***
Место для лагеря и вправду было хорошим: с вершины открывался достаточный обзор склонов со всех сторон – и при этом вокруг хватало деревьев, чтобы прикрыть их. Адель успела только подумать, что тварям Сумеречного леса видеть их вовсе и не обязательно, достаточно почуять, как опасения её оказались напрасными: Епископ, отойдя на десяток шагов от лагеря, выудил из сумки какую-то склянку и откупорил её, бросая прочь. В то же мгновение воздух наполнил слабый, но отчётливо омерзительный запах, от которого практически все невольно поморщились. - Чёрт, Епископ, - Шандра яростно поморгала, словно от вони у неё глаза кололо. – Мы тут вообще поесть собирались. - Ну да, а без этого кто-нибудь с удовольствием тебя бы поел, - отозвался следопыт, потом издевательски ухмыльнулся: - Если охота ужин приперчить, так я прямо тут, ещё и зверей тебе не надо. Шандра пробормотала что-то неразборчивое, но явно оскорбительное себе под нос и сбросила с плеч сумку, уронив её к стволу дерева, лежащего на земле – такому огромному, что оно почти полностью закрывало сидящих возле него людей. Нишка тоже подошла прямо к нему, хвостом смахнув налипшую на кору грязь и обрывки листьев, и плюхнулась на очищенный пятачок. - Ох, как же хорошо, - тифлинг потянулась и потёрла бёдра, выжимая из них напряжение после ходьбы. – Говорите что хотите, а я всё-таки городская девочка. - Вынужден поддержать, - проворчал Сэнд, потирая переносицу. – Только не часть про «девочку», конечно. - Хорошо, что уточнил, - хохотнула воровка. Адель, почти не обращая внимания на остальных, подобралась ближе к Каре. Юная колдунья села прямо в траву, привалившись спиной к бревну и глядя в пустоту, механически почёсывая мохнатую макушку Тамина. - Ты не в порядке, - тихо сказала Адель. Кара тяжело вздохнула и наконец мрачно изрекла: - Меня тошнит. - Так сунь два пальца в глотку, и пошли дальше, - бросил Епископ. - Боюсь, это не поможет, - пробормотал Сэнд. – Это вызвано самим лесом, его деревьями… Это нормально, если её чувства будут… притуплёнными, может почувствовать себя сонной. - Сонной? – неверяще фыркнула Кара. – Да у меня внутренности все выворачивает, какое тут спать! - Видимо, это из-за того, что ты колдунья, сырец магии острее реагирует. У меня лишь голова кружится. - О, значит я не одна такая, - с облегчением вздохнула Элани. – Это место… перехватывает. - Пройдёт, когда мы выберемся отсюда. - Эй, вы, хлюпики, - Хелгар нахмурился, - что это с вами? - Сумеречные деревья подавляют магическую энергию. - Что? – вскинулась Кара. – А ты не мог об этом предупредить? До того, как мы сюда притащились? Сэнд лишь устало глянул на неё: - Моё предупреждение не уменьшило бы эффекта. Да и потом, об этом свойстве сумеречного дерева знают все. - Все? – Кара красноречивым жестом обвела остальных. За исключением Епископа и - что удивительно (или не очень) – Гробнара, прочие члены команды смотрели на волшебников с недоумением. - Ну уж у колдуньи не может быть оправдания в незнании, - эльф поморщился. – Разве что она читать не умеет. - …А, - глаза девочки сузились. – Вот оно что. Поэтому и не сказал? Чтобы притащить меня сюда, ослабить и унизить тем, как ты буквы любишь? - Нет, моя дорогая, мы притащились сюда, потому что надо. Всё остальное – лишь счастливое стечение обстоятельств. - Ты совсем идиот? – почти искренне поинтересовалась она. – А если что-то случится? Нападёт кто? Каких дьяволов я должна буду делать? Блевать на них? - Воспользуйся возможностью поучиться полагаться на что-то ещё, кроме магии. - …Да пошёл ты! – Кара вскочила на ноги, но покачнулась и едва не грохнулась обратно на землю. - Тихо ты, тебе же и так плохо, - Адель протянула ей фляжку с водой. – Попей лучше. - Не хочу я пить, - прошипела колдунья, не глядя отмахиваясь от неё. Горящие глаза её были прикованы к Сэнду. - Кара, - протянул он. – Последуй совету нашей дорогой Адель и успокойся. Хуже ты делаешь только себе. - Да? Это ты тоже в какой-то книжке вычитал, ты, дешёвый ярмарочный фокусник? Голубые глаза эльфа были ледяными: - Полагаю, я мог бы сказать в ответ что-нибудь о «неуравновешенной соплячке» или «истеричной дуре» - но это было бы как-то невежливо. - Думаю, достаточно, - вмешался в перепалку Касавир, переводя взгляд между чародеями, явно ожидая – и опасаясь – настоящего взрыва. – С вас обоих. - К дьяволам тебя! – выплюнула девочка, испепелив паладина взглядом. – Как будто это у тебя кишки выкручивает! - Кара, - мягкий голос Сэнда оставался ровным, но было в нём что-то, какой-то металлический отзвук, который заставлял подозревать, что волшебник близок к бешенству. – Ты ничего не можешь поделать со своим состоянием. Поэтому успокойся. Кому-кому, а тебе немного подавления точно не помешает. - Неужели? – она ухватила свой посох. – Давай, докажи. - Так, хватит, - Адель попыталась схватить девочку за локоть и усадить обратно, но колдунья вырвалась, вскидывая голову: - Он сам напросился! - Ну разумеется, - холодно усмехнулся Сэнд. – Все всегда напрашиваются сами, да, Кара? - Боишься? – девочка зло улыбнулась. – Знаешь ведь, что даже здесь, даже сейчас я всё равно за секунду превращу тебя в кучу пепла. - О великая Мистра, девочка, ты настолько не стоишь моего времени, что я даже пытаться не хочу. - Ха! Потому что боишься. Просто признай это, чёрт тебя возьми! - Кара, я настоятельно тебе советую перестать испытывать моё терпение, пока я по чистой случайности не запустил тебе кислотную стрелу в лицо. Нишка наклонилась к Хелгару: - Ставлю на Сэнда. - Не, - дворф качнул головой. – Девчушка посохом двинуть может. - …Как я оказался в этом балагане, - процедил Епископ со своего места возле дальнего дерева, с нескрываемой злостью глядя на волшебников, особенно на Кару. – Захлопни пасть, мелочь. Если на твои вопли кто-то сбежится, я сам тебе башку сверну. - Тогда перестаньте её провоцировать, чёрт, - отрезала Адель. - Правда, кончайте уже, - подала голос Шандра, встревожено глядя на колдунью, чьи короткие рыжие волосы словно бы всколыхнул несуществующий ветер, а лицо залило взбешённым румянцем, таким ярким, что светлые глаза её стали казаться бесцветными. - Давайте все успокоимся, - заговорил Касавир. – Все эти разборки ни к чему не приведут, и мы здесь точно не за этим. - Аминь, - сухо продекламировал Епископ, отворачиваясь от толпы и наблюдая за лесом. - …Нужно лишь перетерпеть временные неудобства, - продолжал паладин, игнорируя следопыта. Размеренное спокойствие его голоса как будто уняло остальных, хотя бы на пока. – Да, это всё тяжело и неприятно – но временно. И неизбежно, если мы хотим сделать то, что нужно. Кара взмахнула руками: - Так давайте уже что-нибудь сделаем. Что угодно! - Мы пытаемся, - отрезал Сэнд. - Угу, погляди только на себя, какой ты занятой тут сидишь! - Если так не терпится, то иди и сожги уже что-нибудь пока, чтобы мы все от тебя отдохнули! - Сэнд, - взмолилась Адель. - А что за всемирная катастрофа случилась у вас в Порте Лласт? – спросил Епископ, прислоняясь спиной к дереву. – До него никто таким припадочным не был. - До него всё дело казалось… проще, - признал Сэнд, с очевидным облегчением отвлекаясь от колдуньи и переключаясь на насущные проблемы. – Теперь у нас есть свидетель. - Это я знаю. И? Свидетелем больше, свидетелем меньше, - протянул следопыт со слишком уж явным подтекстом. Шандра переметнула на него гневный взгляд: - Лучше скажи, что шутишь… Он едва взглянул на неё в ответ, поворачиваясь обратно к волшебнику: - И что за великий свидетель? - Последний выживший обитатель Эмбера, Элейн, - объяснил эльф. – Утверждает, что видела нападение и нашу дорогую леди Фарлонг своими глазами. - …Элейн, - рейнджер перекатил имя во рту, припоминая, а потом поморщился. – Это же та ноющая девка, верно. На которую мы наткнулись после засады гитов. Вашу мать, да какие с ней проблемы. Ей нож покажи, она по-другому запоёт. - Возьми это обратно, - прорычала Шандра, заработав ещё один беглый безразличный взгляд следопыта: - Заставь меня. Адель уронила лицо в ладони, кончиками пальцев массируя лоб и виски, так яростно, что кожа готова была сползти с черепа. - Достаточно нам уже крови, Епископ, - сказал Касавир голосом едва ли более тёплым, чем у Шандры. – Достаточно подозрений в убийстве. Усугублять по меньше мере глупо. Епископ издал ржавый бесстрастный смешок: - А кто сказал, что решать тебе. Вроде, это принцессе грозит покачиваться в петле на ветру. - Никто нигде не будет покачиваться. - Угу. Помолись. - ХВАТИТ! – рявкнула Адель, вскакивая на ноги. - Заткнитесь все уже, дьяволы вас раздери!!! Все взгляды моментально обратились к ней. Теперь-то – конечно. Адель стиснула руки в кулаки, чувствуя, как каждую её мышцу и сустав трясёт от ярости. Вдохнула… Два-четыре …выдохнула. - Видимо, я вынуждена повторить, - размеренно процедила она, - что в произошедшем в Эмбере обвинили меня. И как не преминул напомнить Епископ – за что ему отдельное грёбаное «спасибо» - в петлю угожу я. Так что если вы хотите ненавидеть друг друга – то ради богов, ибо я та дура, что верит, будто вы взрослые люди, которые могут иметь своё мнение и жить с ним. Но давайте обговорим одно условие - чтобы никто из вас даже не смел использовать меня или то, что происходит со мной, как повод для своей грызни! Хватит вам ваших чёртовых академических, расовых, моральных или каких там на хрен ещё разногласий, которые вы даже на одну чёртову секунду не можете засунуть подальше! – она со свистом втянула в себя воздух Сумеречного леса, и кисловатый привкус кольнул лёгкие, достаточно, чтобы эхом заныла слабая боль в груди. Понизила подскочивший было голос обратно до холодного рычания: - И у меня не найдётся слов, чтобы выразить, как я рада и благодарна вам всем за то, что вы здесь со мной… Но если меня повесят только из-за того, что вы решили, будто это здорово – за мой счёт проедать друг другу плешь, то клянусь – на суде я встану и скажу, что вы все были там, в Эмбере, со мной. Как вам такое единодушие? Ответом ей было молчание. Взгляд её прошёлся по всем их лицам, выражения на которых варьировались от удивления до вины. Кулаки были всё ещё сжаты так крепко, что короткие ногти впивались в кожу ладоней. - Кто-нибудь ещё хочет что-нибудь сказать? Я слушаю. Нишка и Хелгар хором уставились на Кару, которая явно хотела подать голос – но всё же проглотила просящиеся на язык слова с таким лицом, будто хлебнула чего-то горького, и села обратно в траву. Остальные обменялись незаметными взглядами. Только молчавшая всё это время Элани смотрела на одну лишь Адель, почти с болью. И Епископ. Епископ тоже смотрел на неё. И выглядел при этом до чёрта довольным. - Браво, принцесса, - заключил он в гробовой тишине. – Можешь ведь, когда хочешь. Адель без единого звука выхватила из ножен рапиру и швырнула в его сторону, зная, что рейнджер увернётся - но в тот момент почти желая, чтобы не успел. Он машинально дёрнулся вбок, и тонкий клинок вонзился в ствол дерева на уровне его плеча, где и остался, покачиваясь с едва различимым металлическим гудением. - …Ох блядь, - выдохнула Нишка, отпрянув подальше от Епископа, ближе к Хелгару и Гробнару. Глаза последнего и вовсе выросли до размера чайных блюдец. Касавир тут же шагнул между Адель и Епископом, готовый остановить что угодно, что могло начаться – и неважно, с чьей именно стороны. Сам Епископ не двинулся, проследив длину клинка безразличным взглядом – слишком безразличным, что Адель могла бы заметить… если б ей было не плевать. Но вместо этого она закрыла глаза и сделала ещё один глубокий вдох. Два-четыре. - А сейчас я уйду, - сказала она, чувствуя, что взоры вновь обращаются к ней. – На полчаса. Одна. - Тебе не стоит… - начал было Касавир, но Адель лишь с шумом вздохнула вновь: - Хочу побыть одна. И когда вернусь, чтобы всё было в порядке. Это ясно? - …Да, - брякнула Нишка. - Отлично. Адель развернулась на каблуках и зашагала вниз с холма, только теперь открывая глаза…***
Справедливый, прости, я снова горд и слеп. Он знал, что она без сил. Видел ведь её отчаяние, прописанное в каждой из её усталых улыбок. Ещё тогда, в Порте Лласт, когда он вместе с Элани и Гробнаром вернулся к городской ратуше и увидел её, осевшей на лестницу – он уже тогда понял, что её пробрало до самых костей. Что бы она ни говорила после, как бы себя ни вела, что бы ни показывала, он знал, что она не успокоилась – нет, она лишь заставила себя быть спокойной. Ему ли не понимать разницы. Она была упряма. Иногда до такой степени, что хотелось биться лбом в стену. Но опять же, ему ли не знать, что часто кроме упрямства у человека может не быть ничего… Зато она была бойцом. Это он тоже успел понять и даже начать уважать за то время, что был с ней знаком. Любое испытание, любого врага встречала игривым издевательским приветствием, всегда наготове. Но теперь, сейчас, врага не было. Некого приветствовать, некого пронзить клинком – одна лишь тошнотворная паутина интриг и вранья, и даже ни одного паука в пределах досягаемости, всё невидимое, неосязаемое, а потому непобедимое. Он через это прошёл. И он сбежал. Когда политика и заговоры стали как удавка на шее, он предпочёл орков. Предпочёл врага, которого можно победить силой оружия – который уважает силу оружия. Так было проще и понятнее. Но неправильно. Конечно, неправильно. Ведь он здесь, разве нет? Плюнул на всю понятную простоту и, очертя голову, ввязался за этой девчонкой с её ребяческой дерзостью и твердолобым упрямством в какую-то авантюру. Как будто проснулся. Как будто что-то там, внутри него, никогда и не хотело угомониться. Не что-то. Я сам. Мы все – сами. И даже теперь, глядя, как она уходит в сумрак леса после своей вспышки, он не винил её. Никого не выплавляли из металла, а уж её – и подавно. Поэтому он и остальных не мог винить. Все её спутники, они просто привыкли к её лёгкости, к её манере обращаться с ними – как будто она не вела их, а просто не возражала против компании. Совсем чуть-чуть, и вот уже это воспринималось как должное. Нет, он не винил никого из нынешних своих собратьев по оружию в невнимательности. Но винил себя за то, что и сам попался, ослабил бдительность и оставил её одну с её невидимой ношей. Так что чтобы она ни сказала – заслужили. - Может, вернуть её? – обеспокоенно спросила Шандра – первая, кто решился нарушить тишину. - По-моему, нам ясно дали понять, что не стоит, - ответил Касавир. Девушка нахмурилась на него: - И что, это значит, что она теперь должна одна мотаться по этому проклятому лесу? – она поднялась. – Если никто не пойдёт, то я пойду. Паладин хотел возразить, но его опередила Элани. - Нет, - голос у друидки был таким твёрдым, что сбивал с толку. – Ей нужно побыть одной. Иногда… ей просто это нужно. - Но если хочешь огрести, - Нишка улыбнулась Шандре так сладко, что ничего искреннего в её улыбке не осталось, - то иди и попробуй. В подтверждении своих слов тифлинг кивнула на рапиру, всё ещё торчащую из ствола дерева возле Епископа. И этот тоже заслужил, - хмуро заключил Касавир, глядя на следопыта. Приходилось признать, он испугался в ту секунду, когда полетел клинок. Не за Епископа, а за неё. Она ушла, а следопыт остался стоять, но он всё равно не мог избавиться от тревоги. Епископ явно был не из разряда тех, кто «простил и забыл». - Ладно, - Шандра с очевидным неудовольствием качнула головой и опустилась на корточки, разводя костёр. – Что я знаю, конечно. - Полагаю, мы все сделали, что могли, - Элани улыбнулась почти издевательски, вот только за тоном её пряталась боль. Она как-то иначе, по-особенному всегда переживала за девушку, и Касавир со временем начал доверять её предчувствиям касательно неё. Откуда бы ни пришло это знание Адель и понимание, оно было бесспорным. – Давайте просто притворимся, что можем ладить и вести себя прилично, когда она вернётся. - Я могу вести себя прилично, - огрызнулась Кара. Физическое недомогание девочки не лучшим образом влияло на её и без того взрывной темперамент. Колдунья махнула рукой на Сэнда. – Это он начал! - Тогда во имя богов, Кара, будь умнее него и закончи это, - устало пробормотала эльфийка, бросив предостерегающий взгляд на волшебника. Сэнд, впрочем, не обратил ни малейшего внимания на их разговор, глядя в глубь леса, куда ушла их предводительница. - И часто это у неё происходит? – полюбопытствовал он. – Такие… взрывы? - …Бывает, - отозвался Хелгар. Дворф был мрачен, да и топор держал поблизости. Касавир не сомневался, что для прямолинейного и упрямого Железного Кулака всё происходящее с Лусканом и Эмбером было особенно омерзительно – наверное, не меньше, чем для Адель. Когда Сэнд вопросительно посмотрел на него, Хелгар переглянулся с сидящей рядом Нишкой. Вздохнул. – Хайклифф. - Хайклифф? – повторил Сэнд, ожидая объяснения. Касавир мог присоединиться к нему. Он слышал от остальных лишь мельком историю о ящерах, осаждающих городок – но, кажется, проблема была решена… Нишка закатила глаза – не от раздражения, а лишь от неприятного воспоминания. - Старейшина её достал. Сначала ныл про этих ящериц, мы поскакали к ним, нашли их, всё утрясли, договорились мирно, вернулись – а ему не понравилось. Не доверял им… по мне, так просто боялся. Как будто там могло быть хуже. Клянусь, Дель стояла там с таким видом, будто он в неё плюнул. Она его отвела в дом и… в общем, я думала, она ему башку откусит. Начала… шипеть на него, как вот она умеет, пока не загнала его в угол и… - тифлинг умолкла, удивлённо глядя на Шандру. Сидящая у всё ещё незажжённого костра крестьянка смеялась. - Боги, жаль, меня там не было, не видела его лица, - она тряхнула головой. – Проклятый старый трус… Знал про все сожжённые фермы, смотрел, как корабли тонут каждый день и всё вздыхал, как нам всем не повезло. У него ещё хребта хватало с меня спрашивать, почему я не перебираюсь в Хайклифф! Как будто он мог меня защитить лучше меня, как же! - …Ну… да, - Нишка ухмыльнулась ей, уже ощутимо теплее. – Нам он сказал, что ты – упрямая дура. - Я? Упрямая дура? – Шандра фыркнула. – Конечно, в сравнении с ним – по-любому. И рада этому, к слову. - Ну, в общем, - Нишка повернулась обратно к Сэнду, - старейшина Мэйн себя спас только тем, что пошёл ей навстречу. Касавир сдержал невесёлую усмешку. Знакомо. Он мог бы поделиться – но не хотелось. Не обнадёживало выражение лица Сэнда, который потёр привычным жестом нос, почти яростно, прослеживая кончиками пальцев целую дугу по брови: - Очень рад выяснить такое про ту, кого нужно выпускать выступать в публичном суде, да ещё и лицом к лицу с Торио Клэйвен. - Эй, - возмутился Хелгар, - это ж не значит, что наша девочка как… бомба какая-то. Она себя в руках держит. Всегда. Просто… иногда… это как… - Как пружина! – воскликнул Гробнар, притягивая к себе все взгляды. – Ну, механическая пружина! Когда закручиваешь её слишком туго или слишком неаккуратно, то она – бац! – отпрыгивает и бьёт тебя прямо в глаз. Обычно в правый, уж не знаю почему, не вычислил эту закономерность. Никто не ответил сразу, обдумывая сравнение, как будто стараясь отыскать, в чём оно было неправильным. Касавир, впрочем, не нашёл. - А знаете, - проворчал дворф, кивнув на Гробнара, - я прилюдно признаю, что он вменяемый. Гном моргнул, потом медленно кивнул: - Я… да, конечно, всегда. Касавир почувствовал, как на лицо его всё же просится улыбка. Оглядел прочих. Кажется, буря прошла мимо. Самое время тебе вернуться. Но просвет между деревьями оставался пуст, и он подавил вздох, поворачиваясь обратно к лагерю. Голоса остальных звучали вокруг него, но он уже не слушал, радуясь тому, что напряжение ушло, что он уже не чувствовал его дребезжания в воздухе, и направился к своим вещам – но остановился. Епископ. Он по-прежнему стоял возле дерева на краю лагеря, но клинок Адель уже не был воткнут в кору – следопыт его выдернул и теперь лениво поворачивал в руках, заставляя отблески тусклого солнечного света плясать по граням. Сам он на рапиру не смотрел. Когда-то во время разговора, в котором он не принимал участия, следопыт уставился на остальных; взгляд его был пристальным, размышляющим… А уже через долю мгновения этот взгляд переметнулся на Касавира, встречаясь с его глазами, и что бы там ни было в его взоре, оно уже скрылось за привычной наглой насмешкой – но этой доли мгновения Касавиру хватило. Он ведь обещал Дункану, что присмотрит за следопытом – только вот за Епископом было сложно наблюдать, не получив в ответ того же наблюдения. В гляделки они играли недолго. Епископ отвёл глаза и оттолкнулся от дерева, направляясь прочь и всё ещё сжимая в руке клинок. Касавир с радостью позволил бы ему идти, куда он хочет – желательно как можно дальше и глубже – но слишком хорошо понял, куда именно ублюдок собрался. В конце концов, он сам совсем недавно смотрел в том же направлении. - Епископ, стой, - отрезал он, и следопыт действительно остановился, глядя на него с переигранным вопросом в глазах. – Она сказала, что хочет побыть одна. Рейнджер фыркнул: - Поверь, паладин, у меня нет ни крохи желания отираться со взбешённой сучкой. Но какой выбор, - он крутанул рапиру в ладони, легко, непринуждённо. – Или ты хочешь, чтобы она шарахалась тут не только одна, но ещё и безоружная? – следопыт прищёлкнул языком, наигранно осуждающе: - Я иногда прям не понимаю твоей святой логики. Касавир и так уже мысленно проклял себя за то, что вообще открыл рот. Говорить с Епископом было бесполезно – любое слово будет вывернуто наизнанку и вымарано в дерьме. Но сдержаться было трудно. Особенно наблюдая, как он всё же уходит. Может, просто молча бить его в следующий раз? - Он её не тронет, - тихо сказала вдруг Элани. Выглядела эльфийка усталой, но при этом взгляд был не менее острым, чем у следопыта. Когда Касавир повернулся к ней, она лишь кивнула. – Он знает, что ему это не сойдёт с рук. - …Я не за физическое её благополучие беспокоюсь, - пробормотал Касавир. – Не хочу, чтобы он был рядом в момент её слабости. У него есть поганая привычка чужую боль растягивать на позорном столбе. Друидка улыбнулась, странно, задумчиво: - Это ему тоже с рук не сойдёт. Не от неё.***
Мда… Мило. … Вот это называется «переборщила» … И куда ты прёшься? Куда угодно! С яростным проклятием Адель сдёрнула с головы шляпу и тряхнула волосами, не замедляя шага, петляя между деревьями, пока не оказалась на крохотном пятачке поляны, покрытой сероватым мхом. Бросив проклятую шляпу на землю, она кругом обошла вокруг неё, считая про себя. Успокойся. Остановилась возле ближайшего дерева – и, без единой мысли, впечатала сапог в толстый корень, наполовину вывороченный из земли. Корень прогнулся с сухим скрипом, и Адель поёжилась, чувствуя, как рикошет от удара прокатился по ноге до самого позвоночника. Хорошо. Так хорошо, что она пнула вновь, и вновь, пока нога не онемела, наслаждаясь ощущением того, как дерево сдаётся под её ударами. В мыслях её это был совсем не корень, нет – это был череп Торио Клэйвен. Или солдата из Порта Лласт. Или Элгана. Гариуса. Невалла. Или, чёрт побери, даже Элейн, так легко и слепо поверившей лусканскому трюку и заключившей её вину без малейшего сомнения… А то и Зиери со своими последователями, которые из всех мест на Ториле выбрали для засады именно эту проклятую деревушку… …Мы встретимся в смерти, Калак-Ча. Не думаю, что буду ждать долго… В голове вспыхнул образ, такой пугающе яркий, что девушка будто своими глазами увидела, как шея её ломается в петле под весом тела – а в следующее мгновение труп её падает прямо в объятия ожидающей гитки. Адель практически слышала собственный голос, говорящий: «Да, как-то я и правда быстро». Хриплый задыхающийся смешок вырвался из груди, усугубляя ноющую боль в лёгком. Вот так люди и слетают с катушек – всё начинается с хихиканья наедине с собой. Увы, эта мысль тоже была смешной, и она вновь фыркнула, закрывая глаза, прижимаясь лбом к стволу дерева, сильно, будто стараясь задавить этим всё ещё плещущуюся внутри злость… …Рапира просвистела над её головой, втыкаясь глубоко в кору, и Адель не успела даже вздрогнуть, как ненавистный голос позади неё протянул: - Это было грубо с твоей стороны, принцесса. - Мне насрать, следопыт, - прошипела она, не поворачиваясь к нему. - Ну, хоть что-то у нас общее. - Убирайся отсюда. - И не подумаю. - Убирайся. Я сыта тобой по горло до конца своих дней. - Потерпишь. Учитывая, что этот конец пока не так уж далёк. Она вновь закрыла глаза, стоически игнорируя желание выдернуть рапиру из дерева, развернуться и располосовать Епископу горло, раз это явно был единственный верный способ заставить его замолчать. Он не слышала его шагов, но почему-то была уверена, что он подходит ближе. - И зачем ты только миришься с этими идиотами, - протянул он. – Наверное, я никогда не пойму. - К чёрту твоё мнение. Можешь засунуть его себе куда угодно. Оно мне не нужно. Мне вообще ничего от тебя не нужно. - Знаю. Наверное, поэтому ты и раздражаешь меня чуть меньше, чем твой дядюшка. - И к чёрту моего дядюшку! - В кой-то веки совершенно согласен. Пальцы её согнулись практически в птичьи когти, скребя кору дерева, но Адель удержалась на месте, выравнивая голос, прежде чем заговорить вновь: - Прошу тебя, Епископ. Не сейчас. Я серьёзно говорила, когда просила оставить меня одну. - В чём дело, Ваше Высочество? Мерзкий противный контрабандист Вас расстраивает? - Да, очень, - медленно процедила она. - Не волнуйтесь, я не в обиде. Всё понимаю. Лусканцы, убийства, и этот лес, и вокруг одни кретины, а у тебя ещё и месячные ночью начались… - …Чт…? – она распахнула глаза, резко разворачиваясь, и едва не врезалась в него. Следопыт был практически одного с нею роста – и всё равно каким-то образом умудрялся смотреть сверху вниз. Ухмыляясь. - …Как…? - Я тебя умоляю, - снисходительно протянул он. – Не думай, что по бабе это не заметно. - …Ты… - глаза её сузились, кулаки вновь сжались, вся сдерживаемая ярость льдом хлынула сквозь тщательно выстроенную дамбу. – Думаешь, развлечение себе нашёл, свинья? – она сделала шаг к нему, но он не отступил, лишь ухмылка становилась всё очевиднее с каждым её словом. - Лучше ещё раз подумай. А то тяжело выглядеть самодовольным без рожи. - Ну-ну, - промурлыкал он, - не сдерживайся. Левая ладонь её взметнулась в воздух, метясь в его физиономию, но следопыт успел её перехватить, стискивая запястье. Адель сдавленно зарычала, но, не желая сдаваться, попыталась ударить правой. Вторую руку он тоже поймал, с лёгкостью выкручивая обе девушке за спину, держа её крепко прижатой к своей груди. Она тут же попыталась пнуть его, в лодыжку или в колено, куда угодно - но едва ступня оторвалась от земли, как Епископ подсёк вторую её ногу, и Адель с яростным шипением рухнула вся в его руки, едва не вывихнув себе оба плеча. По-прежнему держа её запястья прижатыми к её собственной пояснице, следопыт чуть приподнял девушку, полностью лишая опоры и тем самым – малейшей возможности нормально размахнуться для крепкого пинка. Скрипнув зубами, она извернулась, пытаясь выползти из его хватки, но это было всё равно, что рваться из тисков. Язвительная улыбка всё ещё кривила его губы, в янтарных глазах прыгали всё те же насмешливые искорки, и Адель, разозлённая собственной беспомощностью, плюнула в него. Точнее, попыталась плюнуть – во рту слишком пересохло от проклятий и бешенства. Чуть скривившись, но не переставая улыбаться, рейнджер сжал оба её запястья одной рукой, а вторую запустил в её волосы, притягивая голову девушки к себе и накрывая её губы своими. Это не было поцелуем – просто способ заткнуть ей рот, и девушке, лишённой теперь абсолютно всех способов хоть как-то причинить ему вред, ничего не оставалось, кроме как с силой вцепиться зубами в его нижнюю губу. Следопыт издал короткий глухой стон боли и удивления, но ни на мгновение не ослабил хватки, стиснул даже крепче, так сильно, что Адель показалось, будто она слышит скрежет собственных костей. Может, и нет. Она плохо соображала. Голова уже кружилась от смеси злости с бессилием, от вкуса его крови во рту, скрипа его щетины об её кожу, от силы его хватки, ввергающей в бешенство, желания сделать ему больно, желания уничтожить его, желания его… …И она уже целовала его, не понимая – сама или в ответ – но целовала, просто не могла не целовать. Какая-то часть её разума, булькающая в горячем тумане, отметила лишь, что ноги её уже не болтаются в воздухе, а стоят на земле, что руки его больше не стискивают её, а держат, что её руки тоже держат его, пальцы царапают плечи, шею, вонзаются в жёсткую кожу его куртки, грубую ткань плаща, его собственную плоть, губы безжалостно тянут чужие, зубы скрипят о чужие… Это было лучше, чем пинать безответное дерево, намного лучше, и она вышвырнула всю свою ярость, страх, всё, что кипело внутри в этот единственный больной поцелуй – и оно уходило, вытекало из неё, растворяясь в прохладной сумеречной мгле леса… Адель наконец вырвалась, одновременно отпихивая следопыта прочь, и сама отпрянула, заранее, предостерегая любое его возможное действие. Но он не двинулся с места, и девушка чуть расслабилась, вытирая рот тыльной стороной ладони и сплёвывая его кровь на землю. Она толком и не смотрела на него, просто не смогла бы вынести сейчас его взгляд, но краем глаза видела, как Епископ провёл пальцами по подбородку и уставился на оставшиеся на их кончиках красные пятна. Поморщился. Удивительно, но голос его смог пробиться сквозь грохот её сердца в ушах: - Чёрт, больно. Девушка усмехнулась. В смехе ещё слышались отголоски злости. Голова была лёгкой и пугающе пустой. - Сам виноват. Я сказала, чтобы за мной никто не ходил. - Я слышал, - безразлично отозвался он, снимая с пояса крохотных пузырёк лечебного зелья. Откупорив, зажал горлышко большим пальцем и опрокинул, чуть смачивая подушечку пальца и прижимая её к месту укуса. – Но тебе же надо было пар выпустить. - …? – она наконец посмотрела на него, недоумённо, отказываясь верить в то, что пришло в голову: - В смысле, ты… успокоить меня пришёл? Епископ пожал плечами, убирая зелье обратно в специальный кармашек на ремне и отнял палец от прокушенной губы, лишь коротко глянув на последние капли крови. Ранка практически затянулась, осталась только слабо различимая отметина, похожая на шрам, но это его уже очевидно не беспокоило: - Кому-то надо было. Думал друидку выпнуть, но она бы стала тебя утешать, по голове гладить, венок бы ещё сплела… А тебе нужно-то было просто как следует пробеситься. - И ты…? – Адель махнула рукой в сторону, сама не совсем понимая, что хочет сказать этим жестом. Епископ вновь поморщился: - Я задолбался уже с мелкой ведьмой, принцесса. Мне не надо вторую истеричку в Сумеречном лесу, которая взорвётся по дороге от подавленной агрессии. Девушка хотела ответить что-нибудь, что угодно, но в голову не лезло ни одной подходящей фразы, ни одного изъявления благодарности, соответствующего моменту – и она вообще не была уверена, что благодарна, поэтому лишь беспомощно обхватила голову руками: - Почему…? Нет, почему...? - Потому что я не хочу тут сдохнуть из-за вашей чёртовой шайки. - Я не о том! Почему ты даже… вроде как правильные хорошие вещи делаешь так, что мне хочется тебя задушить, разорвать на куски и… не знаю… сожрать! Он фыркнул: - Можешь попробовать. Но имей в виду, я однажды встретил медведицу с совершенно теми же намерениями. Я её убил, - помолчав немного, он ухмыльнулся: - Но если настаиваешь... - Ой, иди ты к чёрту, - она отвернулась, лишь сейчас ощущая, какими слабыми стали ноги, и подошла к дереву, выдёргивая из него свою многострадальную рапиру. Он вновь усмехнулся за её спиной: - Обидно слышать такое от женщины, которая минуту назад едва тебе желудок через глотку не высосала. Адель убрала рапиру в ножны, медленно, чтобы руки не дрожали, и закрыла глаза: - Я была зла. - И ты всегда так выражаешь злость? Стоит запомнить. Снова он делал. Что-то со своим голосом. Тот превращался из привычного ржавого скрежета во что-то… шерстяное, тёплое. Адель облизнула губы, всё ещё ноющие от предыдущей акробатики. Бесполезно с ним было спорить. Любое противостояние только заставляло его прилагать больше сил. Что в физическом смысле, что в моральном. Нет, тут нужен был другой подход… Собрав в кулак все оставшиеся ошмётки воли, она развернулась к нему, ухватываясь за верхнюю застёжку его куртки, и потянула следопыта к себе, вновь прижимаясь губами к его. Рот его остался плотно сомкнутым, на поцелуй он не ответ – да ей и не нужно было. Лениво проследив языком его нижнюю губу, то место, где она укусила, и отстранённо отметив, какой странной на вкус была смесь крови и лечебного зелья, она чуть оторвалась от него и вскинула брови, подзадоривая его сказать или сделать что-нибудь. Епископ не сказал и не сделал, не желая поддаваться на подначку, но и не отстраняясь. Взгляд его следил за каждым её движением, каждой сменой в выражении её лица, холодный, просчитывающий что-то. Адель улыбнулась, поигрывая пальцами всё с той же застёжкой. - Только когда хочу, - проворковала она. – Только когда хочу. Так что… пускай ты и воплощение очарования, ничего не случится, пока я так не решу. В конце концов, - она картинно провела ладонью по его плечу, разглаживая складки на плаще, и вновь посмотрела в глаза, - …в эту игру и двое могут играть, так ведь? - … Ты понимаешь, что напрашиваешься на неприятности? – протянул он наконец. - А ты понимаешь, что получишь их в ответ? Он наконец ухмыльнулся, когда веселье победило-таки раздражение. Вроде как – по крайней мере, пока. - Никогда не притворялся, что не люблю немножко неприятностей. Адель одарила его снисходительной материнской улыбкой: - Вот хороший мальчик. - …Осторожней, принцесса, - усмешка стала жёстче, весы вновь качнулись к раздражению. - Ты смазливая – но не настолько. - Тогда мне вдвойне повезло. Улыбнувшись шире, Адель похлопала его по груди и сделала шаг назад, с пугающей отчётливостью чувствуя, как не хочется её телу прокладывать хоть пядь расстояния между собой и следопытом. Сидеть, тупое мясо, - мысленно приказала она и, игнорируя визгливый протест гормонов, прошла мимо Епископа и молча двинулась обратно к лагерю, позволив себе лишь маленькую беззвучную издёвку, качнув бёдрами чуть сильнее, чем обычно. Его тихий смешок был подтверждением, что он заметил. Давай, смейся, пока можешь, ублюдок, - подумала она с каким-то странным мрачным торжеством. - Если хочешь вести себя как говнюк – то я и разберусь с тобой, как с говнюком. И без обид потом. Но даже с этими мыслями и этим настроем, она всё же не сдержалась и втянула припухшую нижнюю губу, чуть покусывая её – и только теперь понимая, что за всё время этой стычки со следопытом ни единая мысль о суде или Эмбере не всплыла в её голове. …Подходя к лагерю, по-прежнему окутанному саваном отпугивающего зверей запаха, она помедлила, приглаживая рукой волосы – и зажмурилась, мысленно выругавшись, когда не нашла на голове шляпы. Да и как найти, если та осталась валяться в траве? Молодец, Делли. Для коварной расчётливой стервы у тебя какая-то память хреновая. И дьяволы бы с этой шляпой. Не нравится она мне. Костёр уже вовсю горел. Вокруг огня суетилась Шандра, каким-то образом умудрившись превратить куски мяса не в углеподобные сушенки, чем всегда грешила сама Адель, а во что-то убийственно ароматное и сочное. Хелгар и Нишка, сидящие бок о бок, оба встретили Адель с одинаковыми шутливыми выражениями невинного раскаяния, будто детишки, которым отвесили подзатыльники. Элани, свернувшаяся возле бревна, бросила на неё вопросительный взгляд, но, видя, что девушка уже успокоилась, и сама расслабилась. Сэнд предпочёл погрузиться в свои записи, чем зарабатывал себе периодические презрительные взгляды Кары, но сама девочка вроде тоже унялась, и Сумеречному лесу уже ничего не грозило. Гробнар сидел на бревне, ёрзая на месте, болтая ногами – но как-то нервно. Касавир устроился рядом с ним, но при появлении Адель поднялся. - Думаю, я от лица всех скажу, что мы… - он не закончил, видя, что на губах её проступает улыбка. - Касавир, - Адель тряхнула головой, - ты хоть понимаешь, что извиняешься перед девицей, которая закатила младенческую истерику и убежала пинать дерево? Брось. - …Ясно, - пробормотал он и склонил голову, сам едва заметно улыбаясь. – Тогда извиняюсь за извинения. - Принято, - она степенно кивнула в ответ с той же пародией на этикет, но очередная улыбка всё испортила. – Но так, к сведению – я ни одного слова обратно не беру, - взглянула на Шандру, которая застыла с протянутой ей миской и с тревогой смотрела на неё. Продолжая улыбаться, Адель взяла у неё свой обед и пристроилась между Сэндом и Гробнаром. – Итак, чья великая идея была отправить за мной Епископа? - Так… Епископа и была, - Нишка растянула губы в наигранно-садистской улыбке. – Ты его убила? - Нет. Не хочу потом своими силами из этого леса выбираться. Подцепив кусочек мяса, она проложила им дорожку в подливке, не поднимая взгляда от тарелки. Вновь повисла тишина, но Адель чувствовала, как они переглядываются, передавая друг другу миски, беззвучно споря о том, кто должен заговорить. Гробнар ещё яростнее заболтал ногами. Его, похоже, любое молчание угнетало как явление. - А все заметили, что тут воздух мерцает? – воскликнул он наконец, заставляя остальных уставиться на него, и широко улыбнулся. – Нет, правда! Если долго и пристально смотреть в одну точку, то в глазах появляются искорки! Изумительно, правда? А если в этот момент ещё и глаза резко в сторону отвести, то искорки начинают кружиться. Я так много раз уже делал, вам тоже стоит попробовать. - Зачем? Чтобы с бревна свалиться, как ты? – уточнила Кара. - Ну, нет, падение не было моим изначальным намерением, но всё равно – любой опыт это прежде всего опыт! - …Вообще, ты прав, правда искорки, - протянула Нишка, глядя в никуда. - Я прав? Опять? – Гробнар улыбнулся. – О, у меня сегодня счастливый день. Я уж побоялся, что опять чушь несу. - Гном опять чушь несёт? – спросил Епископ, выныривая из вечного тумана леса и на ходу бросая на колени Адель знакомую шляпу. Девушка скривилась от одного её вида – невольно гадая, не эта ли реакция и была той причиной, по какой следопыт эту шляпу прихватил. - О, нет, господин Епископ! Я как раз оказался прав! Это даже как-то… обнадёживающе, что ли. И удивительно! Если это не доказательство существования вендерснэйвенов, то даже не знаю, что тогда. - …В самом деле, - пробормотал Сэнд, вскидывая на Гробнара взгляд от своего журнала. - Я вообще до сих пор не знаю, что это за его вендер-штука, - вздохнула Адель. - Вендерснэйвены, госпожа Адель, - любезно поправил её гном. – И не переживайте, что не знаете. В этом вообще нет ничего удивительного. Потому как по-настоящему знать вендерснэйвенов невозможно – сама их природа по определению непознаваема! На этом даже Шандра оторвалась от котелка на огне, глядя на Гробнара абсолютно пустым взглядом. Гном оглядел прочих, удивлённо, будто не веря, что они не понимают. - Ну… - он взобрался с ногами на бревно, даже чуть подпрыгнул, пытаясь подыскать слова. – Видите ли, они… они всё видят, всё знают и существуют повсюду и нигде одновременно! Ну разве не удивительно? - Главное, занимательно, как гнилое бревно, - бросил Епископ, усаживаясь где-то на краю лагеря, вне поля зрения Адель. Она вот только не знала, хорошо это или плохо. Гробнар сморгнул: - Я… я даже не могу сказать, насколько тут уместно подобное сравнение. А Вас каким именно образом занимают гнилые брёвна, господин Епископ? В определённой степени, надо признать, конечно, гнилые брёвна и правда очень занимательны, но… - Во имя всех богов, - тихо простонал Сэнд. Взгляд его был приклеен к гному. – Это самый удивительный экземпляр засоренности и незамутнённости сознания одновременно. Адель пожала плечами: - Зато всегда готов прервать неловкую паузу. - Это верно, - эльф улыбнулся. – Каким познавательным оказывается это путешествие. Такими темпами мне ещё Невалла захочется за него поблагодарить. - …и сам размер вендерснэвенов вызывает множество споров, - продолжал Гробнар, по какой-то причине выбрав в качестве главного слушателя Шандру. Крестьянка смотрела на него в ответ, растерянно, словно всё никак не могла решить, улыбнуться ей или бежать. – То ли они огромные гиганты, высотой в несколько сотен Хелгаров… Дворф угрожающе подался к нему: - Я тебе чего говорил про использование меня в качестве единицы измерения? Гробнар кашлянул: - …в несколько сотен Нишек, тянущихся к облакам… Тифлинг ухмыльнулась, чуть склонив голову: - Вообще, забавная такая картинка, даже милая. Спасибо. - О, всегда пожалуйста, госпожа Нишка! – ослепительно улыбнулся гном и вновь уставился на Шандру. – Итак, несколько сотен Нишек, хвостик к хвостику, тянутся к небесами и… э… зачем они это делают? О чём я?... Ох, да, о вендерснэйвенах! Есть ещё теория, что они на самом деле, напротив, совершенно крохотные, настолько, что невооружённым глазом их не увидеть. Понимаете? - …Он ко мне обращается? – шёпотом спросила Шандра Кару. Колдунья покачала головой: - Да кто его знает, - она повысила голос: - То, что ты говоришь – бессмысленно, слышишь? - Нет, это удивительно! – Гробнар взмахнул руками. – Удивительно! Удивительное и бессмысленное вообще часто путают, но это как раз случай первого. Разве нет? Ну полно, разве нет? - Я швырну его в колодец, - пообещал Епископ. - …И мясо подгорело, - буркнула Шандра. Адель улыбнулась.***
Он наблюдал за ней. С его места её было видно идеально. Наблюдал, как она улыбалась, хихикала, даже смеялась над бредом коротышки. Наблюдал, как легко она скользнула обратно на своё место среди банды – почти так же легко, как он сам. Всего-то и нужно – бросить пару фраз, чтобы отметили, что их грёбаный следопыт тут, и тут же потеряли к нему интерес. Так просто. Но до этого момента он не понимал, что она делала то же самое. Шуточка, улыбочка, кивок – и вот уже она отступала, прикусывала свой острый язычок, по большей части позволяя им говорить, кричать, обсуждать и брататься между собой. Бледное лицо её вновь было мирным и дружелюбным. Как будто это какая-то другая женщина рычала, царапалась и билась в его руках полчаса назад, так яростно, что приходилось держать как змею, за глотку, иначе укусит в то же мгновение, как выпустишь… Епископ провёл языком по внутренней части губы, отыскивая маленькую отметину, что она оставила зубами. Усмехнулся. Придурошный гном ошибался. Не была она пружиной, которая бьёт в ответ – она била первой. Такая мягкая и покладистая, пока всё шло, как ей нужно – и ничего кроме хлещущей ярости, когда теряла контроль. Не пружина – плеть. Плеть, которая чертовски хорошо ощущалась в руках. Надо же, Дункан, кто бы мог подумать, что твоя племяшка окажется такой занятной… Поэтому он наблюдал, в какой-то степени даже наслаждаясь маленьким представлением двуличной сучки. Наблюдал, как она слушает гнома, как наклоняет голову к волшебнику, говорит что-то – и эльф уже улыбается. Она всегда делала так. Понижала голос, когда обращалась к кому-то, чтобы больше никто не слышал, усмиряла и успокаивала по одному, отдельно… Как хамелеон перестраивалась под того, с кем имела дело, натягивала нужное лицо, подбирала нужные слова… Такая понимающая, внимательная, заботливая… Разделяй и властвуй. Епископ ухмыльнулся. В эту игру он играть умел.