Цветы — победителям. (май 1697 г. В.Э.)
…легко беспомощное смять, Сорвать, испачкать и убить. Но память в клочья не порвать И с ней тебе отныне жить.
Он бродил по развалинам Ост-ин-Эндиль, отыскивая и добивая выживших — Хэлка не желал дарить свежее мясо повелителю. Жесткий от впитавшейся крови плащ мешал ему, но он продолжал идти по развалинам, чутко реагируя на слабые стоны и едва заметные движения. Пересиливая себя, он смотрел в глаза тем, чьи страдания обрывались отточенным взмахом кинжала — они проклинали его, не желая принимать этот дар. Он разделял с ними их ненависть, вполголоса повторяя их последние слова. Пополнять запасы пленных стало его обязанностью с тех пор, как он лишился полка. Майрон не выделил ему ни единого воина. Кольценосцы в насмешку окрестили его королем без королевства — даже юный ученик начал позволять себе вольности в его адрес. Но все это было бы не важно, если бы майя не потерял к нему интерес. «Этого ты добивался, Твое Высочество?» Солнечный зайчик больно заколол глаза — будто породивший его клинок пронзил сознание насквозь. Несколько часов назад на этом самом месте ключевая вода журчала в мраморных чашах фонтана, белые колокольчики ландышей источали дивный аромат. Сейчас лишь ручеек бежал по земле, превращая ее в грязь, омывая смятые стебельки и окровавленное лезвие. Кольценосец скользнул взглядом по течению — белоснежная, как мрамор, рука, застывшая в неестественном изломе, растрепанные серебристые волосы и — беззлобный взгляд фиалковых глаз: — Добей меня, враг, — от неожиданности Хэлка вздрогнул, опускаясь на колени рядом с беспомощной воительницей, не в силах оторвать глаз от точеной фигурки в простой мужской одежде. Она не проклинала его, не угрожала, не предсказывала скорую смерть — просто лежала, без единого стона ожидая смерти, пойманная в ловушку огромным осколком каменной чаши. — Знаю, ты добр к эльфам. Подчиняясь сиюминутному порыву, он сдвинул искалечивший эльфийку обломок, с удивлением разглядывая то, что когда-то было прекрасной ножкой — окровавленную бесформенную груду мяса с торчащими отовсюду обломками раздробленных костей. Такое не исцелить. Кольценосец бережно коснулся ее пальцев, откладывая в сторону осиротевший клинок — красивые глаза закрылись, обескровленное тело обмякло, но под тонкой кожей все еще билась жизнь. Кинжал легко распорол ткань, обнажая покрытое синяками и ссадинами тело — он легко коснулся губами небольшой груди, не слишком понимая, что делает. Мир расплывался перед глазами, сглаживая острые углы — ее кожа оказалась горьковатой на вкус, словно пропитанная обреченностью. В этом было что-то болезненное — ласкать бессознательную деву среди таких же умирающих цветов, но Хэлка не мог остановиться, заплетающимися пальцами стягивая с себя одежду одной рукой — вторая уже скользнула к промежности, подготавливая вторжение. Слегка приподняв ее бедра, стараясь не тревожить пострадавшую конечность, он наклонился к девушке, отвлекая поцелуем от неприятных ощущений — ресницы мелко задрожали, сознание постепенно возвращалось в непроизвольно поддавшееся приятным ощущениям тело. — Что… — выдохнула она, подаваясь навстречу в бесплодной попытке осознать происходящее. Ей нравилось то, как враг касается ее груди, ей нравились растрескавшиеся и настойчивые губы на шее, но это был — враг. Не похожий на прочих, непонятный — он убивал ее каждым своим прикосновением, заставляя фэа сжиматься от боли. Она сама просила убить ее. Но не так. Не так мучительно и приятно одновременно, не так медленно, не так отчаянно. Сквозь пелену застилающей сознание боли она слышала, как он шептал ей ласковые слова, умолял простить, все грубее и настойчивее насаживая ее на свой член. Он признавался в любви, каким-то чудом угадывая имя, данное отцом при рождении. — Ты будешь искать смерти, но ни один смертный муж, ни один воин не сможет убить тебя, — Ангалотэ чувствовала, как угасает, и мечтала только об одном: успеть. Горящие от поцелуев губы не желали подчиняться: — Твоя смерть будет для тебя самым большим бесчестьем. Я проклинаю тебя… Прости. Ее тело истаяло с последним рывком, оставив после себя лишь горсть пепла. В последние секунды он видел, как широко распахиваются глаза, обрамленные пшеничными ресницами, и проклятие сменяется блаженным стоном — все же они оба дошли до конца, пусть одному из них это и стоило жизни. У пепла был горький привкус ее кожи, но, устало натянув одежду, Хэлка поднял украшенный причудливым орнаментом меч, бережно заворачивая в плащ, и направился исполнять свой долг. «Любовь жестока, Твое Высочество» Послесловие: — Ты что себе позволяешь, — прошипел Майрон, наотмашь ударяя закутанную в плащ фигуру, — думаешь, если Первый лишился войска, ты сможешь занять его место? И в моей постели тоже? — Он изменил вам, Повелитель, — Кхамул покорно склонился, не обращая внимания на сочащуюся из разбитых губ кровь. Он слишком долго ждал подходящего повода уничтожить неизвестного выскочку, возомнившего себя невесть кем. Слишком долго терпел его презрительные взгляды, чтобы сейчас отступить. Король Кханда ненавидел его всем естеством, но в то же время боялся неясной силы, пропитавшей сущность Первого кольценосца. — Он не привел ни одного пленного. Он убивал их. И я видел, как он насиловал эльфийку. Это было насилие. Она умерла в конце. — Эльфийка? — майа опасно прищурился, внимательно рассматривая подчиненного. Под его взглядом Кхамул непроизвольно поежился. Он боялся Повелителя, и в этом была его самая большая ошибка. — Великолепно. С этой минуты твой полк переходит в подчинение Первому. Достаточно бездельничать, уже эльфиек насиловать начал от скуки. — Но, Повелитель,— он не видел, что в зал вошли двое, но цокот когтей, неизменно сопровождающий ненавистного нуменорца, заставил втянуть голову. Резкая боль пронзила плечо — Темный Властелин рассмеялся, наблюдая, как трехлапый варг рвет податливую плоть, не обращая внимания на сопротивление жертвы. Тихая команда вынудила зверя вернуться к ногам седого хозяина. — Пошел вон, — бесстрастно сообщил майя, обходя Кхамула и приближаясь к помилованному полководцу. — Все прочь. Девятый, помоги мясу уйти и забери животных. Мой горький Лед, ты, как всегда, не подчиняешься приказам? Не надоело? — Я принес тебе Ост-ин-Эндиль, Майрон, — чародей привычно ухмыльнулся, закономерно ожидая очередного раунда борьбы с любовником. Но вместо привычной боли в висках он ощутил губами жаркий поцелуй и с облегчением прикрыл глаза. Проклятие Ангалотэ достигло цели. *Ангалотэ — железный цветок (кв.)