Двое

      Я смотрел в экран ноута на серого от усталости Ромку и не хотел ничего. График неделя через две, который навязал нам этот чертов трудоголик, меня не устраивал категорически. Два месяца подряд Ромка появлялся дома максимум на три-пять дней, а потом сваливал к своим неграм минимум на две недели, оставляя меня одного. До Нового Года это было еще терпимо, а вот после… Одиночество давалось нелегко, потому что шесть дней, что мы провели на Урале, не расставаясь даже на пару часов, жили в моей памяти и заставляли скучать. — Мы закончили проходку вертикального ствола основной шахты, Серж! Ты представить не можешь, как я этому рад, — сказал Ромка. — По тебе не заметно, — ответил я, разглядывая темные круги под его глазами и загнанный вид. Сдохнет он скоро на своей работе. — Значит, завтра ты вернешься в Москву? — Возникли непредвиденные трудности, — отвел глаза чертов трудоголик. — Я только выдохнул, как приходит Генри и говорит, что бельгийцы задержали поставку партии оборудования для оснащения ствола на три недели, а без него работа опять встанет. Придется завтра лететь в Антверпен и разбираться, а потом… — Ты прилетишь в Москву и останешься здесь надолго, — перебил его я.       Ромка поперхнулся, открыл рот… закрыл. Потер осунувшееся лицо и скорчил жалобную моську. Ха! Я был не в том настроении, чтобы на такое купиться. — У тебя есть коммерческий директор, вот пусть он и разбирается! Или Генри. Он твой зам уже лет восемь, отличный специалист и очень умный мужик. Я с ним лично знаком, если ты не помнишь. Да и не держишь ты возле себя дураков. — Серж, я не могу оставить все это, пока работы по оснащению ствола не начнутся, — виновато постучал пальцем по кожаному подлокотнику кресла Ромка. Ага. Нервничает. Это хорошо. — Можешь, — наклонился к экрану ноута я. Чертов скайп! Глаза Ромкины не видно совсем. — Твои сотрудники прекрасно обойдутся без тебя. — Ты не понимаешь, — сказал мой упоротый трудоголик, явно настраиваясь на долгий глупый спор, а мне вдруг стало плевать, приедет он или нет. — Генри… — Стоп, — махнул на него рукой я. — Не надо, не приезжай. Работай. Строй свою шахту. — Серж? — мигом напрягся Ромка. — Ты что это задумал? — Ничего, — честно ответил я, настолько мне стало все безразлично. — Ладно, созвонимся позже.       Ромка нахмурился, а я помахал ему рукой и отключился. К черту его. Сколько можно ждать и уговаривать? Как будто мне больше заняться нечем! Я постучал визиткой, которую дала Наталья, по столу и решился: взял телефон и набрал ее номер. Если я когда-нибудь и пересплю с женщиной, то это будет она, о чем я ей сразу и сказал. Наталья хохотала минут пять, а потом предложила заняться глупостями и для начала встретиться завтра вечером в центре Москвы, чтобы прошвырнуться по кривым и чертовски запутанным улочкам старого города. Я согласился с условием, что потом мы поедем на ВВЦ и покатаемся на коньках. План был согласован и принят единогласно.       Ромка позвонил мне на скайп, на телефон и написал смс, я не ответил ни там, ни там, и стер послание, не читая. К черту его! Собрал пожитки в две больших сумки, поцеловал тетю Стешу в седую макушку, не стал слушать ее уговоры и свалил к себе на квартиру. Где мне проводить сексуальные эксперименты, если не здесь? Я сильно сомневался, что смогу с Натальей переспать, но попытаться хотелось. А вдруг мне понравится? Тогда я почувствую себя не голубой принцесской, а брутальным мужиком, что в данной конкретной ситуации очень даже немаловажно. Женюсь на ней, наплодим детишек и станем образцово-показательной ячейкой общества. Отличный план! Я посмотрел на себя в зеркало и тяжело вздохнул. Отец и муж из меня, как из коровы балерина, да и не нужен мне никто, кроме моего брутального лося, будь он неладен. Я закинул Ромкин номер в черный список, чтобы звонками и смсками не доставал, и завалился спать в любимую постель. Один. …       На завтра мы провели с Натальей незабываемый вечер, плутая в узких улочках, тупиках и московских подворотнях с заброшенными кирпичными зданиями, забавными ресторанчиками, пафосными гостиницами, незаметными хостелами и черт знает, чем еще. Слушали тапера в еврейском ресторане, жевали восемь сортов сала под водочку в русском и болтали обо всем сразу. Два огромных рыжих таракана, что проползли по стене последнего ресторана прямо рядом с Натальей, едва не испортили нам все веселье, но я был могуч и брутален, а потому расправился с ними быстро и решительно: схватил, что попалось под руку, и приложил этим по стене. Это с печальным звоном рассыпалось на куски, один таракан погиб сразу, а второй почти спасся, но проходящая мимо официантка молча наступила на него ботинком, и прервала его бренное бытие на корню. Наталья битву оценила по достоинству, повесила мне на шею орден из салфеток и, смеясь, сказала, что ни разу не видела, чтобы тараканов убивали фарфоровым блюдом с едой.       Мы вышли из ресторана под то ли снег, то ли дождь, и отправились блудить дальше, останавливаясь, чтобы поглазеть на фонарь, витрину, дом или вывеску. Целовались, не обращая внимания на прохожих и место, где на нас нападала подобная блажь, не думали ни о прошлом, ни о будущем, и добрели до метро за десять минут до закрытия. — Ты чудо, Сережка, — сказала на прощанье Наталья. Поцеловала в губы и светло улыбнулась. — Я совсем забыла, что значит жить по-настоящему. Сегодня ты напомнил мне об этом. Спасибо тебе. — Обращайся, если что, — улыбнулся в ответ я. — Мы же еще увидимся? — Да, но вряд ли скоро, — рассеянно ответила Наталья. — Твой любимый ни за что не позволит нам зайти слишком далеко. — Кто его спрашивать будет? — Никто, — рассмеялась Наталья и словно очнулась. Чмокнула меня в нос и отступила. — Знаешь, чудовище, вы друг друга стоите. — Ты это о чем? — насторожился я, но она подмигнула и нырнула в подземный переход, ведущий в метро, оставляя меня в полном недоумении.       Я добрался до квартиры, включил погромче музыку и залез в душ. От нечего делать сбрил с тела все до единой волосинки, вдоволь наигрался со своей задницей небольшим резиновым членом, кончил от этого и еще долго стоял, прислонившись к холодному кафелю лбом в раздумьях. Не быть мне примерным мужем и семьянином никогда. Сколько я так простоял, неизвестно, но первым, кого я увидел, выбравшись из душа в коридор, был Ромка. Выглядел он не ахти: взъерошенный, уставший, напряженный и злой. Мне безумно захотелось его обнять, успокоить и залюбить до полусмерти, но я не поддался эмоциям и независимо поправил на бедрах полотенце. — Ромка? Неожиданно. — Я не вовремя? — прищурился он, снимая ботинки и куртку. — Ты ждал кого-то еще? — Может быть, а что? — отступил от него подальше я. — Ты свалил из дома с вещами и спрашиваешь: « А что?!» — рыкнул он и кинулся на меня с таким злобным видом, что я рванул от него в гостиную. — С женщиной решил замутить, би недоделанный?! Секса хочешь? Страсти? Так я тебе сейчас устрою! Мое терпение лопнуло!!! Никакой пощады! Затрахаю насмерть! — Сдурел? — возмутился я, уворачиваясь от его загребущих рук. — Белены объелся? — Не совсем, — пришпилил меня к стене Ромка и снес мне башню одним-единственным поцелуем.       Полотенце упало на пол, а следом за ним посыпались пуговицы с Ромкиной рубашки, которую я просто-напросто разорвал. Засосы разлетелись по телу, жестокие пальцы смяли мою задницу, стальные бедра впечатали в стену еще сильнее, вынуждая разводить ноги, и, не успел я даже ахнуть, как оказался нанизан на Ромкин член на манер бабочки. «Моя интуиция меня не подвела», — подумал я, радуясь тому, что успел себя растянуть, впился в Ромку чудовищным поцелуем и принялся наслаждаться победой. … — Ромка, ты кончать собираешься или нет? — спросил я чересчур озабоченного лося сорок минут спустя. — Я минут десять назад кончил, если ты не заметил. — Я обещал тебя затрахать? И я тебя затрахаю! — переворачивая меня со спины на живот он. Вздернул на колени и продолжил жесткий безостановочный трах. — Лапа, я тебе верю, — сказал я, чувствуя, что Ромкин член по-прежнему напряжен до предела. — Но, может, для первого раза достаточно? Передохнешь и продолжишь, у нас вся ночь впереди.       Ромка громко запыхтел и мне не ответил, продолжая вбиваться в меня, как заводной. Странно. Он же не мега-самец и не порно-звезда, чтобы держать в чудовищном напряжении член вот уже пятьдесят минут без продыху. Вообще! Да и когда такое было, чтобы Ромка дольше меня хоть на пять минут продержался? Из нас двоих злоебучим долготерпцем был я, а никак не он. Смутные подозрения проникли в мою душу вместе с неистовыми ударами Ромкиного члена. — А ты, случайно, ничего такого этакого не принимал? — Нет! — отрезал он и принялся за меня со скоростью швейной машинки. И как у него бедра до сих пор судорогой не свело, мне вот интересно? …       Я лежал на боку, подперев рукой голову, и слушал сдавленные чертыхания Ромки, который трахал меня уже больше часа. Задница моя растянулась настолько, что всерьез его член воспринимать перестала. Только ныла слегка, когда он выныривал из нее полностью. Ромка сжал мое бедро рукой, рыкнул… и продолжил вбиваться в довольно быстром темпе. Бля, да что с ним такое?! Он же так скоро помрет! Сердце-то не механическое, да и член не резиновый. — Ромка, кончай уже, — не выдержал я. — Не смешно! — Не могу, — неожиданно громко застонал он и выругался так грязно, что я заслушался. — И остановиться не могу! — Почему не можешь? — удивился я, ловко избавляясь от его члена и рук.       Повернулся к нему лицом, уронил на спину и со священным ужасом уставился на темно-красный член, всем своим видом взывающий о пощаде. — Бля, Ромка, ты идиот? Нельзя же так! — А то я не знаю, — проворчал он, покраснел, мученически скривился и закрыл лицо ладонями. — Помоги, чудовище. Все ведь из-за тебя!       Я рассмеялся, привычно обхватил его член рукой, чтобы довести до оргазма… — Ааай! Осторожнее! — взвыл белугой Ромка. Я аж член из руки выпустил. — Больно! — Больно? Ромка, да твоим агрегатом всегда можно было гвозди забивать! Я ж его даже не сжал! — растерялся я.       Ромка засопел злобно, но промолчал. Я потянулся к его члену губами: облизал головку и вдруг понял, что она абсолютно сухая! Это как это?! Да Ромка тек, как сучка, едва видел мою голую задницу, не говоря уже про час непрерывного траха! — Так, лось, — навис над ним я. Убрал руки с его лица и заставил смотреть мне в глаза. — Колись, какого хера происходит? — Я хотел трахать тебя так долго, чтобы ты успел раскаяться, — отвел глаза Ромка, — и выпил таблетку, которую мне дал Генри. Он сказал, что стояк будет четыре часа, не меньше. — Хахахахаха! — расхохотался я, падая на постель. — Ромка, ты дебил. — Почему это? — укусил меня в плечо он.       Я перестал ржать и скривился. Живого места на мне почти не было, ибо за время неистового траха Ромка покрыл засосами всю мою шею, плечи, грудь и спину, а синяками бедра, задницу и даже ноги. — Потому что ты бочка с порохом: стоит бросить в тебя зажженную спичку, как ты взрываешься. Судя по всему таблетка взорвалась там, где надо. — Хватит умничать, — потерся об меня несчастным стояком Ромка. — Сделай же что-нибудь! Я хочу кончить, но не могу! Это просто пиздец какой-то. — Судя по всему, оргазм Генри тебе не обещал, — рассмеялся я. — Заткнись, мерзавец, и спаси меня немедленно! — Сам напросился, — голосом злодея из голливудского блокбастера протянул я, вывернулся из его рук, поцеловал в губы и поставил на колени.       Ууууух! Меня аж дрожь прошила от предвкушения. Я набрал в руки смазку, вымазал в ней свой член, нырнул ненадолго в Ромкин анус влажными пальцами и устроился между стальных ягодиц, неторопливо и провокационно играя с его колечком головкой члена. Ох, кому-то сейчас не поздоровится! — Серж, я не думаю, что это хорошая идея, — отозвался на мои манипуляции Ромка, откровенно подмахивая задницей. — Если я не смог кончить, когда трахал тебя, то вряд ли смогу сделать это, когда ты будешь трахать меня. — Ромка, — прижался к его широкой спине грудью я, прикусил плечо и замурчал в ухо: — Я тебя разбаловал, дорогой. — Да ну? — Ну да. В последнее время я забираюсь в твою задницу очень редко, и ты совсем забыл те времена, когда был моей послушной похотливой девочкой. Я тебе про них напомню. — Сершшшш, уеебиищщщеее пошшшлоооее, — зашипел Ромка, напрягая мышцы на руках и спине. Я немедленно его за это покусал и даже пару раз шлепнул. — Оооууууу! — Я покажу тебе твою истинную сущность, пассивчик, — пообещал я и залез в его задницу на всю длину. — Я не пассив! — возмутился Ромка, расслабляя ягодицы и едва слышно постанывая от удовольствия в такт. — Ага, — отозвался я, надавил на его талию, заставляя прогнуться, и поставил свою правую ногу на ступню, чтобы взять правильный угол и глубину входа. — Проверим? — Не надо, — простонал Ромка, но было уже поздно: я прекрасно помнил, что и как надо сделать, чтобы Ромкина простата ожила. — Надо, Федя. Надо!       Ромка от моих движений закричал в голос, я заткнул ему рот ладонью и продолжил вбиваться в медленном и очень пошлом темпе. Он жестоко покусал мою ладонь и через пару минут содрогнулся в сокрушительном оргазме. Я шлепнул его по заднице и тихо, но очень довольно рассмеялся. Ха! Ну и кто у нас тут актив, а кто пассив?! — Не смешно, чудовище, — простонал Ромка, уткнувшись лбом в руки. — Да, мне нравится, когда ты ебешь меня, но сейчас я кончил, а член все равно стоит! — Сейчас опадет, что ты как маленький? — отозвался я. — И потом, я только начал. Мне, чтобы трахать тебя долго, таблетка не нужна. — Да знаю я! Но ты не понимаешь!       Я в ответ перевернул его на спину и продолжил. … — Че делать-то будем? — спросил я пару часов спустя, без сил лежа на постели. Так долго и продуктивно я не трахал Ромку никогда в жизни. — Может, тете Стеше позвонить? Или Генри?       Ромка лежал на спине, мокрый, как мышь, выжатый, как лимон, и с отчаянием смотрел на не спадающий вот уже пятый час подряд стояк. Трогать его мы не рисковали, потому что после того, как у меня чуть челюсть не заклинило от долгого минета, а Ромка в очередной раз кончил, но уже по-сухому, на любое прикосновение он реагировал только воплем раненого бизона. — Не смей! Ты что, смерти моей хочешь? Они же меня застебут! Кроме того, где гарантия, что они помогут? — Ты прав, — почесал затылок я и с трудом сполз с постели. — Бля, скотина ты, Ромка! У меня болит все и везде! Хорошо хоть на работу идти не надо, а то я будто не сексом занимался, а под каток попал. — Не уехал бы из дому, я бы… — Ты бы не приехал, — оборвал его я. — Не целовался бы, с кем ни попадя, — продолжил гнуть свое Ромка, — я бы всякую херь не жрал! — Жил бы дома, а не на работе, ничего бы этого не было! — разозлился я, прошлепал по коридору и хрястнул дверью душа.       Залез под воду, смывая пот и сперму, уткнулся лбом в холодный кафель, чтобы успокоить нервы, и тут же почувствовал Ромкину руку на плече, а губы на ухе. Он прижался к моей спине грудью, к ягодицам пахом, наплевав на свой несчастный стояк, обнял и тяжко вздохнул. — Ты так долго добивался меня, а теперь просираешь все к ебеням, — сказал я, переплетая наши пальцы на моих бедрах. — Зачем ты провоцируешь меня? Я не пройду ни одной твоей проверки, я изменю тебе из вредности, я уйду и не вернусь. Ты этого хочешь? — Нет. — Я сумасшедший неуравновешенный псих, распиздяй, похотливый кобель и… — Но я все равно люблю тебя, — поцеловал меня в синяк на шее Ромка. Я поежился. Больно, блин. — Я оставил Генри за главного, Серж. Сказал, что у меня есть дела поважнее. Больше я в Африку ни ногой. Ты бы видел его глаза, когда он понял, что я не шучу. — Я лучше в твои посмотрю, — развернулся в его руках я. Отвел мокрые волосы со лба, провел пальцами по распухшим от поцелуев губам. — Любимый.       Ромка расцвел в блаженной улыбке, а его несчастный член дрогнул и опал. Мы уставились на него в глубоких раздумьях. — Никогда не думал, что буду счастлив видеть его в таком поникшем состоянии, — сказал, наконец, Ромка. — Никогда не думал, что мое признание в любви заставит твой член умереть, — хмыкнул я. — Куда катится мир? — К чертям, — устало рассмеялся Ромка.       Обнял меня, выключил душ, наскоро обтер обоих полотенцем и утащил в постель.       Спать. 19.01.2015