Пополам

С кровью, стекающей по рукам, Епископ размышлял о жизни. Или, скорее, о разных способах жизнь оборвать. Крепче ухватившись за хребет освежёванного зайца, он перекатил скользкую голую тушку в ладони и с силой повёл нож вверх, вспарывая брюхо и одновременно борясь с желанием заскрипеть зубами. Девять кругов Ада, он ненавидел этот нож. Рукоять была слишком гладкой, скользила в хватке, когда лезвие пыталось продраться сквозь что-то плотнее, чем мясо. Ещё больше раздражало то, как он привык к своему старому ножу – настолько, что теперь постоянно забывал об его отсутствии и вспоминал лишь тогда, когда дело доходило до работы. А к тому времени было поздно костерить себя за то, что так и не подобрал достойной замены. Уголок его губ дёрнулся в усмешке, стоило представить, каково было бы протащить трижды проклятый хреновый нож через глотку болотной девки – где он по-любому застрянет в первом же хряще. Он почти видел, как эти тёмно-синие глаза округляются от боли и ужаса, прямо над его ладонью, зажимающей ей рот и заляпанной её собственной кровью. Видишь, принцесса, - кивнул бы он, - а мой старый нож сделал бы это куда быстрее, чище и почти безболезненно. Глупо конечно было привязываться к куску металла и дерева, он прекрасно об этом знал – но привязался, привык за все те долгие годы, что нож был у него. И теперь каждый раз, когда приходилось работать другим, следопыт искренне прикидывал, насколько потерянный кинжал был ценнее жалкой бледной шкурки его «командирши». С другой стороны, сидел здесь и свежевал уродливым ножом он исключительно по своей воле. Зайцы были не нужны – лагерь предполагался короткий, без костра и горячей жратвы. Но разведка дороги впереди, проверка силков и ловушек, что он всегда держал в этих местах, давали ему отличную возможность хоть ненадолго передохнуть от игры в весёлую семейку с цирком уродцев. Честно говоря, даже разведка была не нужна. Земли вокруг Порта Лласт, так близко к Невервинтеру, всегда были относительно безопасные. А дорогу до городка, даже ту обходную, что они выбрали, избегая внимания, он и вовсе знал как свои пять пальцев. В конце концов, Порт Лласт был его основным перевалочным пунктом в перебежках и поставках товара между Лусканом и Невервинтером. Давненько, правда, у него не было работы по этому делу. С тех самых пор, как его крупнейший заказчик – Мойра – не без его стараний благополучно сдохла. От рук той самой сучки, на которую он работал теперь. И за которой, до кучи, начали охотиться лусканцы. Епископ не считал себя склонным к философии (не на трезвую голову, по крайней мере). Но он всё равно был в состоянии различить иронию судьбы – особенно когда эта самая ирония пихала себя ему прямо в физиономию. Весело как в Адах. Интересно, волшебнику так же? За те два агонизирующе долгих года, что Епископ вынужден был торчать во «Фляге», он был уже по горло сыт высокомерным эльфийским говнюком – и даже в кошмарах своих не мог представить, что однажды окажется с ним на одной дороге. Дело было даже не в имперских замашках – те, если подумать, были бы забавными, исходя от такого тощего ослоухого ублюдка… Были бы, если б не сопровождались каким-то скользким ощущением, возникавшим у следопыта в его присутствии. Какое-то беспокойство на самом краешке сознания, самом кончике инстинктов – беспокойство, которому он привык доверять больше, чем чему бы то ни было. Осиное гнездо везде почует, даже если оно притворяется скромным торгашом магическими побрякушками. Похоже, маг эти чувства разделял, потому как, до этого вынужденного союза под болотным двухцветным знаменем, оба они предпочитали притворяться, что второго не существует, и, не сговариваясь, обходили друг друга стороной, будто боясь подцепить что-то. Следопыт, впрочем, подозревал, что именно. Лусканская вонь ведь была такой же въедливой, как запах Топей на их полукровной предводительнице. Что ж, я их обоих обскакал – воняю и тем, и другим. Епископ мрачно усмехнулся дохлому зайцу, который пялился на него в ответ пустыми остекленевшими глазами, и повернул нож, вырезая заячьи кишки из распоротого брюха с куда большей яростью, чем было необходимо. Хотя мёртвым плевать. Краем глаза он поймал движение на подступах к деревьям, и уже спустя несколько мгновений Карнвир бесшумно протопал к нему, неся в пасти тушку ещё одного зайца. Бросив добычу в траву возле человека, волк склонил мохнатую голову к плечу, разглядывая следопыта – и следопыт невольно уставился в ответ, не в первый раз понимая, каким же благословением было иметь молчаливого спутника. Не отпуская его взгляда, волк медленно перекатил голову на другую сторону, явно издеваясь, и Епископ не сдержал смешка. - Чего-то ты расщедрился, - пробормотал он, откладывая освежёванного зайца, и воткнул нож в глотку принесённого, достаточно глубоко, чтобы за этот нож его и поднять. Карнвир проводил мясо глазами, как будто размышляя над тем, стоило ли самому его сожрать, но потом всё же равнодушно фыркнул и лениво опустился в траву. Сытый, точно. Всё ещё улыбаясь, Епископ перерезал кожу на лапах и под хвостом, рассёк сухожилия и давно отработанным движением стянул шкуру с зайца. Щедро - не щедро, всё равно, засолить мясца на будущее не помешает. Меньше придётся охотиться и жрать тех тварей, что населяли отдельные области Сумеречного леса. Да и лишний повод поторчать на этой тихой и пустой полянке подольше… Не в первый раз он становился проводником для компашек путешественников – но впервые на своей памяти следопыт обнаружил, что его в эту самую компашку втягивают. Они были везде и повсюду. То чёртов гном не мог жить чтобы не составить кому-нибудь компанию, то рыжая ведьма снова ныла о чём-то, что её бесит, то тифлинг с дворфом о чём-то спорили, то друидка пялилась своим безмолвным неотрывным взглядом… Сразу вспомнишь, почему предпочитаешь работать один. У болотной девки, очевидно, были адамантовые нервы, раз умудрялась уживаться со своей ордой изо дня в день. На её месте рейнджер уже давно скормил хотя бы гнома Карнвиру – хотя и подозревал, что даже в процессе этого безумный карлик будет насвистывать жизнерадостную песенку. Или могу его освежевать, разделать и выдать за дичь. Половина идиотов в любом случае одно мясо от другого не отличит. А ведь обычно у него не возникало проблем с тем, чтобы игнорировать окружающих и лишь поверхностно болтать, чтобы сойти за своего. Но с этими ненормальными следопыт чувствовал себя жертвой пытки, той самой, когда человеку в течение многих дней точно на темечко падает по капле воды, безостановочно, отчего он в результате слетает с катушек. Двухцветная ящерица же была невозмутима. Её как будто не беспокоила ни постоянная трескотня и нытьё по пути, ни сам путь. Словно она уже отмыла белы рученьки от кровищи Эмбера и успела надраться, чтобы отпраздновать. Епископу даже было любопытно, чего эльф надул в её острые уши, что она держалась так умиротворённо и уверенно. Как будто лусканцам не по хер на какой-то там суд и его результаты. Если она им нужна, они её достанут. Так или иначе. Ну да ладно, её же похороны. Если хотела доверять свою шкуру в руки Невервинтера, эльфийского червяка и их «правосудия» - её право быть дурой. Епископ никогда не останавливал тех, кто очень уж настойчиво пытался убиться. К тому же, он наверняка получит удовольствие, сочувственно похлопывая Дункана по спине. …это если она вообще умрёт, конечно. Ему было плевать, закончит она свою жизнь на виселице или на ноже наёмного убийцы. Проблема была в другом. В том, что ему нравилось доставать лусканцев – а пустоголовая девка была ещё одной возможностью это сделать. Карнвир тоже иногда накидывался на стаи бродячих псин, из тех, что отирались у задних дверей таверн и харчевен в ожидании объедков от служанки с кухни. Волк их отгонял, но не из-за объедков – ему просто нравилось не давать шавкам получать то, что они хотели. Да и потом, - он усмехнулся, - эти конкретные объедки мне успели сильно задолжать. Усмешка его невольно стала шире, когда он вспомнил её взбешённый взгляд во «Фляге» во время их перебранки – будто кошачьи когти расцарапывают лицо. Она почти сочилась холодной злостью, той самой, что начинала пробиваться сквозь её мягкую терпеливую масочку каждый раз, как девка чуяла, что ситуация выходит из-под её контроля. Слабость. На ней он её и поймал. Хотя, разумеется, Её болотное высочество в этом не признается. Слишком уж «высочество». Но и не нужно. Он знал, что попал в цель – он всегда это знал. Почти слышал хруст, с каким стрела бьёт в яблочко. Но не давил. Пускай ускользает пока. Ведь чем дальше уходишь, тем больнее, когда поводок дёргают обратно. А посадить на этот самый поводок милейшую Дунканову племянницу может быть даже проще, чем он сначала думал. Око за око, Дункан, - усмешка превратилась в оскал. – Ничего личного, сам знаешь. Закончив с зайцами, Епископ вытер лезвие ножа о траву и убрал его обратно в маленькие ножны на сапоге. Зачерпнул пригоршню соли из мешочка в сумке и щедро втёр её в тушки, оставляя на поверхности достаточный слой, а затем аккуратно завернул зайцев в ткань. Убедившись, что оставил на земле довольно требухи для Карнвира, ежели тот вдруг решит перекусить, следопыт поднялся с бревна, забросил мешок с мясом на плечо и потянулся за фляжкой. Маленькой, а не той, что с водой. Щедро глотнув, перекатил ячменное виски во рту, позволяя немного пощипать язык прежде чем проглотить. Когда алкоголь прожёг свой путь вниз по горлу, стало полегче. Виски смыло мерзкий привкус во рту, который появлялся от мысли, что надо тащиться обратно в лагерь и слушать препирательства шайки. Одного только паладина хватало, чтобы наградить Епископа ощущением, что он пожевал старую заплесневевшую мочалку. И всё же, как не раздражали его эти болваны – даже они оказались потенциально выгодными. Достаточно было дёрнуть кое-какие контакты и бросить кое-какие денежки, чтобы узнать. За голову девки-демона кое-что предлагали – один из местных воров, Лелдон или как там его. Рыжая явно наследила в своей Академии достаточно, чтобы и там кто-нибудь не отказался раскошелиться за её гибель. Не говоря уж о том, что к их «предводительнице» враги слетались как мухи на гниющий труп. Откуда ни глянь, а всё выходит, что лучше ей оставаться живой подольше. Так что пускай идиоты испытывали его терпение, он утешал себя тем, что в случае необходимости поправит это кое-чем куда более реальным и ценным - золотишком. Епископ закрыл глаза, чтобы зрение не мешалось другим чувствам, и втянул носом воздух, смесь морской соли и леса. Будет дождь. Оставалось надеяться, что они успеют добраться до Порта Лласт до того, как хлынет. Поскольку Карнвир всем своим видом показывал, что с ним не пойдёт, Епископ лишь всухую плюнул в волка и зашагал вверх по холму, внутренне морщась каждый раз, как натыкался на отметины пребывания их банды. К счастью, девка послушалась его совета и не стала брать лошадей, чтобы не оставлять слишком уж очевидный след. Только впустую это оказалось. Тот же дворф без единой задней мысли просто срубал своим топором те кусты, что преграждали путь. Может, послушает ещё одного разумного совета и оставит хотя бы часть своей свиты в городе? Вряд ли. Когда дело касается этих недоумков, черепушка у неё сразу пустеет. Отзвуки голосов уже скоро начали достигать его ушей. Он почти машинально напряг слух, стараясь разделить голоса и узнать хотя бы переливчики предводительницы – но она как раз молчала. Вместо этого следопыт вдруг услышал безошибочно узнаваемый звон оружия, скрежет меча о меч, и дёрнулся было за стрелой – но рука застыла в воздухе, когда следом за звоном раздалось разочарованное рычание крестьянки и взрыв смеха от дворфа: - Ты давай, не расслабляйся, девочка. Епископ фыркнул, возобновляя путь. Очередной приступ «тренировок», очевидно. Болотное высочество не желало сдаваться в бесполезном деле. Но пройдя между деревьев и ступив на полянку, следопыт увидел, что на этот раз с крестьянкой возился паладин – обе закованные в металл фигуры кружили по вытоптанной траве. Жаль. Ему нравилось наблюдать фокусы полукровки с её клинком. Кто бы её ни учил – своих денег он точно стоил. Хотя вдолбить это в ученицу так и не вышло, - подумал он, прослеживая взглядом замах крестьянки. – Ну, по крайней мере, она уже пытается им бить, а не сено невидимое косить. Следопыт мельком оглядел банду. Дворф сидел на земле, привалившись спиной к дереву, и наблюдал за поединком с очевидным удовольствием – хотя ему всё, что включало в себя маханием оружием, доставляло удовольствие. Тифлинг и друидка обсуждали что-то приглушёнными голосами. Мелкий псих, слава Кругам Ада, молчал и копошился со своей лютней. Глаза эльфа тоже были прикованы к тренировочному бою, но выглядел он так, будто не видел его, а просто размышлял… или спал… или подыхал, хрен его знает. Вспыльчивая соплячка отчаянно пыталась оттереть какое-то пятно с сапога, держась подчёркнуто подальше от волшебника. Одна грёбаная счастливая семейка, - он мысленно усмехнулся. – Так расселись удобно, такая стрельба по мишеням пропадает… Проигнорировав пару взоров, отметивших его возвращение (волшебник и друидка, конечно), Епископ подошёл к своим вещам, оставленным под деревом, вытащил заячьи шкурки и пару кусков мяса, развешивая их на воздухе, чтобы немного заветрить. Рыжая ведьма смерила взглядом ещё сочащееся влагой мясо, и скривилась: - Что это? - Твой будущий ужин, малыш, - отозвался Епископ, вытирая руки и надевая обратно перчатки. - И просто жизненно необходимо вывешивать это кровоточащее нечто у меня под носом? - Что, есть их жареные трупы – нормально, а вот поглядеть на сырых – нет? Прелесть какая. Сморщись девчонка сильнее, и всё её лицо уползло бы внутрь головы. - Продолжай в том же духе, и жареных трупов тут прибавится, - предупредила она. Епископ усмехнулся, но не стал её разубеждать. Бесполезно. Соплячка была слишком пьяная от собственной силы. Лускан запружен колдунами. Там не выживешь, если не умеешь с ними справляться. Но откуда тебе об этом знать, верно? Впрочем, если повезёт, то девка с волшебником прикончат друг друга и избавят его от хлопот. Держась подальше от крестьянки, которая всё пятилась и пятилась, отбиваясь от размеренно наступающего паладина, Епископ не спеша направился к большому замшелому дереву чуть в стороне от остальных, где расположила свои косточки Царевна Топей. Тощая долговязая фигурка прислонилась к стволу, руки лениво скрещены на груди, глаза следят за каждым движением дерущихся. Когда он приблизился, она бросила ему одну из своих шёлковых полуулыбочек, не вызывающую ни тени заблуждения, что она рада его видеть, и вернулась к созерцанию поединка. - Никаких кровожадных врагов поблизости? – спросила она, болезненно сузив глаза от какого-то неудачного приёма крестьянки. - Увы, - отозвался Епископ, опираясь рукой о её дерево. Она не отодвинулась; однако плечи её подались назад, крепче прижимаясь к стволу – инстинктивная попытка прикрыть спину и обезопасить тыл. Хреново, принцесса, слишком заметно. Он согнул руку, опираясь о локоть, проверяя, сколько ещё вторжения в своё личное пространство она вынесет, и понизил голос: - Но с тем грохотом, что вы тут устроили, кто-нибудь в Амне обязательно услышит и подвалит. - Да ну, я не убивала никаких амнианских шпионов, так что вряд ли они будут так напрягаться, - ответила она всё тем же беззаботным тоном, и Епископ невольно усмехнулся. Почему-то не мог не. - Уверена? Или подождём какого-нибудь рыцаря, который придёт и скажет, что всё-таки убила. Улыбка её осталась на месте, но уголки губ напряглись, делая маленькие ямочки на щеках чуть глубже. Всё же задевает нас это, а, принцесса. - Проклятье, Епископ, - промурлыкала она, не глядя на него. – Второй день на ногах, а у тебя всё ещё хватает сил быть скотиной. - И не только на это, - многозначительно ответил он. Это вытянуло из неё смешок, искренний, хоть и пополам со вздохом: - Ну что за мужчина. И она по-прежнему не двигалась, не желая сдавать ему ни пяди своего дерева, глаза на поединке, лицо безмятежно. Епископу подумалось, что даже начни он сейчас ей ухо облизывать, она бы умудрилась сохранить эту невозмутимую физиономию. Чёрт, да он мог её вмять в это дерево и отыметь прямо здесь, и она всё равно бы смотрела поверх его плеча на сражающихся всё с тем же отстранённым выражением. Или нет. Но это не стоило риска получить святой меч или дворфский топор в брюхо. Хотя рожу паладина поглядеть было бы любопытно. Тихо фыркнув себе под нос, он оглянулся на сладкую парочку меченосцев, но паладин, увы, был слишком занят крестьянкой, чтобы заметить, как следопыт оскверняет их предводительницу своим присутствием. Что там в блондинке могло занять – непонятно. Епископу хватило нескольких мгновений наблюдения, чтобы подметить все слабые места: крестьянке было неудобно в кольчуге… привыкла к поединку с левшой… слишком легко уходила в оборону… и, да, чёртов паладин обходился с ней слишком снисходительно. Это заставляло Епископа гадать, как часто святого козла наёбывало его собственное благородство. Со счёта сбился сколько раз, наверное, - клинок крестьянки нырнул вниз, но паладин отразил его без всяких усилий, оставляя девку до нелепого открытой. – Сейчас было самое время влепить ей щит в физиономию и закончить битву, нимбоносец ты наш. Чем больнее, тем быстрее научится. Похоже, не он один заметил всю эту ерунду, потому как стоило этим двум остановиться и перевести дыхание, дворф осуждающе покачал башкой в сторону паладина: - Парень, ты ж с ней не сражаешься толком, это брачные танцы какие-то. - Да? – блондинка тяжело дышала, лицо её раскраснелось, будто они с паладином и правда славно покатались в сене. – Думаешь, лучше справишься? Дворф хохотнул в бороду: - Не, девочка, я б тебя сначала до нужной высоты подрубил, - он рассёк ладонью воздух для полноты картинки. – Прям под коленки. - Это всего лишь тренировка, - отозвался паладин своим обычным несгибаемым тоном, по которому было непонятно, то ли он объясняет, то ли отчитывает. Хотя без разницы – тухлой мочалкой отдавало и то, и другое. – Да и путь предстоит не близкий. Не хотелось бы калечить Шандру. - А с чего ты решишь, что покалечишь? – внезапно широко улыбнулась принцесса. – Она может и лучше. Он уставился обратно на блондинку: - Можешь? Крестьянка оскалилась в наигранном гневе и тут же обрушилась на него градом ударов. Паладин отступил с мягким смешком, отражая её выпады с утомительной аккуратностью. - Он сам попросил чести её прикончить? – пробормотал Епископ, вновь сдёргивая с пояса флягу. Её Высочество пожала плечами: - Ей это нужно. - Чтоб её прикончили? – он фыркнул. – Согласен. - Чтобы её тренировали, - раздражение, почти незаметное, подводным течением хлынуло в её голос, но она его изгнала. Коротко глянула на Епископа. Следопыт усмехнулся льду в синих зенках и глотнул виски. Девка явно хотела отвернуться обратно, но не сделала этого – глаза её вдруг расширились от чего-то, близкого к надежде: - Это у тебя выпивка? - Угу, - он сделал ещё глоток и прищёлкнул языком: - И хорошая. Губы её слепили ещё одну из бессчётного числа её улыбочек, на этот раз сладкую и очаровательную: - Можно? - Ты же сказала, что завязала. - Ну значит я соврала, - легко согласилась она, заставив подумать, что сучке ведь и правда ложь давалась как дыхание. - …Пожалуйста? - А мне что за это. - Моя бездонная благодарность, - она насмешливо изогнула бровь. – Или что, тебе теперь минет вприхлёбку делать? На это он даже не сдержал смех, игнорируя то, что звук предсказуемо привлёк внимания остальных. - Ну что ты, ты же не мой оруженосец. Одарив его чем-то средним между улыбкой и гримасой, она перехватила фляжку, заключив, видимо, что шуточкой уже отплатила достаточно. Ты вообще многовато заключаешь сама по себе, принцесса. Привалилась спиной обратно к дереву, отводя глаза от него на тренировку. - Элани говорит, скоро дождь, - сообщила она, прежде чем сделать глоток. - Часа через три-четыре, - ответил Епископ, намеренно не следуя её примеру и продолжая смотреть в упор на неё. Ящерка отстранённо кивнула, то ли довольствуясь его ответом, то ли вообще плевать хотела. Паладин наконец сдался на милость крестьянки, заканчивая эту пародию на поединок, и опустил клинок. - Беру свои слова обратно, - кивнул он. – Ты и правда делаешь успехи. - Спасибо, надеюсь, - крестьянка польщённо улыбнулась, стараясь восстановить дыхание. Как собачонка, которую похвалили за удачный трюк. - Надо тебе на атаку подналечь, - указала принцесса. Ноготь большого пальца той руки, где она держала фляжку, рассеянно потирал нижнюю губу в перерыве между глотками. - Надо. Но всё не привыкну, что длинный меч тяжелее, - вздохнув крестьянка дёрнула плечом, поправляя кольчугу. – И эта железяка просто отдельный Круг Ада, - посмотрев на паладина, тряхнула головой. – Даже не представляю, как ты в полном доспехе ходишь. - Нужна будет помощь его снять, - подал голос Епископ, - просто скажи. Этого было достаточно, чтобы паладин помрачнел, а крестьянка скривилась, заносчиво выдвигая подбородок. Следопыт знал, что девка едва-едва терпела сам факт его существования – но так же хорошо он знал и то, что сдержаться и не ответить она не сможет. Слишком легко уходила в оборону не только в битве. - Даже если я вдруг подумаю об этом – ты-то точно будешь последним человеком, которого… - она не закончила, видя, что усмешка его стала шире: - Ладно тебе, милая, я же только предложил. Не делай вид, что я очень настаивал. Лицо её вспыхнуло, и паладин тут же шагнул вперёд, между ними, как всегда готовый прикрыть собой любую бедную хрупкую дамочку – где он их видит, интересно? – но почуять на себе святой гнев Епископ не успел. Удар пришёл сбоку, когда рывком отведённая в сторону рука почти врезалась ему в солнечное сплетение, слишком сильно, чтобы считать это случайностью. Он инстинктивно перехватил руку чуть ниже локтя, едва успев побороть не менее сильный инстинкт тут же её вывернуть и сломать по крайней мере в трёх местах. Вместо этого повернул голову, глядя в суженные ледяные глаза. Принцесса не произнесла ни звука, лишь предостерегающе выгнула бровь. Вот так хочешь играть, да? Держа руку, он не мог не почувствовать, что она её поднимает. Опустил глаза. В кулаке, что костяшками вписался ему в грудину, она сжимала фляжку. - Спасибо, - проворковала она, разжимая ладонь, и Епископ едва успел подхватить выпущенную флягу прежде, чем та свалилась бы в траву. Посмотрел обратно на её лицо. На нём уже вновь была улыбка, почти нежная, лишь с едва различимым злорадным изгибом. Это было его непреходящее удивление – то, что кто-то вообще покупался на змеиные улыбки этой твари. Не исчезающие, даже когда она убивает. Крепче сжав её руку, достаточно сильно, чтобы в уголках её глаз наметились крохотные морщинки скрываемой боли, Епископ выпустил её и, чуть усмехнувшись, издевательски склонил голову: - Всегда к вашим услугам, моя госпожа. Не ответив, она оставила его, оттолкнулась спиной от дерева и двинулась в сторону паладина и крестьянки, лениво потягиваясь. Забросила руку на плечо крестьянки, успокаивающе притягивая её к себе, и потащила прочь, щебеча что-то о тренировках самым вкрадчивым голосом. Епископ проследил пальцем горлышко фляги и отхлебнул виски, не сводя с неё взгляда, протаскивая его по её спине, заднице, ногам, которые казались достаточно длинными, чтобы дважды обвиться вокруг мужского зада – хоть какой-то триумф природы над плоской грудью и дебильными волосами – и далеко не в первый раз подумал, что, быть может, эта конкретная кобылка и вправду стоила объездки. С её-то темпераментом… Проклятие, да она с полускока в галоп уйдёт…

***

…Вспышка молнии залила пещеру ослепительным светом, следом грохотом вкатился раскат грома, и Адель открыла глаза, уставившись в холодный серый камень потолка. Медленно моргнула. Она не могла понять, разбудила её гроза, плохой сон или она просто выспалась, но факт оставался фактом – она проснулась. Натянув край спальника на плечо, она приподнялась на локте, потёрла глаза и огляделась. Костёр потух, и фигуры её спящих спутников тонули во мраке пещеры, делая невозможным различить, кто где. Впрочем, нет, кое-что различить Адель могла – например, босые ступни Нишки, освобождённые от промокших насквозь обмоток, бледными пятнышками в темноте выглядывали из-под одеяла. В пещеру ворвался порыв влажного ветра, и тифлинг поёжилась, поджимая пальцы на ногах. Адель невольно улыбнулась, хоть и сама передёрнулась от пронизывающего холода. Почти пожалела, что не заняла у Епископа фляжку на ночь – простыть и закашлять себя до смерти точно не хотелось. Вечером они были всего в паре часов пути от Порта Лласт, и почти все высказались за то, чтобы дойти до города, пускай и в темноте. Но хлынул дождь. Даже не дождь, а настоящий ливень, северный, ледяной, колючий. Епископ отвёл их в ближайшее безопасное (и сухое) известное ему место поблизости – эту глубокую пещеру в холме, уводящую едва ли не под землю. К счастью, внутри оказалось предостаточно места не только для путников, но и для нешуточного костра, возле которого они смогли выложить и развесить для просушки верхнюю одежду, обувь и снаряжение. Адель бы в этом не призналась, но задержке она была рада. В пути было хорошо – иди да иди себе по дороге, начало которой далеко за спиной, а конец лишь маячит впереди. Не о чем беспокоиться, кроме как отрывать от земли одну ногу и ставить её впереди другой. Нечего тащить на себе, кроме походного рюкзака. Было у неё дурноватое предчувствие, что в Порте Лласт на эти самые плечи свалится много другого. Боги, ну ты и трухло, Делли. Улыбнувшись собственному внутреннему ворчанию, она пальцами зачесала назад выбившиеся волосы и заново переделала хвост, туже затягивая ремешок. Двигалась аккуратно, чтобы не разбудить устроившуюся под боком Шандру. По крайней мере, крестьянка спала – в отличие от прошлой ночи, проведенной в кошмарах и постоянных метаниях в спальном мешке, когда девушка вертелась с бока на бок, тщетно силясь отогнать представления об Эмбере и о том, что там произошло. Но, похоже, Адель просчитала верно – и усиленные, если не сказать жестокие тренировки, которые она обрушила на Шандру днём, измотали крестьянку до глубоко мирного сна. Но не тебя, а? Пускай ходьба была бессмысленным механическим занятием, всё же она казалась предпочтительнее остановок – по крайней мере создавала хоть какое-то ощущение «чего-то деланья», пусть иллюзорное, но достаточное. Достаточное, чтобы Адель не обращала внимания на неудобства, дорожные трудности и постоянные споры спутников, вспыхивающие из ниоткуда в ту же секунду, как один из них открывал рот. Даже Кара моментально забыла все свои жалобы о постоянных препирательствах Хелгара с Нишкой – теперь, когда рядом был Сэнд. Когда-то по пути из Невервинтера волшебники синхронно пришли к выводу, что поле магии было слишком тесным, чтобы вмещать их обоих, и не упускали случая вытолкнуть один другого из него в придорожную канаву. Кара била своим обычным всепобеждающим пренебрежением, Сэнд же избрал путь опытного пыточных дел мастера, с умиротворенным лицом всаживая выборочные тонкие иглы в самые больные места. Но каким-то образом именно их споры поставили точку – Сэнд был… принят, занял своё место в их разномастной компании так, словно оно всегда там было, дожидаясь только его. Адель же по большей части обнаруживала себя в приятной компании Гробнара. Лишь они двое, казалось, умудрялись уживаться со всеми – или, скорее, обладали способностью игнорировать ровно столько и настолько, чтобы уживаться. Гном, как и грозился, всю дорогу выпытывал у неё подробности прошедшей Ночи Бдения, но она довольно легко приноровилась отбирать и рассказывать ему интересные детали, не раскрывая всей правды и одновременно избегая откровенной лжи. Просто потому, что лгать этим восторженно сияющим глазам казалось несусветной мерзостью. Добрую половину пути она ожидала, что Епископ всё-таки влезет в разговор. Он этого не сделал. Другую половину пути она опасалась, что он будет подкарауливать её каждый раз, как она окажется одна, напрыгивая и курлыкая, как она ему теперь должна, с людоедской ухмылочкой и, может, даже бегущей по подбородку слюной для полноты картины. Он и этого не сделал. Следопыт вообще не делал подозрительно ничего, кроме как прокладывал путь и был обычным раздражающим собой. К собственному неудовольствию Адель обнаружила, что разочарована. Возможно, потому, что она немало времени провела, мысленно подготавливая себя к ожидаемым нападкам рейнджера. Но сукин сын сделал её усилия бесполезными. А если Адель что терпеть не могла, так это когда её усилия оказывались бесполезными. Ветер вновь ворвался с улицы, окатив её волной безжалостно жалящего крохотными каплями воздуха, и девушка натянула одеяло до самой шеи, закутываясь в него покрепче. Она собиралась уже лечь обратно спать, когда очередная молния полоснула тёмное небо, и вспышка света обрисовала стоящий на выходе из пещеры мужской силуэт. Касавир. Он просто стоял, нёс вахту, руки сцеплены за спиной – лишь плечо, подпирающее стену, нарушало безукоризненно военную стойку. Смотрел наружу. Адель поднялась, прихватив одеяло с собой, укрывая им плечи, и бесшумно приблизилась к нему, тоже выглядывая на улицу, пытаясь понять, что могло привлечь его внимание. Ничего, лишь тугие струи дождя хлещут по древесным ветвям и жухлой траве. И только теперь, глядя на небо, на положение звёзд, испуганно моргающих через прорехи в тучах, Адель поняла, что же на самом деле её разбудило. - Кто-то не поднял меня на мою смену дозора, - сообщила она дождю тихим доверительным тоном, и Касавир, лишь сейчас обнаружив её присутствие, тут же оторвался от стены и машинально выпрямился, переводя на неё ясные голубые глаза. Адель изогнула бровь. – Не знаешь, кто бы это мог быть? - …Тебе нужно отдыхать, - ответил он, тем самым признавая свою вину – но совершенно не выглядя виноватым. Адель надеялась когда-нибудь развить и в себе такое умение. – Тебе и так сейчас достаётся. - Да, мне тоже это оправдание нравится, - она улыбнулась, как обычно слегка развеселившись от его слишком внимательного взгляда, когда паладин пытался понять, говорит она всерьёз или шутит. Ответ на это Адель часто сама не знала. – Но раз уж я всё равно проснулась, то могу и подозорить, - она глянула на небо, в очередной раз разорванное на ошмётки веткой молнии. – К тому же сомневаюсь, что в такую погоду кто-нибудь рискнёт нос на улицу высунуть на нас напасть. - Всё бывает, - сказал Касавир. – Не беспокойся, я поспал немного. Отдыхай, сколько нужно, силы тебе пригодятся. - А тебе, видимо, нет? Я-то в стычке всегда могу Хелгару за спину убежать, а у тебя передовая. Не говоря уж о том, что я вряд ли усну с мыслью, что кто-то мёрзнет тут вместо меня. Она ждала, что он возразит – он же всегда возражал, ровно, но безапелляционно. Но Касавир молчал какое-то время, а потом вдруг чуть качнул головой, совсем слегка, но это движение каким-то образом смягчило официальность его позы, даже из линии плеч пропала часть их привычной напряжённой жёсткости. - У тебя просто какой-то дар загонять меня в угол, - полушутливо признался он. Адель улыбнулась шире, радуясь, что формальности остались позади, и прислонилась к противоположной стороне выхода из пещеры, подтыкая вокруг себя одеяло так, чтобы было и тепло, и мягко под спиной. Учитывая, что с Касавиром они так толком и не говорили после пещер гитиянки, подушка безопасности ей могла понадобиться. - Я ведь тебя так и не поблагодарила, - обронила она. – За то, что поговорил обо мне с Грэйсоном. Уж не знаю, что ты там сказал, но это явно сыграло в мою пользу. - Не стоит, не за что. Это меньшее, что я мог сделать. - Всё равно спасибо… Наверное, тебе было не легко, учитывая, что ты… ушёл из Невервинтера… Она покосилась на него, зная, что впереди - болотистая почва. Он отвёл взгляд от её глаз – более чем достаточное подтверждение её мыслям – и повернулся обратно к дождю. - Не так сложно. Грэйсон был одним из немногих, кто, если не понял до конца причину моего ухода, то, по крайней мере, почувствовал мою… необходимость так поступить. - …Необходимость? – осторожно повторила она, одновременно размышляя, помнит ли он об их давнишней договорённости в Роднике, что имеет право спокойно сказать ей не лезть не в её дело. Что-то подсказывало ей, что даже если помнит, вряд ли воспользуется. - Да, - голос его вновь был привычно ровным, не выдавая ни единой его мысли, в то время как глаза бесцельно изучали дождь. - Ну… я просто так и не могу никак понять, чего они на тебя ополчились. Он пожал плечами, словно ответ был очевиден: - Я нарушил присягу Невервинтеру и клятву ордену. И не сообщил о своём уходе. - И что с того? Ты ведь не отправился маршем в Лускан и не предложил свои услуги им. Или так у нас в Невервинтере всё худо, что решение одного человека уйти – это умереть какая катастрофа? – она крепче обернула вокруг себя одеяло, чуть более резко, чем одеяло заслуживало. Касавир, почувствовав её раздражение, бросил на неё быстрый взгляд. Выражение его лица было нельзя прочитать во мраке. Адель вздохнула, стараясь подавить злость. Похоже, несмотря на браваду, тяжесть всего произошедшего всё же её нагоняла. К тому же, для полной радости она чувствовала приближение того специфического времени месяца, когда почти каждая женщина на миг, но желала бы родиться мужчиной – и Невервинтер с его политикой казался самым что ни на есть подходящим объектом, на который можно было бы сорваться. – Не знаю, может я наивная какая, но мне всегда казалось, что если уж требуешь от людей преданности до гроба – будь добр разродиться чем-то в ответ. Хотя бы признательностью за то, что уже сделано. А вместо этого этот парень, Невалл, стоял там и делал вид, что тебя не существует и знать он тебя не знает. Паладин смотрел на неё несколько мгновений, потом вновь качнул головой. Куда легче. - Мне не нужно их признание, - сказал он спокойно, - и уж тем более – лично от Невалла. Я сделал, что должен был, я это знаю. Этого мне достаточно. Просто в глазах многих воля Тира и воля Невервинтера стали одним целым. А я однажды понял, что это совсем не так. Оставаться в рядах города после этого было бы… лицемерием. - Всё равно… Ты же не из корыстных каких побуждений ушёл. - Ты это знаешь, я это знаю. А посторонние люди, не понимая чьих-то мотивов, обычно придумывают их сами, исходя из собственных порывов и предпочтений, - он вновь помолчал. – Но я тебе благодарен, - усмехнулся. – Да и Невервинтер должен быть. - …Мне? – она моргнула на него. Что бы он там ни говорил про «загон его в угол», это не мешало ему постоянно ввергать её в ступор. – За что? - Я, признаться, почти веру потерял в то, что на службу городу ещё вообще приходят достойные люди. Если бы в Невервинтере было больше таких, как ты – быть может, всё было бы лучше. Настала её очередь смотреть на дождь. Чёрт… Теперь как-то неловко. Такие, как она? Что, целые орды тех, кто хотел попасть в Чёрное Озеро и кинулся записываться в Стражу? Если бы таких было больше… сколько тогда складов, заваленных трупами, осталось бы позади? Она, конечно, солгала бы, сказав, что это её беспокоило – кто-то нападает, кто-то отражает, кто-то из двоих в результате погибает. Это нормально. Была только эта часть неё, неизменный сухой и отстранённый наблюдатель, который ставил мысленным мелом мысленную палочку за каждую смерть, что она принесла. Не судя и не оправдывая – просто отмечая. И может быть, была какая-то высшая справедливость или нездоровая божественная шутка, что после бессчётного количества вырезанных жизней, за которые её хвалили, награждали и повышали, она в результате оказалась обвинённой в той единственной резне, к которой не имела отношения. Ладонь Касавира из ниоткуда вдруг оказалась на её плече, и Адель едва не вздрогнула, глядя на него. Его лицо казалось старше, но в то же самое время мягче в редком прерывистом свете молний и окутывающем их мраке. - Ты достойна, - тихо сказал он, будто убеждая её в чём-то, в чём она сомневалась; цепкие голубые глаза – на её синих. – И за это я благодарен. Ох ты дьяволы же тебя возьми, - беспомощно подумала она. – Не надо… - Да не за что, как ты сам говорил, - пробормотала она вслух. – В смысле… я рада, если я каким-то образом что-то для тебя сделала, но… ты тоже многое делаешь. - Разве я могу иначе? Мне нечем платить по долгам, кроме моего меча. Я… - она отвела глаза, и он умолк. Рука с её плеча исчезла. – Извини. Я, кажется, заставляю тебя чувствовать себя некомфортно. Я не хотел. Просто хочу сказать, что, что бы ни случилось, я на твоей стороне, - он чуть улыбнулся, тоже, видимо, вспомнив их давний спор у пещеры гитиянки. – Даже если я с чем-то не согласен, я не откажу тебе в помощи, когда она тебе нужна. Не сомневайся в этом. - Я и не сомневаюсь, - она посмотрела обратно на него. – Правда. А потеря Невервинтера – наша находка, - она ответила на его улыбку. – Я рада, что ты с нами. - …Хорошо, - Касавир невольно оглянулся на остальных. Хелгар всхрапнул, переворачиваясь на другой бок, и паладин снова улыбнулся: – Думаю, я тоже рад, что я с вами. - Тогда… пожалуйста… не нужно говорить о том, что ты мне что-то должен или обязан или ещё какое-то такое дерьмо, - она поморщилась. - Это реплики Епископа. - Ладно, - он снова посмотрел на дождь, но от Адель не укрылось, как он нахмурился. - …Что? Он долго молчал, будто тщательно взвешивая свои дальнейшие слова, а потом нахмурился ещё сильнее: - Этот человек… Епископ… Адель пришлось сжать губы, чтобы не улыбнуться – кажется, никто не мог сконцентрировать больше презрения в одном слове, чем Касавир, когда произносил кличку следопыта. - Он тебе не нравится, - она понимающе кивнула. – Что совершенно не удивляет, смею тебя заверить. - Дело не в этом. Точнее, не только в этом, - поправился он, всё-таки вызвав у Адель улыбку, несмотря на все её усилия. Но паладин быстро вернул себе серьёзность и добавил: – Я просто ему не доверяю. Не доверяю таким, как он. Шакалам. Которые ни перед чем не остановятся. Которых ничто не трогает. - Э, да в отношении него бесполезно что-то чувствовать, - Адель безразлично пожала плечом. – Чёрт с ним и его шакализмом, пока может дорогу через лес найти, - она посмотрела на облака. – Да и потом, если не обращать внимания на его своеобразную манеру поведения, он… …он что? Боги, я его что, защищать начала? Плохой знак, ох плохой… Касавир какое-то время ждал окончания её фразы, а когда она смолчала, лицо его приобрело настороженно-мрачное выражение: - Будь с ним осторожна, Адель, - тихо сказал он. Девушка кивнула, мысленно гадая, сколько же раз ей нужно опустить-поднять-опустить голову, прежде чем люди начнут понимать, что она в курсе, что представляет собой следопыт. – Мне не нравится, как он на тебя смотрит. Голова девушки замерла посреди кивка, и она недоумённо уставилась на паладина. Ладно, вот это было неожиданно. - …В смысле? А как он на меня смотрит? Он не ответил, но что-то в его глазах заставило её вспомнить старого-доброго Георга и его предупреждениях об опасностях большого страшного мира за пределами Топей, особенно о мужчинах. Тогда она сдержала улыбку, сдержала и теперь. Уж кому-кому, а ей вряд ли когда-нибудь светил титул королевы-девственницы Фаэруна, чему было несколько свидетелей и непосредственных участников – возможно, чуть больше, чем приличествовало иметь славной девчушке родом из маленькой деревеньки – и она уже не помнила, чтобы кто-либо, кроме Георга, выказывал обеспокоенность за её женскую неприкосновенность. Неожиданная тревога Касавира заставила её почувствовать что-то вроде тёплого умиления. В конце концов, в отличие от Бевила, у неё старшего брата никогда не было – так что могла себе позволить наслаждаться. Братик Касавир, мамочка Элани, славный дядюшка Дункан, - ехидно перечислил голос внутри. – Компенсируем, да? - Не беспокойся, - ответила она паладину. – Пускай смотрит, глаза на то и существуют. Смотреть - не делать. - …Я понимаю, что это не моё дело, но мне показалось… необходимым тебя предупредить. - Да нет, всё нормально. Всегда приятно знать, что за тобой кто-то приглядывает, - она уставилась на него, наигранно вскидывая брови сердитым «домиком»: – Но если и после этого ты не пойдёшь и не отдохнёшь, то я никогда себя не прощу. Ты хочешь мне такого будущего? Касавир улыбнулся и сделал шаг назад, в глубь пещеры, чуть склонив голову: - Нет, разумеется нет. - Тогда спокойной ночи. - Спокойной. Проводив его взглядом и убедившись, что он действительно ложится невдалеке от потухшего костра, Адель вновь повернулась к улице - но взгляд её невольно задержался на следопыте. Тот находился ближе всех к выходу, спал сидя, привалившись спиной к стене пещеры, укутавшись в спальный мешок, выставив лишь одну руку, ладонь которой лежала вблизи рукояти брошенного рядом меча. Верный волк свернулся у него под боком, положив морду на колени к хозяину. Девушка какое-то время смотрела на Епископа, лишь сейчас поняв, что он вполне мог и не спать, а слышать каждое слово – очень было бы в его духе. Но судя по тому, как едва заметно двигались его глаза под опущенными веками, он всё-таки спал. Адель не без облегчения улыбнулась, хотя всё равно не могла избавиться от чувства, что за ней наблюдают. Чуть прищурившись, вызывая своё видение в темноте и надеясь лишь, что внезапная вспышка молнии её не ослепит, она наконец заметила – пусть и лёжа в клубке, Карнвир смотрел на неё из-под полуопущенных мохнатых век, смотрел пристально, настороженно, будто ревностно охраняя колено хозяина. - …Спи, зверюга, - прошептала Адель с усмешкой и опустилась на землю, глядя на дождь.