиграве. На боках у нее выступало четырнадцать яйцевидных выпуклостей. Разведка боем уже принесла определенные результаты — я выяснил их тактику, вооружение и, похоже, догадался о предназначении этих выпуклостей на боках странного транспорта. С одной стороны, на разогретой до степени сковороды крыше, обжигающей мои стопы, я совершенно лишен прикрытия. Воспарив над зданием, даже один дрон получит меня, как на ладони, и расстреляет на расстоянии вне досягаемости любой из моих атак. Но именно сейчас я, пока не замеченный противником, могу с высоты обнаружить машину-носитель. Судя по тому, как осторожно противник вводил в схватку новых роботов, подкрепление пока еще не прибыло.        Весь мой забег по комнатам на самом деле занял менее двадцати минут: похоже, машина у них всего была одна и они, перекрывая окна магазина, вынуждены были экономить боевые единицы. Семь дронов уничтожено, еще пять остались внутри здания, и им понадобится некоторое, пусть и небольшое, время, чтобы из него вылететь.        Итого — двенадцать. Исходя из схемы их предыдущих действий, я допустил, что по уставу положено, чтобы как минимум два боевых робота постоянно сопровождали основной транспорт для его защиты. Прежде, чем реализовывать основную часть своего плана, мне нужно ввести в бой их резервы.        ***        — …дикарь скачет по нашему комплексу с ЧЕМ?        — С длинной стальной полосой, мэм…        — Рядовой Гаур’фт, вы издеваетесь? У нас сигналы о выведении из строя семи боевых единиц АДСВ, одной гончей, потери среди гражданских и нулевые показатели жизнедеятельности с датчиков одного из сотрудников!        Командующий отряда Гаур’фт стоически перенес новость о понижении в звании.        — Стальная полоса, по всей вероятности, весьма остро заточена, мэм… Запрашиваю поддержку… это весьма опасный инцидент с инопланетной формой жизни.        — Мы уже выслали к вам три патрульных машины с полным набором сил сопровождения. Доложите точные координаты объекта и перейдите под командование более компетентных коллег.        — Да, мэм… Так точно, мэм… — Гаур’фт отключил микрофон внутренней связи и повернулся к первому наводчику.        — Что значит вы «его потеряли»?!        — Эм… система регистрирует исчезновение объекта в районе 7АС шахты… — промямлила Сох’Этол. Её гребень был плотно прижат к черепу, а руки поспешно, почти судорожно оперировали объёмными схемами.        — У нас камеры и датчики по всему зданию…        — …Да, я просматриваю отчеты с каждой по очереди, сэр… Есть вероятность кибератаки на систему автоматического отслеживания. Прошу вас…        — Плевать как, найди его быстро! — в ярости Гаур’фт заклокотал горлом. Почему? Во имя Турнануто Кон’Асо, почему вся эта хуйня должна была начаться в его смену?        — Эм… сэр?        — Что, Дждс’ва?        — Я, кажется, обнаружил объект, сэр…        — Неужели?.. — ядовито поинтересовался бывший командир. Панель перед вторым наводчиком в данный момент деактивирована. Потеряв всех своих дронов, он был временно отстранен от должности, а потому уныло созерцал кусочек выжженного красного неба в узкий просвет между жалюзи.        — Сами посмотрите, инопланетный диверсант стоит на крыше и машет нам руками…        Вся оперативная группа в количестве четырех энфи сгрудилась перед крошечным смотровым отверстием, забранным пыльным бронепластиком.        — Действительно… — констатировал факт сержант Гаур’фт, после нескольких секунд молчаливого созерцания внезапно осознав, что, возможно, звание еще не уплыло от него безвозвратно. — Чего замерли, идиоты? Кто-нибудь, поджарьте его!        Сох’Этол откинулась на спинку сиденья. Её пальцы в интерактивных перчатках ожили, делая пассы в воздухе; на глаза, повинуясь краткой мысленной команде, упало забрало виртуального шлема; перед взглядом наводчицы развернулись панорамы, поступающие из АДСВ09658 и АДСВ0983, а также — с камер основного орудия на крыше патрульной машины.        Движением пальцев она повернула основное орудие. Крохотное помещение, залитое искусственным красноватым освещением, слегка вздрогнуло. Несколько снарядов плазмы прочертили небо.        Вспышка.        Воздух очистился, явив камерам приличного диаметра воронку, в которую обратился край крыши здания. По наклонной стене вниз стекали потоки оплавленного камня.        Она приблизила изображение — несуразной фигурки пришельца не было. В принципе, выстрел из основного калибра, рассчитанного на уничтожение боевой техники противника класса «земля-земля» и «земля-воздух», а также разрушение небольших построек, должен был попросту дезинтегрировать органический объект его габаритов.        — Вообще-то у нас инструкция по возможности захватить объект для допроса или хотя бы образцы на экспертизу… — немного укоряюще напомнил всем Удан’та.        — Данный экземпляр продемонстрировал слишком агрессивную и непредсказуемую модель поведения, — проигнорировал аргумент пилота и связиста Гаур’фт. — Сох’Этол, продолжай держать крышу под прицелом, второй наводчик Дждс’ва, отправьте дронов проверить крышу и взять пробы расплава, пускай лаборатория по ДНК себе образцы восстанавливает.        Затем, воспользовавшись собственным шлемом, командир взял контроль над обыскивающими здание на автопилоте модулями АДСВ и тремя уцелевшими гончими, чтобы отозвать их к машине.        ***        Заметив, как активировались неподвижно висящие над машиной дроны и дуло на крыше транспорта начало поворачиваться, я моментально упал плашмя и перекатился в сторону за надстройку. Вспышка отпечаталась на сетчатке даже сквозь закрытые веки. Меня обдало обжигающим жаром. Я почувствовал, как пот обращается в пар прямо на коже. Расплавленный камень, испуская почти видимые потоки горячего воздуха, алел в нескольких метрах от меня. Спустя еще секунду, слегка оглушенный, я различил в гуле, исходящем изнутри черепа, жужжание приближающихся дронов. Я отполз под ограждающий крышу каменный бортик и, подобравшись, объял ладонями рукоять меча и посмотрел на чистый, подобно ртутной ленте, клинок катаны, повернутой плашмя. Мое собственное осунувшееся отражение на гладком металле в странном единстве с духом меча. Выше него виднелось отражение неба по ту сторону служившей мне прикрытием надстройки. Высовываться было вовсе не обязательно. Затем, посмотрев в сторону и прищурившись против яркого света, я оценил высоту и расположение палящего двойного светила Эниф’Гол. Прикинул траекторию относительно машины. Придется описать небольшой крюк…        Увидев две серых тени на клинке, я бросил себе под ноги дымовую шашку и сорвался с места. Я не мог поставить дымовую завесу между собой и противником, потому что они смотрели на меня с нескольких ракурсов: снизу и из камер дронов, оставшихся за спиной. Оставалось лишь нырнуть в дым самому, но еще до того, как высунуться и привлечь внимание, я целенаправленно запомнил крышу и продумал маршрут. Перекат, несколько широких прыжков до следующей надстройки, звук пуль, выпущенных наугад и взрывающих покрытие, где-то рядом поворот — преграда между мной и дронами. Вспышка. Участок здания, закрытый дымовой завесой, практически перестал существовать вместе с одним из оказавшихся в районе поражения роботов. Второй облетал дымовое облако по дуге со стороны крыши, перекрывая мне пути к отступлению. Прекрасно, долететь до края он не успеет. Я метнулся к невысокому выступу, ограждавшему площадку наверху здания от пропасти вокруг, и спрыгнул с крыши.        Скрытность ниндзя традиционно ассоциируется с искусством тени. В решающий момент стать невидным врагу. Концепция проста для понимания, если действуешь ночью. Но суть «тень» значит также иллюзию. Двойная звезда Эниф’Гол, восходя, выжгла всю ночь, загнав ее в щели, под камни — и чтобы скрыться на необходимое мгновение, я воспользовался светом солнца.        ***        Сох’Этол успела засечь движение на периферии зрения и, уже разворачивая орудия машины, увидела, как их враг спрыгнул с крыши.        Безумец.        Загнанный в угол дикарь предпочел смерть. Он неизбежно размажется в ударе о землю…        В следующий момент первый наводчик вдруг осознала, что инопланетянин спрыгнул не на землю — со скоростью свободного падения он летел прямо на них! Ее руки стремительно взметнулись, наводя прицел, — Сох’Этол могла, подкинув банку, прострелить её в полете. Двойное кольцо фиксации совместилось, мигнув, и в этот момент камеры были засвечены солнцем, по стечению обстоятельств оказавшимся прямо за спиной ее мишени. Высокое качество воспроизведения изображения внутри виртуального шлема сыграло злую шутку — на миг ослепленная ярким светом Сох’Этол рефлекторно моргнула мембранами век, технике тоже понадобились доли секунды, чтобы подстроиться, затемнить объективы.        Нечто тяжелое ударилось об их крышу.        Металлический скрежет.        — Орудия первое и третье показывают критические повреждения…        У боевой патрульной машины отсутствовало лобовое окно. Обилие отверстий в броне — мода, ушедшая в прошлое несколько веков назад, ведь окна потенциально понижают защиту, а следовательно, они были признаны неэффективными. В конструкции допускались лишь ряд небольших забранных стальными жалюзи смотровых амбразур на боках их транспорта, на случай чрезвычайных ситуаций. Благо, через оные отверстия пришелец мог протиснуться вовнутрь разве что по частям. Но с другой стороны, весь обзор и визуальный контакт с полем боя оперативная группа, наглухо запечатанная в летающем металлическом монстре, производила посредством обилия камер снаружи и экранов, голограмм и виртуальных шлемов внутри. И теперь их экраны гасли один за другим.        — Какого черта?! Он ломает наши камеры!        — Второе орудие уничтожено, сэр!        — Удан’та, вираж! Сбрось эту мразь с нашей крыши!        — Сэр, есть угроза столкновения, мы практически ослеплены… — тем не менее, пилот выполнил приказ, практически вслепую развернув машину так, чтобы, войдя в «бочку», не столкнуться со стеной здания. Панели антиграва располагались лишь на нижней стороне их транспорта, и, вращаясь, они неизбежно теряли высоту. В момент, когда их тесный залитый красноватым свеченьем мирок опрокинулся в первый раз, Гаур’фт единственный из команды стоял посреди комнаты и не был пристегнут к креслу.        Отдав приказ, он успел схватиться за спинку сидения второго наводчика, но в какой-то момент хватка командира сорвалась. Его тело приложило об потолок. Попытавшись за что-то схватиться, он, не успев сжать пальцы, соскользнул в дальний угол помещения. Альтиметр, фиксирующий высоту полета, мигал цифрами в правой части экрана, отсчитывая расстояние до земли. Мысленно Удан’та представил несущуюся им навстречу поверхность дороги и жестко остановил машину практически на минимальной высоте. Выдохнул. Руки дрожали. Стабилизировать подъем и взлететь чуть выше.        — Командир! — Сох’Этол, отстегнувшись, покинула кресло, чтобы помочь подняться их лидеру.        — Часть дронов вернулась, — в данный момент Дждс’ва оказался единственным наводчиком, подключенным к управлению оружием.        — Так мы избавились от этой твари?        — Я могу осмотреть корпус снаружи с камер прибывших АДСВ и добить инопланетника, если нужно… — участок сознания второго наводчика, не занятый манипуляциями с роботами, отметил тень, закрывшую смотровое отверстие над ним. Дждс’ва не успел понять, что это значит — в следующий момент его грудь пронзила острая боль. Нечто твердое, застряв внутри, мешало дышать… Еще не осознав произошедшего, он скосил взгляд, чтобы в узкую щель, остающуюся снизу под закрывающим почти весь обзор забралом, увидеть край стальной полосы.        По металлу текла его кровь.        Отстраненно Удан’та наблюдал, как на его глазах длинный холодно сверкнувший коготь проткнул пластик, с хирургической точностью пройдя между стальными перекладинами жалюзи, вонзился в плечо Дждс’ва и вышел из его груди. Наводчик замедленно и тупо уставился на торчащее из него инородное тело. Забулькал.        Из-за забрала перед лицом он, вероятно, мог видеть лишь узкую полосу реального пространства снизу. На панель перед ним из-под виртуального шлема выплеснулась отхаркнутая вместо слов пузырящаяся фиолетовая кровь.        Коготь так же аккуратно вышел обратно через щель в смотровом окошке. Тело Дждс’ва несколько раз конвульсивно дернулось в ремнях креплений и неестественно обвисло.        Стрекот снаружи. Судя по звуку, нечто соскользнуло по боку машины и забралось под нее. В следующий момент на них обрушился град. Град иногда случался ночами в сезон ливней — немаленькие льдинки, в честь которых устраивался праздник.        Потолок прочертила полоса сквозных отверстий — на крыше броня транспорта была наиболее тонкой. Сох’Этол запнулась, словно замерев на середине шага, и кулем осела на пол с аккуратной маленькой дырочкой в шлеме. Пули стеганули по борту машины, не пробивая броню, но уничтожая их и без того повреждённую сенсорную технику.        — Чтоб ты сдох!        Дроны, выйдя из-под прямого контроля второго наводчика, активировали автопилот, перейдя к последней заданной функции: поиску и уничтожению пришельца. Да програма автоматического поиска цели у них была- как бонус в случае гибели пилотов они могли продолжить атаковать убившего их операторов противника. Но программа помещавшаяся в электрические мозги умом не блистала, а что гораздо важнее… Критически важнее! Очевидно, поотрубав им антенны, пришелец до кучи повредил на управляющей машине систему идентификации, то есть дроны перестали распознавать их машину как «дружественный объект», воспринимая летающий танк как часть пейзажа.        Теперь же этот урод скачет по их машине, а проклятые роботы летают следом и стреляют в упор…        Словно вынырнув из забытья, Удан’та поспешно дотянулся до кресла погибшего коллеги и аварийным выключателем разом деактивировал всех дронов. Подключаться к системе могло занять слишком много времени — пилоту показалось, что в любую секунду случайной пулей может достать его самого. Тишина, обрушившаяся на них в следующий момент, поражала, как и темнота выключенных мониторов.        Такого просто не могло быть. Подобные ситуации не предусматривались инструкцией. Противник не мог добраться до них так… лично. Да и тренировки по рукопашному бою давно даже в специализированных военных отделениях превратились скорее в набор общеукрепляющих физических упражнений. Слыша лишь гудение мотора, Удан’та понял, что он сейчас испытывает.        Иррациональный, давно забытый их расой примитивный, первобытный страх.        — Командир… сэр. ЭТО застрелили?..        Вместо ответа Гаур’фт медленно поднялся, споткнулся и, вынув ручной бластер, покачиваясь, направился к выходу.        Нет… Сейчас он откроет люк!        — Что вы делаете?!        Сержант распахнул люк и исчез в свете.        — Выходи, тварь! — звук нескольких выстрелов и тишина. Скованный суеверным ужасом, Удан’та наблюдал, как через открытый люк вовнутрь ввалилось Оно.        Огромный невероятно уродливый зеленый монстр непонятного пола, почти голый, за исключением мотавшихся на бедрах оборванных тряпок перевитый мускулами дикарь, заляпанный с ног до головы фиолетовой кровью и с длиннющим стальным дрыном наперевес. Одной рукой без всякого напряжения он нес безжизненно обвисшее тело их командира.        На заднем плане надрывалась активировавшаяся внутренняя связь, по которой у них пытались выяснить происходящее. Все еще тяжело дыша, пришелец уронил свою ношу на пол, перешагнул через тело первого наводчика Сох’Этол и приставил стальную полосу к животу Удан’ты, затем с совершенно спокойным лицом поднял тонкую пластиковую табличку с крупной надписью, выполненной на обратной стороне вульгарно-фиолетовой помадой, используемой лишь некоторыми женщинами и мужчинами легкого поведения.        Еще несколько секунд пилоту понадобилось на то, чтобы, преодолев шок, постигнуть смысл иероглифов.        «Вы взяты в плен. Отключите микрофоны и прослушивающие устройства внутри машины, пожалуйста».        ***        Несколько секунд туземец созерцал меня, моргая, прежде чем, поспешно оживившись, защелкал рубильниками. Наблюдая за панической дерганностью в движениях пленника, я мог предположить, что вероятность хитрости с его стороны или попытки, воспользовавшись клавиатурой, вызвать подмогу была крайне низка. Согласно моим ожиданиям, противник оказался слишком напуган для столь осмысленных и расчетливых действий. Вопрошавшие его голоса смолкли, а несколько экранов и огоньков погасли.        — Благодарю, — вытерев меч и повернув к себе свободное кресло, я степенно уселся рядом с пилотом, с видимой расслабленностью положив руки на колени. — С самого утра ищу возможность цивилизованно пообщаться.        Еще уничтожая первых роботов в магазине, я подумал о том, что носивший их транспорт должен находиться где-то неподалеку. В общих чертах обозначился план захвата «языка»: отступить и прорваться на крышу соседнего здания, по дороге отделавшись от наибольшего количества дронов противника, с высоты вычислить машину с оперативной группой и атаковать ее вместо того, чтобы сражаться отдельно с каждой из ищеек. Кроме прочего, тогда же я предположил, что внутри машины обязательно будут включенные микрофоны, и во избежание лишних помех слышать мой голос в эфире его сослуживцам пока нежелательно. А значит, захват необходимо произвести не только быстро, но молча.        — Вы ведь меня понимаете? — поймав взгляд солдата, спросил я, сделав тон намеренно мягким и вкрадчивым. Необходимо, чтобы пленник несколько успокоился, иначе его голос не будет звучать натурально.        Сглотнув, пилот кивнул:        «Д-да, господин шпион, сэр… мэм…»        — Как вас зовут?        «Пилот второго ранга, Удан’та Хиргвал номер 123, сэр…»        — Хорошо. А сейчас вы включите связь, предоставите своему командованию краткий рапорт о том, что вам пришлось деактивировать дронов, ваша команда погибла, после чего я убежал на восток. Затем доложите о нестабильности в двигателе или другой неисправности, из-за которой машину необходимо в срочном порядке доставить на ремонт. И запросите разрешение вернуться в часть, чтобы сдать машину и дать положенные свидетельские показания. Доложите о повреждении, делающем непрерывную связь затруднительной, и отключитесь, — поднявшись, я связал первого аборигена, ранее выскочившего на меня с бластером, и, заткнув его рот кляпом, спрятал под креслом, привязав к его основанию.        — Гаур’фт… он жив? — наблюдая за мной, подал голос гуманоид, оставшийся в пилотском кресле.        — Не вижу смысла в лишних жертвах.        Запоздало прокрутив в голове нашу схватку, я предположил, что, вероятно, нанес ему какие-то внутренние повреждения. Но да, он остался жив, по крайней мере, пока. Возможно, представителя человеческой расы с более известной мне анатомией я мог бы вывести из строя аккуратнее, даже в столь неожиданной и стремительной схватке. Факт в том, что смерть на поле боя зачастую не делает исключений по половым или этическим соображениям.        — Удан’та Хиргвал? Пожалуйста, не вынуждайте меня к крайностям. А теперь вы можете приступить к докладу. Все это время я буду находиться здесь…        Закончив, я прошел вглубь комнаты и сел на пол в тени за креслом с телом оператора, так и оставшегося висеть на ремнях на своем месте. Вооружился бластером, изъятым у связанного.        — Удан’та, для вашего блага держите руки на подлокотниках, исключая включения и выключения связи, и не совершайте лишних движений.        Мой пленник не может с уверенностью знать, что инопланетный шпион, говорящий на их языке, абсолютно не понимает письменности, но все же рисковать, давая ему лишнюю возможность напечатать предупреждение или просьбу о помощи, не стоит. Удостоверившись, что от его пульта меня не видно, я направил дуло бластера на своего подопечного.        — Прошу вас, приступайте.        Перед возникшим в голограмме лицом командира Удан’та не проявил подлинного актерского дарования, но его нервность, очевидно, списали на пережитый шок. Разрешение проследовать в участок было получено, и, по дороге подобрав мой изрешеченный пулями плащ, мы благополучно разминулись с несколькими подоспевшими на место событий поисковыми отрядами.        Прежде чем покинуть патрульную машину, я потребовал от пленника выложить и снять мобильные средства связи. Наблюдая, как он, косясь на меня, избавляется от браслета, похожего на часы, я понадеялся, что Удан’та достаточно напуган и не понимает, насколько я несведущ в их технике и культуре. Также, вдобавок к бластеру, я прихватил связку закрепленных, наподобие яиц в коробочке, металлических теннисных мячиков с единственной кнопкой.        Это гранаты? Они работают наподобие земного аналога? В их транспорте очень удачно наличествовал автопилот — благодаря сему факту, удалившись от места событий, мы высадились в захламленном переулке и действительно отправили транспорт с телами погибших солдат и Гаур’фт в участок. Думаю, для моих целей достаточно одного пленника — за ним гораздо проще следить, и к тому же Удан’та уже проявил себя более сговорчивым, а его командир, хотя и мог потенциально знать больше ввиду более высокого звания, мог не дожить до допроса — неизвестно, насколько сильно я его ранил. На сегодня уже и так достаточно совершенно бесполезных смертей. Я старался не испытывать ни к кому из пытавшихся меня убить солдат личной неприязни, вполне допуская, что они исполняют приказ, хотя хладнокровно расстрелянный на той кухне взрослый, прятавший под столом детей, был весомым поводом не любить представителей силовых структур данной расы.        ***        Сознание не вовремя подкинуло образы спальни с двуярусными железными кроватями, усеянной окровавленными трупами полуодетых людей, наспех похватавших оружие. Мужчина с раскосыми глазами схватился за лезвие катаны у своего горла, и кровь уже текла по его рукам.        — Где ваше логово? Где Шреддер?        Только имя их лидера вызвало-таки какой-то вразумительный ответ.        — Шреддер… Караи-сенсей… нани мо суранай*, пожаруйста…        ***        Нет, затапливающее безумие первых дней моей новой жизни спало. Валяясь с зашитыми ранами на татами в доме Усаги и созерцая потолок, я холодно рассудил, что бегать и бросаться на всех подчиненных моего врага с катаной — не самый действенный способ выполнить свой долг и достигнуть конечной цели…        — Сын мой, гнев — это зверь, пожирающий тебя изнутри.        В поле зрения попало лицо плененного мною пришельца, и я понял, что слова, прозвучавшие в сознании, на самом деле были произнесены вслух. Очевидно, не поняв, к кому я обращаюсь, Удан’та смотрел на меня с тем характерным выражением, с коим житель Нью-Йорка, оцепенев, следил бы за крупным хищником, например, вползшим в его крохотный офис живым аллигатором.        Я должен это контролировать.        «Я погиб», — произнес маленький красный гуманоид тем временем, уже с грустью глядя вслед машине, исчезнувшей в почти выцветшем небе.        — Без повода я не причиню вам вреда… — произнес я, все еще отходя от своего секундного «выпадания».        «Ты, инопланетянин, не понимаешь ничего!» — зло брошенная фраза — эта необдуманно для перепуганного пленника. Хм…        — В таком случае объясните.        Мой пленник посмотрел на меня снизу вверх, и я уверился в подозрении, что даже сейчас он боится… боится кого-то, помимо меня.        «Я говорю с тобой, значит, я уже расстроил нашего возлюбленного, благостного, мудрейшего правителя».        Пилот обвел взглядом уходившие вверх стены так, словно Турнануто Кон’Асо мог немедленно выпрыгнуть к нам из любого окна и огреть нерадивого подданного дубиной.        — Не думаю, что это место подходит. Где мы можем поговорить в безопасности?        Отправленная в участок машина несколько собьет их со следа, но полагаю, именно в таких переулках их дроны будут искать меня в первую очередь.        Мой подопечный посмотрел на меня затравленно. Кивнул.        «Мы в старом районе. Здесь достаточно оставленных жилищ, и не все дома оборудованы камерами и системами безопасности должным образом».        Не показываясь на основной улице, мы подошли к одному из многоквартирных «ульев». Как оказалось, я так и не научился отличать жилые здания от административных… Старая часть города?        Действительно, при повторном рассмотрении я заметил, что эта часть застройки несколько отличается от уже увиденного: во-первых, своей запущенностью, во-вторых, покраской. Внутренние стены жилого комплекса, по коридору коего мы шли в данный момент, декорировали широкие полосы и повторяющиеся элементы геометрического орнамента, в то время как магазин, коридоры и крошечные «коммунальные» жилища аборигенов, которые я в спешке боя замечал ранее, окрашивались однотонно или не окрашивались в принципе. Местная отделка местами облупилась, а полы почти по щиколотку занесло вездесущим песком, большая часть дверей не работала, но тем не менее, я поймал себя на мысли, что в целом эти заброшенные жилища имеют более располагающий вид, чем совершенно одинаковые и тесные, как пенал, даже не квартирки, а комнаты, служащие обиталищем для большего процента населения.        — Почему горожане ушли отсюда?        «Программа справедливого перераспределения жилплощади. Не все дома оснащены в соответствии с жилищными нормами и техникой безопасности».        Мы зашли в одну из квартир с уцелевшей входной дверью. По планировке жилище примерно напоминало уже виденные. Внезапно я сообразил, что крошечные комнатки, бывшие местом жительства гражданского населения, по сути являлись такими же квартирами, нарезанными на множество мелких отсеков, едва вмещающих одну семью. Хм, не в том ли суть «справедливого перераспределения», что меньшую площадь легче контролировать?        «Сегодня в подобных местах живут лишь бродяги».        — Значит, ваши бродяги не так уж плохо живут.        «К благу общества, инспекции по борьбе с иждивенчеством не позволяют бездомным и безработным накапливаться», — ответил Удан’та, явно не уловив в моих словах мрачной иронии.        Я закрыл входную дверь за собой. Затем задвинул несколько окон оставшейся от прежних жильцов мебелью. Закончив работу, вновь закашлялся от пыли.        — Кроме прочего, мне понадобится вода, хотя бы около двух литров.        Я изобразил руками требуемый объем. Не только ради утоления жажды, но и для возврата в Нексус.        «До обеспечения осталось около двух часов».        — Обеспечения?        «Выдачи воды на пунктах обеспечения. И у вас нет кода, поэтому могут появиться проблемы».        В этот момент я понял всю тяжесть совершенной ошибки. Не то, чтобы мысль попробовать снять или вылить воду из фильтров убитой группы захвата не приходила мне в голову, но я просто не придал ей должной серьезности. Мародерствовать на глазах перепуганного пленника, вскрывая комбинезоны его сослуживцев, — занятие, недостойное воина, к тому же, признаюсь, в тот момент подобные меры не показались мне столь необходимыми. Уроженцу планеты, на семьдесят процентов покрытой океаном, не пришло в голову, что у него может не быть возможности набрать воду из-под крана…        — Постой, а как же посуда? Я видел ее на столе. У вас нет раковин? Посудомоечных машин?        «Вы имеете в виду комбайны вакуумной чистки. Какое отношение к воде они имеют?»        — Но в центре этой комнаты стоит ванна!        «Что такое ванна?»        Пришлось указать пальцем на большую металлическую емкость, в коей даже человек мог поместиться целиком.        «Вы показываете на кровать, — глядя на мое вытянувшееся лицо, Удан’та дополнил слова жестами, словно пытаясь объясниться с маленьким и откровенно тупым ребенком. — Кровать. Спать на охлаждаемом металле хорошо».        — А канализация? Удаление отходов жизнедеятельности? Разве та вторая комнатка в коридоре не является туалетом?        Серьезно, приспособление, похожее на унитаз, я лично созерцал минутой ранее.        Удан’та пожал плечами.        «После задвигания крышки твердые отходы вытягиваются пневматикой, после чего на очистительных станциях, находящихся в каждом доме, происходит их обезвоживание и трамбовка».        Интересно, а эта раса вообще справляет малую нужду? Или их организм приспособился и выделения аналога почек выдавать в сухой форме? А если малую нужду они таки справляют, не является ли это той самой «влагой тела», коею среди прочих призваны собирать и фильтровать комбинезоны…        Я не Донателло и не уверен, что хочу знать все ответы, тем более, к делу напрямую не относящиеся.        Потому я продолжил беседу, задав, наконец, вопрос, являвшийся целью всей операции:        — Ваш обожаемый Турнануто Кон’Асо… он пришелец?        «Неверный! Я более ничего не скажу тебе!»        Что и следовало ожидать. Он говорил о быте или том, что считал обычным, пусть без особого желания, но стоило разговору повернуть на явно политическую тему…        — Сядь.        Взгляд на мою руку, легшую на рукоять катаны, вернул пилоту толику рассудительности, и он вернулся в сидячее положение.        «Я уже навлек гнев… на несколько поколений…»        Под моим взглядом каждая следующая фраза давалась ему заметно сложнее.        — Вот как…        Я сам удивился тому, насколько бесстрастным прозвучал голос.        Упершись плечом, я вновь отодвинул шкаф, которым помимо засова задвинул окно, и распахнул одну из ставень. Стекло оказалось давно выбито. Тем не менее, я аккуратно избавился от крупных осколков. Почувствовав движение за спиной, я обернулся и увидел, как Удан’та стремительно выбегает в открытую дверь в коридор.        Я ждал этого.        Воля моего пленника не была сломлена. Очевидно, что он, подчиняясь, ждал удобного момента для попытки сопротивления. Мгновение — и прохладное лезвие зажато между пальцами.        В следующий момент метательный нож разорвал воздух и ударил по суставу выбегающего энфи. Рукоятью.        Ему пора было осознать простую истину: после захвата я обезоружил, но не связал его не из-за собственной беспечности, но потому, что с его уровнем подготовки он не сможет убежать от ниндзя. Брось я нож лезвием вперед, он мог бы истечь кровью со вспоротыми сухожилиями, но тяжести рукояти оказалось достаточно, чтобы выбить опору, и вместо того, чтобы сделать следующий шаг, Удан’та запнулся и на бегу упал лицом вниз. Он успел подставить руки и собирался тотчас вскочить, когда я наступил ему на спину, подобрав и вернув в перевязь нож.        Повернув голову, пленник оскалился, демонстрируя несколько рядов плоских пластин, служащих для перетирания пищи.        «…я не буду способствовать врагу своего народа!»        — Сожалею… — я взял его за лодыжку и, оставив волочиться верхней половиной тела по земле, подтащил сопротивляющегося энфи к прямоугольнику падающего на пол света. — В таком случае вы не нужны мне.        И выкинул пилота в окно.        Удан’та взвизгнул коротко и сипло, по-видимому, захлебнувшись криком. Тонкие конечности взметнулись в попытке схватиться за воздух. Я, резко перегнувшись через раму, поймал пленника за стопу. Беглец приложился всем телом о стену под нами. Я чуть приподнял свою ношу на вытянутой руке, позволив ей покачиваться вниз головой над пропастью в несколько этажей. Пленный скулил и пробовал, извернувшись, уцепиться за оконный проем.        — Если даже сейчас вы боитесь гнева своего правительства больше, чем меня, подумайте о том, что Турнануто стоит поторопиться и лично поймать вас до удара о землю.        Извиваясь всем телом, Удан’та вновь предпринял попытку дотянуться до оконного проема или же схватиться за мою руку. Я холодно созерцал эти попытки, стоя одной ногой на оконной раме и отстраненно наблюдая за своими действиями.        Мое сознательное «я» словно стояло за плечом того, кто держал ногу слабого и перепуганного существа с телосложением ребенка. Я смотрел на выражение животного страха в мимическом исполнении жителя Эниф’Гол и думал о Донни. Брате, на глазах у которого Шреддер выпотрошил моего отца.        Жалости не было.        Наконец, втащив пленника в комнату, я разжал пальцы. Дал его телу упасть на пол. Перевернувшись, он спиной вперед пополз от меня до тех пор, пока не уперся в угол.        С юности, если не с детства, я старался сохранять разум в покое. Ведь воину не должно быть подверженным непостоянству эмоций, тем более — лидеру, ответственному за других. Так учил кодекс Бусидо.        Но мое тело — плоть и кровь. Я умел смеяться, как и все. Делал глупости, как и все. Любил. Боялся за свою семью. Ненавидел врагов, пытавшихся навредить нам. Кажется, лишь теперь я действительно осознал, что значит быть спокойным. Странное онемение лицевых мышц, словно, отслоившись, кожа является чем-то чуждым, натянутым поверх скул. Наклеенной маской.        — Господин Удан’та, — мягко обратился я к нему. — Я ни разу в жизни никого не пытал, но могу попробовать отрезать вам пальцы. Мне совершенно отвратительна эта идея, но вам она тоже не понравится.        «Наш… Возлюбленный Правитель, он, конечно, уроженец Эниф’Гол…»        Почему-то, посмотрев в мое неподвижное лицо, пилот полицейского патруля словно увидел демона и сломался. Он говорил быстро, почти захлебываясь от желания высказаться. Одно из свойств преданности, вызванной страхом, — она лопнет, как мыльный пузырь, перед большим страхом. Я скрыл облегчение от того, что не пришлось осуществлять угрозу.        Когда появилась трещина? В саду у Эйприл или же на пепелище дома? А может, еще раньше: когда я, бросив Отца, ушел в свой необдуманный и тщетный крестовый поход?        Все легче откалывались куски меня прежнего.        «Наш народ един и избран нести справедливый порядок другим расам, разобщенным и угнетаемым самодержавием, множеством их самовлюбленных тиранических правителей, лживых и уничтожающих свои народы во внутренних войнах. Турнануто Кон’Асо, бессмертный, мудрейший правитель, вернулся к нам спустя двенадцать эпох, как и было обещано Им, вновь объединил Эниф’Гол, уничтожив сомневавшихся и неверующих, чтобы вновь возглавить своих недостойных глупых детей в священном походе…»        Словно нащупав привычную колею, речь моего пленника становилась более уверенной, при этом напоминая проигрываемую магнитофонную запись, звучащую из живых уст. Я слушал, периодически уточняя отдельные элементы и автоматически отсекая не несущую полезной информации патриотическую канву. Так выяснилось, что их двенадцать эпох составляют чуть более земной тысячи лет — именно столько прошло с того момента, как корабль утромов потерпел крушение на орбите Земли и был вынужден совершить аварийную посадку в средневековой Японии. Корабль утромов, специально направленный в другую галактику для поимки и конвоирования домой их преступника, Ч’релла. Властолюбивого гения, осужденного за попытку завоевания менее развитых рас. Утверждение, что Турнануто Кон’Асо их соотечественник, вряд ли может быть веским контрдоводом: попав на Землю, Ч’релл сбежал от своих тюремщиков и под личиной человека основал Клан Фут.        На Земле он смог стать Ороку Саки, отцом Караи, Шреддером. Что мешало ему назваться здесь Турнануто Кон’Асо, а на какой-либо третьей планете — слоном со щупальцами? Насколько я понял, продолжительность жизни уроженца Эниф’Гол — около пятидесяти земных лет. Они старели почти вдвое быстрее людей. Бессмертный правитель, говорите? Двенадцать эпох назад Турнануто Кон’Асо уже правил на их планете по некой причине, забытой в веках и, как я могу предположить, попросту затертой цензурой при переписывании учебников истории. Их «благостный» Правитель отбыл к звездам, но обещал «возвратиться». Конечно, после него большая часть населения со временем одумалась и начала развиваться и управлять собой по собственному разумению. Полагаю, в этот период и произошел «расцвет технического прогресса и уникальной самобытной культуры», о котором вещал туристический буклет, просмотренный мной на Нексусе. Но некая часть радикалов еще сохранилась и стала базой, когда древнее пророчество исполнилось и Турнануто Кон’Асо действительно вернулся. Их обожествляемый правитель вновь пришел со звезд лет восемь назад. Какое совпадение! С армией людей и телепортом — технологией утромов, способной перемещать войска, оружие и бомбы, в том числе ядерные, в любую точку покоряемой им планеты.        Как после того развивались события?        Тут Удан’та, заговорил шепотом — события войны, недавние по меркам истории, пришлись на его детство. Еще до этого несколько государств, все еще хранивших религиозную верность древнему пророчеству, активизировались, и планета уже пребывала в политической нестабильности. На подлете дроны Ч’релла уничтожили их спутники без предупреждения, нарушив информационную сеть. А затем, по-видимому, он воспользовался преимуществами работающего телепорта. Удан’та описал это кратко: «самодержавные правительства постигла кара огнем».        Даже ракете необходимо время, чтобы долететь до цели в масштабах космической войны. Сам свет летит к спутнику минуты. Однако перенос с помощью телепортации происходит почти мгновенно, и телепортационный луч, в отличие от ракеты, невозможно отклонить или сбить в полете. Трицератоны и Федерация готовы были развязать войну, руководствуясь одними лишь слухами о возможности существования подобной технологии, и глупо полагать, что две огромные державы будут так беспокоиться из-за мелочи. Полагаю, чтобы устроить на Эниф’Гол контролируемый ядерный апокалипсис, Ч’реллу даже не понадобилось подлетать на орбиту. Если подобной опасности в принципе возможно противодействовать, то способны на это лишь сами утромы, но не представители Эниф’Гол. Достаточно развитые для межзвездных путешествий, энфи никогда не были многочисленными, сама земля их не благоприятствовала демографическому взрыву. Города, плотными ульями кучковавшиеся вокруг крупных водных источников, разделяли между собой огромные расстояния почти непригодных для жизни песков. Устроив Хиросиму в нескольких мегаполисах, некто назвавшийся их древним мессией, поддержанный действующей среди населения группой фанатиков, вынудил предыдущее правительство подчиниться. А затем начались политические чистки…        Неужели Удан’та сам считает это нормальным? Даже говоря откровенно ужасные вещи, пилот полицейской машины делал это в формулировках, словно цитируемых из одобренного цензурой карманного сборника. Таким образом кошмар, творящийся на их планете, в диалоге с её обитателем превращался в: «вынужденные меры», «политику бережливости», «справедливое перераспределение», и да, не забываем о их замечательной, даже не скрываемой программе по «борьбе с иждивенчеством», суть коей заключалась в том, что если ты не мог или не хотел работать, то через некое время за тобой приходили солдаты с оружием и, в зависимости от твоего физического здоровья, либо отсылали в трудовой лагерь, либо, если гражданин оказывался физически не способен приносить пользу государству, — сразу на переработку. То есть трупы тут тоже применяли по делу…        Оригинальная социальная помощь инвалидам. При этом каждое, даже косвенное, упоминание власть держащих сопровождалось эпитетами «возлюбленные», «справедливые», «мудрейшие». Слушая его объяснения, я поймал себя на мысли, что уже несколько минут гадаю, обладает ли мой собеседник клиническим слабоумием? Или же он, как взрослый разумный гражданин, действительно совершенно сознательно понимает и одобряет происходящее? Здесь бы скорее понадобился опыт профессионального психотерапевта, нежели искусство воина, но пилот не походил ни на идиота, ни на искреннего безумного фанатика.        Стену одной из комнат украшала панель головизора, и я вспомнил, что мельком замечал маленькие версии таких экранов абсолютно во всех жилых помещениях и большую — в том магазине. Интересной подробностью стало отсутствие пультов. Действительно, зачем, если телеканал у них только один? И нет, его нельзя выключить, головизор включается по датчику движения, как только заходишь в комнату, вещает в аудио- или видеоформе, и в каждый из них вмонтирован глазок камеры. Турнануто Кон’Асо не мог обеспечить своих подданных питьевой водой, но каждому дал бесплатное телевидение.        Удан’та, как оказалось, был призван в армию три года назад — в пересчете на земные года ему всего шестнадцать. Для него правление новейшего правительства Эниф’Гол под предводительством Турнануто Кон’Асо уже длилось всю взрослую жизнь. Если восстания имели место поначалу, полагаю, именно их Удан’та назвал террористическими актами, и даже упоминание мной возможности сопротивляться диктату вызвало у допрашиваемого сначала непонимание, а после — почти суеверный ужас.        Кажется, я начал наконец постигать природу фанатичности, этой неосознаваемой им самим странности в поведении и словах моего собеседника. Он… напуган. Не в том смысле, в котором люди из благополучного американского общества привыкли понимать состояние страха. Не сиюминутная рефлексия сознания на некий пугающий элемент или фобия насекомых, а неосознаваемое постоянное состояние, ставшее естественным, условный рефлекс говорить и действовать исключительно в рамках, одобренных жесткой цензурой, даже наедине с собой, даже мысленно, словно держа в голове карманную Библию.        Страх как единственный способ существования.        Истинный диктат никогда не назовет себя диктатом. Тиран всегда является божественным и народным избранником, а пропаганда официально называется «связью с общественностью». Любопытно, только полицию укомплектовывают подобными индивидами или же мозги абсолютно всех жителей этого несчастного мира промыты до состояния морской гальки?        И как помянутое «новейшее правительство» всего за восемь лет сумело добиться подобного? Ответ на следующий мой вопрос прояснил интересное обстоятельство. Судя по словам Удан’ты, нынешнее население Эниф’Гол было ниже цифры, указанной в последнем из справочников библиотеки Нексуса, примерно на четверть. У эпидемий чумы в Средневековой Европе статистика примерно такая же. Обстоятельство, многое объясняющее: не все жители имеют в голове карманную Библию. Живы только те жители, которые научились иметь в голове карманную Библию.        Естественный отбор, так сказать.        Бесспорно, все услышанное мною сейчас было интересно и познавательно, но, к сожалению, я так и не получил ответа на основной вопрос: где теперь мне искать Шреддера? Или Турнануто Кон’Асо, коли так вам будет угодно.        Подозреваю, что даже если сам местный тиран не является всего лишь новой личиной Ч’релла, то наверняка окажется его ставленником — слишком много совпадений в датах и методах для простой случайности… Но в ответ на прямые вопросы о местоположении резиденции их правителя мой собеседник впадал в нечто схожее с суеверным слабоумием: несколько лет назад их великий правитель отправился покорять другие миры, то есть «нести им освобождение от самоуправничества», но в то же время Всеведущ и Вездесущ. И энфи регулярно отсылают ему технику, в частности, боевых роботов, на изготовление которых спешно переориентируются производственные мощности порабощенного народа, несмотря на голод и прочие «незначительные издержки», вызванные в первую очередь «злостными промыслами террористов и диверсантов».        Из всего перечисленного действительно значимо для меня лишь то, что на личную встречу со Шреддером на этой планете рассчитывать не стоит. Я с тоской проследил взглядом за полосой алого света, проникшей в щель под ставней. День кончался, как и отведенное мне время. Сколько процентов города их спецслужбы уже прочесали?        Стоит, конечно, это проверить, но, похоже, Удан’та говорит правду или же сам верит в сказанное. Все же визит на Эниф’Гол нельзя назвать напрасным. Здесь след моего врага свежее, чем на Земле. Вернемся к насущным вопросам. До того, как меня обнаружат, я должен отыскать воду на этой песчаной планете.        — Что же… Как именно происходит выдача воды на «пункте обеспечения»? — не думаю, что всей воды у Удан’та хватит, чтобы открыть портал, и в любом случае, я не пылаю желанием это пить.        Судя по описанию, воду выдавали примерно как пайки — в военное время по талонам, точнее, номерам, дневную порцию на руки. И да, так было не всегда. Еще одна замечательная реформа. Около получаса ушло на то, чтобы со всяческими предосторожностями, разминувшись с патрулем, занять наблюдательную позицию с видом на ближайший к нам пункт выдачи.        Вечером на улице стало заметно многолюднее. Толпы рабочих в грязных однотипных комбинезонах тянулись домой.        — Если днем так пустынно, потому что все трудоспособное население на работе, почему у вас на улицах так пусто ночью?        «Комендантский час».        Я кивнул. Многие граждане высаживались из заменяющего метро транспорта, походящего на толстую трубу, извивавшуюся по земле между наполовину утопленными в земле зданиями. По словам моего осведомителя, внутри трубы пассажиры путешествовали в вагонах-капсулах, словно отправлялись пневматической почтой. Из-за создаваемого в замкнутом пространстве трубы давления капсула скользила на формирующейся под днищем воздушной подушке, расходуя таким образом гораздо меньше энергии на доставку груза, чем любой другой вид транспорта.        Продвинутые технологии…        Межзвездные крейсеры с особым двигателем, понижающим их вес на старте…        Воду жителям Эниф’Гол выдавали в укрепленном здании без окон. И никто не потрудился поставить навес или полог над входом, к которому уже выстроилась под двойным солнцем длинная змея очереди. Вероятно, где-то внутри находился оператор, управляющий двумя парами АДСВ. «Аппараты Дистанционного Силового Воздействия» — так, со слов Удан’та, называются знакомые мне летающие дроны с пулеметами.        Вход в пункт был один. Подача воды происходила по трубам, проложенным под землей.        Толпа возле пункта, в комбинезонах рабочих и без, стала самым значительным скоплением населения, виденным мною за все время личного знакомства с их цивилизацией: маленькие копии энфи, бывшие, вероятно, подростками; дети, которых взрослые держали за руки. Под дулами двух из четырех АДСВ живая очередь вела себя крайне спокойно и дисциплинировано. Подходя к служащему у кранов, они по очереди протягивали ему обнаженное предплечье, он быстро проводил по нему маленьким аппаратом, похожим на тот, коим пользуются отпускающие товар продавцы в супермаркетах Уолмарт, затем житель следовал к крану в нише, на котором не было видно ручки, набирал, очевидно, строго отмеренное количество воды в принесенную емкость, после чего уступал место следующему. Пока я наблюдал за ними, родитель, показав собственное предплечье, наклонился, чтобы подставить ручку ребенка, похоже, привыкшего к данному процессу как к необходимой ежедневной процедуре и с любопытством оглядывающегося по сторонам. Затем взрослый набрал воду за обоих.        — У вас всегда жизнь была настолько тяжелой? — я не смог сохранить невозмутимость.        Тут Удан’та впервые отвел глаза.        «Не всегда…»        Я подумал о том, что если отбросить всякую человечность, то подобный контроль над жизненно важным ресурсом — невероятно эффективный способ подавлять недовольства или забастовки. Бастующим на пункт в их районе просто перестанут подавать воду. И сколько дней реально протянуть в этой духовке?        Следующей стала мысль о том, что хотя всего четыре дрона при правильной тактике не станут проблемой, но, напав на пункт выдачи, я неминуемо поставлю под угрозу жизни слишком многих гражданских. Спасаясь от преследования в многоквартирном доме, я уже стал косвенной причиной одной смерти и теперь в точности знаю, насколько здесь принято церемониться в случае, если под угрозу попадают невинные жизни. Отправить туда Удан’та слишком рискованно. Он сбежит, сразу оказавшись вне досягаемости моего клинка. И, похоже, будет прав. О том, чтобы отобрать воду у одного из возвращающихся домой жителей… Эта мысль слишком отдавала гнилью.        Напасть на пункт выдачи воды ночью при том, что он, стоя отдельно от остальных зданий, огорожен колючей проволокой, ощетинен пулеметами и смахивает на крепость?       Я сглотнул, языком почувствовал наждачную жесткость пересохших губ. Язык терся о небо, сухое, словно оберточная бумага для почтовых посылок, слюна во рту превратилась в вязкий кисель. Сложно поверить, что о еженощном лютом холоде на Эниф’Гол я буду думать с таким вожделением. Непозволительной глупостью будет с моим довольно богатым опытом посещения различных миров свалиться на вражеской территории от теплового удара.        Как сказано в искусстве войны: «Не зная врага и не зная себя, ты обречен на поражение». Самообман — есть «незнание себя». Стоит признать, после дня, проведенного в адской жаре без капли влаги во рту, связно мыслить требовало отдельного усилия. Но демонстрировать подобную слабость перед пленником недопустимо. Тысячелетия эволюции приспособили его вид воспринимать климат своей земли как само собой разумеющееся явление, а меня он, похоже, считает неуязвимым инопланетным монстром, и разумно поддерживать подобный образ, не показывая, насколько их планета преуспела в том, чего не смогли добиться дроны. Необходимо добыть воду в ближайшее время, даже если ради этого придется рискнуть.        — Что у них на руке?        Вместо ответа Удан’та стянул перчатку, обнажая кисть. На коже татуировкой проступал штрихкод, как на товаре.        «Мы все получили его вместе с новыми документами. Дети получают его с трех лет. До этого опекающему родителю делается надбавка. После получения нормы код блокируется до следующей выдачи. Мой, наверное, уже заблокирован… так что ты ничего не получишь».        — По сути, вы попали в плен, ваше сотрудничество не было добровольным.        «Служба Поддержания Морали этому не поверит. Гражданку Ива’Агх, продавщицу, с которой инопланетный диверсант взаимодействовал в магазине, уже взяли, вероятно, вместе с её семьей».       — Зачем?        Для дачи показаний, конечно. Но вместе с семьей?        «Вы могли быть в сговоре с самого начала. Ведь почему-то инопланетный шпион зашел именно в этот магазин. Вся сцена там могла быть спектаклем, а диалог между вами — зашифрованным посланием, например, с помощью жестов. Мы должны быть бдительны! Каждый гражданин обязан чутко следить за своими словами и за соседом. Враги Светлейшего и Благословенного Турнануто Кон’Асо повсюду, они боятся света нашего Повелителя, единства нашей нации и готовы пойти на любые мерзостные хитрости. Ты даже дал продавцу деньги, там камера в мониторе, все данные получает Служба Поддержания Морали, машина к дому Ива’Агх, была выслана одновременно с моим патрулем. Официально считается, что они все виновны в соучастии, преступном замалчивании и, возможно, поддерживают давний контакт с вашей разведкой…»        Он нес этот бред с особой уверенностью — явным результатом качественной дрессировки — и последние пазлы мозаики становились на место.        Их больное общество, пропитанное хронической паранойей.        Другие покупатели, поспешно покидающие магазин через окно, косясь на меня и друг на друга…        Удан’та рассказал о ночных рейдах, в которых задерживали «предателей нации» по доносу их соседей и даже родственников.        — И сколько среди арестованных с твоим участием было шпионов? — нечто в моем лице и голосе заставило полицейского поспешно отпрянуть, вскинув перед собой тонкие руки.        «Я не виноват! В наш отдел поступают ежемесячные нормы по поимке шпионов, диверсантов и террористов. Мы пытаемся их выполнить… Я из оперативного отдела, даже не из отдела дознания! Наш отдел только производит захват указанных индивидов и передачу их в СПМ, а я — всего лишь пилот!»        Конечно, поимка настоящих шпионов была лишь частью программы — истиной целью подобной политики являлся сам процесс. Жители Эниф’Гол действительно терпели власть Шреддера. Обливались потом и кровью, умирали на улицах, но терпели. Если восстания или освободительные движения существовали поначалу, то сейчас все они слишком боялись и не доверяли друг другу, чтобы объединяться. Срывать злость на рядовом исполнителе, крошечной шестеренке в громадной системе, с моей стороны было, как минимум, неразумно.        — Если они забрали на допрос продавца, то при чем тут его семья? И что такое СПМ?        «Служба Поддержания Морали. Они занимаются дознаниями, подозреваемыми в подрывной деятельности или в вандализме по отношению к государственным символам и, конечно, шпионами и предателями, принадлежащими к нам по рождению, но портящими честь истинных граждан…» — уйдя от вопросов о собственной службе, Удан’та говорил поспешно, словно пытаясь на контрасте выбелить собственный отдел:        «Рядом с работниками СПМ наша служба — просто вода с неба. Они допросят тебя, потом допросят с пристрастием, а потом допросят с пристрастием твоих детей в комнате с окном в твою камеру, и ты признаешься абсолютно во всем…»        На последних словах мой пленник скривился — кажется, я начинал привыкать к мимике его расы — и закончил он с неожиданной злобой:        «За преступления одного у нас отвечают поколением…* Но какое тебе до этого дело, вонючая инопланетная мразь?!»        Я попытался вспомнить лицо аборигена за прилавком. И сколько простых обывателей, случайно зашедших в магазин одновременно со мной, запытает эта их служба по одному из их абсурдных обвинений? Что, не учел подобной возможности, о непогрешимый Бесстрашный Лидер? Я должен был предугадать такую опасность, вызывая огонь на себя! Ведь ясно, что вся их структура протухла насквозь. Вкус гнили подступил к горлу. Пальцы сжали рукоять катаны до боли, пока наваждение отползало вглубь, вернув мне возможность мыслить. …Сколько крови окажется на моих руках к моменту свершения мести?        — Куда их могли… увезти? — прошептал я.        В ответ он забулькал, и я догадался, что это нервный смех.        «Я не знаю! Я мелкая сошка, если ты это еще не понял».        А что, если причина внезапных всплесков смелости у моего пленника — в помянутой «ответственности поколений»?        — Удан’та, у тебя есть семья?        «Родители и Мвэ’унг…»        — Думаешь, они еще целы?        «Возможно…» — без особой надежды и радости протянул он.        — Послушай, мне необходима вода, чтобы покинуть вашу планету. Понимаешь? Если поможешь мне достать ее, я могу увести вас отсюда.        Сам Удан’та участвовал в чистках, и, предположим, я не испытываю к нему теплых чувств, но его родители и Мвэ’унг (жена/брат/сестра/ребенок) — не виноваты. К тому же он мог дать мне хоть какую-то зацепку и шанс вытащить еще кого-то из тех, кого я невольно втравил в это безумие. Если успею.        — Удан’та, понимаешь меня? Есть множество мест, где вы смогли бы устроиться гораздо лучше… — я подумал о том, что четыре новых жителя не вызовут перенаселения в мире Нексуса, и более того, Даймио непременно заинтересуется их рассказом. В конце концов, сюда проложены пути Нексуса и Мир-между-мирами потерял торговых партнеров, когда Эниф’Гол стал слишком опасен для посещения.        — Я могу помочь вам на первое время, в любом случае там, откуда я пришел, нет обычая пытать невиновных и нет опасности умереть от голода или жажды. Там есть реки — это когда воды так много, что она непрерывно течет по земле широким потоком.        Недоверчивый взгляд бледно-голубых глаз подсказал мне, что в пропаганде наверняка имеется пункт, описывающий, какими невероятными и неправдоподобными посулами злобные коварные враги Великого Правителя будут совращать праведных граждан Эниф’Гол. С тем же успехом я мог сманивать землянина в мир, где текут молочные реки с кисельными берегами.        — Подумай, если ваша служба по «Морали» арестовывает даже тех, кто обменялся со мной парой слов, разве тебе, твоим родителям и Мвэ’унг не грозит нечто похуже? Думаешь, они поверят, что я просто отпустил тебя за ненадобностью? Всерьез надеешься, что твоя прежняя преданная служба Родине сильно смягчит подозрения следователей?        Удан’та промолчал, и по выражению его лица мне показалось, что нет, на снисходительность следователей СПМ он не надеялся.        — Ты не сможешь изменить то, что случилось, или сделать так, чтобы ко мне в заложники попался кто-то другой, но ты еще способен выбирать свое будущее от этого момента. Мне нужна вода. Не буду сулить тебе реки, но моего влияния хватит, чтобы увести тебя и твоих родных отсюда и доставить в любое место, куда ты пожелаешь. Даю слово.        Пилот отвернулся, молчал какое-то время. Я не настолько наивен, чтобы ожидать от существа, которое несколькими часами ранее выкинул из окна, добровольного желания сотрудничать, и не думаю, что при обучении солдатам прививали понятие о чести воинов, но сейчас речь идет о спасении его семьи… Моя семья была единственным, ради чего я мог перешагнуть свои принципы, не говоря о чувствах или вражде. Вероятно, при всей непохожести у нас есть нечто общее.        «Если бы ты вообще не появлялся, мы бы могли жить как обычно. И я тебе не верю. Но если есть возможность спасти Мвэ’унг… Мы должны спешить. Я позвоню ей с любого терминала. Мой личный коммутатор я оставил в машине. Если их еще не забрали, они могут принести нам воду, и мы встретимся в заброшенном районе. Где твой транспорт?»        — Увидишь. Главное — исполни свою часть нашего соглашения.        ***        Набирая номер, Удан’та несколько раз нервно косился на меня. Можно представить, сколь сложно решиться на подобное сотрудничество существу, которому со школы или университета (если у них централизованная система обучения) через все средства массовой информации внушали слухи о злобных инопланетниках. На Земле правительства разных стран умудряются внушить своим гражданам гордость за свою национальность и пренебрежение ко всем прочим, даже к ближайшим соседям. Это при том, что в реальности группы людей могут незначительно различаться оттенком кожи или разрезом глаз, названиями предметов, произносящимися по-другому, и, возможно, иной верой — этого вполне достаточно, дабы забыть, что принципы мышления и ценности у людей по ту сторону борозды из вспаханной земли, называемой границей, такие же. Ведь именно на подобном и держится государственность. Небольшие не слишком повышающие налоги войны всегда были модным средством повысить авторитет действующего правительства обеих участвующих стран. Вдобавок люди, болеющие за победу над командой противника, меньше задаются вопросом: а куда, собственно, уходят их налоги? Насколько все хуже, если два разумных существа разделены отличиями анатомии и происходят с разных планет? Насколько Турнатуто Кон’Асо легче внушить своим подданным, что все другие разумные виды — враги Эниф’Гол? У нас ведь даже кровь разного цвета. Я сделал вид, что не заметил косых взглядов Удан’та. Не стоит обманываться, Леонардо. Учитывая, что ты являешься источником проблем энфи, использовать тебя как способ решения этих же проблем, возможно, самый смелый шаг в его жизни.        Мой пленник склонился к панели:        «Мвэ’унг, не говори ничего, у меня мало времени. Возьми всех, кого можешь, понимаешь? Объясню все при первой возможности, сейчас не могу. Я… не один. Ему нужна вода в объёме пяти кварг… Да, знаю, это много. И будьте очень осторожны, иначе ничего не выйдет».        Удан’та сглотнул. Не уверен, что лишние подробности обо мне убедят Мвэ’унг бежать куда-то, возможно, со всем запасом их воды, не задавая вопросов, на которые сейчас не было времени отвечать. Оставалось надеяться, что его собеседница или собеседник достаточно верит моему спутнику. Дальше последовал адрес, где мы усвоились их подождать.        Мне адрес не говорил ничего — я все равно не мог читать названия улиц, если они тут вообще писались на стенах. Но после разговора мы пришли в место, весьма похожее на заброшенный дом, уже знакомый мне прежде. Подходя к нему, я осмотрелся, оставив Удан’та ждать под укрытием, но не выпуская его из поля зрения надолго. Хотя не думаю, что он предпримет попытку побега теперь, когда мы, так или иначе, уже оказались в одной лодке.        — Недалеко я видел патрульную машину. Летит очень медленно и низко, словно прячется.        Удан’та заметно напрягся.        «Уверен, их по всему городу полно. СПМ и… наши тоже. Наверняка задействовали все, что можно».        Я кивнул. Прячется и пытается выслеживать нас. Логично. Почти не сомневаюсь, что место моего импровизированного допроса уже обнаружили. Теперь они шарят по городу. А значит, нужно поспешить.        — Ваша семья справится?        «Я надеюсь, что с ними будет все нормально».        — Мвэ’унг — ваша супруга?        «Нет, конечно. Дочь моей матери. Она младше на три цикла, но очень способная».        Поднимаясь спиральными витками коридоров, я жалел, что не могу нормально осмотреться заранее. Конечно, был вариант связать моего спутника, пристроить в углу и обыскать все вокруг здания, куда он привел меня. Но это разрушит хрупкое доверие, на коем держится наше и без того натянутое сотрудничество. С другой стороны, наше недоверие вполне взаимно. И я не мог, предоставив его самому себе, уйти проверять территорию. По-прежнему высока вероятность, что, получив реальную возможность сбежать, он вдруг передумает, решив, что знакомое зло лучше зла незнакомого. И наконец, вне зависимости от моей или его честности, Удан’та вполне мог попасться рыскающему патрулю случайно. Остается рассчитывать на то, что предавать меня ему просто невыгодно.        Не то, чтобы я не терпел бездействия. Даже в молодости несдержанность скорее была свойственна двум моим младшим братьям, я же всегда понимал, что способность невозмутимо ожидать подчас так же важна, как и умение быстро принимать решения. Но здесь спокойствие изменило мне.        Несмотря на то, что в квартире мы пробыли не больше пятнадцати минут, внутреннее предчувствие опасности не давало расслабить мускулы. Жара выжимала влагу через дыхание, каждую пору, слизистую глаз. Попытка сглотнуть наградила меня порцией неизвестным образом попавшего в рот мелкого песка. Ожидая прибытия Мвэ’унг, я уперся взглядом в головизор, чернеющий на нас дырой, проломленной в экране. Естественно, важным условием нашего договора было отсутствие рабочих камер, и я не заметил ни одной по пути следования сюда. Квартира была пуста, как я и ожидал. Слой песка на полу здесь и в доме в целом не сохранил следов чьего-либо присутствия. Учитывая весь напряженный день и объявленную за мной охоту — нормальное состояние. Едва попав в квартиру, я задвинул оба окна местными аналогами шкафов и теперь в узкую щель рассматривал горизонт, небо и пустую улицу. Мое осязание начало лгать мне из-за перегрева, или же жара дня понемногу спадает? Дело близилось к вечеру. Воздух зримо дрожал над отдающим жар дорожным покрытием, а взгляд в горизонт вызывал невольный трепет апокалиптическим видом расплывающейся и колеблющейся границы между землей и небом. Опыт путешественника показывает, как обманчиво может быть подобное облегчение. Именно обилие воды делает суточные колебания на Земле столь мягкими, но даже в пустынях моей родины неподготовленного путника может шокировать резкость смены дневной жары ночным холодом. Здесь же, стоит уйти солнцам, наступят настоящие заморозки. Около шестидесяти градусов выше нуля днем и двадцать градусов ниже нулевой шкалы — ночью. Весьма сомнительное облегчение.        — Может, Мвэ’унг стоит встретить?        «Нет, я уверен, что они… скоро будут». Удан’та сидел на оставшемся от предыдущих жильцов металлическом столе и старательно не смотрел на меня — тоже нервничал. Возможно, все еще сомневался в своем решении. «Мы же не знаем, с какой стороны им придется сюда добираться».        Довод был разумен.        Во входную дверь, уцелевшую и закрытую мной при входе, тихо поскреблись. Странно. Хотя из окна, служившего моим обзорным пунктом, виден подъезд, я не заметил, чтобы в дом входили. Впрочем, не удивлюсь, если у народа, спящего в ваннах, в их жилых комплексах-ульях со спиральными поднимающимися коридорами-этажами, первые витки коих стандартно находятся под землей, подъезды располагались не только с одной стороны дома.        «Это они! Вы откроете дверь?»        — Нет. Дверь откроешь ты, Удан’та. Ведь ты не сказал своей сестре, с кем ее ожидаешь. Не стоит сразу пугать их моим видом.        Маленький краснокожий пилот кивнул, поднялся и направился ко входной двери на заметно подгибающихся ногах.        Я же отошел вглубь комнаты, дабы в любом раскладе не сразу попасться на глаза новоприбывшим. Это решение, вероятно, спасло мне жизнь.        Удан’та подошел ко входу, остановился в метре. Обернувшись, посмотрел на меня, словно хотел что-то сказать, но потом продолжил путь молча и, вместо того, чтобы открыть дверь или посмотреть в узкую смотровую щель на уровне глаз, сказал так, что я едва расслышал:        «Это Удан’та. Сейчас я открою дверь, пожалуйста, не…»        Понимание пришло ко мне за миг до того, как взрывом выбило дверь и тело моего пленника-спутника тряпичной куклой отбросило на противоположную стену. Я метнулся в комнату, успев краем глаза увидеть, как в коридор вваливается с десяток гончих с закрепленными на их спинах вращающимися стволами огнестрельных орудий. Вынужденный, скрываясь от них, лишиться обзора на входную дверь, я легко представил, как гончие поводят лобастыми мордами, принюхиваясь, прежде чем их операторы отдадут приказ своим управляемым бестиям проверить все комнаты в квартире по двое. А за ними, судя по жужжанию, через дверь уже подтягиваются дроны. Аналогичный звук огромных металлических насекомых раздался сзади — за закрытым шкафом окном.        Конечно, чтобы подкрасться тихо, они подвели несколько машин на почти бесшумном антиграве над самой крышей. И только скоординировав действия с группой захвата в коридоре, выпустили АДСВ из гнезд. На принятие решения у меня было не более десяти секунд.        Развернувшись, я опрометью бросился через комнату. По дороге схватил стол, служивший ранее сидением Удан’та. И с разбега упал на пол. Вовремя, ибо в щелях между оконной рамой и краем шкафа уже мелькали тени. От грохота заложило уши, косые лучи стремящегося к горизонту двойного солнца расчертили комнату, проходя сквозь решето дыр, в которое стремительно превращался шкаф. Под грохот выстрелов меня засыпало осколками покрытия, выбитыми пулями из стен и потолка. Судя по звуку, нет, они не знали, в какой из комнат квартиры я нахожусь, и в соседних происходило то же самое. Сколько же патрульных машин на этот раз сюда подтянули? Ради меня одного? Проскользив по инерции остаток пути на карапаксе, я остановился, ударившись плечом о край наполовину утопленной в полу кровати-ванны. Обстрел прекратился как раз вовремя, чтобы в дверном проеме показались гончие. Три.        Судя по звуку, остальные из гончих тоже устремились сюда. В комнате сразу стало тесно. Первые две преодолели прыжком большую часть разделявшего нас расстояния. В дверях замелькала мешанина из их серых кожистых тел. Воздух над ними загудел от влетающих в комнату дронов. Подгадав окончание обстрела из окна, в краткую секунду до того, как первая из гончих успела меня достать, я перемахнул край ванны и, упав на ее дно, мгновением ранее выкинул под лапы вбежавшей в комнату своре активированную гранату, прямо в связке.        Да, эти штуки работали так же, как земной аналог.        Когда доходит до приемов и орудий убийства, несмотря на кажущееся разнообразие, все расы придерживаются принципа простоты в использовании.        Сам звук взрыва в метре от меня в ванне я ощутил, как в колоколе, — всем телом. И пальцами почувствовал, как по касательной скрежетнули осколки по днищу стола. Вселенная наполнилась гулом, а рот — соленым железом. Если моргнуть, то вполне возможно, что я потеряю сознание. Медленно, словно во сне, я наблюдал пару слегка двоящихся трехпалых рук, сталкивающих в сторону импровизированную крышку. Колокол продолжал звучать в абсолютной, стерильной тишине. Я схватился за металлический край и подтянулся, принимая ванну как горизонтальность — можно попробовать удержать тело перпендикулярно полу. Стена-потолок унеслись направо, и я перевалился через край, шлепнувшись на пол.        — А это — пример того, как звуковая волна воздействует на внутреннее ухо. Хорошо хоть ты не забыл открыть рот, чем уберег от разрыва барабанные перепонки, * — сказал Донателло. — Брат, ты оглушен, возможно, получил легкое сотрясение…        Его голос прозвучал совершенно отчетливо, хотя, возможно, я не услышал бы пулеметной очереди, которая в любой момент могла прошить мое тело. Ведь АДСВ снаружи взрыв не затронул.        Чувства расслаивались: осязание, зрение, нюх словно принадлежали разным черепахам и переговаривались по телефону. Слух вовсе удалился. Я отжался от пола. Фиолетового липкого пола, заваленного подрагивающими телами, несколькими отдельно дрыгающимися конечностями и какими-то сизыми трубками. Прижал ладонь к носу. В следующий момент желудок скрутило в рвотном позыве, и все, вероятно, оказалось бы снаружи, если бы в течение последних семи-шести часов я ел или пил что-либо. В результате горло лишь продрало желчью. Я посмотрел на ладонь, отнятую от лица — красные разводы на общем фиолетовом фоне. Это из носа.        Уши пронзила боль, за которой последовал высокий звон.        «…айтесь. Землянин Леонардо, мы уже установили вашу личность. Турнануто Кон’Асо желает получить вас живым».        Шкаф, которым я предусмотрительно задвинул окно, исчез. Скорее всего, его взрывом выкинуло наружу — по крайней мере, частично. Впрочем, снаружи мои вялые телодвижения не особо были видны. Взрыв обеспечил меня плотной дымовой завесой из пыли и дыма, в коем, как в тумане, слепо шарили направленные прожекторные лучи. Все это, вкупе с гулким ощущением тоннеля, внутри которого теперь пробивавшиеся ко мне звуки словно преодолевали помехи, только усиливало ощущение бреда.        Кстати, неплохо будет пригнуться        Мысли шевелились в голове вяло. С ленцой. Точно в дурном сне, я плыл, невыразимо медленно переставляя ноги. И ступни скользили по мокрой жиже.        В коридоре под стеной простерлось тело Удан’та.        Ясно, что вместо дома он позвонил к себе в участок и фактически сообщил, в каком месте им меня ждать. Зачем? Думал, что участие в поимке настоящего инопланетного шпиона будет достаточной заслугой, дабы Служба Морали пощадила его семью? Не верил, что от гнева Шреддера вообще можно убежать даже в других мирах? Или его семья с самого начала была ложью? Или он полагал, что за время, пока мы болтали, их по-любому уже увезли, но если он докажет свою преданность идеалам Турнануто Кон’Асо, их пощадят? В любом случае, теперь я этого не узнаю. Живые так не лежат.        А я ведь действительно хотел им помочь. Помочь хоть кому-то, увести их на Нексус. В мир, где есть реки. Но рабом делают не только цепи. Самые крепкие цепи находятся в головах.        В метре от меня заполненную дымом комнату, как сцену, залило нереальным белым светом.        — Сдавайтесь. Землянин Леонардо, мы уже установили вашу личность. Турнануто Кон’Асо желает получить вас живым! — а это уже на английском. Вот спасибо. Идея получить меня живым слабо согласовывалась с пулеметной очередью, изрешетившей шкаф. Тянут время? В любом случае, ломиться толпой они пока не спешили. Вероятно, гадали, сколько еще взрывчатки я могу на себе таскать.        — Сектор полностью оцеплен.        Верю. За время, пока я их покорно ждал, они могли подтянуть сюда весь город. Сколько персонально внимания одной полуживой черепахе. Сколько им нужно, чтобы решиться на второй штурм? Подстегиваемая адреналином, возвращалась ясность мысли. Я с интересом посмотрел на ладонь, запачканную моей кровью. Капли. Лужи фиолетовой крови местных. Нет, из оцепления я не вырвусь.        Зато я нашел жидкость для портала.        ***        Ответа не было, впрочем, Кхва’рон не ждал ответа. Он в принципе не был уверен, что инопланетный диверсант не был смертником. Как пользующийся холодным оружием дикарь мог выжить при взрыве? Тем не менее, камер внутри у них не было. Вся операция с самого начала ему не понравилась. Слишком многое вышло из-под контроля: дикарь с холодным оружием не должен был выжить при взрыве, дикарь с холодным оружием должен был быть задержан еще в магазине в нескольких кварталах отсюда. И ради одного вооруженного длинным ножиком неандертальца не подняли бы весь его отдел, но приказ о его поимке пришел из столицы.        Кхва’рон бы уже послал вторую группу захвата, невзирая на потери. Но он предпочел ждать приказа. Случаем неожиданно заинтересовались сверху. И хотя непосредственное руководство высших чинов замедляло работу, он бы не рискнул проявлять инициативу. И без того слишком много голов полетело. Да и зачем ненужная спешка? Подозреваемому ведь некуда оттуда деться.        — Сэр, зарегистрирован всплеск активности неизвестной природы.        Вся операция с самого начала ему не понравилась, эта фраза — и того меньше. Обычно невозмутимый голос его оператора дрогнул. Или показалось?        — Выведи на главный экран.        Перед его глазами возникла дыра, бывшая ранее дверным проемом в жилище 236 блока А15/3, и одновременно — оконный проем в ту же квартиру, сразу с нескольких ракурсов выданные камерами парящих напротив АДСВ.        Постепенно рассеивающийся дым изнутри подсвечивало слабое сиреневое свечение. Фактический командир районного отдела СПМ резко подался вперед, словно это могло приблизить или отдалить кадры, видимые им через имплантаты в черепе.        — Второй и третий отряды, выдвигайтесь немедленно!        Жужжа, серые насекомые АДСВ ринулись в проемы окон этого и двух соседних жилищ. Внутри приглушенно прозвучали два взрыва. Третья группа обрушила на не являвшиеся несущими стены, отделяющие жилище 236 блока А15/3 от соседей. Выстрелами из подствольных орудий вовнутрь были заброшены гранаты с паралитическим газом, рассчитанным на физиологию пришельца с Земли.        Помогая движениями рук, Кхва’рон перебирал сигналы с разных дронов, участвующих в штурме. Никаких следов инопланетянина или его тела. Зарегистрированное свечение уже погасло. Выбор остановился на АДСВ359. Его камера снимала сцену, способную запомниться даже опытным сотрудникам. Комната, усеянная частями нескольких тел, и огромное пятно крови, медленно стекающее по стене. ---------------------------------- Глава была написана по 1 минуте и 30 секундам 26 серии «Исход 2 часть» 3 сезона оригинального сериала, в которых засветились название и пейзажи планеты, нападение Ч’релла и его имя на тот момент, количество жертв и внешность жителей Эниф’Гол. Да, 2003 был интересен большим количеством оригинальных дизайнов. *хакама — традиционные японские длинные широкие штаны в складку, похожие на юбку. *синекожей остроухой воинственного вида дамы — отсылка на 4 серию 4 сезона 2003 г. «Выбор народа», где появляется прекрасная инопланетная воительница с аналогичным «ошейником», активировав который, она мгновенно заговорила на английском. https://avatars.mds.yandex.net/get-vthumb/4282970/8b806917643d374f008161d3f555b447/564x318_1 https://avatars.mds.yandex.net/get-vthumb/788941/361ff3c6d2792809ed31c11d0bfecf13/564x318_1 *извергаемого стальной машиной с частотой примерно по сто пятьдесят выстрелов в минуту — 60-150 выстрелов в минуту: за основу для расчета эффективности дронов АДСВ взята боевая (эффективная) скорострельность ручного пулемета, ничего сверх необычного они стреляют как 1 стандартный вооруженный солдат, Моргните — за это время ручной пулемет выстрелил 2 раза). Только пулемет в АДСВ сам летает, сам гоняется за противником. Разница в том, что, я думаю, прицеливание и стрельбу все равно производит оператор на том конце, полностью автоматизированная система (программа) стреляла бы быстрее, но искусственный интеллект, требуемый для распознавания образов, а что важнее — для ориентирования, принятия решения в настолько изменчивой ситуации как боевая (со всеми нюансами типа взятия заложников и внезапных действий противника), — это штука гораздо сложнее, чем приделать пулемету двигатель и пропеллер. Т.с. дрон-пулемет — себя окупает и стоит дешевле солдата с пулеметом, а попасть в него сложнее, и в отличие от солдата, он не привязан к земле, а вот дрон-пулемет с мозгами: будет тяжелее и гораздо дороже солдата, а что важнее — в случае технической ошибки спросить не с кого. Так что, я думаю, в будущем (в том числе будущем нашей Земли) солдат на поле боя заменят удаленно управляемые машины. Что важно, Лео не уворачивается от пуль (что невозможно), он старается обмануть/спрятаться от оператора за экраном, на том конце. Чтобы почувствовать себя энфи, представьте, что управляете «крестиком прицела» в компьютерной стрелялке, и какой-то хрен неожиданно выпрыгивает из-за кадра и вырубает вам «экран» до того, как вы успеете его пристрелить. Только «жизнь» у вашего аппарата одна, и сохранок нет. А для Лео на том конце еще сложнее: висит в воздухе дура, где оператор — неизвестно, но тебя могут пристрелить, если увидят, и тоже сохранок нет. * может, они и спят в ванной, но на рабочем месте это что-то типа раскладушки. Неудобно, но выбора-то нет. * В серии 10 сезона 4 «Восхождение драконов» наш пацифист Леонардо для получения инфы скрутил гопника и, подвесив его на крыше небоскреба, угрожал оттуда сбросить. И это началось после схватки со Шреддером, где они только проиграли, но никто не погиб. *нани мо суранай — яп. «я ничего не знаю» * За преступления одного у нас отвечают поколением…* — а это вообще не моя гениальная фантазия, а реально существующая система, которая действует у нас сегодня, прямо сейчас, пока вы сидите, читая фанфик, в северной Корее. За преступления, попадающие в категорию «политических», отвечает не только преступник, но и его близкие родственники, в количестве в зависимости от тяжести преступления. Отправляясь в трудовой лагерь или под расстрел. Ура великому Правителю, рожденному на священной горе! (Что? Про гору реально написано в его биографии). *Чтобы укрыться от упавшей рядом гранаты (конечно, при отсутствии рядом каменного забора или хотя бы бордюра), нужно упасть ничком, ногами к гранате, причем поджав ноги так, чтобы закрыть голенями бедренные артерии, голову прикрыть ладонями, рот открыть (чтобы барабанные перепонки не пострадали от взрывной волны). Специфика подрыва гранаты подразумевает разлет осколков по кривой траектории, причем ближе к гранате осколки идут вверх, а не параллельно земле, и есть шанс, что не ранит, а только оглушит волной. Разлет осколков от взрыва ручной гранаты — от 50 до 200 метров. Но поражающие наверняка 5-10. К слову, красочной огненной вспышки не будет. Этот эффект в фильмах делают с помощью бензина. А здесь вы можете прослушать душевный саундтрек, вдохновлявший автора при написании: https://www.youtube.com/watch?v=2d9q4r54fco!