Уютные сказки

      Уже несколько дней стояла необычайно хорошая для сезона Голых Деревьев погода. Небо было нежно-голубым, а у самого горизонта светлело настолько, что сливалось бы со снегом, если бы не узкая тёмная полоска верхушек деревьев и холмов пустоши на территориях соседей, разделявшая их. Бледные лучи зимнего солнца совершенно не грели, зато делали хрустящий под лапами снег необычайно красивым, зажигая его тысячами разноцветных искорок, от которых немного рябило в глазах, и которые разбегались в стороны, словно пугливые рыбки, когда я пыталась поймать и рассмотреть их получше. Да-да, не удивляйтесь, в жизни суровых лесных воителей тоже есть место прекрасному, и мы умеем замечать необычное и красивое в мелочах. Например, я больше всего на свете люблю сезон Голых Деревьев. Эту голодную, жестокую и немилосердную к воителям, а особенно к котятам и старикам, пору. Морозы сковывают льдом реку, которая даёт нам жизнь и служит основным источником пропитания в любой из сезонов, и нам приходится голодать. Конечно, мы охотимся в небольшом лесу на другом краю территории, но этого недостаточно, поэтому, каюсь, иногда приходится подворовывать дичь у других племён. Поймите меня правильно, ведь иначе нам не выжить... И тем не менее, я всё равно люблю в свободную минутку беспокойной воинской жизни прийти на берег застывшей в безмолвии реки и тихонько посидеть на её берегу, отдыхая и любуясь окружающей природой.       Так было и в тот злополучный или, может быть, счастливый — кто же теперь разберёт? — день, который за один короткий миг сильно изменил мою жизнь. Как сейчас помню, я вернулась из утреннего патруля очень уставшая и, чтобы немного прийти в себя, отправилась на одно из своих излюбленных мест у реки, которое было скрыто от посторонних глаз густыми даже зимой зарослями камышей. Утром я зачем-то на минутку заглянула в палатку к отцу и случайно услышала, как Метеор обсуждает с глашатаем, куда лучше отправить патрульных. В этой части нашей территории сегодня меня бы никто не побеспокоил, поэтому я даже толком ни от кого не скрывалась — сидела у самой реки, неподалёку от Каменной Гряды, и разглядывала своё отражение в кромке тонкого льда возле берега.       Чей-то пронзительный вопль раздался над рекой настолько неожиданно, что я даже вздрогнула. Недоумённо повертела головой, пытаясь определить, откуда донёсся крик, и вдруг заметила на противоположном берегу и немного наискосок от того места, где я сидела, какую-то суету. Может быть, у Грозовых котов там какие-то разборки между собой? Тогда лучше незаметно юркнуть в камыши и убежать в лагерь, пока меня не заметили. Я уже собиралась улизнуть, но в последний момент зачем-то кинула взгляд на неподвижную поверхность реки. Примерно на её середине, о ужас, из воды высовывалась чья-то лохматая голова. Это явно был не речной кот, ведь наши не машут лапами, как сумасшедшие, а аккуратно гребут, стараясь лишний раз не баламутить воду.       До сих пор не понимаю, что заставило меня тогда прыгнуть в реку, разламывая тяжестью тела тонкий лёд, и поплыть на помощь к тонущему коту. Наверное, сработал один из многочисленных инстинктов, заложенных в нас природой. Я не могла стоять и молча смотреть, как кот, пусть и совершенно незнакомый, на моих глазах постепенно уходит под воду, неспособный бороться со стихией. Он ведь потому и тонул, что махал лапами без всякой пользы, только силы попусту тратил. Если не умеет плавать, то просто расслабился бы и доверился воде, а уж она сама вынесла бы его на берег. Вот ведь глупый комок меха!       А вытаскивать его из воды было трудно, ой как трудно... Никогда в жизни мне не приходилось таскать за шкирку подобные тяжести. Знаете, когда он кое-как выбрался на берег и стряхнул с длинной шерсти воду, забрызгав всё вокруг, мне очень хотелось высказать ему всё, что я о нём тогда думала и даже, возможно, как следует стукнуть. Думаю, он бы не сопротивлялся подобным воспитательным мерам, ведь я спасла его от двух напастей сразу: от возможной гибели в холодной воде и от объяснений с нашим патрулём, которые предстояли бы ему, если он всё-таки сумел бы выбраться самостоятельно или его выловил бы кто-то из моих соплеменников.       Но когда он уставился на меня своими жёлтыми глазищами и принялся как ни в чём не бывало шутить, весь гнев как лапой сняло.       — Я — Крутобок! — заявил он, весело глядя на меня, а я про себя подумала, что ему удивительно точно подходит это забавное имя, и тоже чуть не рассмеялась.       Впрочем, долго оставаться на чужой территории было небезопасно и, сухо попрощавшись, я почти сразу же устремилась обратно на свой берег, но задорный взгляд его глаз выкинуть из головы на протяжении всего пути к лагерю так и не смогла. Я и сейчас помню их настолько хорошо, будто мы расстались всего пару мгновений назад. Ох, не к добру это — так заглядеться на кота из чужого племени...