Двое

04.10.15 Ромка       Бывают в жизни моменты, которые забыть невозможно. Иногда они приходят внезапно: ослепляют, опаляют и сбивают с ног неожиданностью и бурей эмоций, а иногда их ждешь: долго, сладко, смакуя каждую минуту ожидания и не обращая внимания ни на что другое: ни на хирурга в тошнотном светло-зеленом халате и его свиту, ни на искусственное колено в левой ноге, ни на физиотерапию, ни на страшных, как смертный грех, немок-медсестер, строящих глазки, ни на психолога гея, который тек, едва я укладывался на кушетку в его плюшевом кабинете.       Я выбрал конечной точкой всех моих мыслей встречу с Сержем в Шарм-эль-Шейхе, чтобы не дай бог не зациклиться на болезни, на ее последствиях или на неприятностях на работе, от которой я хотел отойти в сторону настолько, чтобы увидеть картину целиком и понять, что нужно изменить, дабы все пришло в норму. Я вполне сносно прожил среди вылизанных немецких парков, вымеренных физических нагрузок, безупречно-вежливых врачей и правильной еды целых две недели, в какой-то мере даже наслаждаясь железными правилами, скрупулезной методичностью и безупречной исполнительностью персонала. Но выйдя за ворота реабилитационного центра, я неожиданно понял одну очень простую вещь: мне такой радости больше на фиг не надо.       До появления Сержа, моя жизнь была похожа на эту больницу — стерильная, безликая, правильная и очень одинокая, но он пришел и привел с собой целый тараканий выводок, чем свел меня с ума. Сначала я пытался с его тараканами бороться, а потом понял, что это бесполезно, принялся их приручать и ни разу об этом не пожалел, ведь при близком знакомстве большинство из них оказалось весьма симпатичными и разумными зверюшками.       Я привык к Сержу, к его шикарному телу, к ерзанию в постели, к язвительным замечаниям и колючкам, к его свету и оптимизму, к безалаберности и упрямству, и я совсем отвык быть один… долго. Говорят, к хорошему быстро привыкаешь, и теперь я точно знал, что так оно и есть. Две недели вдали от Сержа — это долго. Очень долго! А сегодня был как раз тот самый случай, когда «незабываемый момент» все никак не мог наступить, а потому «долго» превратилось в «бесконечно», «сладко» в «мучительно», а «смакуя каждую минуту» в «нервно постукивая пальцем». — Да где ж его носит-то?! — проворчал я, в который раз обшаривая взглядом толпу туристов в аэропорту Шарм-эль-шейха в поисках Сержа. — Я ж ему место в бизнес-классе купил, чтобы первым вышел!       Увы. Туристы с помятыми, подпитыми, но зело радостными лицами неслись мимо меня на выход к неземному счастью в виде песка, солнца, халявной жратвы и моря, а Сержа даже на горизонте видно не было. — Убью, — мрачно и очень громко сказал я.       Пробегающий мимо мужик, явно принявший на грудь не одну стопку водки, отпрыгнул от меня, как трезвый, а я ткнул на быстрый вызов в смартфоне. Не хотел сюрприз портить, но, видимо, придется. Промахнулся. Выругался матом. Поднял глаза на зал и облегченно выдохнул, увидев бредущего между кадок с пальмами Сержа. Прилетел! Конечно, Федор проводил его до дверей Шарика, но это же Серж, с ним могло приключиться что угодно, так что облегчение мое было вполне уместно. Не знаю, с кем он болтал по телефону, но вид у него был невероятно счастливым. Я видел его таким крайне редко, а потому у меня всегда срывало крышу. Не знаю от чего: от ревности, что это не я сделал его таким, или от радости, что я, от его красоты и обаяния, которое в эти минуты доставалось всем подряд, а может, от щемящего чувства собственника: это чудо — МОЕ! — Серж! — окликнул его я, но голос сорвался, так что пришлось даже откашляться.       Позор, конечно, но я соскучился по нему слишком сильно. Я переживал за него больше, чем за операцию и собственное колено, и за две недели перебрал в уме десятки вариантов нашей встречи, начиная с его прыжка мне на шею с последующей дикой еблей под ближайшей кадкой с пальмой прямо в аэропорту и заканчивая молчанием и долгим взглядом глаза в глаза, который делал нас одним целым. Но Серж — это Серж. Он, как всегда, сделал все по-своему: просто взял и прошел мимо меня на выход, радостно улыбаясь неведомому собеседнику и явно не отражая ничего вокруг. Слов нет! Как он, интересно, таможню прошел и визу получил в таком-то состоянии? — Угу… ага… да пиздец! Круче нас только ВВП, ага. Ха-ха-ха! Не на тех напоролись, олигархи хреновы! — Отличные новости, — окончательно повеселел я и двинулся следом за моим несносным чудовищем, раздевая его глазами на ходу и радуясь собственной предусмотрительности.       О своей заднице я позаботился заранее, с его мы разберемся по ходу дела, в номере нас ждал ужин и все необходимое для того, чтобы отпраздновать любые хорошие новости, а потом не вылезать из постели все выходные. И теперь, глядя на него, я понял, что старался не зря. Серж, не видевший меня две недели, прилетевший в Египет и напрочь обо всем этом забывший, открытым текстом сказал мне сразу три вещи. Первое: он сумел вывернуть безнадежную ситуацию со своей «сделкой века» в свою пользу. Второе: настроение у него теперь заебись. Третье: эти выходные я запомню надолго.       Серж решительно шагнул на улицу, прошел с десяток метров по привокзальной площади, выключил телефон и остановился в растерянности, попав под палящее солнце Шарма. Сюрприз! Я заржал в голос и поспешил его догнать: — Такси заказывали? — Меня до… — начал говорить Серж, обернулся…       Расцвел улыбкой…       Втянул воздух…       Заморгал… — Р-р-р-р-р! — вот и все, что я смог ему сказать.       Рванул его на себя, обнял, почувствовал жадные руки на спине и бедрах, ласковые губы на шее и свистнул чайником: оторвал от себя и крепко поцеловал в губы. Похуй на всех! — М-м-м-м-м! — отозвался Серж, больно ущипнул меня за задницу и отстранился. Я недовольно отодвинулся, а он посмотрел мне в глаза с невероятной смесью восхищения и любви с похотью самого низкого пошиба и сказал: — Твоей заднице не жить! Хоть бы трусы под шорты надел! — А зачем? — подлил масла в огонь я. Если довести Сержа до ручки… — В машину. ЖИВО! — прямо-таки заискрился он.       Я послушно повернулся к нему спиной и вальяжной походкой двинулся к тонированному насмерть джипу, что мне подкатил владелец отеля, в котором мы остановились. Занятный мужик, все зазывал в волейбол за его отель сыграть, но куда я со своим коленом? Только в болельщики. Серж — другое дело, но у меня на него были совсем иные планы. — С-с-сволочь бр-р-р-утальная! — зашипел позади меня Серж. — Издеваешься?! — Не все же тебе меня изводить, — ухмыльнулся я, усаживаясь на водительское сиденье.       Глубоко вдохнул и захлопнул дверцу джипа, зная, что долго мне выделы… — Мх-х-х-хр!       И я уже лежу на откинутом назад кресле, а меня пожирают заживо: целуют, ласкают, сводят с ума и превращают в медузу сильные руки, жадные губы и гибкое тело любимого. Я попытался ответить тем же, но кто ж мне позволил? Да, я сильнее Сержа физически, но морально мне за ним никогда не угнаться, потому что я нормальный, а он сумасшедший! Так что я покорно поплыл в закат и бесславно кончил, даже не полапав его за задницу толком.       Серж убрал руку с моего члена, вытер сперму с нее о мою футболку (засранец мстительный!), похабно улыбнулся (начинается!) и открыл рот, чтобы испоганить мне всю романтику, но я его опередил: обхватил двумя руками за шею и заставил смотреть мне в глаза, вкладывая во взгляд всю мою любовь. — Лось, — через минуту гробового молчания выдохнул Серж. Моргнул, прогоняя влагу из глаз. — Что ты со мной делаешь, а?! — Люблю тебя, — коснулся губами уголка его левого глаза я.       Убрал соленую каплю, обнял так, чтобы Серж хрустнул чем-то в спине, и сжал в руке его ягодицу. — О-ох! — вздрогнул он, кончая в так и не стянутые до конца плавки и пряча лицо на моей шее. — Я думал о тебе слишком много, Ромка. Это просто пиздец какой-то!       Я погладил его по спине, улыбаясь в растрепанные волосы и радуясь тому, что он скучал по мне так же сильно, как я по нему. Недолго радовался. — Вот блин, теперь стирать придется, — проворчал Серж и привычно заерзал, выбираясь из моих рук. — Оно того стоило, — хмыкнул я, возвращая спинку сиденья в нормальное положение. Стянул футболку, привел себя в порядок и завел машину. — Расскажи лучше, с кем ты так увлеченно трепался, что про меня забыл?  — Мы сделали их всех! — расцвел Серж и принялся рассказывать.       Про то, как директор металлургического завода, с которым весной был заключен договор на поставку эксклюзивного оборудования, позвонил Сержу две недели назад и сказал, что с завода уходит и что на его место приходит тот самый зам, который был категорически против победы Серегиной конторы в тендере. Про то, как новый директор первым же делом принялся отжимать Сержа, угрожая расторгнуть договор, если он не снизит цену на 20%, а потом, видя, что он сдаваться не собирается, вышел на завод-производитель в Твери напрямую. А там подумали и решили Сержа кинуть. Мол, зачем нам посредник?       Серж рассказывал, а я смотрел на него и даже думать не хотел, каково ему было, ведь 30 миллионов рублей аванса под этот проект он занимал у меня. Я помнил, с каким скрипом он через себя переступил и каких усилий ему стоило открыть рот и попросить (!) у меня (!) денег (!). В страшном сне такое не приснится. Федор рассказал мне обо всем через три дня после начала «великой битвы», в очередной раз наплевав на запрет Сержа, но я вмешиваться не стал. Ситуация была аховая, и даже у меня, тертого жизнью калача, вариантов выхода из тупика не было. Завод мог кинуть Сержа в любой момент, оставив с оплаченной грудой никому не нужных станков, и все это прекрасно понимали. — Как ты выкрутился? — покосился на любимого я. — И почему ничего мне не сказал? Опять! — Ты бы не смог помочь, — отмахнулся он.       Самоуверенный засранец! Так бы и врезал бы ему по… какой-нибудь выступающей части тела! — Р-р-р-р! — Не бесись, Ромка, — неожиданно ласково сказал Серж, провел рукой по моему плечу, поцеловал в висок. — Ты в больнице был, я не хотел тебя волновать зря. — Зря?! Мне всего лишь коленный сустав заменили, а не мозги! — огрызнулся я.       Серж растрепал мне волосы, заставляя жмуриться от удовольствия и терять нить разговора. Запрещенный прием, конечно, но так приятно! — Дальше рассказывать? — Валяй. — Эти хреновы умники думали, что сорвали куш, — продолжил Серж. — Заказчику скидка 20%, новому директору завода в карман 10%, половина заказа уже собрана, посредника нахуй, и все в шоколаде. Ага. Только вот не учли они, что, во-первых, самые главные части установки делает только один завод в Европе, которому и ушли наши с тобой деньги. Тверские мужики только сборку и сопутствующие агрегаты делают, а потому без силовой установки все их станки — полная хуйня. А установка выкуплена, понимаешь? А новую ждать полгода.       Серж ухмыльнулся так, что я в который уже раз поклялся никогда не ссориться с ним всерьез. Такие, как он, всегда добиваются своего. Всегда! Не важно, каким способом, и если я остановлюсь, то Серж — никогда. Упертый сукин сын. Наверное, за это я его тоже любил. Иногда. — В общем, я позвонил итальянцам и сказал, что без моего разрешения никому ничего не отгружать, а если с новым контрактом к ним кто-то подкатит, цену давать ровно в два раза больше. — И что? Всегда можно найти других производителей, да и итальянцы — те еще цыгане. — Производителей найти можно, — согласился Серж. — Они и нашли. В Америке. Цена в три раза выше итальянской, срок производства 8 месяцев, а у заказчика сдача всего комплекса через полгода! Генеральный с Твери лично к итальянцам на переговоры летал. Те ему говорят: предоплата 100%, цена в два раза выше и четыре месяца срок производства. А генеральный им, мол, хорошо, только то, что уже сделали, не вздумайте отдавать. Хочу, говорит, вашего Сержа наказать за наглость. Итальянцы мне звонят в панике, спрашивают, мол, этот мужик сумасшедший? Я от таких новостей чуть не поседел. Говорю, ничего не делайте, тяните время, я со всем разберусь и вам позвоню. Ты прикинь, какая сука этот тверской мудила! Хотел оставить меня с грудой железа, которое больше ни при каком раскладе никуда не присобачишь! Знаешь, почему? Потому что я ему с этой сделки откат не предложил.       Я даже комментировать не стал. Наверное, хорошо, что Серж мне ничего до окончания войны не рассказывал. Я бы таких дров наломал, что будь здоров! Для меня 30 миллионов рублей — это нехилые деньги, черт возьми! — Короче, мне коммерческий директор с Твери звонит, говорит, мол, Серега, генеральный в банк за кредитом поехал, срочно решай вопрос. У нас дела и так не ахти, а с процентами мы вообще сдохнем! Лучше тебе 20% с прибыли откатить, чем от банка потом отбиваться. — Только не говори, что ты решил ему помочь! — Ромка, это наш завод, понимаешь? Русский! — безмерно удивил меня Серж. От кого, от кого, но от него я патриотизма не ожидал. — Если у генерального с башкой проблемы, при чем здесь остальные? Ты же знаешь, что на рынке творится. Это в Москве еще с работой худо-бедно, а в Твери совсем беда. Такие контракты раз в десять лет выпадают! — Ни за что не поверю в твои чистые намерения.       Серж снова ухмыльнулся. Я чуть мимо нужного поворота не проехал! Интриган, еб твою мать! — И не верь. Я позвонил собственнику тверского завода, Игорю Петровичу. Может, помнишь его, такой маленький наглый пузан с лысиной? Нет? Ну и хер с ним. Короче, попросил о личной встрече, на которой рассказал ему, что и как, включая то, что 10% отката новому генеральному металлургического завода будет распилено пополам между ним и генеральным тверского. Плюс ко всему напомнил о том, что по условиям договора, штраф за каждый день просрочки поставки оборудования обойдется Игорю Петровичу лично в 1% от всей суммы договора, а это очень и очень приличная сумма. — Ну ты жук, — покачал головой я, выбираясь из джипа у отеля. Кинул ключи пацану в униформе и потащил Сержа к лифту. — Откуда ты узнал, что твои отморозки откат пополам делить будут?       Серж картинно закатил глаза к потолку лифта, а я залип на его кадык… а потом на подбородок… а потом на губы… а потом… — Я не знал, я просто соврал, — насмешливо посмотрел на меня Серж. — Мне нужно было убрать генерального, и я его убрал. Игорь Петрович в этот же день приехал на завод и допросил там всех и вся с пристрастием. Особенно кого? — Кого? — Коммерческого директора, конечно, который, как ты понимаешь, сделал все правильно и слил своего генерального с потрохами. Мало того, предоставил Игорю Петровичу расчеты прибыли по первому контракту, что был с моей предоплатой в 30 лимонов и 20% отката, и по второму контракту с просрочкой поставки, кредитом в евро и 30% итоговой скидки. — В итоге кое-кто потерял из-за тебя работу? — одобрительно хмыкнул я, открывая дверь в номер и подталкивая увлекшегося Сержа вперед. — Чудовище ты, самое настоящее. Я тобой горжусь. — А то! — шагнул в номер Серж. Бросил рюкзак на кресло, скинул кроссовки, носки, толстовку. — Мало того, Игорь Петрович поднял все свои связи, лично поговорил с новым генеральным металлургического завода и, по слухам, опустил его ниже плинтуса. Не спрашивай меня как, понятия не имею, важен сам факт! Я из самолета вышел, мне Костя звонит и говорит, что наш контракт подтвержден безоговорочно, а 10% отката, которые мы бывшему генеральному заказчика обещали, пойдут собственнику тверского завода в карман. Наличкой. Кому он их перекинет дальше, меня не еб…       Серж говорил что-то еще, но мне уже было все равно, потому что он остановился недалеко от стола, прямо в струе солнечного света, и принялся раздеваться, повернувшись ко мне спиной: часы брякнули о столешницу, футболка упала на спинку стоящего рядом стула, волосы на голове растрепались, шорты поползли вниз, открывая моим глазам…       тонкую золотую цепочку, пробегающую по ямочкам чуть ниже поясницы, опоясывающую его талию и исчезающую в ложбинке между светлых ягодиц… мой подарок… анальная пробка, с которой Серж пролетел хрен знает сколько километров… ради меня… ради нас! — Любимый…       Наверное, я сказал это как-то очень особенно, потому что Серж замолчал, а потом повернулся ко мне с таким выражением на лице, что крыша моя свистнула и унеслась в неизвестном направлении, даже не попрощавшись. … — Что мы вытворяли, а? Ни черта не помню! — спросил Серж ночью, когда луна чертила нашу спальню на тюремные полоски, а мы лежали в постели без сил. — Эх, не надо было мне в самолете ром пить. — Я помню, но тебе не расскажу, — поцеловал его в шею я. — Зачем тебе знать? — Чтобы повторить. Меня как выключило, прикинь? Кайф ловил, а как — не помню. — Я все сделаю сам, — обнял свое неспокойное сокровище я. — Ты просто люби меня так, как сейчас, и все у нас будет заебись. — Хорошо тебе говорить, ты вон только что из больницы: коленка новая, нервы, как канаты, и сам весь… Терминатор! Тебе теперь все проблемы по боку будут. — Могу тебе лечебный отдых организовать, ты только попроси как следует. — Отличная мысль! — оживился Серж.       Заерзал, лег на спину, закинул руки за голову. Такой красивый, что у меня аж горло свело. А главное, МОЙ! — Мне, пожалуйста, голубенькую палату с корабликами на мягких стенах и доброго доктора. И еще парочку медсестер. Красивых, понял? Это обязательное условие. И постель двуспальную. — Очень смешно, — навис над ним я. — Твои нервы от такого лечения еще больше пострадают. Как и шаловливые конечности. — Напугал, — рассмеялся Серж, лапая меня руками.       Я тяжело вздохнул, но руки его с себя убрал. Повернул спиной, прижался плотно, обнял и зашептал на ухо: — На сегодня все, хватит с нас секса. Я хочу лежать, обнимать тебя и слушать твой голос. — Старикашка, — повозился Серж. — Скажи еще, что спать хочешь! — Не хочу, но… — Пойдем купаться, — перебил меня он и подхватился с постели так быстро, что я растерялся и руки разжал. — Точно! Бля, Ромка, ну ты и сволочь! Мы ж на море, а ты меня как в номер затащил, так и не выпустил! Терминатор-потрахун! Железный, бля, Гомосек!       Я Сержа остановить не смог, хоть и пытался. Хорошо хоть слова по поводу акул и недавних с ними инцидентов удержали его от купания в море, так что воду мы баламутили в офигенном отельном бассейне. Серж пил ром с колой, рассекал кристально чистую воду голышом и заставлял меня смотреть на луну, звезды, фонари, пальмы и прочую флору и фауну. Я послушно кивал головой и смотрел, но уже через пару секунд отводил взгляд и начинал облизывать взглядом его. Как маньяк, еб твою мать! Трахаться сил нет, но потискать все равно тянет.       Мы вернулись в номер рано утром, сразу после того, как на восходе солнца Серж все-таки залез в море. Я вытащил его оттуда силой, закинул на плечо и утащил в номер. Он бубнил, лапал меня за задницу прилюдно и обещал вынести мне мозги, если я его как следует не развлеку днем. Я невнятные угрозы к сведению принял, уложил Сержа на постель, поставил будильник на восемь утра и завалился спать, как обычно, прижав его к себе спиной. Развлечения желаете? Их есть у меня!       Господи, кто бы знал, как мне всего этого бардака не хватало! …       Я смеялся. Нет. Я ржал, как конь, когда увидел округлившиеся глаза сонного Сержа в зеркале ванной утром. — Куда ты меня записал?! — На турнир по пляжному волейболу. Он идет между отелями уже больше месяца, и сегодня у них полуфинал и финал. Фарид, владелец нашего отеля, слезно умолял меня принять участие, но мне же нельзя, у меня колено новое, да и не спец я по волейболу, а вот ты — совсем другое дело. — Я ж не играл сто лет! — возмутился Серж, но я увидел огонек азарта в выразительных глазах и не обратил на возмущенный вопль внимания. Просто поцеловал в шею, и все. — Ромка, ты опять оглох? Хочешь, чтобы я при всех опозорился? Слил победу конкурентам? — Ни в коем случае, — открестился я, поглаживая его по груди. — Ты будешь неотразим. — Неотразим, говоришь…       Серж посмотрел на мои руки в зеркало, а потом поменял нас местами, нагнул меня над столешницей и отымел так, что у меня чуть сердце из ушей не выскочило во время оргазма. Смотреть на нас в зеркало, видеть лицо Сержа, когда он не контролирует себя, когда ведет, врываясь в меня по самые яйца, когда думает, что я не вижу его — это зрелище останется со мной до конца моих дней. Я сказал ему об этом сразу после того, как он на пару с итальянцем в финальном поединке проиграл команде, в составе которой был игрок молодежной сборной России по пляжному волейболу. Фарид на радостях (его отель никогда даже в пятерку не попадал, а тут второе место!) собрал всех участников, организаторов мероприятия и приближенных персон на своей яхте и устроил праздничный дебош с выпивкой, женщинами, салютом, купанием в открытом море и даже стрельбой по мерещащимся акулам.       Серж звездил, острил, подкатывал к женщинам, спорил с мужиками, смеялся и заражал народ вокруг себя безбашенным весельем человека, которому нечего терять. Энергией человека, который готов делиться своим теплом и светом со всеми, кто захочет их принять. Решимостью упрямца, который может увести за собой, как Данко, и умереть ради того, во что верит, не задумываясь ни на секунду. А я смотрел на него и думал о том, что такому, как он, не выжить в этом мире без такого, как я: осторожного, прагматичного, верного, как собака, надежного и несгибаемого, как скала.       Я сказал ему все это ночью, забравшись в него по самые помидоры и прижав лицом и грудью к стеклу балконной двери нашего номера, а он в ответ прогнулся так, как никогда не смогу я, нашел мои губы своими, едва не свернув себе шею, и сказал всего одно слово «ДА», которое подарило мне не надежду, нет, УВЕРЕННОСТЬ в том, что как бы далеко мы ни были, что бы ни случилось, сколько бы мы денег ни растеряли, кто бы нас ни соблазнял, в каких бы больницах мы ни лежали, наша любовь выстоит и станет еще сильнее.       Я сжимал Сержа в объятиях, смотрел на огни фонарей, на море, на звезды и думал о веч… — Ромка, хватит так пафосно сопеть, — обломал меня Серж. Я отвесил ему подзатыльник, но он увернулся. — Не, ну правда! Такими темпами ты с Богами разговаривать начнешь, мне потом что делать? Из нас двоих я сумасшедший, помнишь? Не смей отбирать у меня лавры! — Да иди ты в баню! — отмахнулся от него я, но увидел, как зажглись огоньки в лукавых глазах, и застонал вслух. — Нет. Я в сауну не пойду! Три часа ночи!!! — Не фиг было меня энергетиками на чемпионате поить, — отрезал Серж, натянул шорты на себя, потом на схватившегося за голову меня, и потянул на выход. — Давай, старичок, шевели булками! — Какой я тебе старичок! — Железный, — отрезал Серж. — Гомосек. Или Пластиковый. Не знаю, что за хрень тебе в коленку воткнули, но на лося ты уже не тянешь. — Ох, дождешься ты у меня, ох, дождешься!       Серж затолкал меня в лифт, прижал к стене, прошептал на ухо: — Жду, не дождусь.       Я подумал, подумал… дождался, когда лифт спустится вниз… когда за нами закроется дверь сауны… и пустился во все тяжкие.