Пополам

Редкие масляные лампы по стенам коридора плохо справлялись с полумраком, но всё же достаточно, чтобы не рисковать ночным зрением. Бесчисленное множество одинаковых дверей, за каждой – крохотная клетушка, масштабами похожая на гроб. Одноместные комнаты, которые, как подозревала Адель, когда-то были обычными, общими, но поделённые хлипкими стенами на эти пчелиные соты. Она свою-то дверь не сразу признала, не говоря уж об остальных. Но всё же упрямо пошла дальше по коридору, не обращая внимание на то, какой крен стенам даёт её состояние, и пытаясь припомнить, кто остановился где. Это оказалось лишним. Вряд ли у кого ещё под дверью дремал бы волк. При её появлении Карнвир тут же вскинул голову. Глаза светились недоверием. А стоило ей шагнуть к нему, он и вовсе тут же поднялся на лапы. - Расслабься, это просто я, - пробормотала она. Карнвир склонил голову на бок, так же подозрительно, но всё же отступил в сторону, не сводя взгляда с девушки. По крайне мере, драться вроде не намеревался. Набрав в лёгкие побольше воздуха, Адель подняла руку постучать, но остановилась, отсутствующе уставившись на костяшки собственных пальцев. Мэлин заставила её нервничать. А от того – злиться. Боги свидетели, у неё было достаточно поводов для беспокойства, без опасений, что один из её спутников – хренов садист и псих. И что я скажу? …Ну, что-нибудь. Она крепче сжала кулак, наблюдая, как маленькие косточки ладони движутся под кожей. Мне просто нужно знать. Вроде, за столом он был нормальным. Даже весёлым. Ложь. Он был слишком весёлым. Единственный раз, когда она видела следопыта таким болтливым, наигранно шутливым и игривым – в ту ночь, когда они вернулись во «Флягу» после спасения Шандры. Когда он сообщил, что остаётся с ними. Ей не понравилось это тогда – не нравилось и сегодня. Тогда что ты тут делаешь? Поморщившись от хаоса в собственной голове, Адель нашла единственный способ его остановить - постучала. Тишина была ответом. …Отлично. Теперь можешь спокойно развернуться и уйти. Адель опустила взгляд на волка. Он перебегал глазами с неё на дверь и обратно, будто ему было любопытно, как хозяин отреагирует на ночное вторжение. Впрочем, Адель подозревала, что ему это лучше знать, чем ей. Ну же, следопыт, подъём. Она постучала вновь, сильнее, даже не задумываясь об этом. Раз уж она пришла, казалось бестолковым просто уходить. - Епископ, это я. Нет ответа. Карнвир теперь смотрел только на неё. Не знай она, что это невозможно, решила бы, что он ухмыляется. - Тоже люблю тебя, милый, - буркнула Адель ему. Но всё же вздохнула и наклонилась, опираясь одной ладонью о колено, а вторую протягивая зверю. Карнвир чуть отпрянул, исподлобья взирая на неё, словно спрашивая, какого дьявола ей надо. Она не убрала руку, позволив ему подозрительно понюхать её пальцы. – Да, ты её уже кусал. Думаешь, ты тут один вредный гад? Она быстро обвела ладонью вокруг его головы, затем вновь, заставив его закрутить башкой и растеряться, и успела-таки почесать волку за ухом. Так же стремительно отдёрнула руку, улыбнувшись на его тихое рычание. - Ну вот, не умер же. Карнвир фыркнул, почти обиженно, и отступил ещё на шаг, оставаясь вне досягаемости. Адель лишь улыбнулась шире. - Хороший вид, - раздался сверху голос Епископа, и все её внутренности ухнули в пятки. Она уже готова была съязвить что-нибудь в ответ, но, повернув голову и наткнувшись взглядом на его босые ноги, не смогла. Не сдержавшись, тихо фыркнула. Сотни раз сбитые ступни с натёртыми пальцами, торчащие из растянутых штанин, выглядели как-то… мило, что ли. По-домашнему. Улыбка, впрочем, не задержалась надолго, стоило глазам двинуться выше, по мятым потёртым штанам к обнажённым животу и груди следопыта. Без куртки, плаща, заплечной сумки, колчана и прочего, что он обычно таскал на себе, Епископ казался куда худощавее, чем обычно. Поджарый, как гончая, со жгутами мышц и жил, отчётливо прорисованными под смуглой кожей – если бы не плечи, раскатанные многими годами стрельбы из лука, он, наверное, производил бы болезненное впечатление. И шрамы… Да, разумеется, она знала, что они есть – но до этого мгновения Адель и представить не могла сколько. Кожа была буквально исчерчена гладкими светлыми линиями бывших ран, старых швов, царапин, следов чьих-то не то когтей, не то зубов, похожих на русла высохших ручейков… Создавалось впечатление, что Епископа кто-то разорвал на куски, а затем сшил обратно на коленке. Она видела даже несколько лоскутов ожогов, серьёзных, будто куски кожи просто оплавились или были ободраны – на плече, на руке, под рёбрами, на левом боку, неподалёку от дорожки бронзовых волосков, сбегающих от его груди вниз по животу, за пояс… Да уж, разорвали и сшили, - ехидно протянул внутренний голос. – Но как сшили-то, это ж глаз не оторвать! С трудом, но она всё же заставила себя отвести взгляд от его тела и поднять к лицу… и застыла. Лицо было выбритым. Адель подозревала, конечно, что Епископ всё же иногда бреется… наверное… скорее всего. Но видела она это впервые. Наспех и без фанатизма, судя по не особо тщательно срезанным «пенькам» щетины, но всё-таки… С практически гладкими щёками, взъерошенными после сна волосами, он казался совсем мальчишкой. Если б не глаза. Внимательные, хмурые, но ясные – хотя он и спал буквально минуту назад – эти глаза как будто чуть светились в полутьме коридора. Я его хочу, - прорычало что-то внутри неё, почти зло, та часть, что всегда просыпалась от звука его голоса, дымного запаха его кожи… - Хочу себе. Епископ привалился плечом к косяку, придерживая дверь лезвием ножа, который она и не заметила прежде в его руке, и раздражённо втянул носом воздух: - И какого хера. Адель почти слышала влажный звук, с каким язык её отлип от нёба, и напрягла разум выдать хоть какую-то внятную мысль. - Ты… бреешься перед сном? Он сморгнул – машинальное, немного растерянное, как будто даже беззащитное движение, так непохожее на него… Видимо, спросонья его самоконтроль всё же ему изменял. - Когда вспомню, - бросил он. Глаза чуть сузились, защищаясь, делая невозможным прочесть их выражение. Следопыт криво усмехнулся. – Тем более вот, никогда не знаешь, когда девка посреди ночи сама прискачет. …Не вовремя это сейчас было… - Не начинай, я не за этим, - сказала она с раздражением – на него или на себя, непонятно. – Надо поговорить. Он поморщился: - Тогда иди к чёрту, принцесса, мне не интересно. И прежде чем она успела что-либо понять, захлопнул дверь. Со свистом вдохнув через зубы, она толкнула дверь, распахивая её в комнату, и следопыт ошарашенно отступил. - Мне интересно, - отрезала Адель, проходя мимо него в темноту крохотной комнатки, разбавленной лишь тусклым светом оплывшей свечки на столе. - Я вооружён, - предупредил он. - А я зла. Он с мученическим вздохом закрыл дверь и привалился к ней спиной: - Я спал, между прочим. - Ты параноик, ты никогда не спишь. Епископ фыркнул, оттолкнулся от двери и проследовал за ней в глубь комнатушки. - Надо бы начать опять с тебя по двадцать золотых за болтовню брать – уже бы дворец в Калимшане себе купил, - сел на разобранную кровать. – Ну, и чего у вас теперь в светлейшей жопе застряло, моя госпожа. - Я хотела… - она повернулась к нему – как раз во время, чтобы поймать его взгляд упёршимся в то самое место, о котором он говорил, - и скрестила руки на груди: - Епископ, мои глаза выше. Кто бы говорил, - хохотнул внутренний голос. - Ну хоть станцуй тогда, хоть какая-то компенсация, - буркнул он, сонно потирая глаза, откинулся назад, прислонившись плечами и затылком к стене, сцепив руки на животе, и подчёркнуто уставился на её лицо. – Весь внимание, принцесса. - Спасибо, - она опустилась на колченогий стул возле стола, спиной к свече, чтобы он не видел чётко её выражения. – Что произошло у тебя с Мэлин? Он вновь сморгнул. Нахмурился. - Ты всех мужиков будишь посреди ночи, чтобы выспрашивать про их бывших баб – или это я такой везучий. - Не всех. Только тех, чьи… «бывшие бабы» рассказывают про них какую-то жуткую дрянь. Что-то изменилось в его глазах, чуть-чуть, слегка… - …Вот как, - протянул он. Лицо – привычная маска пустой насмешливости. – Кто-то, смотрю, расспросами занимался. - В этом вся соль шутки – не занималась, а ответы всё равно получила, - она вскинула брови. – Но вообще, никогда не мешает знать того, кому доверяешь вести себя и своих друзей по страшным непролазным чащам. - Разумно, - непроницаемо кивнул он. - И что узнала? - …Ничего хорошего. - Наверняка, - следопыт усмехнулся, чуть прикрывая глаза. – Давай прогуляемся вдоль Побережья, найдём всех шлюх, у которых я бывал, их тоже послушаем. Глядишь, гном книжку напишет, грустную и сопливую. Что дальше. Не знаю… Дьяволы, зачем я вообще припёрлась? О, ты знаешь зачем, - промурлыкал внутренний голос. …Ни черта подобного. - Дальше… хочу услышать твой вариант истории. У меня больше причин верить тебе, чем ей. - Я тронут, - ни тон, ни лицо его не изменились. - Так что случилось? - Мы вместе работали. Потом я ушёл. - …И всё? - Да, - усмешка вернулась, острая и кривая, по которой невозможно было понять, рад он чему-то или в бешенстве. – Ты спросила мой вариант, так. Она дура. Что ещё хуже – она бесполезная дура. А когда от кого-то нет пользы, он тебе не нужен. Всё просто. - …Честный, как всегда. - Какой есть, - следопыт безразлично пожал плечами, обводя комнату взглядом, словно выискивая, чем бы себя занять на время разговора, и начал лениво вычищать кончиком ножа грязь из-под ногтей. Как же тебе скучно, угу, - Адель сглотнула, смачивая внезапно сухое и шершавое горло. – Проклятие, я надеялась, ты её смертельно обидел, и у неё был повод придумать про тебя всякую ерунду. - И тебе даже не интересно, что она сказала? – не выдержала она. - Нет, не особо. Любопытство губит, говорят. - …Это намёк? Взгляд поднялся от пальцев к её глазам, хотя нож не остановился: - Может и так. - Слушай, Епископ, давай начистоту. Я не собираю на тебя досье. Честно говоря, мне плевать, что там с тобой произошло или происходит. Если ты не хочешь говорить – твоё дело, какие бы там проблемы у тебя ни были… - У меня нет проблем, принцесса, - он ухмыльнулся. – Проблемы у тебя. И много. Так что на твоём месте я бы не ссорился с теми, кто на твоей стороне. Адель почувствовала, как всю нервозность в ней вымораживает поднимающейся яростью. Он мне угрожает? После всего, сукин сын ещё смеет мне угрожать?! - Я ни с кем не ссорюсь, - процедила она. – В отличие от тебя. В результате, это меня зажимают по углам, чтобы поведать, какой Епископ нехороший и как в свободное время любит пытать по лесам лусканцев – что очень бесит, имей в виду. - А, вот что она сказала, - следопыт склонил голову к плечу, выжидающе глядя на неё. – И? - И – это правда. - Если да, то что? - …Что они тебе сделали? - Говорил ведь уже. Достали. - И всё? - В общих чертах. - Достали до желания их пытать? – Адель тряхнула головой. – Наверное, я чего-то в этой жизни не понимаю. Он усмехнулся: - Много чего. Но не волнуйся, тебе и не надо. Ты достаточно смазливая, и так проживёшь. Адель закрыла глаза, останавливая себя от того, чтобы разозлиться. - Это всё было бы очень весело, Епископ, если бы не одно «но». У меня на руках несколько людей и не только, кто согласился ввязаться в мои дела и рисковать за меня рукой и головой. За их жизни и здоровье я отвечаю. И нравится тебе это или нет, нравится мне это или нет, но ты – один из этих людей, - она посмотрела обратно на него. Лицо его было каменным. – Так что если у тебя какие-то счёты с Лусканом, если за твою башку назначена награда или что-то ещё – мне надо знать. Хотя бы для того, чтобы не принять пришедших по твою душу подозрительных ребят за твоих приятелей-контрабандистов и не подсказать случайно, как тебя найти. Глаза его сузились, изучая её. Видимо, в этот раз он пытался понять, не угрожает ли она ему. - Потому что ты мне нужен, - закончила она. – Живым. Конечно, не было ни единой разумной причины, по которой его должно было это беспокоить. За исключением её желания. Но это разумным было никак не назвать. Уголок его рта дрогнул в кривой усмешке: - Выдыхай, принцесса. Никто за мной не придёт. Для них я мёртв. - Тогда в чём проблема? За что ты их так ненавидишь? - Я их не ненавижу. Я бы не стал из-за них так напрягаться. Но временами отдельные люди просто… вызывают желание сделать им больно. Сильно, - трещинка усмешки стала более очевидной, более… знающей. – Тебе не кажется? Мне? На это был лишь один ответ – один правильный ответ – но он не дал ей времени его озвучить. - Скажем так, мне нравится кормить ублюдков их собственным дерьмом, когда они этого просят. Устал от них до смерти ещё во время своей работы в Лускане, теперь отыгрываюсь – и, клянусь Кругами Ада, не вижу, почему бы мне этого не делать. Так для меня всё работает – я иду, куда хочу, делаю, что хочу, и убиваю, кого хочу. Только так. Мэлин этого не поняла. Лусканцы этого не поняли, - усмешка уже превратилась в оскал. – А чужой идиотизм всегда будит во мне говнюка. Он лгал. Он должен был лгать, этот мужчина с выбритым заспанным лицом мальчишки, потому что иначе, даже будучи пьяной, Адель не могла уложить всё это в своей голове. - …Ты холоднее, чем я думала, - пробормотала она. Епископ вновь усмехнулся, всё так же глядя на неё, не моргая: - А ты не думай, - опустил взгляд обратно на свою руку, вычищая последний ноготь. – Что там Мэлин болтала… это просто слова. Она тоже только думала, но меня ни хрена не знала, - суженные глаза мельком глянули на неё. – И ты не узнаешь. - Я не… во имя богов, я же не допрашиваю тебя тут! Я просто хочу разобр… Короткий ржавый смешок оборвал её на полуслове: - Да ладно тебе, принцесса, прекращай. Я не слепой и не тупой, так уж получилось. И я видел, как ты выдрессировала остальных. Так что со мной номер не пройдёт. Адель чуть встряхнула головой: - …Извини? - Ну как же. Для каждого – своё лицо, своя улыбка, свои слова… - он вновь склонил голову набок. – Скоро даже остроухий умник начнёт танцевать то, что ты насвистываешь. Не подумай, я только за. Учитывая, что его очевидно отправили за тобой приглядывать… - …Боги, что ты несёшь? – прошептала она, неверяще глядя на него. - То, что вижу. Признаюсь, даже любопытно, чем ты так подцепила друидку, что она без оглядки кинула свои распрекрасные болота. - Я ничем её не подцепляла! Она просто пытается тоже разобраться, что происходит, и что с этими серебряными… - Да ну, - он усмехнулся. – А что же она глаз от тебя тогда оторвать не может. Её же не интересует ничего в мире, кроме тебя и тех, кто оказывается рядом с тобой. - …Ты сумасшедший, - заключила Адель. – Без вариантов. - Неужели, - он скрестил руки на груди, голова всё ещё склонена к плечу, отчего взгляд его казался ещё более насмешливым и презрительным. – Похоже, переоценил я твою наблюдательность и соображалку. Ты бы лучше прикинула, что они умеют, эти друиды… смотрят через глаза животных, слушают через землю… На твоём месте, из-за неё бы куда больше беспокоился, чем из-за меня. - Ценю твою заботу, - сквозь зубы прошипела Адель, - но я предпочитаю верить людям. По крайней мере, могу спокойно спать по ночам. Можешь? Он подался вперёд, к ней, держа её взгляд: - Ну тогда и ты, и твои приятели просто однажды все сдохнете своей развесёлой шайкой, и всё потому, что слепая вела за собой слепых, - он издевательски изогнул бровь, передразнивая её выражение лица. – Не то чтобы мне не насрать, конечно… - Тогда, во имя Кругов Ада, какого хрена ты вообще с нами? - А я с вами? – Епископ поморщился и сунул нож за пояс штанов, поднимаясь с кровати. Подошёл к столу, где стояла оплетённая бутылка. Адель пришлось поднять голову, чтобы поля шляпы не закрывали обзор. – Ты знаешь, почему я здесь. Твой дядя вызвал к оплате долг, - большим пальцем спихнув пробку с горлышка, он наполнил единственную кружку на столе дешёвым элем цвета грязи. – Вот и всё. - Ты мог отказаться, - сказала Адель, провожая кружку глазами. - Не мог, - отрезал он, глядя в никуда, и на мгновение по-звериному обнажил зубы, прежде чем опрокинуть всю выпивку в рот. Облизнув губы, смерил Адель раздражённым взглядом. – И ты об этом знаешь. - О, пожалуйста, - прошипела она. – До Лускана и обратно – такой был уговор. После тебя никто не привязывал. Ты сам решил остаться. Он усмехнулся – ржавый звук как будто физически скрёб по её спинному нерву. - Ты так и не поняла, да? Ты просто меньшее из двух зол. Оставшись с тобой, помогая тебе, я сделал так, что твой жалкий родич и заикнуться не посмеет о том, что я ему что-то ещё должен. А он бы заикнулся, как только понадобилось. Уж ты-то должна знать, как цепко люди любят держаться за поводки, оруженосец. - Да что такого ты ему должен? Что, напился и тоже поджёг ему крышу? - Перестань, - он криво усмехнулся. – Ты можешь смешнее, когда хочешь. И не волнуйся, пока у меня есть бесплатная выпивка от твоего дядюшки и причина кого-нибудь убить, я могу мириться с вашим семейным шантажом. Пока, по крайней мере. - … Он заново наполнил кружку: - Ещё дебильные вопросы? Или я могу лечь обратно спать наконец. …Сукин сын… Даже не верится, что я ещё пытаюсь его оправдать перед кем-то, защищать кидаюсь, как дура, как… …волчица в брачный сезон, - услужливо закончил внутренний голос. Она перехватила у него кружку и осушила одним глотком. Эль и на вкус был как грязь. - Отлично, - проворчал следопыт. – Теперь она будет тут сидеть и надираться, наша бедная обиженная девочка. Адель поставила кружку на стол, аккуратно, противясь желаю просто разбить её. - Я не обижена, - ровно проговорила она, глядя мимо него. – Я зла. - Так иди попроси дворфа устроить тебе драку с кем-нибудь. - С кем, с тобой? Он закатил глаза: - Опять я во всём виноват. Теперь я виноват, что она притащилась сюда посреди ночи, разбудила меня и начала выворачивать мне внутренности. - Ничего я не выворачиваю! Чёрт побери, я просто хочу тебе доверять, слышишь?! Ну же, следопыт, помоги мне! Но нет, вместо этого ты всё время меня злишь! - Какая неожиданность. Обычно люди меня обожают. - Ох, блядь, вот это сейчас был жёсткий сарказм – учитывая, что я, похоже, единственная, кто бы побеспокоился… беспокоиться. - Тогда это твоя проблема. - Чего? То есть, мне, что, извиняться теперь за это надо?! Он смерил её презрительным взглядом: - Проспаться тебе надо, пьяная дура. - Вот опять! Опять же! Какого чёрта, Епископ? Какого чёрта ты всё время пытаешься меня с дерьмом смешать? За что? За то, что мне не плевать, жив ты или нет? Следопыт качнул головой: - Семейная болезнь какая-то, не плевать, жив я или нет. Остынь, принцесса. Со мной всё отлично. И будет отлично, несмотря ни на что. Мне не нужны твои песни о бессмертной дружбе и прочей херне. Побереги их для тифлинга. Она и так слишком похожа на бездомного котёнка, которого всю жизнь все только пинали и обливали кипятком – в результате первый, кто погладил, любовь на всю жизнь. - Следи, что говоришь о моих друзьях, следопыт. - Просто правда, принцесса. - Нет, это не правда, это… - она беспомощно взмахнула руками. – Это какая-то вывернутая наизнанку правда, кишками наружу, мерзкая и… - Но ведь всё равно правда, - он скривился. – Чёрт, принцесса, едва я решу, что в тебе есть здравый смысл – как тебе надо тут же прийти и доказать, что я не прав. - Ну а что, раз уж тебе так нравится доказывать, что я не права всё время, то почему я не могу попытаться? Ты же так любишь правду! Или правда – это только то, что ты говоришь, а всё остальное – просто пьяные бредни болотной девки? – Ты с катушек слетаешь, Делли. – Заткнись. – И кстати, у тифлинга есть имя. Нишка. И у друидки есть имя – Элани. И представляешь, даже у гнома есть имя! - Ооо, да кому не насрать? - Никому! Потому что есть много тифлингов, друидок и гномов. Но Нишка только одна. И Элани одна. И Гробнар. - Трогательно до жопы. Глаза её сузились: - Пошёл ты, следопыт. - Что, я опять тебя разозлил? Чем? Тем, что не вступаю в твой Орден Сияющей Души? Ну извини, не хочу. А я не делаю того, что не хочу. Держи это в голове – и мы поладим. А если тебя это не устраивает, - он одарил её кривой ухмылкой, - то мне начхать. Девушка скрипнула зубами, переводя дыхание, и отмахнулась: - Отлично. Ладно. Как угодно. Забудь, что мы вообще говорили. - Уже забыл. - Прекрасно, - она встала со стула. – Какое моё дело, действительно. Я ухожу. - Ну почему же, посиди ещё, - следопыт толкнул её обратно, и край стула ударил под колени, заставив ноги подогнуться. Она плюхнулась на стул так резко, что тот качнулся. - Мы же только начали узнавать друг друга! - Плевать мне на тебя. - Смотрите-ка, уже плевать, - он оскалился. – А если я обижусь? - Не обидишься. Ты эмоциональный труп. Открыл мне глаза, спасибо. Не знаю сама, за что… почему я… - она раздражённо тряхнула головой. – Не нужно было приходить. Уже жалею. Можешь позлорадствовать. - Можно, правда? Спасибо за разрешение, - Епископ наклонился к ней, опираясь одной рукой о стол, а другой – о спинку её стула, заставив Адель невольно податься назад. Резко усмехнулся. – А что же ты теперь задёргалась. Сама прискакала сюда совсем одна… - Не льсти себе, - выплюнула она, складывая руки на груди. – Я тебя не боюсь. - Я и не сказал, что боишься. Я сказал, что дёргаешься, - пламя свечи отражалось в его зрачках, отчего казалось, что они плавятся. – Осторожней, принцесса. Мало ли кто чего подумает про то, где ты и что с кем делаешь. Она не сдержала смеха на его недвусмысленный намёк: - Не мне управлять тем, кто что подумает. Я собой-то управлять не могу. - Тебе же дорога репутация. А тут пойдут слухи. Дядя расстроится. А мы ведь не хотим его расстраивать, - он издевательски вскинул брови, наклоняясь ближе, и прошептал: - Или хотим? Адель понимала, что если откинется ещё дальше назад, то стулу придётся балансировать на двух задних ножках, неустойчиво, опасно… но она откинулась, медленно, улыбаясь. Перебрасываться с ним игривыми банальностями – это была знакомая территория, известная и почти родная в своей рискованности. Но уж точно безопаснее, чем пытаться копать глубже. Ничего лишнего, ничего личного. - И почему мне кажется, что ты будешь припоминать мне дядюшку ещё лет пятьдесят, не меньше? - Ты сначала проживи так долго. Пока плохо справляешься. Она вновь улыбнулась, холодно, расслабляя спину и опираясь ею о стул. Давай, ублюдок, ниже – и моё колено угодит как раз туда, где оно тебе очень не понравится. - Посмотрим, - промурлыкала она. Он и правда наклонился ниже, совсем немного, но достаточно – и Адель улыбнулась шире, вскидывая согнутую ногу. Вот только следопыт то ли почувствовал её движение ещё в самом начале, то ли угадал заранее, но ладонь его обрушилась на её колено, останавливая пинок и впечатывая ногу обратно в пол. …Ох мою мать… - Так ты любишь грубо, принцесса? – процедил он. Голос его с каждым словом терял звук, превращаясь в уже знакомый металлический шорох, от которого кожа съеживалась. – Или просто так уверена, что с тобой никогда ничего не случится. Другая рука со скоростью молнии схватила её пояс с привязанными ножнами, сорвала и отшвырнула прочь. Всё случилось так быстро, что Адель и сообразить ничего не успела, как уже оказалась безоружной и в ловушке между стулом и следопытом. - …Чёрт, - выдохнула она, глядя на него расширенными глазами, не в силах согнать с лица застывшую улыбку. - О, в чём дело, - с ледяным ехидством уточнил он, ухватывая её под колени и пытаясь стащить со стула, в который она вцепилась с такой силой, что пальцы заныли. - Отпусти, - потребовала Адель сквозь сжатые зубы, безуспешно пытаясь высвободить ноги. - С чего бы. - Я не буду с тобой спать. - Это верно, принцесса, - он бросил попытки стянуть её со стула, вместо этого вновь подался вперёд, практически вминая её в спинку. – Спать ты пойдёшь к себе. Нет, он не посмеет, да нет же, он… Все мысли разбились в пыль, когда следопыт скинул с неё шляпу и сдёрнул ремешок, держащий её волосы, позволяя лохмам одним спутанным водопадом упасть на плечи. Адель зашипела, пытаясь увернуться от его руки, когда он зарылся пятернёй в её волосы и сгрёб их в кулак со странно победным видом… Тебе конец, милая. Во всех смыслах. Что обидно, сама напросилась… или не обидно? Нет-нет-нет, ни хрена… Улыбнувшись внезапному озарению, она лишь смогла кое-как перелепить эту улыбку так, чтобы та выглядела игривой, и позволила ягодицам чуть сползти со стула, обхватывая его бёдра коленями, моля богов, чтобы он не вспомнил… Он вспомнил - или просто заподозрил - напрягся, рука дёрнулась поймать её ладонь, но этот раунд она выиграла, успев перехватить рукоять его кинжала, что он так и оставил заткнутым за пояс. Выдернула оружие, плюнув на то, порежет его или нет, навалилась всем телом, опрокидывая следопыта на спину, и оседлала с лезвием у глотки. Он слегка поднял подбородок, не отрывая суженных потемневших глаз от её лица. Его собственное лицо было неподвижным, бесстрастным, но Адель видела, как поднялся и опустился его кадык, когда он сглотнул. Она улыбнулась. - Нет. Губы его дрогнули в усмешке: - Хотела быть сверху? – ладони, всё ещё лежащие на её коленях, скользнули вверх. – Могла просто сказать. - Я сказала «нет». Ты глухой? - Не глухой, в том и дело, - большие пальцы его сменили направление, прослеживая внутреннюю сторону её бёдер. – И у меня для тебя секрет, принцесса. Ты иногда бубнишь во сне. Настала её очередь сглотнуть. Нож пришлось сжать крепче, чтобы скрыть дрожь в пальцах. Епископ мстительно ухмыльнулся: - Какое глупое у тебя сейчас лицо. - Заткнись, - прорычала она, толкнув кромку клинка ему в шею, прижав кожу, заставив ещё запрокинуть голову, но не достаточно, чтобы отвести его глаза от её. В ответ его руки лишь сильнее сжали её бёдра, большие пальцы всё выводили ленивые круги по внутренней стороне, выше, выше… - Ну же, принцесса, - он едва ли не ворковал. – Тебе же интересно. А то ведь скоро повесить могут. И я так и не увижу знаменитый шрам. Она выдавила из себя мрачную улыбку: - Теперь придётся писать в завещании, чтобы тебя к трупу не подпускали, а меня сожгли. - А, вот и её язычок, такой же острый и безжалостный, как её холодное серебряное сердце. - …Заткнись, - беззвучно выдохнула она, на мгновение отводя глаза. Этой секунды хватило. Пальцы его кандалами сомкнулись на её запястье, выкручивая её руку в сторону, вонзаясь ровно туда, где – он знал – ещё горели волчьи укусы, до боли, от которой она едва не завопила. Доля мгновения, и мир перевернулся, и вот уже она клацнула лопатками о доски пола, а он навалился сверху, сгребая оба её запястья одной рукой, второй отыскивая болевые точки на её ладони, всё ещё сжимающей кинжал. Снова укол боли, и она беспомощно зарычала, чувствуя, как разгибаются в миг онемевшие пальцы. Туше. - Этой мой нож, - шепнул он, забирая у неё кинжал – и вонзил его в пол совсем рядом с её плечом. Если бы не вес его тела, она бы вздрогнула. – Я не люблю, когда трогают мои вещи. - О, прости сердечно, - прошипела она, пытаясь вывернуть руки из его хватки. Не выйдет. Проходили уже. Он одарил её попытки очередной снисходительной ухмылкой: - Помнится, ты и прошлый раз за тот же нож меня так и не утешила. - Извини, не сплю по шантажу. - А что так, - хватка на её запястьях стала крепче. – Слишком хороша? Адель скрипнула зубами, дёрнув руки, и вновь безрезультатно. Дыхание подводило. Слишком тяжёлое, слишком поднимались рёбра, каждым вдохом прижимая к нему, отчего дышалось лишь труднее… Пат. - Отпусти, - повторила она. - Так ты закричи, - предложил он, испытующе глядя на неё. …Почему нет? Потому же, почему он тебя не ударил, не заткнул, ничего – хотя может, - Адель и не подозревала, что у внутреннего голоса тоже может быть дыхание. – Это всё портит дуэль. И если я закричу – он выиграл? - И? – тихий голос его будто просачивался в поры её кожи. – Уверен, твой паладин услышит вопли даже с другого плана, вломится и четвертует меня на месте. - Он не мой паладин, - хрипло ответила девушка. – Он свой собственный. Ещё одна издевательская улыбка скривила его рот: - Больная тема? - …Просто отпусти, - голос её пропал окончательно. - Что же, ты думала, что можешь вот так прийти, разбудить мужика, растормошить, а потом уйти? – он прищёлкнул языком с наигранным осуждением. – У таких девок есть название, принцесса. - У скотов, которые силой заваливают женщину на пол, тоже есть название, - она тонко улыбнулась. – Но я тебя прощаю. Спишем на человеческую слабость. - А ты так хорошо разбираешься в человеческом, а, полукровка. - …О, прекрасно. Забыла, что ты ещё и расист поверх всего прочего. - Какой есть. Поверх тебя. Туше, и на лопатки. Свободная ладонь его прошлась по её шее, ключице, груди, животу, ноге, и мурашки послушно следовали за пальцами… …Чёрт, а ведь он посмеет… Он посмеет что угодно, лишь бы доказать чего там ему кажется нужным… - Ну ты хоть поцелуй, - бросила она. – Ради приличия. Он усмехнулся, проводя языком по внутренней стороне нижней губы, достаточно сильно, чтобы обозначить маленький шрам, оставленный ею в Сумеречном лесу – и Адель оставалось лишь разочарованно замычать. Финт – провал. - В отличие от тебя, я на своих промахах учусь, - пробормотал он. Адель не думала, что будет когда-нибудь завидовать Каре. Было бы так просто и так приятно – взорвать его в клочья, так, чтобы стены забрызгало. Но все её ресурсы были ограничены лишь самой собой, поэтому девушка прочистила горло. Он заметил. Ладонь очертила круг по её согнутому колену и отправилась выше по бедру. - Перестань, Епископ… - пробормотала она, даже выдавив из себя нервный смешок. – Пожалуйста, это же смешно. Ты злишься, я поняла. Честно поняла, - глаза его сузились, но она не могла понять – от раздражения или смеха. – Не нужно было мне приходить и доставать тебя. Я знаю. Извини. Серьёзно. Я просто… перебрала на целую кружку. Или даже три, - голос её пресёкся, глаза расширились, когда она поняла, что ладонь правда не собирается останавливаться. – Нет, ты…! Да ладно, не станешь же ты принуждать женщину только потому, что она…! Закончить она не смогла – острая, почти болезненная судорога удовольствия скрутила всё тело, выгибая его навстречу его пальцам, глаза закатились под беспомощно опустившиеся веки, все слова кубарем скатились в один хриплый стон… - А мне придётся? – протянул Епископ. Вот это было метко, - внутренний голос уже просто булькал мурлыкающей лужицей где-то в уголке сознания. - Сразу в яблочко. И что делать? Тебе? Ничего. Он сам всё сделает. - Ненавижу тебя, - выдохнула она, не в состоянии даже открыть глаз. - Мне начхать, - ответил он так же тихо, наклоняясь лицом к её шее и с шумом вдыхая запах. Вторая рука скользнула ей под поясницу, приподнимая над полом – но до Адель даже не сразу дошло, что этим он выпустил её собственные руки. Ей, впрочем, не помогло. Вместо того чтобы схватить следопыта за голову и выкрутить, пока шея не хрустнет, руки её бесцельно шарили по полу, пальцы дрожали, царапали воздух, наткнулись на что-то… Адель открыла глаза, понимая, что трогает собственный пояс с ножнами. Металлический холод рукояти рапиры немного её отрезвил, и девушка крепче схватилась за неё, кончиками пальцев сталкивая с клинка ножны. Взъерошила волосы рейнджера… схватилась за них и с силой дёрнула его голову назад, укладывая лезвие между собой и его глоткой. Ему потребовалась пара мгновений, чтобы сфокусировать взгляд на её лице. Девушка ухмыльнулась в горящие глаза. А тебя ведь тоже торкает, следопыт… Несколько биений сердца они просто таращились друг на друга, пока наконец знакомая кривая усмешка не проступила на его губах. - Вот ведь тварь, - прошептал он. - Когда вынуждают, - согласилась она. - И что, сможешь вот так просто убить безоружного человека? Адель неверяще сморгнула: - За что-то вроде этого? Легко. Усмешка стала шире, злораднее: - Что, не всегда работает твоё вечное «давайте все будем друзьями»? - Я хорошо отношусь к людям – пока они не выпрашивают обратного. - А я о чём. - Отпусти! Он ослабил хватку, и она выползла из-под него, держа клинок наготове и стараясь не обращать внимания на то, каким холодным казался воздух после жара его тела. Епископ сел, лениво облокачиваясь о свои колени, всё ещё тяжело дыша, но это не мешало ему наблюдать, как девушка собирает по полу свою шляпу и повязку для волос, не сводя с него подозрительного взгляда. - Так, ладно, - она попятилась к дверям и опустила свободную ладонь на ручку. – А сейчас я уйду – и Карнвир на меня не бросится. Правильно? - Откуда мне знать. Попробуй. Сжав губы, Адель резко открыла дверь, и волк тут же влетел внутрь, едва не сбив её с ног на пути к хозяину. Усмехнувшись, Епископ потрепал его по загривку и встал, направляясь к Адель. Она отступила в коридор, в успокаивающий и безопасный гомон голосов и музыки снизу, и вновь подняла клинок. - Я дверь закрыть, - фыркнул он. - Откуда мне знать? Епископ кивнул, опираясь о косяк: - Видишь, учишься. Не так сложно, правда. Лицо его вновь было бесстрастным, с налётом ехидства, словно ничего не произошло, словно не из-под него в самый неподходящий момент сбежала женщина. Какого дьявола, как у него это получается? Почему лучше, чем у меня?! Следопыт склонил голову: - Ты уходила. Адель упрямо вскинула подбородок: - Даю возможность извиниться. - За что. За то, что ты едва не кончила? Хочешь играть дуру – играй. Надоест – знаешь, где меня найти. Адель тонко улыбнулась, отступая ещё на шаг от двери: - Милый, прозорливый ты мой. Я буду иметь в виду, конечно, но даже жаль тебя так беспокоить, после сегодняшнего-то. Но если ты решишь… не знаю… принести чайку девушке, сказать что-нибудь нормальное в кой-то веки – ты знаешь, где меня найти. - То есть, ты стоишь чашку чая и пару ласковых слов. - Нет, столько стоит моя благодарность. Разве не приятно получить от женщины благодарность? – улыбка стала ледяной. – И даже искреннюю, без симуляции за золото. Епископ вдруг усмехнулся: - Вот это славно было, в конце. Может, вы на пару с остроухим и отбрехаетесь в суде. - …Может? - Да, может. - Ну, спасибо и на этом. Любая поддержка от тебя – уже предел мечтаний. Доброй ночи. Извини ещё раз, что побеспокоила твой сон. Этого больше никогда не повторится, обещаю, - она изогнула бровь. – Ещё какие-нибудь суровые истины жизни, которые мне нужно знать? Он как будто хотел ответить что-то, но помедлил, странно глядя на неё. Потом фыркнул, тихо, словно невольно, отправляя ещё один каскад мурашек по её хребту. - Что? – потребовала Адель. - Ничего, - он проглотил ещё смешок. – У тебя чёрт знает что на голове сейчас. Девушка скрипнула зубами: - Спасибо, что не смолчал. - Ты же спросила, - он прищурил один глаз, оценивая. – Похожа на разъярённого скунса. Адель молча смотрела на него несколько секунд, затем беспомощно развела руками: - Вот что это было сейчас, можешь сказать? А, нет, не надо, я вспомнила. Это была правда, - глаза её сузились. – И снова спасибо. - Обращайся, - кивнул он. И захлопнул дверь. Она зажмурилась, сдержалась, чтобы не пнуть дверь, круто развернулась и зашагала прочь, машинально приглаживая рукой волосы. Вот и поговорили. Адель поморщилась, ускоряя шаг так, чтобы мысли не поспевали. Добравшись до комнаты, она заперла её на ключ и, не зажигая свечи, торопливо разделась, бормоча все известные ей проклятия и даже попутно сочиняя новые. Пинком отправив одежду на стул, она шагнула к кровати – но остановилась, поймав своё отражение в тёмном оконном стекле. На голове действительно было чёрт знает что. Взлохмаченные волосы, эта ненавистная чёрно-белая копна, от которой у неё правда был вид взбешённого скунса, путанными лохмами лежали на плечах, падали вдоль спины. В темноте бледная кожа едва ли не сияла белым, отчего суженные тёмно-синие глаза казались двумя чёрными щелями на лице, затянутыми злостью, раздражением… и чем-то ещё. Она не просто чувствовала – она видела гусиную кожу. От холода… или от воспоминания о его руках на своём теле. С ней такого не было. Никогда. Были мужчины, на одну ночь или несколько. Это было мило. Иногда очень мило. Иногда страстно. Заманчиво. Даже авантюрно. Но никогда так. Никогда ни один мужчина не раздражал каждый нерв её тела до этого беспомощного кипящего состояния. Ни разу. И ведь она этим, чёрт возьми, гордилась. Тем, что даже в самые жаркие моменты какая-то часть неё оставалась холодной. Здравомыслящей. Отстранённой. Почти… Дэйганом. Но ведь и Дэйган был женат когда-то… Так что, может, никто не в состоянии держать голову в холоде вечно? Нет, - оборвала она сама себя, даже не замечая, как пальцы уже скребут уродливый шрам под грудью. – Только не из-за него. Не на его условиях. Может, Епископ был в чём-то прав, когда говорил, что полуэльфу всегда хочется что-то кому-то доказать… Епископ вообще у тебя часто прав, нет? Рука упала от груди, повиснув вдоль бедра. Когда это произошло? Когда вдруг мнение чёртового ублюдка стало иметь значение? Не имеет, не глупи, Делли. Но ведь вот она, стоит и пялится на своё отражение, бледная фигурка, дрожащая в раме окна. Дрожащая не от холода, нет… …от того, что какая-то больная часть неё хотела, чтобы он пришёл. Сейчас. Вышиб дверь, схватил её, без оружия, без того, что она сможет использовать, как оружие… Хотела его здесь. На столе, на кровати, на подоконнике, на любой, мать его, поверхности мира. Чтобы взял её, проломил эту её чёртову, выпестованную одиночеством и пренебрежением гордость, выпустил, как выпускают больную кровь из загноившейся раны… Я с ума схожу, да? … Я просто пьяна. И давно не спала ни с кем. Вот и всё. С трудом, но она заставила себя отвести взгляд от своего отражения и упала на кровать, кротом забираясь под одеяло, крепко затягивая его вокруг себя. Забавно. Стоило увидеть мужика без рубашки, и у меня снесло крышу, - закрыв глаза, она невесело фыркнула. – Вот и считай себя после этого сложной глубокой дамой…

***

Он слышал, как она уходит. Прислонившись лбом к двери, закрыв глаза, он мог различить каждый её шаг, каждой ногой. Даже не видя, мог представить, как она идёт. Впечатывает каблуки в пол. С этим острым разъярённым углом в изломе левой брови. Плотно сжатые губы. Маленькие ямки на напряжённых щеках. Знал. Успел изучить. Идиот тот охотник, кто не учит повадки зверя. И именно охотник в нём не желал сидеть и просто слушать, как зверь уходит, подгонял идти следом, догнать, загнать в угол… и что? Трахнуть? Убить? Трахнуть, потом убить? Убить, потом трахнуть? В тот момент все варианты казались одинаково приемлемыми. Отвернувшись, Епископ привалился к двери спиной и сполз до сидячего положения на пол. Пока не открывал глаз. Достаточно было и того, что мышцы лица онемели от необходимости держать ровную рожу. Хотя тик в щеке вот-вот грозил прорваться. Давненько он так не бесился. И это бесило вдвойне. Знал ведь, что сучка наглая, чем и находит вечно приключения на тощую задницу, но что будет так прямо совать нос, куда не нужно, что решит притащиться и спрашивать… такого он не предполагал. Пореже бы эту тощую задницу в своих руках представлял – глядишь, лучше бы вышло. Он скривился, двинул челюстью, со скрежетом протаскивая зубы друг о дружку, медленно, даже в какой-то мере с удовольствием. Ощущение вполне отражало его настроение. Облажался, расслабился, а винить некого. Этим разумные твари отличались от зверей – начинали тоже изучать повадки охотника. Хер с ним. Выгорит. Пока ещё выгорит. Может, он зашёл далековато. Но по крайней мере можно быть уверенным, что об этом никто не узнает. Она не скажет. Не та порода. Ни за что не признает, что не может с чем-то справиться - с чем-то личным, точно. А если подумать, то это и к лучшему. Чем больше у них наберётся совместных «секретиков», тем лучше. Она ведь уже пришла. Одна. Не желая, чтобы кто-то знал. Значит, всё работало. Успокоив себя этим, он наконец открыл глаза. Глянул на Карнвира. Волк стоял, как вкопанный, лишь шевелил слегка башкой, обнюхивая воздух. Можно было сконцентрироваться и поймать эхо его обоняния, уловить эти запахи – но ему и не нужно было. Он сам их чуял. Кислый туман и терпкий орех. Ещё сильнее от её злости и возбуждения. Знала бы ящерица, как она хороша, когда злится. Когда кровь приливает к бледной коже, глаза темнеют, зрачки становятся такими огромными, что почти захватывают всю площадь радужки, губы дрожат, грудь ходуном ходит, волосы разметаются… Невольно подумаешь, сильно ли иначе она выглядит – и ощущается – когда трахается. Не то чтоб это было сложно представить, когда бабье тело змеёй извивается прямо под тобой… Епископ глубоко вдохнул и выпустил воздух мрачным смешком. Он ведь едва не сорвался. Догадывалась ли она, что ему не впервой? Ещё в Лускане, когда отправляли на очередное задание выследить и вернуть какого-нибудь беглеца, когда дни и ночи приходилось тащиться через чёрт знает какие дебри, не желая, но не имея выбора, и наконец, догнав, обнаружить, что беглец на самом деле беглянка… Разумеется, инструкции строгие – никакого непоправимого физического вреда цели. А значит, оставался по сути один способ хоть как-то отплатить твари за все те проблемы, что она доставила. Похоти там не было, откуда ей взяться – просто возможность избавиться хоть от части накопившейся злости, сломав кого-то другого. Жалкая собачья побудка, которой он давно нашёл замену резьбой по самим лусканцам… Это и бесило. Что всего лишь кучка вопросов и трижды проклятое упрямство смешливой сучки – и он вдруг едва не оказался у той черты, за которой ничего, кроме животной ярости. Он-то думал, что избавился от этого. Клянусь, однажды ты насквозь пропотеешь, всё это отрабатывая, принцесса… Карнвир напрягся, нахмурился на выражение его лица. Епископ усмехнулся, протянул руку и взъерошил шерсть зверя. - Просто будем умнее и осторожнее, парень, - пробормотал он. – Нам пока не надо, чтобы дунканово золотце сорвалось, правда. Волк безразлично фыркнул, отбежал к пустой кровати и одним прыжком оказался на одеяле, намереваясь попользоваться мягкой лежанкой, пока можно. Епископ зыркнул на него предостерегающе, но сгонять не стал. Были куда более насущные проблемы. Затвор требовал спуска, а передёргивать вручную настроения не было. Но если его догадки по поводу некоторых девок внизу были верны, то и не придётся. Но даже это подождёт. Была ещё одна остроухая тварь с длинным языком, которую стоило бы выследить. Тем более, чёрт его знает, - он поднялся, собирая одежду и оружие, - может, двух зайцев получится… - Не располагайся особо, - бросил он Карнвиру, напяливая тунику и завязывая пояс с мечом. Волк только закатил глаза и перевернулся на бок, блаженно вытягивая все четыре лапы. Епископ ухмыльнулся. - …Скотина. Вниз он спустился быстро, едва ли не вприпрыжку. Снаружи, может, себя и успокоил, а вот внутри всё равно полыхало. Хорошо хоть далеко идти не пришлось. Она была уже там, возле выхода, расплачивалась с трактирщиком. В полном облачении. Бежит, трусливая крыса. - Покидаешь нас, Мэлин? – спросил он, подходя к ней со спины. Не дёрнулась, уже молодец, но всё равно видно, как натянулась хребтина, будто ждала удара каждую секунду. – Так рано? - Никогда не рано, - пробормотала она, держа голос ровным, не поворачиваясь к нему, даже когда он обогнул её и встал сбоку. – Что тебе нужно, Епископ? - Мне? От тебя? Ничего, - он усмехнулся её неподвижному лицу, бегло оглядывая висок, ухо, шею… В таверне было душно, так что походная кожаная броня её была расстёгнута у глотки. Не умно. – Но зато знаю кое-кого, кому может быть нужно. Она бросила на него единственный взгляд, короткий и подозрительный, но всё же. - Или тебе работа не нужна? Лицо – всё то же постное защитное забрало: - С чего это такое великодушие? Он позволил себе двусмысленную ухмылку: - Сам занят, как понимаешь. Но контакты надо держать. Вот и предлагаю тебе. Если, конечно, ты не облажаешься. Но работёнка простая, никто не смог бы облажаться, даже ты. Полукровка не ответила сразу, изучая его недоверчивым взглядом. Не подумала, что я тебе могу ещё быть полезен, да? Прежде чем сливать меня на каждом углу… - Сомневаюсь, что хоть что-то, исходящее от тебя, может быть мне интересно, - заключила она, подхватывая с пола сумку и направляясь к дверям. - Да ладно тебе, - он последовал за ней. Хромает. Слабо, но всё же. Раненая левая голень, чуть ниже колена. Перчатки заткнуты за пояс, наденет она их снаружи – а значит на несколько мгновений, но обе её руки будут заняты. Проклятие, Мэлин, ты тоже не учишься… - Выручи. В память о прежних славных временах. Она невесело рассмеялась, распахивая дверь в ветреную колючую ночь. Воздух был тяжёлым и мокрым, небо уже пучилось собирающимся дождём. - Кто говорил, что прежние времена были славными? Ледяной воздух вгрызся в кожу сквозь рубаху. Даже приятно. Охолаживает. - Забавно. Помню, ты и говорила. Не только говорила, кстати. Мэлин не обернулась, ускорила шаг вниз по ступеням, в переулок, скрываясь из света факелов, потянулась за перчатками… - Я не собираюсь… Много не потребовалось – сапогом по раненой голяшке, сшибая её с ног и подхватывая до того, как свалится; один захват сразу под рёбрами, выдавливая воздух и прижимая обе руки к бокам; второй рукой отпихнуть заплечную сумку и колчан, схватить за глотку. Она попыталась ударить локтем под дых, конечно, но закоченела столбом, едва почувствовала, как пальцы зажимают сонную артерию. Крепко припечатав её к себе, он оглядел переулок, не тратя время на то, чтобы поглядеть на неё саму. Скачки пульса под пальцами и так держали его в курсе. Она почувствовала, что он озирается, и хотела воспользоваться заминкой, вырваться. Епископ поморщился и с силой ударил её челюстью в висок. Чуть не промазал. Успел отвыкнуть, что нормальные полукровки не так высоки ростом, как двухцветная. - Не беси меня, Мэлин, - прошипел он, оттаскивая её глубже в темноту. – И так постаралась. Она глубоко вздохнула, застёжки куртки царапнули по его руке. Пульс под его пальцами не замедлился ни на каплю. Страх чуялся носом, как едкая плёнка на её коже. Ничего общего с той жалящей злостью, что источала болотная девка. Жаль. - И что теперь? – потребовала она, стараясь звучать уверенно и холодно – только вот артерия врать не умела. - Теперь? – он сжал её глотку чуть сильнее. – Теперь ты мне кое-что объяснишь. Скажи-ка, что именно я сделал? Убил тебя? Покалечил? Или что там ты затаила, что решила каждую встречную дрянь донимать своим мнением обо мне. Горло её напряглось. Поняла. - Надо было догадаться, что она тебе всё выложит, - прохрипела Мэлин со смешком. – Но стражница…? Кто она? Что тебе от неё нужно? - Тебя не касается, - он ухмыльнулся, укусил кончик острого уха, заставив её содрогнуться. – Считай, что меня просто тянет на вас, полукровок. Она поёжилась – но вместо того, чтобы найти это интересным, он испытал лишь отвращение. Это была дрожь страха, снова, слабая и омерзительная. Всё тело её было безвольным в его хватке. И следа не осталось от мыслей о том, чтобы затащить её в койку. Стоило представить, как она дохлой рыбиной будет лежать под ним, и в горле тошнота поднималась. Тем более, она была изведанной территорией. Он знал каждую её пядь, каждый подъём и равнину, выучил уже. Скучно. - Так в чём дело, Мэлин, - пальцы всё глубже погружались в её шею. – Чем я тебя так смертельно обидел, что ты заткнуться об этом не можешь, м? Я просто ушёл. Не преследовал же тебя. Никак не вмешивался в твоё поганое существование. Вообще ни разу не пытался перейти тебе дорогу с тех пор, как мы разделились. Но едва ты меня видишь – как тут же лезешь в мои дела, - она дёрнулась, задыхаясь, и ему пришлось ослабить хватку. Невольно. – Кто тут у нас предатель-то, а? - …Ты этого не сделаешь, - прохрипела она. – Не выйдет. - Да ладно, - он неверяще фыркнул. – Не выйдет? Когда рядом гавань? Да и кто заметит пропажу следопыта? А тем более – тебя? Она молчала, артерия билась, как ненормальная – и на секунду просто сломать ей шею показалось самым правильным решением. Но это означало поддаться тому, что за чертой. Потерять контроль. А он был, чёрт возьми, царь и бог контроля. Он отпихнул её прочь, и она отшатнулась, едва не потеряв равновесие от неожиданности, кашляя, хватая ртом воздух, цепляясь за оружие – но Епископ уже сделал несколько шагов прочь, вне досягаемости. - Первый и последний раз, Мэлин, - проинструктировал он её склонённую голову, пока она тщетно пыталась выхаркать боль из трахеи. – Занимайся своими делами. И дай другим заниматься своими, - он усмехнулся. – Как я. Она глянула на него из-под веера чёлки. Глаза были мокрыми. - Больной ты ублюдок, - прошептала она. – Однажды наткнёшься на того, кто не выдержит и покончит с тобой. - Но это точно будешь не ты, Мэлин, так что оставь. Выглядишь от этого ещё жальче, чем на самом деле. И очень надеюсь не увидеть тебя больше. Справишься? Что бы она ни собиралась ответить, он не остался послушать, отвернувшись и зашагав обратно в таверну. Ей никогда не удавалось ничего забавного. Вошёл он всё же через боковую дверь, через кухню, не желая будить любопытство Фалгора или кого из посетителей. Ночь была в самом разгаре, шум и толкотня не спадали, так что вряд ли кто из кухонных девок согласится бросить работу и составить ему компанию. Епископ прошёл прямо в зал, едва не скривившись, заметив, что и цирк уродцев был на месте. Полоумный гном даже помахал ему рукой. Он не ответил. Шлюха сидела возле стойки, споласкивала выпивкой привкус предыдущего клиента и озиралась в поисках нового. Не первой свежести, длинная и худая, с выбеленными волосами и таким мастерски нарисованным лицом, что угадать её возраст было невозможно – сколько угодно от двадцати до шестидесяти. Но она по крайней мере не была из этих лакированных куколок, притворяющихся дамами, в драных кружевах и штопанных шелках, что обычно предлагали в борделях. Не походила и на тех печальных голодных привидений, что шатались по Докам, похожие на недоутопленных щенков, едва выбравшихся из мешка. Она была потёртая, да, но не изношенная – как кусок хорошей варёной кожи, что становится лишь крепче и лучше с годами. Девка, которая знала, в чём хороша, и давно уже перешагнула весь ложный стыд касательно своего ремесла. Епископ всегда по-своему уважал таких шлюх. Как профессионал профессионала. Заметив, что он подходит, девка быстро улыбнулась. Не страшная, что тоже плюс. - Эй, какой ты славный, - промурлыкала она. – Купишь мне выпить? - Давай я тебе просто заплачу, и ты сама купишь, чего хочешь. Она засмеялась, откидываясь назад, чтобы окинуть его взглядом: - Деловой парень, да? Ладно, но на улице – двойная цена. Холодновато сегодня. - У меня комната наверху. - О, да ты мужчина-мечта. Он не сдержал усмешки, позволяя ей идти первой. Что было не любить в шлюхах? Строго и по делу. И получал именно то, за что платил. Никакого больше дерьма. Он всё же сбавил шаг – всего один – проходя мимо двери болотной девки, на мгновение прикидывая, спит ли она уже, мог бы он войти - в её комнату, в её койку, в неё – но быстро отбросил это. Не сейчас. Да и зачем? Сама охота всегда была интереснее результата. - Какая прелесть, - прокомментировала проститутка, перешагивая порог и видя волка, развалившегося на кровати. – Я таким не… - Не переживай, он уходит, - Епископ ухмыльнулся и придержал дверь открытой, кивнув Карнвиру. Волк подчинился, бросив на него единственный взгляд из разряда «ты-предатель», и следопыт отпустил дверь, позволяя ей медленно закрыться на старых, но тугих петлях. Каждая мышца его уже гудела в предвкушении, но он всё же позволил себе извращённое насмешливое удовольствие понаблюдать, как девка играет обязательную программу соблазнения. Девять кругов Ада, к этому моменту она могла уже быть страшной, как карга, он бы всё равно не отказался. Но она не была. Даже миленькая. Особенно когда распустила волосы. Отблески умирающей свечки сыграли занятный фокус с лицом, заставляя его выглядеть моложе и глаже, множа тени в её волнистой гриве, вплетая их в волосы, достаточно тёмные, чтобы перебить местами крашеную белёсость. С прищуренными глазами даже могло показаться, что среди белых лохм есть чёрные… - Нет, - остановил он, видя, как она шагнула к кровати. Голос был хриплым. – На пол.

***

...Она проснулась куда позже, чем рассчитывала. И с куда бóльшим трудом. Практически силой спихнув деревянное тело с кровати и кое-как, но приведя себя хотя бы в подобие порядка, Адель собрала вещи и сползла вниз, в главный зал, честно надеясь скрыть, как она не выспалась… и какое чудовищное у неё похмелье. Нижний этаж казался непривычно пустым и гулким после бурной ночи. Элани уже была на ногах, издевательски свежая и воздушная, сидела за столом вместе с Марком и Шандрой. Адель одарила друидку вымученной полуулыбкой, что её, конечно, не обмануло. Но эльфийка лишь вздохнула и повернулась обратно к мальчику, проверяя, чтобы он нормально поел. Похоже, его худоба и бледность не давали женщинам покоя. Улыбка в сторону Шандры была уже куда более искренней - крестьянка тяжело подпирала голову руками и периодически жмурилась с таким же болезненным видом, какой, Адель готова была спорить, был у неё самой. - Наконец-то, - девушка поморщилась от звука голоса Сэнда. Эльф сегодня был как нарочно громче и пронзительнее, чем обычно. – Доброе утро, моя дорогая. Или уже добрый день? - Тоже рада тебя видеть, Сэнд, - пробормотала она, украдкой бросив взгляд на барную стойку или кого-нибудь из обслуги. Сухость во рту требовала что-нибудь туда залить. – Что, я последняя? - Удивлена? – волшебник вскинул брови. – Да, все уже встали, собрались и готовы к очередному изнурительному путешествию. - …Прелесть какая, - она едва сдержала ухмылку от выражения лица Шандры и глянула на Марка. – Ты как? Тоже готов? Мальчик молча посмотрел на неё, как всегда оставив чувство холода у неё внутри от непроглядной черноты его глаз. Наверное, это было не слишком хорошо – и уж точно погано по отношению к ребёнку – но Адель поняла, что будет очень рада поскорее избавиться и от него, и от его взгляда, смотрящего как будто в самые кишки. - Конечно, - кивнул он, возвращаясь к завтраку. - Отлично, - Адель облокотилась о стойку и улыбнулась Сэнду. – Видишь? Можешь со спокойной совестью собирать остальных. - Я? – эльф качнул головой, но всё же ушёл, бормоча что-то на эльфийском. - Ну ты же тут самый энергичный, - бросила ему вслед Шандра, но не слишком громко, лицо её и без того собралось болезненными складками от попыток повысить голос. Почти как у Адель, стоило ей попытаться проглотить смешок. Проклятие, нас в таком состоянии даже шайка кобольдов порубит. Меня – точно. Выпросила у бармена стакан воды. Стакан оказался большим, что уже было благословением. Сделав соответствующий размерам глоток, она с блаженством прикрыла глаза. Вот так уже лучше. Не достаточно хорошо для трёх дней пути, но для начала сгодится. Нужно прекращать столько пить. Серьёзно, нужно. Выражение лица Шандры вдруг стало ещё более кислым от чего-то, что она увидела за спиной Адель. Сама девушка не шелохнулась, не обернулась, только чувствуя мурашки, покалывающие заднюю часть её шеи. Что поделать, ежели так её тело предпочитало реагировать на его взгляд и присутствие поблизости. Не страшно. Она знала, что будет делать. Посвятила продумыванию этого непростительно много времени прошлой ночью. - Всё злитесь, моя госпожа? – поинтересовался Епископ чуть ли не прямо ей в ухо. - Нет, много тебе чести, - проворковала она, свободной от стакана рукой забираясь в сумку на поясе. – Тебе доставляет слишком много удовольствия, когда на тебя злятся. - А ты скорее из кожи выползешь, чем доставишь мне удовольствие, угу? – даже по звуку его голоса было понятно, что сукин сын ухмыляется. Адель облизнула уголок рта, чувствуя, как мурашки посыпались с шеи вниз по спине, но не сдалась, обшаривая сумку. - Без меня как-нибудь, - найдя, что искала, она улыбнулась и повернула голову, протягивая следопыту стопочку монет, зажатую между большим и указательным пальцем. – Двадцать. За вчерашнюю болтовню. Извини ещё раз, глупо вышло. Он смерил взглядом золотые, перевёл глаза на неё. Адель повела плечом: - Я серьёзно извиняюсь. Если ты тоже хочешь это сделать, то буду рада. Обещаю, что даже никому не скажу о такой слабости с твоей стороны. Он сухо усмехнулся: - Оставь себе, заработала, - и прошёл мимо, будто невзначай шаркнув плечом по её плечу. – Выходить надо, так до ночи провозимся. Перекатив монеты в пальцах, Адель зажала их в кулаке. Шандра приподняла брови в молчаливом вопросе. Девушка ничего не ответила, лишь опустошила стакан и мстительно улыбнулась следопыту в спину.