Пантера

Я всё стою рядом, внимательно изучая его лицо. Пшеничные волосы нежно колышет ветер. Бледная кожа покрывается мурашками и Мелло нервно вздрагивает и ёжится. Его плечи заметно опускаются и поднимаются... Вдох-выдох. Дышать и чувствовать запахи - это роскошь, уже давно мне недоступная, но мысли Михаэля ясно говорили - Лос-Анджелес вонял развратом и выхлопными газами. Сегодня это чувствовалось особенно чётко, несмотря на привычку не замечать зловонного дыхания города. Не хватало Винчестерского запаха сырого асфальта. Мелло не видел меня, и не мог знать какое удовольствие приносит мне изучение его мыслей, движений. Сейчас, Михаэль вспоминал детство. Я запускаю пальцы в радужное озеро воспоминаний, чувствую его прохладу. Запускаю руки глубже, по локоть... Да. Это было время до Винчестера, до L, до Дома Вэмми. Там был каменистый пляж, стройные тела берёз и холодное северное море. Красивое место. Воспоминания... Мелло не знал, лечат ли они его или раздирают в клочья. Но вот уже день за днём он не переставал думать о доме, дышать парами прошлого. Или это всего лишь выхлопные газы? Кто знает. Михаэль мечтал о том, как он подойдёт к маленькому домику на холодном берегу моря, и застынет на пороге у блестящей дубовой двери. Но лишь на пару секунд, чтобы обернутся и ещё раз посмотреть на море, берёзы, картину чей холод казался ему тёплым. Михаэль откроет дверь своим ключом, и улыбающаяся Кая обнимет его за шею. Он не раз представлял себе это, и каждый раз обрывал эту нить убеждая себя, что всё это глупо и невозможно. Сегодня нить имела особый цвет и запах. Мелло это не нравилось. На плечи легло пальто. – Замерзаешь. –, сказала Кая. Руки у неё, как всегда, тёплые, и Мелло всё чаще задумывался о том какие у неё губы. Хотя даже её присутствие грело лучше любого пальто. Кая стоит рядом, и как обычно - гладкое молчание и контур улыбки. Мелло любил когда всё было так. Он и Кая, вдвоём, дорогой номер в центре города и деньги. Много денег. Небольшая часть от заказов всегда доставалась ему, и за годы набралось даже больше, чем было нужно. Он уже не раз об этом думал. Он мог бы увезти её отсюда. Вот так, просто и эгоистично, забыть обо всём и обрести их обоих на быструю жизнь в бегах. Позволить ей его полюбить. Они могли бы сбежать далеко. Правда, могли бы. Но Михаэль боялся, и уже не проигрыша или ошибки. Он боялся за Каю, и ненавидел и не понимал себя из-за этого. Такие глупые, зелёные мысли. Он боялся того, к чему они могут привести. А Кая стоит рядом делая вид что не замечает, как он на неё смотрит. — Когда уходишь? — вдоволь надышавшись городом спрашивает Кая. Мелло смотрит на часы. — Наверное, прямо сейчас. Даже длительный запой Клода, к сожалению, был не вечен. Тем не менее, Мелло не убивал, а доставки проходили гладко. — Как твои пальцы? — не отрывая от него глаз спрашивает она. Мелло с радостью принимал её беспокойство. — Суставы ещё саднит. Но это всего лишь доставка, пустяк. Кая кивает и переводит взгляд на белое, как простыня, небо. А Мелло продолжает наблюдать за ней краем глаза, не в силах оторваться. В такие моменты он осознавал как сильно влюблён в неё, и как сильно ему хочется прикоснутся к ней. Это желание было так сильно, что оно его даже пугало. Любовь - слишком слабое для этого слово. Мелло её обожал. Он заставил себя отвести взгляд. Надо идти. *** Древний подвал. Легко качается обречённо свисающая с потолка лампочка. В пятне жёлтого света стоят четверо - худой человек в синем костюме с двумя телохранителями, и Мелло. Я стою в тени. Сегодня смертей не будет. Мелло смотрел перед собой, избегая взгляда человека в костюме. Человека звали Фрэнк Миллер, и он очень любил свою власть. Но даже она не смогла спасти его от тетради смерти, настигнувшей его через два месяца после этой доставки. — Принёс мне товар? — спросил он. В нём настороженно пульсировало странное, диковатое чувство опасности, с тех самых пор как он вошёл в этот подвал. Оно заставляло его поторопится. Мелло бросил ему тяжёлую чёрную сумку, игнорируя боль в пальцах и желание изменится в лице. Он всегда был таким на доставке. Лицо - как маска. Движения - как машина. И как можно быстрее. Губы Фрэнка растянулись в оскале, открывая пожелтевшие зубы. — Открой. — приказал он. Взвизгнула молния. Человек встал, ощупал драгоценные белые пакеты. — Два килограмма? В сумке было на полкило меньше. — Полтора. — А мы заплатили за два. Взгляд Фрэнка потемнел, азарт в глазах мягко погас. Воздух лопался. — Наш общий друг знает, что у нас тоже есть своя сеть клиентов. —, продолжил Миллер, — То есть мы не последние кто получит товар. Мы заплатили за два килограмма кокаина. Так мой вопрос - где ещё полкило? Мелло никогда не вмешивался в дела Клода. Он знал, что был товар который должен быть доставлен, но не более. — Я доставщик и не обязан отвечать на этот вопрос. Всё, что касается товара обсуждается с Вараном. Фрэнк сделал шаг вперёд. Мелло приготовился взять Беретту. — А давай ты не будешь говорить мне что делать, друг. Взмах. Мелло успел перехватить его кулак. Заболели пальцы. Беретта врезалась в челюсть человека, попутно окончательно разбивая воздух. В следующую минуту, Фрэнк уже полу-лежал на полу, взбешённый и контуженный. В момент удара, зубы Фрэнка сомкнулись на кончике языка. Его подбородок разрезали две красные струи с обеих сторон рта, а его глаза переполнял густой, тёмный гнев. Телохранители сдвинулись с места. Мелло понял, что ошибся. Он передёрнул затвор Беретты, снял с предохранителя. Но лишь за секунду до выстрела, уже приготовившись нажать на курок он с ужасом понял - нет патронов. На него понёсся кулак. Первый удар Мелло остановил рукой, но второй попал по рёбрам. Михаэль захлебнулся воздухом. Потом - колено в лицо. Противно хрустит переносица и пронзает острая боль. Мелло не издал ни звука. Он даже перестал отбиваться. Он знал, что так будет лучше. Что если пережить эти минуты, он сможет вернутся к ней. К Кае. Домой. И всё снова будет хорошо, если она будет рядом. Если бы его не избивали, он бы наверное рассмеялся в голос от такого бреда. Но его избивали, и приходилось молчать. Было и хуже. — Достаточно. —, Фрэнк Миллер утёр подбородок и уже нервно закуривал стоя в стороне, — Мёртвым от него будет больше проблем. Ещё и война нам не нужна. Мелло не совсем понял, где находится. Ему казалось, он потерял сознание на пару секунд. Первое, что он понял, это что всё тело изнывало от боли, а Фрэнк держал его за волосы, сталкивая с холодными глазами. — Ну что? — кровавый кашель — Мы договорились? Ещё полкило кокаина или... Струна в груди Михаэля Келя с треском лопнула, по инерции рассекая внутренности, из которых полилось что-то разъедающе холодное. Зажатый в худых пальцах худого человека висел кусок бумаги. Лишь чёрно-белый кусок бумаги. Фотография, с которой со странной долей несвойственной наглости и протеста смотрела она. Кая. — Знакома тебе? Твоя шлюха. Глаза Мелло намертво вцепились в лицо Каи. Реальность в момент помутнела и потеряла смысл. Кая. Её лицо на фотографии. Они о ней знают. Они её убьют. Пазл происходящего отказывался складываться в общую картину. — Если я не получу товар, — продолжал Фрэнк — Я лично выпущу тебе кишки, чтобы Варан понял с кем имеет дело. А её... пустим по рукам. Мысль о том, что к Кае может прикоснутся кто-то другой была до дрожи отвратительна. Мелло плюнул ему в лицо. Ответный удар заставил его выплюнуть зуб. Кая не сказала ни слова. Засохшая кровь, посиневшая переносица, синяки на лице... Мелло старался на неё не смотреть. А Кая старалась не смотреть на него. Михаэль стоял на балконе, и голова его нещадно отдавала тупой болью. А Лос-Анджелес живёт, с той же равнодушной скоростью и шумом. И там внизу - Фрэнк с чёрно-белой фотографией Каи в костлявых негнущихся пальцах, с жёлтым оскалом, смотрит на него своим ледяным взглядом и говорит: “Убью.” Мелло снова вспомнил семью. Вспомнил кровь и выстрелы. Закрыл ноющее лицо руками. Нет. Только не снова. Только не она. Он безнадёжно проклинал себя за то, что губит чистую и непорочную жизнь просто любя её, просто позволяя себе представлять её тело в своих руках, её губы на своих. А Кая твёрдо существует, позволяя губить себя этой чёртовой любовью, которая тянет её в самую глубь его души, прося принять её в свой мир. Тот самый который полон темноты и грязи, который до последней клетки пропах блудом и смертью. И она уже стоит на его пороге, зная это, но вряд ли понимая, что находится за дверью. Каю нельзя любить. Нельзя позволять ей полюбить себя, как сильно бы он этого не хотел. Он должен был увезти её как можно дальше. В другой штат, страну, континент. Но Мелло не имеет права останавливаться сейчас. Никогда не имел. Тёплые руки обняли его со спины. Дыхание обжигает шею. Мелло не услышал, как она подошла. Вот так просто, она стоит и обнимает его уткнувшись в плечё, обвивает руками, запускает руки в грудь, внутрь, к душе. И Мелло ясно чувствует, что ничего не имеет смысла. Что он принадлежит ей целиком и полностью, и что не может оттолкнуть её. — Пойдём. — сказала Кая — Я тебя подлечу. Мелло поворачивается к ней и смотрит на неё морскими глазами, в которых стоит безнадёжный, тёмный штиль. И теперь уже он обнимает её, прижимая к себе крепко, стараясь защитить её от всего окружающего. Взгляд его ничуть не меняется. Я знала этот взгляд. Это был взгляд человека, чья душа наполнилась плотной, мёртвой дымкой безнадёжности, что просочилась через её тонкую скорлупу и заполнила всё извне. И Кая тоже уже видела этот взгляд несколько долгих лет тому назад... Но эта история будет поведана мною позже, в другое время и в другом месте. Она обнимала Мелло так же, как раньше, с той же бережностью и теплом. Она снова пахла корицей. Но Михаэль не нашёл того спокойствия, которое было в ней раньше. Теперь была лишь болезненная, горькая и безнадёжная потребность защитить и уберечь. — Я люблю тебя. Кая в его руках застывает. Следующие слова его душат, подкатывают к горлу комом. — Они знают. Прости. Кая знала, кто такие они. Он сам говорил ей об этом не один раз. И поэтому, она жестоко и бесстрашно оставляет на его плече лишь одно: — Чёрт с ними. *** Со странной и несвойственной ей суетливостью, Кая роется в аптечке в поисках перекиси, уже в который раз забывая, что именно ищет. Мелло смотрит на неё всё тем же мёртвым, томным взглядом, а понимание того страшного факта, что теперь с ней может случится всё, что угодно, въедается в него глубже и глубже. В ушах селится шуршание полиэтиленовых пакетов. Вскоре, это становится невыносимо. — Прости меня. — Мелло горько смеётся, понимая нолевое значение каких либо объяснений. Но он знал что, наверное, умрёт, если не скажет всё сейчас. — Ты наверное меня ненавидишь. Я должен был сказать тебе обо всём ещё когда Варан решил что от тебя нет толку. Тогда всего этого бы не было. Тебя бы не было здесь. Не должно быть. Если бы я... Он спотыкается о её взгляд. Кая смотрит на него с неуверенным непониманием, с примесью ядовитой наглой жалости, как на сумасшедшего. — Мелло. — она смотрит ему прямо в глаза, с твёрдостью, на которую та самая нежная Кая Амасава не должна была быть способна — Заткнись. Он воспринимает это как приказ, и Михаэль Кель казалось забывает о всём включая самого себя, и подчиняется. Он. И так просто и быстро. — Ты мог сделать со мной что угодно. Убить, сломать, покалечить. То, что сделал бы любой из твоей шайки. — Кая улыбается — Но ты сначала напиваешься со мной до полусмерти и теперь просишь прощения за то, над чем не имеешь власти. Не извиняйся больше за это. Никогда. Я уже сказала - мне всё равно. Михаэль не мог ответить ей ничего, кроме как снова устало засмеяться. Он окончательно перестал её понимать и просто сдался. — Как тебе может быть всё равно, когда речь идёт о твоей жизни. — Может. Когда эта жизнь ничего не значит. — Нигилизм? — ...Идиотизм. И оба смеются, как полоумные. Кая наконец находит предмет поисков - небольшой пластиковый баллончик перекиси, смачивает им кусочек ваты и начинает осторожно, невесомыми прикосновениями смывать с его лица кровь и промывать раны. Её руки пробуждают боль на и без того ноющем лице. Мелло не чувствует. Он просто смотрит на неё, а Кая на него, и движения её замедляются. Михаэль любил этот поцелуй, и запомнил его на долгие годы. Он запомнил её горячие губы на своих, запомнил суховатую кожу и шёлковистые волосы под своими ладонями. И Кая запомнила привкус крови, оставшийся на его разбитой губе. Мелло никого не целовал с таким нежным и наглым счастьем. И Кая тоже никого так не целовала. И пусть они оба понимали, что стоят на краю обрыва и в любой момент могут сорваться, им было хорошо в эти моменты пустой безмятежности. Держа Каю в руках, покрывая её поцелуями, и слыша как она горячо выдыхает его имя, Мелло всё чётче чувствовал, что ему тоже всё равно. *ПРАВДА* Михаэль снова, нагло и безответственно, себе лгал. А потом были рваные поцелуи и разбитое дыхание, скомканные простыни и нежность цвета Калифорнийского заката. Была любовь. Там. Прямо за моей спиной. А я стояла на балконе и смотрела на то, как город коварно скалится в предвкушении ещё живой добычи. Небоскрёбы, улицы, дороги. Всё скалилось показывая цементные зубы. В ту самую минуту, я трезво почувствовала то самое горько-сладкое, тёплое, тяжёлое чувство, чей вкус и цвет запомнился мне навсегда. Жалость. Кая всё обнимала его, а Мелло летел на горящих крыльях. Летел. Падал.