«Ты приносишь мне непостижимое счастье и причиняешь невыносимую боль. Внутри меня любовь… безумие… Страдание и горе… Боль и ненависть… Я люблю тебя. Больше ничего не надо. Мне достаточно только любить тебя — и всё, но… Если так… Тогда почему это так тяжело?» Нанджо Коджи
Всё неправильно. Дерьмовое чувство, от которого я не могу сегодня избавиться. Весь день словно разбит вдребезги на сотни режущих осколков, и я понятия не имею, как вернуть всё обратно, как его починить. Очевидно, это было ошибкой — праздновать помолвку здесь, в наспех выбранном, пусть и трендовом клубе, среди толпы незнакомых людей. Ну почему это не приходило в голову раньше? И зачем Кай пригласила такую прорву гостей? Мне даже вздохнуть свободно негде. Хотя самой хозяйке вечера, рассекающей в своем умопомрачительном алом платье по богато украшенному цветами и огнями залу «Тридцати трех ступеней»*, ничего не мешает. Она снова в своей стихии. В руках быстро пустеющий бокал, уже далеко не первый за сегодняшний вечер: шампанское, вино, коктейли… На лице королевская улыбка, глаза блестят пьяным весельем. Каяо болтает без умолку весь вечер со всеми гостями вместе и с каждым по отдельности. Но сквозь ее оживление проглядывает непонятная тревога — она все время оглядывается на меня, словно боится потерять в толпе… Похоже, скрыть от нее подавленное состояние у меня не получается. Я хреновый актер. Хорошо хоть, она не задает вопросов, не пытается вызнать причину моей несвоевременной апатии… И это тоже неправильно: обычно Кай весьма настойчива в поисках ответов. Сегодня мы оба другие… Но этого никто не замечает, ведь замечать некому. Вокруг множество незнакомых лиц. Красивые, веселые — они обращаются ко мне по имени, добавляя «сэнсю», поздравляют и пьют за мое здоровье. А что еще они могут знать обо мне? Ведущий вечера — молодой Масанобу Андо, звезда только что вышедшего кинохита Такеши Китано* — профессионально заправляет праздником, не позволяя двум сотням гостей заскучать даже на секунду. Рассказывая о нем, Кай подчеркнула, как нам повезло: Масанобу-кун сделает эту вечеринку незабываемой. Светская тусовка Токио еще долго будет говорить о нас. Я не стал признаваться, что мне плевать… Помимо него здесь множество и других именитых гостей, в том числе его коллеги по фильму: совсем юный Фудзивара Татсуя и блистательная Шибасаки Ко*. Еще модели, коллеги Каяо и Сэрики, музыканты, продюсеры, бизнесмены, модные обозреватели и бог знает кто еще — в одиночку, с парой или даже целой свитой. Кай, похоже, здесь успела перезнакомиться с половиной Токио. Для меня же их лица слились в единое однообразное пятно. Из-за обилия селебрити и по моему настоянию охрана тщательно проверяет всех гостей по списку. И не зря — несколько папарацци уже были отловлены на входе. А кроме того, меня категорически не устраивает появление здесь Коджи. В том, что у него хватит наглости появиться без приглашения, я не сомневаюсь. Эта блистательная толпа, претенциозный клуб, звездный ведущий, выбор музыки — все не по мне. И, если зажигательной «Необузданной жаре» Jamiroquai удается немного отвлечь меня от тоскливых мыслей, то первые же строки «Короля на день»* безжалостно разрывают душу на кровоточащие ошметки:Я к тебе не вернусь, Это исключено. Должен тебе сказать: Между нами все кончено…
Что за проклятый вечер… Сэрика тоже чувствует неладное. Помогая Кай встречать и занимать гостей, она изредка взглядывает на меня и уже привычно прикусывает губы — значит, снова нервничает. И дело тут явно не в сюрпризе для невесты, который она помогает мне организовать. Хотя сегодня беспокою ее не я один. Шибуйя — всегда и везде душа любой компании — под руку с которым она впервые открыто появилась сегодня, непривычно хмурый и озабоченный. Он почти не отрывается от трубки телефона, и лишь изредка успевает переговорить с Сэрикой. Она смотрит на него так же, как Кай на меня — встревоженно и удивленно. Но чем дольше длится вечер, тем Катсу становится мрачнее. И сестра ничего с этим поделать не может. Отвернувшись от них, тут же натыкаюсь взглядом на брата. Юго… Мне трудно признаться себе, что не хочу смотреть на брата. Он появился не один, с другом. «Миура Тору», — представил его Юго. Ниже него на полголовы, молодой, энергичный, в дорогом костюме, с короткими осветленными волосами, прямым взглядом, уверенной походкой. Излишне самоуверенный. Надо будет спросить сестру, что она думает о нем и Юго. Общалась она с ними тепло и непринужденно, но по-другому и быть не могло — Сэрика всегда предельно деликатна. Каяо в первую минуту была явно потрясена, но быстро взяла себя в руки и проболтала с ними довольно долго. А я не ожидал от себя, что мне будет противно… и отчего-то жаль брата. Видеть его с парнем — совсем уж неправильно. Может быть, я зря реагирую так болезненно. В конце концов, сам же пригласил их обоих. Но мне от этого не легче. Эх, мой маленький Юго, ты меня просто сбиваешь с толку… И вроде бы твое признание должно было подготовить меня к знакомству с этим Тору, а в результате я только злюсь… И ни черта не готов к твоей правде. Остальные наши гости мне безразличны. Не увлекает и не тревожит больше звучащая модная музыка, хотя наш ди-джей — никак не запомню его имя — явно сегодня в ударе. Меня утомляет беспрерывно мигающая иллюминация, нескончаемый гвалт, громкие разговоры и смех. Похоже, бывшая родина стала мне совсем чужой… Или, может быть, это усталость… Не могу разобраться. Не сейчас. — Такуто! — сестра находит меня за столиком в глубине полутемного зала, — ты не занят? Я пожимаю плечами в ответ. После Катсуми, не слезающего с телефона, ей, наверное, непривычно видеть меня свободным от каких-либо дел. Она присаживается рядом и с минуту молча смотрит на меня. Мне тоже не хочется ни о чем говорить, поэтому я просто жду. — Скажи мне, Такуто, ты передумал? — спрашивает она наконец. — О чем ты, Сэрика? — я правда не понимаю. — О помолвке. О женитьбе на Кай. — Что за вопрос? С чего вдруг? — в первый момент я удивляюсь. Но меньше, чем мог бы. В конце концов, никто не знает меня так хорошо, как сестра. — Да с того, что на тебя без слез не взглянешь! — Не преувеличивай. — Так и есть! — Сэрика уступать не собирается. — Иди в зеркало на себя посмотри! Бледный, как смерть, лицо такое, будто умер кто-то… Так нельзя, брат! И Каяо не дура. Она весь вечер глаз с тебя не спускает… — Это я заметил, — бормочу неохотно. — Тогда в машине, — уже спокойней продолжает Сэрика, — ты не просто просил, а даже требовал, чтобы никто ничего не рассказывал ей. Но Кай — совсем не слепая. И если ты будешь продолжать в том же духе, она все поймет сама. Этого ты хочешь? Я качаю головой, вздергиваю подбородок и вздыхаю: — Нет, конечно, Сэрика. Ты права… — Встряхнись! Забудь о прошлом. Есть только настоящее, — говорит она практически моими словами. — Если любишь ее, значит, здесь и сейчас ты должен быть счастлив. Иначе… к чему была эта жертва? — Никаких жертв, сестра… Но она сердито перебивает: — Вот именно. Что бы ни было, ты свой выбор сделал и еще днем убеждал меня и Катсу в этом. А раз так… Иди и докажи это теперь всему миру! Пусть никто не усомнится, что Изуми Такуто любит Мацумото Каяо. Только тогда во всем этом будет смысл. Понимаешь, о чем я? Чем дольше она говорит, тем выше поднимаю я голову. Словно выныриваю на поверхность в реальный мир из океана хандры. — Я понимаю. Сэрика… Я веду себя, как скотина. Прости. — Перед Каяо лучше извинись! Тем более, способ есть, и все уже подготовлено. Начинаем? Я понимаю, что она говорит о моем сюрпризе. Киваю в ответ: — Через пару минут. Из-за стола мы поднимаемся одновременно. — Ты заслуживаешь счастье. И она тоже, — говорит сестра и уже на ходу добавляет: — Улыбайся, брат. Сэрика направляется к ведущему, я же ищу взглядом Кай, и даже в плотной массе гостей довольно быстро нахожу ее по алому сиянию наряда. — Соскучилась по мне? Она вздрагивает от неожиданности. Неудивительно, ведь я весь вечер почти избегаю ее, а тут вдруг подхожу сам… Прикоснувшись губами к обнаженному плечу, обхватываю ее за талию. Подружки, с которыми она болтала, понимающе улыбаются и отходят. Когда Кай поворачивается ко мне, я привычно тянусь к ее губам, но она хмурится и отстраняется: — В чем дело, милый? — Ты о чем? — О тебе, Таку! — Я в полном порядке… Но мой нарочито бодрый ответ ее не впечатляет. — Неправда. У тебя такое лицо, словно насильно сюда затащили. Скажи, Таку, тебе не нравится вечеринка или… может быть, ты передумал? И теперь жалеешь о нашей помолвке? Поразительно, что она задает тот же вопрос, что и Сэрика. — Ты с ума сошла, Кай? Я не… — Скажи мне лучше сейчас… Чем умереть от позора завтра перед родителями… — Нет, нет… Нет! — я отчаянно трясу головой и крепко прижимаю ее к себе. — У меня и в мыслях такого нет! Как я могу жалеть о том, чего так сильно хочу? Любимая… Как тебе вообще такое в голову пришло? Она вздыхает, в ее глазах сомнение и обида. — Ты кажешься очень расстроенным, Таку. Если дело не в помолвке, тогда в чем? Расскажи мне! Что мне ответить ей? Сказать, что вечеринка не по душе — значит, обидеть ее. Вновь свалить на плохое самочувствие — она либо не поверит, либо испугается… — Я просто не высыпаюсь, Кай. Никак не привыкну к смене часовых поясов, да и режим дня безбожно сбит… Альберто меня за это по головке не погладит… Взгляд ее наконец-то светлеет, и я облегченно выдыхаю. — Верь мне. Не из-за чего расстраиваться! Крепко обнимаю Кай, нахожу взглядом сестру — там, где и ожидалось, — рядом с ведущим, и подаю знак, на мгновение подняв руку. Сэрика кивает и наклоняется к Андо, который тут же убавляет звук и призывает присутствующих к тишине. Я же беру Кай за руку и увлекаю за собой к освещенному центру танцпола. Гости, почувствовав значимость момента, умолкают. — Я смотрю на тебя — и мне этого мало. Хочу смотреть на тебя всегда. Я вижу свое кольцо на твоем пальце, но мне этого мало. Хочу, чтобы ты была моей каждую секунду нашей жизни. Ты в моем сердце, но мне этого мало. Хочу растворить тебя в себе и раствориться в тебе сам. Если бы я мог, я бы заключил твою душу в оковы — самые крепкие и надежные, чтобы не отпускать тебя ни на миг. Все, что я хочу — заключать тебя в них снова и снова, чтобы ты оставалась со мной всегда. Сэрика, улыбаясь, подходит к нам с плоским футляром, таинственно поблескивающим в свете стробоскопа чернотой бархата. Главный сюрприз этого вечера — колье из белого золота, ослепляющее многоцветным переливом сапфиров: от бледно-голубого до насыщенного индиго. Кай даже зажмуривается на секунду. А когда открывает глаза, я читаю в ее взгляде потрясение. Подарком или моими словами? Зал разражается аплодисментами, Андо-кун захлебывается в микрофон многословными восторгами, ди-джей включает романтическую мелодию. А я вдруг вижу, как слезы наворачиваются на глаза Кай, как она потрясена и… обижена. Что я сделал не так?! Ведущий требует поцелуя, и мы с Кай послушно тянемся друг к другу. Не выяснять же отношения посреди зала при гостях. Ее губы холоднее льда. — Что, Кай? — беззвучно шепчу, надеясь, что все же ошибся, неверно истолковал ее реакцию. Она секунду молчит, заглядывая мне в лицо. — Я люблю тебя. Также без голоса. И без единой эмоции. Сердце ухает в пропасть. Ощущение случившейся беды сковывает легкие и ребра, не давая вздохнуть. Я знаю, что нужно сделать, чтобы все исправить: разогнать к чертям эту пафосную толпу и сбежать нам с ней самим. Только не в дом ее родителей, нет… Куда-нибудь, где не будет никого, кроме нас. Вот тогда, уверен, все вновь станет правильным. Но, увы, это невозможно. Я беру ее руку и крепко сжимаю, терпеливо дожидаясь, пока публика переключит с нас свое внимание на болтовню Андо. К счастью, это происходит очень скоро. Едва мы сходим со сцены, Каяо пытается вырваться, но я предвижу ее попытку и отпускать никуда не собираюсь. — Малыш, что не так? Она качает головой и пытается отвернуться. — Кай, чем я тебя обидел? Тебе не понравилось колье? Последний вопрос задаю полушутя, я хорошо знаю ее вкус и вряд ли бы ошибся с украшением, а кроме того, понимаю, что дело сейчас не в побрякушках. — Я не ожидала, что ты скажешь такое обо мне, — отвечает она, наконец. — Что? Что я сказал?! — Что тебе меня мало. Что ты хочешь… заковать меня в оковы! Откуда эти мысли, Таку?! Ты настолько мне не доверяешь? Признаться, я сбит с толку. — Нет, конечно. Я вовсе не в этом смысле… Дело не в недоверии… — Тогда в чем? Мне казалось, мы хорошо знаем друг друга… Конечно, здесь, в Токио, я поняла, что это не так. Ты здесь другой, — с горечью добавляет она. — Но я-то не поменялась. И разве я давала тебе повод усомниться во мне хоть раз? Разве проявляла равнодушие, даже когда мы ссорились? Разве не возвращалась сразу, стоило тебе только позвать… Девочки даже смеялись, говорили, что нет у меня гордости. Я всегда старалась быть рядом, несмотря на несовпадающие графики, и твои сборы, и мои турне и… миллион препятствий… И я всегда думала, что ты замечаешь и ценишь это. — Так и есть! Я всегда замечал, Кай… И ценю, конечно же! — Но что я слышу теперь? Тебе, оказывается, хочется меня заковать и поглотить?! Ты так видишь наши отношения? Нашу семью?! Или ты вдруг решил озвучить при всех свои скрытые сексуальные фантазии? — Кай, ну, что за бред?! Какие фантазии? Послушай, я хотел сказать, что ты нужна мне. Очень. Каждую минуту. Иногда слишком сильно. Думал, тебе будет приятно слышать это… Возможно, колье вызвало такие ассоциации. Прости! Не знал, что они настолько неудачные… Но она снова качает головой, обиженно поджимая губы. — Колье прекрасно. Но твои слова… Ты будто не мне их говорил. Не про меня… И не про нас. О ком ты думал, Таку? Признайся! Теперь мне становится действительно страшно. Ведь Кай права, и, что самое худшее, кажется, она сама отлично об этом знает! Что делать мне? Упасть перед ней на колени? Выпрашивать прощение у всех на глазах? Неужели я настолько впустил свое прошлое в свою нынешнюю жизнь, что перепутал их местами? Неужели я теперь проецирую свои отношения с Коджи на Каяо? Действительно ли это так, или она просто случайно попала пальцем в небо? — Я люблю тебя, — пристально смотрю ей в глаза, чтобы она не сомневалась: я с ней. — И даже, если я выражаю это иногда… странно, пусть это не пугает тебя. Ведь ты не боишься меня? Веришь мне, Кай? Есть только ты… Я целую ее вновь, она не против, теперь ее губы снова теплые и податливые, только вкус алкоголя на них раздражает и дразнит одновременно… Может, стоит и самому отвлечься от ненужных и несвоевременных мыслей? Кажется, тема наконец-то закрыта. Бармен оказывается отличным парнем и делает для меня эксклюзивные коктейли. Он расхваливает вечеринку, нас с Каяо, болтает о футболе, и дурное настроение медленно рассеивается. Допивая третий шот, я уже почти уверен, что вечер вполне удался, и как раз замечаю подошедшую сестру. Надо все-таки выяснить, что там с Шибуйей. В конце концов, несправедливо, что Сэрика сегодня вечером даже толком ни разу не улыбнулась. —Что с Шибуйей, сестра? У него проблемы? Это… связано с тобой? Но она качает головой. — Нет, Такуто. У Катсуми и правда проблемы, и не только у него одного — у всей его семьи, но не из-за меня. Она улыбается краешками губ, но взгляд невеселый. Я все-таки не удерживаюсь: — И… не из-за Коджи? — Не совсем, — на этот раз она глядит неуверенно. — Как это? — Катсу, он… не хочет меня огорчать и не говорит всего. Сказал только, что какие-то проблемы с Нанджо Хиросе… Это имя я не ожидал услышать, и какое-то время молча перевариваю информацию. — Но что могло случиться из-за него? Чтобы переполошить целую семью? Сэрика вздыхает. — Я правда не знаю. Мне известно только, что он очень влиятелен сейчас. Так говорит Катсуми. — И навредить пытается наверняка из-за брата… — Я тоже так думаю. Это их давняя борьба. Но ты лучше не трогай сейчас Шибуйю, Такуто. Он все равно ничего не расскажет. И не говори, что я тебе сказала, ладно? — Раз ты просишь, конечно. — Лучше забудь. Это ведь не имеет к тебе отношения. К тому же… — она не успевает договорить. — Минуточку! Минуточку внимания! — оглашает зал ведущий с таким воодушевлением, что все немедленно послушно поворачиваются в его сторону, а ди-джей убавляет звук. — Сюрпризы не заканчиваются. Теперь это подарок нам всем! Ведь поздравить сегодняшних виновников торжества пришел не просто человек, а не побоюсь этого слова, легенда! Итак, встречайте «победившего смерть»… Похоже, фамилия «Нанджо» проклята, иначе, как объяснить, что стоит только ее упомянуть, как один из ее представителей тут как тут? И мне не надо слышать его имя и эпитет, который крикливым ярлыком приклеился к нему. Я ни на секунду не усомнился, кого так вдохновенно описывает Масанобу еще до того, как в тени разглядел знакомую фигуру. Зал немедленно разражается громкими аплодисментами. У меня нет желания видеть эту самоуверенную рожу и снисходительный взгляд небожителя. Меня охватывает нестерпимый зуд врезать так, чтобы он вылетел отсюда и заодно из моей жизни раз и навсегда. Вдруг отчетливо вспоминается, как раздражал он меня в прошлом. Как бесило его настойчивое внимание и беспардонное вмешательство в мою жизнь. Как кидался на него с кулаками, как ненавидел. Так сильно. Так неудержимо. Совсем, как сейчас. Я наивный идиот, если думал, что одним телефонным звонком можно вычеркнуть его из моей жизни. Разве это когда-нибудь срабатывало? А он в своем репертуаре, все такой же холеный и наглый, под руку с какой-то местной дивой. Кай наверняка в курсе, что это за девица, так откровенно прижимающаяся к своему кумиру… Он держится, словно хозяин всему и всем. И теперь я понимаю, как ему удалось обойти охрану клуба… Настоящий позер. Притворщик… Лжец! — Таку… Каяо возникает словно из ниоткуда рядом со мной и смотрит испуганно. Почему мне кажется, что наша помолвка катится в тартарары? Что мне сделать, чтобы остановить приближающуюся катастрофу? Выгнать Коджи на глазах всего клуба? Выставить на посмешище? Мне трудно сдерживаться, да и не хочется, если честно. — Всем добрый вечер, — обаятельно улыбаясь, он говорит мягко и проникновенно… Я слышу восторженный шепот и вздохи… Руки сами собой сжимаются в кулаки. Как же он бесит! — Я пришел сюда с той же целью, что и вы… …Ну да, именно для этого… Жалкий врун! — … поздравить моего давнего друга… …Друга? Друга?! Ах, ты ж, лицемерная тварь! — …и его очаровательную невесту… …Да заткнись ты! Заткнись и исчезни! Растворись… Изыди… Пропади пропадом! Когда он подходит к нам со здоровенным букетом, Каяо крепко вцепляется мне в локоть и, я уверен, чувствует мое настроение. Его пассия на один вечер — других ведь у него и не бывает — словно сиамский близнец: ни на шаг не отстает. Я не хочу смотреть на него, потому смотрю на нее: густо накрашенная, в откровенном платье, она — само воплощение вульгарности. В сравнении с утонченной, элегантной Кай и стильной и сдержанной Сэрикой — просто дешевка. Ты на таких западаешь что ли, Коджи? Каяо приветствует их обоих — значит, точно знает ее. Коджи протягивает в ответ ей букет: — Поздравляю. — Спасибо, — отвечает Кай, отчего-то вдруг тушуясь. Щебечет свои многословные поздравления его вульгарная спутница… — Думаю, букет лучше отнести, — мой голос звучит так спокойно, что я сам себе поражаюсь. Нервозность Кай странно действует на меня, необъяснимым образом возвращая мое самообладание. И, наклоняясь, я шепчу ей на ухо: — Уведи ее с собой. Кай, кажется обрадовалась моей просьбе: — Да, сейчас отнесу, жаль будет, если цветы завянут… Михо, если позволишь, я представлю тебя кое-кому… Шибасаки Ко здесь… Ты же хотела познакомиться с ней, верно? Каяо уводит свою знакомую в эпицентр веселья, а я лихорадочно соображаю, где лучше скрыться от внимания гостей. Кажется, правее от нас есть небольшой коридор, ведущий в служебные помещения. Я ничего не говорю Коджи, просто разворачиваюсь и ухожу. А он ничего не спрашивает — молча следует за мной с непроницаемым выражением лица. Коридор пуст и на этот раз. — Убирайся! — требую я, убедившись, что нас никто не слышит здесь. — Пошел к черту! Я не приглашал тебя! Тебе вход запрещен. Уходи, или я лично вышвырну тебя из клуба! — Что, устроишь скандал в день помолвки? — он ничуть не раскаивается. — А Каяо как все объяснишь? Представляешь завтрашние заголовки в новостях? Я в ответ смеюсь. Не могу поверить своим ушам. — Ты пытаешься меня напугать? Может, шантажировать еще начнешь, Коджи? Как же ты жалок… — Пусть так, — отвечает он не сразу. — Мне без разницы, жалок я или нет. Ты думал, я шутил, когда говорил, что не отпущу тебя? Что ты мой? Можешь устроить хоть десяток помолвок и сотню свадеб, Изуми. Но не надейся, что меня это остановит. Пока ты здесь, я буду рядом. — А потом? — усмехаюсь я. Наверное, мне должно быть жаль его. Но я не чувствую этого даже близко. Лишь лютую злобу и желание избить его — до крови, до хруста переломанных костей… Может, тогда до него дойдет… — И потом я найду способ, — откликается он флегматично, словно речь идет о какой-нибудь несущественной ерунде. — Иди нахер отсюда, — я уже не выбираю выражений, — сталкер хренов! Хочешь ошиваться поблизости и унижаться — это твоя проблема. Я тебя видеть не хочу! — Ты врешь… — И не надейся, придурок! За свою семью я тебя на куски порву! Только приблизься к Каяо… — А, твоя распрекрасная невеста… Простушка, на мой взгляд… — он открыто смеется. — Никак не пойму, что ты в ней нашел… — Ну, конечно, по сравнению с твоей Михо… — я резко осекаюсь, а он хитро прищуривается: — Ревнуешь, Изуми? Мне приятно… — Да пошел ты, Коджи… — на меня вдруг снова навалилась прежняя усталость. — Тебе самому-то не надоели эти фантазии? Любовь, одержимость, ревность… Ты просто ребенок. Капризный ребенок, избалованный всеми этими Михо и ей подобными. Ты не умеешь проигрывать. Не хочешь смириться с правдой. Превращаешь в игру даже мимолетные увлечения. И никак не хочешь понять, что люди не хотят играть в твои дурацкие игры. Я не хочу. У меня другие цели и другие мечты. Тебя в них нет. Когда наконец до тебя дойдет? Вот теперь он не может скрыть своих чувств. Даже в приглушенном свете дежурного освещения заметна его нездоровая бледность. Глаза кажутся почти черными, а бескровные губы крепко сжаты. Если надо, я скажу больше — ударю больнее… — А хочешь, — вдруг произносит он хрипло, — я пересплю с Каяо прямо здесь, сегодня? Дай мне пару часов, и посмотрим, вспомнит ли она о тебе, оказавшись в моих руках? Заодно проверишь свои цели и мечты? У меня темнеет в глазах. — Ты ничтожество. Пошел вон из клуба. И из моей жизни. Ты никому здесь не нужен! — Презираешь меня? — тихо усмехается Коджи. — Думаешь, что так избавишься от меня? Ты не умеешь врать… — Коджи! — Шибуйя буквально выныривает из ниоткуда, непривычно хмурый и раздраженный. Как он нас нашел? Наверное, все же увидел. Он хватает своего подопечного за локоть, своевременно отворачивая от меня. Своевременно — потому что я в шаге от того, чтобы выволочь отсюда этого гада за волосы на глазах всего клуба. — Что ты здесь делаешь? Разве ты приглашен? Коджи не смотрит на своего менеджера. Его взгляд прикован ко мне, в нем — обещание ада. Одержимый извращенец… Наверное, он читает на моем лице все оставшиеся невысказанные эпитеты в свой адрес, потому что наконец-то поворачивается к Шибуйе. — Не переживай, Катсу. Я уже ухожу. Но не могу же я оставить влюбленных без подарка, верно? — Лучше не надо, Коджи! — шипит сквозь зубы Катсуми. — Всего одна песня. Уверен, Каяо-сан не простит, если я не исполню ее. Она ведь моя большая поклонница. Он все же достал меня. От злости меня всего колотит, но я вынужден беспомощно наблюдать, как Коджи уверенным шагом устремляется к сцене — гости, завидев его, тут же приходят в восторг, предвкушая его выступление, и начинают аплодировать заранее. Не меньше других восхищен Андо Масанобу, объявляя знаменитого певца. — Я посвящаю эту песню моему старинному другу — Изуми Такуто, — голос Коджи раскатывается по залу, заставляя толпу послушно замереть. — Это мой подарок, Изуми. Я скриплю зубами при слове «друг», но не успеваю среагировать, когда он начинает соло — без музыки — меланхоличную, гипнотическую «Katsuai»*:Охвачен одержимостью любви, Ведомый жаждой бронзы твоей кожи, Отныне всю свою шальную жизнь Тебе я посвящаю безнадежно.
Как у него получается? Почему во всей Вселенной он один умеет так ранить меня, заставить истекать мое сердце кровью? Этого не должно быть, прошлому место в забвении. Мое настоящее и будущее не здесь и не с ним. Но, опровергая все законы логики и бытия, он продолжает добивать меня:Желанья голос бархатным дождем Прольется и бесследно испарится, Любовь всепоглощающим огнем Горит, но никогда ей не свершиться!
Бархатный дождь… В голове тут же вспыхивают картины случившегося накануне нашего с ним преступления. Это было ошибкой, обманом, изменой… Но в тот момент я был свободен от боли и чувства вины, я был просто свободен! И счастлив. Отчего так? Отчего же так плохо теперь, настолько, что слезы текут по щекам, тоже, совсем, как тогда, на концерте…Такое помешательство грешно, Неумолимо я тебя теряю. А для меня ты словно божество, Недостижим и жадно обожаем.
Он ушел. Под нескончаемые овации и восторженные крики, величаво раскланялся и неспешно, как пристало суперзвезде, покинул «Тридцать три ступени». Пытаюсь вздохнуть поглубже, но не получается. Неужели я разучился дышать? «Да нет, — смеется Коджи в моей голове. — Просто я забрал с собой весь твой воздух». На мгновенье мне думается, что это действительно так. Наверное, это и есть мое наказание…***
— Такуто, пойдем! Понятия не имею, сколько времени прошло после его ухода. Но стало заметно легче. Во всяком случае, мне. Каяо больше не следит за мной, не дуется, и вообще куда-то делась с треклятым букетом. Эту вульгарную Михо я тоже больше не видел — вероятно, ушла вслед за Коджи. Еще лучше! Гости тоже не надоедают, а тот бармен, с которым мы сдружились, вновь охотно болтает со мной о футболе, Европе, и обо всем на свете. Я не пытаюсь подсчитать количество выпитого. И все идет прекрасно, вот только взволнованный вид Сэрики меня опять напрягает. — Сестренка, я занят, — пытаюсь уклониться от очередного ее задания. Мне здесь лучше… — Пойдем, говорю тебе… — ей все-таки удается вытащить меня из бара буквально за руку. Бармен сочувствующе кивает, но помочь мне ничем не может. — Куда? Что случилось, Сэрика? Ты прервала наш разговором с Хи… Хе… Черт, забыл как его зовут… Куда мы? — с некоторым трудом ворочая языком, удивляюсь я, ведь сестра, не ослабевая хватки, тянет меня в дамскую уборную. — Зачем? Сэрика тем временем, торопливо оглядывается у двери той самой комнаты, куда мальчикам ходить категорически запрещено и, наконец, отвечает сердитым шепотом: — Каяо плохо. Идем!