Сломанный клинок. (июль 1700 г. В.Э.)
Отковав себе меч по руке, не забудь — Сталь бывает крепка только в верных руках. Ее просто сломать, стоит лишь перегнуть — И окрасятся кровью обломки клинка.
Он принес ему Эрегион. Он принес ему десятки больших и маленьких побед. Он убивал и исцелял для него. Он раз за разом спускался в подземелья Барад-Дура, преодолевая приступы тошноты — Властелин не любил пытать пленных в одиночку. И он стоял на коленях, опустив голову. Кровь тонкими струйками сбегала на черный плащ — оказалось, достаточно одного удара стальной перчатки по лицу, чтобы поставить несгибаемого полководца на колени. Он не смел проронить ни звука, отстраненно слушая гневную речь Майрона. — …так будет с каждым, кто посмеет мне перечить, — фигуры в плащах застыли в привычном поклоне, изредка поглядывая на Первого: кто с насмешкой, а кто с жалостью. Бледный свет луны играл на острых шипах чудовищных доспехов Властелина, окутывая его призрачным сиянием, словно стремясь оттенить пылающий сквозь прорези шлема огонь. Не желая терять бесценное время короткой летней ночи, майя отвернулся от слуг и крикнул: — По местам! Зажечь факелы! Хэлка спустился с холма последним, когда отзвучало эхо, рожденное голосом повелителя. Пришпоривая коня, он пронесся через стройные ряды пехоты, спеша туда, где стояли его тысячи, прежде чем любовник скомандует атаку. Гнев застилал разум, не позволяя обрести привычную холодность — Майрон добился своего, проломив ледяную броню нуменорца. «Это награда за верную службу, Твое Высочество?» Повинуясь приказу, тысячи воинов двинулись на приступ — безликая молчаливая масса, огненное море приближалось к стенам Серых Гаваней. Со стен полетели первые стрелы, выкашивая ряды темного войска, но это не помогло. Переступая через павших и раненных, а кое-где — вышагивая по их телам, люди и орки шли вперед, сгибаясь под тяжестью осадных орудий. За спинами последних рядов нервно ржали напуганные близостью варгов кони — серые тени Первого назгула не находили себе места от нетерпения, предвкушая богатый ужин. Но, когда ветер разнес громовой голос Властелина над войском, ответом ему послужило хриплое: — Ни с места! — варги утробно зарычали, скалясь на ринувшихся было вперед всадников. Чья-то нервная лошадь взвилась, сбрасывая владельца на землю и уносясь прочь от страшных зверей, но больше никто не посмел нарушить странный приказ. Раздались гулкие удары тарана, и серые стены расчертили тени лестниц — сотни рук пытались столкнуть их, чтобы отсрочить неизбежное: юркие фигурки истерлингов кое-где уже достигли последних ступеней. — Ждать проход! Он всегда знал, что делает. Даже сейчас, обезумев от унижения и бессильной ярости, Хэлка оставался все тем же блестящим стратегом, приносившим победу за победой. И сейчас, вынимая из ножен меч, он знал исход битвы, ни секунды не сожалея о принятом решении. Окованные железом ворота пылали, готовые распахнуться перед осаждающими. Кто-то из Девятки скомандовал расчистить дорогу коннице — войско расступилось, серые тени неоседланных варгов устремились к наживе и замерли: — Отступаем! — вороной жеребец вскинулся, и в лунном свете блеснул клинок нуменорца, указывая направление, затрубили рога, перекрывая полный ярости голос Майрона, приказывающий стоять на месте. Конница нерешительно замерла, прежде чем медленно двинуться за стремительно скачущим прочь командиром — но верные ему орочьи всадники уже выполняли приказ, сгоняя кавалерию, как стадо овец: — Отступаем! Отступаем! Отступаем! Далеко позади рухнули тяжелые ворота, выпуская своих защитников в услужливо расчищенный проход, но он уже не видел этого, уводя добрую половину армии за собой. Стискивая зубы от нарастающей боли в висках, Хэлка из последних сил сжимал поводья, надеясь, что эльфы смогут переломить ход битвы прежде, чем он потеряет сознание. Чья-то сильная рука поддержала его, не давая выпасть из седла: — Учитель! Зачем? Вопрос остался без ответа — спасительная тьма окутала сознание, остужая саднящие виски и принося долгожданный покой. Где-то там, под луной, эльфийские всадники прорубались сквозь запоздало сомкнувшиеся ряды, семь всадников Кольца безуспешно пробивались через паникующее войско, сдерживаемое лишь песней Силы. «Сломанный клинок всегда ранит хозяина, Твое Высочество» Послесловие: Горячие пальцы с нажимом прошлись по щеке, вынуждая рану вновь открыться — Майрон коснулся ее языком, слизывая проступившую кровь, пьянея от власти над человеком. Он лежал на холодной земле, беззащитный и хрупкий, как первые цветы, покорный воле своего Властелина — но веки слабо задрожали, предвещая пробуждение. Огненные глаза встретились с бесстрастным взглядом нуменорского принца: наваждение спало, оставив на губах солоноватый привкус крови. — Мы потерпели поражение, — кольценосец слабо ухмыльнулся в ответ, все так же бесстрастно наблюдая за любовником. «Бывшим любовником», — подсказал ехидный внутренний голос, заставляя улыбнуться чуть шире, потревожив больную щеку. — Мы понесли огромные потери. — Не «мы», Артано. Ты. Те, семеро. Оба кавалерийских корпуса вышли из боя без единой потери. — Сбежали, — рука легла на горло, перекрывая воздух. Но ожидаемой реакции не последовало — Хэлка продолжал все так же бесстрастно смотреть перед собой, будто не видя майа. — Ты сбежал. Из-за тебя я потерял почти всех пеших воинов. Потерпел поражение. Ты — мой меч. Ты знаешь, что плохой меч должен быть сломан и переплавлен? — Он и был сломан,— прошипел Хэлка, вновь проваливаясь в небытие. Он не видел, как в глазах Саурона промелькнула искра понимания, не чувствовал, что его безвольно обмякшее тело подняли и занесли в походный шатер, не слышал непривычно тихого пения, от которого мышцы налились силой, а раны — затянулись.