Не уходи

      Утро выдалось трудным. Ингрид едва сумела заставить себя подняться с кровати и приготовить нехитрый завтрак для Райнеке. Всю дорогу до детского сада она настойчиво боролась со сном, но сразу по возвращению домой рухнула в постель, даже забыв снять линзы. Засыпая, Ингрид успела подумать, что в данный момент целая дюжина утопающих Симонов не сможет разбудить её.       Проснулась она уже после полудня. Лучи зимнего солнца проникали через окно спальни, оставляя на полу белые полосы. Рённинген потянулась и села в постели. Голова болела, глаза щипало, да и всё остальное пребывало не в лучшей форме. Она прошла в ванную, со вздохом облегчения сняла линзы и умылась холодной водой. У неё в запасе оставалось ещё несколько часов, поэтому Ингрид решила приготовить вкусный ужин для себя и сына.       На кухне было тепло и уютно. Ступая босыми ногами по искусственно подогретой плитке, она добралась до холодильника, и тут зазвонил телефон. Ингрид, вздохнув, поплелась обратно наверх. — Алло? — выдохнула она. — Куда бежала? — дружелюбно спросил Дани. — А, это ты… Я просто оставила телефон в спальне и собиралась заняться готовкой. — Как вы там? — Хорошо, — Рённинген проглотила все слова, которые рвались наружу. Супруга волновать было нельзя — скажется на результатах, поклонники встревожатся, антифанаты восторжествуют… — Скучаем по тебе. — Скоро Рождество, — ответил Ташлер, — я приеду домой. Кстати, я уже купил подарок для Райко. Ты что хочешь? — Хм, — она знала, что Дани её не видит, но машинально пожала плечами. — Можешь купить серьги… — Инкен, ну будь ты чуть оригинальнее! — Куда ж ещё… — Рённинген вспомнила мертвенный холод, исходящий от Симона, и вздрогнула. — Я и так, кажется, с головой не дружу… — Тебе можно, — усмехнулся Даниэль, — ты же омега. — Аргумент, — согласилась Ингрид. — До скорого, Инкен, — в трубке что-то зашуршало, — я полетел. Люблю вас. — И мы тебя, — ответила Рённинген, медленно садясь на кровать. А ведь ей и в самом деле не хватало мужа… Она вспомнила его крепкое тело, его запах и почувствовала, как кровь приливает к щекам. Нет-нет, только не эти мысли… Нужно возвращаться на кухню. Ингрид встала на ноги и вдруг услышала, как за стеной капает вода.       «Выключить забыла, что ли?» — подумала Рённинген. Она заглянула в ванную и не смогла сдержать крика — на кафельном полу разливалась большая лужа, в центре которой стоял знакомый до боли маленький мальчик. Возле его босых ног вода уже начала покрываться тоненькой узорчатой коркой льда. — Мне холодно, фрау Рённинген, — жалобно протянул Симон, смотря своими пустыми светлыми глазами куда-то за Ингрид. — О Боже, — вырвалось у неё. Она начала медленно пятиться назад. — Что ты хочешь от меня?! — Мне так холодно одному, — продолжил мальчик. — Убирайся из моего дома! — Ингрид перекрестилась и бросилась вниз по лестнице. Она наспех всунула босые ноги в сапоги, набросила пальто поверх халата и выбежала во двор, едва успев схватить сумочку. Ледяной ветер трепал волосы Ингрид, больно хлестал её по щекам. «Меган» приветливо моргнул фарами, и уже в следующую секунду Рённинген втиснулась в салон, хлопнув дверью так, что с лобового стекла осыпался иней. — Твою мать, — Ингрид трясущейся рукой нажала на кнопку включения двигателя. Она вспомнила о том, что линзы остались лежать в ванной. Это значило, что вести машину ей никак нельзя, если она, конечно, не хочет лишиться водительских прав. Но перспектива просидеть в «Мегане» до вечера, с опаской смотря на крыльцо, не радовала. В конце концов, коммуна у них маленькая, и Рённинген уже успела выучить все дорожные знаки. К тому же, у неё есть навигатор.       Ингрид была готова поклясться, что слышала, закрывая ворота, тот же детский голос, жалобно упрашивающий согреть его обладателя. Сдерживая рвущиеся наружу рыдания, она медленно поехала по улице. Семь лет назад Ингрид была правой рукой отца и смело расправлялась со сложными проблемами, неизбежно возникающими на пути любого бизнесмена. Что изменилось сейчас? Почему она боится ребёнка, который наверняка является игрой её воображения? «Да потому что себя ты всегда сможешь спасти, а сына — вряд ли», — вновь ожил внутренний голос.       Ингрид выкрутила руль. Именно в этом и было дело. Призрак не охотится за ней самой. Он приходит к Райнхольду. Для любой нормальной матери её дитя — это сокровище. «Дворники» ритмичными движениями скользили по стеклу, и Рённинген немного расслабилась. Возможно, ей просто стоит записаться к врачу. Галлюцинации бывают даже у полностью здоровых людей, чего уж говорить об омеге, которая фактически живёт в изоляции. Вдруг на дороге возникла маленькая фигурка. Ингрид прищурилась, чтобы разглядеть её получше, и тут у неё в ушах снова зазвучало: — Здесь так холодно… Помогите мне… — Я тебя на колёса намотаю, тварь, — не выдержала Ингрид. — Оставь в покое моего сына!!!       Она крепко сжала руль и с силой вдавила педаль газа в пол. «Меган» резко рванулся вперёд, взвизгнув шинами. Раздался глухой стук. От неожиданности Ингрид охнула и увела автомобиль на обочину. «Привидения нематериальны», — зашептал кто-то внутри. — «Ты сбила настоящего ребёнка!»       Рённинген на дрожащих ногах выбралась из машины и шатаясь, как пьяная, двинулась в сторону распростёртого на асфальте силуэта. Снежинки забивались за воротник, голые ноги в лёгких сапогах тут же замёрзли. Ингрид шмыгнула носом и замерла. На дороге лежала собака, чёрный коккер-спаниель; она слабо шевелила лапами, как будто пытаясь убежать. Снег под ней слегка пропитался тёмной кровью. — Господи, — Ингрид, забыв о том, что она всегда боялась собак, бросилась к животному, — сейчас… Потерпи, хороший мой, я отвезу тебя к врачу… Только не умирай, не смей умирать тут, слышишь?       Пёс заскулил, но сопротивляться не стал. Рённинген аккуратно положила собаку на заднее сиденье. Ингрид знала, где находится ветеринарная клиника — совсем недалеко от зоомагазина, в который они с Райнхольдом периодически заглядывали. Путая повороты, она ещё долго кружила по улицам, пока не остановилась у знакомой вывески. Ингрид ввалилась в холл больницы, держа собаку на руках, как младенца. — Кто-нибудь, — закричала Рённинген, — помогите, я сбила её!       К ним тут же подбежали две медсестры, потом откуда-то вышел высокий молодой врач и забрал животное в свой кабинет. Ингрид усадили в мягкое кресло, одна из медсестёр отправилась к другим пациентам, а другая устроилась напротив Рённинген, держа в руках большой блокнот. — Это Ваша собака? — Нет, — помотала головой Ингрид, — она выпрыгнула откуда-то под колёса моей машины! — Ваше имя? — Ингрид Рённинген. Я оплачу лечение, даже если найдётся хозяин… — Где проживаете?       Женщина назвала адрес. Медсестра, пообещав скоро вернуться, скрылась за дверью кабинета. Ингрид, забыв о том, что на ней нет нормальной одежды, расстегнула пальто и выпрямила ноги, смотря на испачканные в грязи сапоги. Успеет ли она вернуться домой и привести себя в порядок до того, как нужно будет забирать сына из садика? — Фрау Ингрид Рённинген, — раздалось по внутренней связи, — Вас ждут в кабинете номер двадцать три. Повторяю: фрау Ингрид Рённинген, Вас ждут в кабинете номер двадцать три.       Она поднялась и прищурилась. — Прямо, — подсказала какая-то девочка с клеткой для хомяка в руках.       Ингрид благодарно кивнула ей, подошла к нужной двери, вежливо постучалась и заглянула внутрь. — Что ж, могу Вас обрадовать, — тот самый молодой врач, что оперативно выхватил у неё пса, вышел из-за ширмы, снимая маску. — Смертельных повреждений у животного нет — открытый перелом передней лапы и ушиб позвоночника. Но собака очень слабая. Вероятно, она потерялась и голодала в течение нескольких дней. На ошейнике, что я снял с неё, есть номер телефона владельца. — Я могу с ним связаться? — обрадовалась Рённинген. — Да, конечно, — ветеринар протянул женщине полоску из красивой коричневой кожи. Изнутри к ней был пришит клочок белой ткани, на котором были написаны цифры. Ингрид поднесла ошейник поближе, чтобы прочитать номер, и ахнула, закусив губу. Хозяина животного звали Петер Крёлль. — Что-то не так? — осторожно спросил доктор. — Я знаю этого человека, — тихо ответила она. — Вам же лучше, — улыбнулся ветеринар, — сможете договориться об оплате лечения без всяких судебных разбирательств. — Да, — только и смогла выговорить Ингрид. — Я сейчас позвоню ему. — Сегодня забрать собаку домой будет нельзя — ей нужно наложить гипс, поставить капельницу, сделать профилактические уколы… — Жаль, — расстроилась Ингрид. Медсестра подошла к ней и протянула какой-то бланк. — Это в кассу, — пояснила девушка в белом халате.       Рённинген вышла из кабинета, достала из кармана телефон и аккуратно набрала номер. — Крёлль, — раздалось из динамика. — Здравствуйте, меня зовут Ин… Астрид. Мы виделись с Вами в баре… — Не припоминаю, — ответил мужчина. — Не в этом дело… Я сбила машиной Вашу собаку. Сейчас мы в ветеринарной клинике, с животным всё будет в порядке. Лечение я оплачу. — Я сейчас приеду, — занервничал Крёлль. — Врач сказал, что лучше завтра утром, — возразила Ингрид. — Кстати, как зовут собаку? — Веста, наша девочка… Сейчас я позвоню жене, успокою её… Спасибо Вам за помощь. — Меня не за что благодарить, — отмахнулась Рённинген. — Вы могли оставить нашу малышку умирать на дороге, — проникновенно сказал Петер, — но вместо этого привезли её в больницу и оплатили процедуры. — Почти любой на моём месте поступил бы… — Ингрид не договорила, потому что телефон моргнул и отключился. Села батарейка. Рённинген с трудом нашла кассу, расплатилась с помощью карточки и поспешила обратно в машину, попутно пытаясь оценить размер ущерба. Бампер слегка помялся, одна фара треснула, придавая обычно улыбчивому «Мегану» хищное выражение автомобильной морды. Понимая, что времени уже нет, Ингрид сразу поехала в садик, с опаской глядя на дорогу. На слегка испачканное кровью заднее сиденье она набросила плед. Сын всё равно будет сидеть в детском кресле, а завтра с утра Рённинген отгонит машину на мойку… Райнхольд ничуть не удивился тому, что родительница разгуливает по городу в халате, а вот вид пострадавшей машины расстроил малыша. — Ты опять въехала в дерево, мам? — бесхитростно спросил ребёнок. Прошлым летом Рённинген спутала передачи, и вместо того, чтобы сдать назад, протаранила ни в чём не повинную сосну. Даниэль долго смеялся над этим случаем и даже попытался дать жене прозвище «молния», но Ингрид настрой мужа не поддержала. — Да, — соврала Рённинген. — Поедем домой, я очень устала. — Ладно, — мальчик принялся болтать ногами, периодически попадая по спинке водительского сиденья. Ингрид шипела, но молчала. Ещё не хватало на сыне сорваться… Да пусть хоть десяток Симонов к ним за обеденный стол садится. Надо начинать держать себя в руках. — Я весь день просидела в полиции, поэтому на ужин у нас будут полуфабрикаты, — огорчила ребёнка Ингрид. — Я в садике поел, — поморщился Райнхольд. — Не хочу больше. — Что ты ел? — удивилась Рённинген. — У Арианы сегодня был день рождения, ей мама с собой пирог дала. Во-от такой огромный, — мальчик развёл руки в стороны, — с мясом. — Повезло тебе, — ответила Ингрид, пытаясь отодрать остатки риса от дна сковороды. — Она очень красивая, — Райнхольд заметно покраснел, — но она никогда не садится со мной. Ей больше Марк нравится… — Подари ей что-нибудь, — пробормотала Рённинген с набитым ртом, когда мать с сыном переместились в гостиную и включили телевизор. — Давай я куплю ей, к примеру, ободок, а ты подаришь. — Ни за что, — яростно замотал головой ребёнок, заливаясь краской ещё сильнее. Надо же — такой маленький, а уже девочки нравятся… — Как хочешь, — пожала плечами Ингрид, поправляя очки. — Мам, позвони папе, — попросил малыш. — Да, надо бы… Вот чёрт… Я, кажется, телефон в машине забыла. Посиди чуть-чуть без меня. Я сейчас вернусь. — О-кей, — согласился Райнхольд.       Ингрид спустилась в гараж и щёлкнула выключателем. Но лампочка не вспыхнула, как обычно, ярким светом, а заморгала, возмущённо жужжа. — Этого ещё не хватало, — простонала Рённинген. Сначала лечение чужого пса, ремонт машины, теперь ещё и электропроводку чинить…       Она потёрла вдруг озябшие ладони и медленно пошла вперёд. Агрессивная «Ауди» в полумраке выглядела ещё мощнее. Ингрид проскользнула мимо машины мужа и подошла к своей. Глаза уловили какое-то изменение, но до уставшей женщины дошло не сразу. Рённинген медленно выдохнула сквозь сжатые губы, выпуская изо рта тоненькие струйки пара, и присела рядом с «Меганом». Она провела рукой по покорёженному бамперу, чувствуя, как по пальцам стекает что-то липкое и мокрое. — Что… — вслух прошептала она.       Ингрид помнила, что машина была совершенно чистой, когда женщина загоняла её в гараж. Пару секунд Рённинген молча смотрела, как по её ладони течёт плотная тёмно-красная жидкость. Потом Ингрид закричала так, что у «Ауди» завыла сигнализация, и бросилась наверх, держа руку перед собой, словно та была стеклянная. — Мам? — Райко удивлённо высунулся в коридор. Ингрид пробежала мимо него, включила свет в ванной, отвернула кран и принялась яростно намыливать руки. Но уже в следующую секунду она остановилась, тупо смотря в слив раковины. Вода, стекающая туда, была совершенно прозрачной. Рённинген пошевелила пальцами. На них не было ничего, кроме мыльной пены. Она нерешительно подставила ладони под струю, а потом тщательно вытерла их полотенцем. Никаких следов крови. — Мам, что случилось? Почему ты кричала? — испуганный Райнхольд уже поджидал мать под дверью. — У нас завелись мыши, — дрожащим голосом ответила она. — Бррр, — передёрнулся мальчик. — Скажи папе! — Сами справимся, — отрезала Ингрид. — Иди обратно в гостиную. — Мам, я хочу с тобой… — В другой раз. — Опять ты… — на глаза Райнхольда навернулись слёзы, и он убежал к телевизору. Рённинген, чувствуя, как ледяной ужас сковывает всё тело, накинула пальто, взяла карманный фонарик и спустилась обратно в гараж. Лампочка всё так же моргала, но гула уже не было. Ингрид решительно приблизилась к «Мегану» и критически осмотрела его. Тот же погнутый бампер и треснутая фара, ничего больше. Ингрид не помнила, как забрала телефон и пришла обратно в дом. Райнхольд капризничал, но она оторвала его от экрана и уложила в кровать, даже забыв умыть. Уже засыпая, Рённинген вновь услышала знакомое ей «кап-кап-кап», но усталость победила страх, и она провалилась в тяжёлый сон.