Волки и их луна.

Волчица Сансы была прямой ее противоположностью. Если девушка была тихой, спокойной и застенчивой, то зверь был буйным и вспыльчивым. Старк ненавидела эту часть себя, постоянно ее подавляла. Она не хотела быть монстром. То ли дело Леди… Почему ее внутренний волк не был так кроток, как ее мертвая лютоволчица? Незадолго до вести, которую она узнала, когда ее зрачки налились кровью, она вырвала свои когти, чтобы никому не навредить. Это больно, но желание и ненависть девушки к части себя сделало свое дело. Когти могли бы отрасти заново, благодаря оборотничьей регенерации, но девушка намазала кожицу мазью из рябинового дерева. Она до последнего отказывалась осозновать в случившиеся. Робб просто мог потерять свою силу, но не умереть. Или брат мог просто очень сильно заболеть. Однако, Тирион Ланнистер принес весть, точнее подтвердил то, во что Старк не хотелось верить. Санса уже тогда плакала. Казалось, что он даже попытается ее утешить или успокоить, но карлик вовремя ушел. Из-за тяжелой дубовой двери доносился тихий вой побежденной волчицы. Она металась по комнате, выворачивала простыни из кровати, опрокидывала штофы с вином. Когда ее муж увидит это, он будет крайне расстроен. Кто бы мог подумать, что маленькая пташка Санса превращается в чудовище? На свете нет больше никого, кто мог бы ее защитить. Ее семьи, стаи, больше нет. Сначала отец, потом мальчики, Рикон и Бран, потом матушка и Робб. Волчица скулила так, что сорвала себе горло. Теперь из ее уст лилось что-то похожее на звуки предсмертной агонии. От напряжения из носа пошла кровь, ее золотистая с рыжими пятнашками шерстка под носом склеилась. Сил на ярость больше не было. Только сейчас девушка заметила, что превратилась полностью, не как обычно – наполовину – а полностью. Но она была слишком печальна, чтобы этому радоваться. Это слишком глупо и бесполезно теперь, когда больше никого нет. Сверкнув красными глазами, Санса улеглась под окном, обвив лапы большим пушистым хвостом. «Чьей альфой я буду? – думала она. – Разве что только своей… Своя собственная альфа». Под мохнатой головой волчицы образовалась небольшая лужица слез, в ней отражалась ночная луна. Так быстро наступила ночь? Санса даже и не заметила. Она еще раз рыкнула напоследок, еще больше повредив голосовые связки. Она стала обращаться в полу-оборотня, у нее были кое-какие соображения, что делать с своей жизнью. Из дорожной сумки, которую когда-то в Винтерфелле она радостно забивала платьями, Санса вытащила аконитовый нож. Девушку заставил взять оружие отец, так, на всякий случай. Этот случай настал. Острие блестело при свете луны. Она подставила оружие к своему сердцу, оно бешено колотилось в грудной клетке, казалось еще немного, и орган выпрыгнет наружу. Рука с аконитовым клинком дрожала. «Я – плохая альфа, плохая дочь, сестра и жена. Пусть мое место займет кто-то другой». Девушка вставила нож, но так и не пронзила им свое сердце. Ее начало лихорадочно трясти. Она передумала. Передумала… Если бы кто-то из семьи узнал, что она собиралась сделать, они пришли бы в ярость. Особенно мать. Только с ней Санса могла почувствовать себя настоящей, мама всегда просила ее не сдерживать волка внутри, выпускать наружу. Ее зверь был сильным для омеги, а однажды на тренировке, ей даже удалось повалить Робба и несколько раз дать ему по уху. Правда после этого он сомкнул челюсти у нее на загривке и подмял под себя, показывая свое превосходство. Тело быстро заживало, но Санса сыпала на раны либо аконит, либо рябиновый порох, чтобы чувствовать боль. Ей нравилось чувствовать боль. Теперь, когда она могла полностью обращаться, может быть, она смогла бы побить Робба или Джона. Жаль, что она этого никогда не узнает. Лето закончилось слишком быстро и детство тоже. Девушка начала выковыривать отраву из пальцев, когти начали расти заново на глазах. Теперь Ланнистеры поплатятся, за всех, кого они у нее забрали. Альфа всегда мстит за свою стаю.