Мадонна Роз или Кораблекрушение по-американски.

POV Кристина Даае Я очнулась в своей каюте, окруженная встревоженными лицами ирландок и Гёзде. - О Аллах, не нужно было так меня пугать! - воскликнула турчанка, сжимая мою руку в своей. - Что случилось, Кристина? Тебе стало плохо? Я покачала головой, чувствуя, что неспособна ответить из-за пересохшего горла. Гёзде, слава Богу, все поняла и поднесла к моим губам кружку с водой. После пары глотков, я вновь ощутила себя большей частью живой. Рэй - старшая ирландка, увидев, что моему здоровью опасность больше не грозит, забралась на свою верхнюю койку и смачно захрапела. Младшая же - Кэти, осталась вместе с Гёзде у моей постели. Они еще немного поболтали, но, поняв, что я не намерена давать ответы или вести беседы, проворно удалились ко сну. Правда, прежде чем подняться на свою кровать, Гёзде прошептала мне на ухо: - Танцовщица из кордебалета, говоришь? Скорее уж, примадонна Даае. Я внимательно посмотрела ей в глаза. - Никто не должен знать, - мой, все еще хрипловатый голос казался грубым. Турчанка с улыбкой кивнула. - Я - принцесса Байрэ Ади Гёздемей, бежала от отца, убив при этом мужа. И об этом тоже никто не должен знать, - прошептала она, укрываясь одеялом и оставляя меня в изумленном молчании. Над океаном взошла ярко-желтая, полная, пугающая луна, которая осветила мертвенным блеском всю палубу "Келтика". Глубокая ночь была необычайно тиха. Практически все пассажиры судна спали, причем спали крепко. И я спала. Мне снились розы...Розы, могилы и гроб. - Кристина, ты любила его? - спросила черноволосая итальянка, проницательно всматриваясь в мои глаза. По моей щеке скатилась слеза. - Я практически не знала его, мадам. - Но, могла бы ты полюбить его, будь у вас больше времени? - Ваноцца Лучано опустила одну белую розу на закрытый гроб своего сына и выжидательно на меня посмотрела. Я воспроизвела в памяти улыбающееся, насмешливое выражение на лице Чезаре. Его зеленые глаза. Один единственный торопливый поцелуй, который дерзкий итальянец украл у меня незадолго до своей смерти. Могла ли я полюбить его? Хватило бы в моем сердце места для еще одной несбыточной любви? Или, возможно, именно этот союз стал бы счастливым? Актеры, певцы, понимающие друг друга, поддерживающие и не запирающие в клетку то, что даровано им природой. Я не знала ответы на все эти вопросы. - Да, могла бы, мадам. Женщина грустно улыбнувшись кивнула. - Чезаре всегда говорил, что его возлюбленная будет настоящей Мадонной, - тихо сказала Лукреция. - Любящей, доброй, нежной. Если в тебе он нашел свою Мадонну, это значит, что перед смертью он был счастлив. Девушка отчаянно всхлипнула, и Ваноцца обняла её. Я подошла к гробу и положила на него четыре кроваво-красные розы. - Пусть тебе поёт Ангел Музыки, - мой шепот отразился от стен каменного склепа, в котором проходили похороны. После обряда, Ваноцца, Лукреция и старший брат Чезаре Хуан по-дружески обняли меня. - Мы еще встретимся, Madonna delle Rose, - крикнула мне вслед Лукреция, когда я уже садилась в свой экипаж. А после, имя, знаменующее скорбь и смерть, привязалось ко мне не только среди семьи итальянцев, но и на сцене. Я проснулась от странного капающего звука, исходящего справа от меня, в районе постели Кэти. Я взглянула на девушку. Она спала в очень неудобной изогнутой позе. Что-то капало с её кровати на пол. Нечто темное. - Кэти, - прошептала я, совершенно не желая вылезать из-под теплого одеяла. - Кэти! Девушка продолжала крепко спать. Я поднялась с постели и медленно подошла к соседней койке, по пути бросив взгляд в иллюминатор. Пугающий лунный свет, как раз осветил комнату. Приблизившись к девушке, я едва не наступила на какое-то темное пятно на полу. Жидкость стекала с кровати. - Кэти... - моя рука прикоснулась к плечу ирландки, и голова девушки резко повернулась в мою сторону. Её глаза были широко раскрыты, как и рот. Из перерезанной шеи текла кровь, пропитывая простыни и стекая на пол. Я закричала. *** - Мадемуазель Даае, я умоляю вас переселиться в первый класс! - в сотый раз повторил капитан "Келтика" мистер Ферриган, чуть ли не на колени становясь перед певицей. Всё это происходило в кабинете связиста. Кристина с мертвенно бледным лицом сидела в кресле и сжимала в трясущихся руках чашку крепкого чая. От алкоголя девушка отказалась. Гёзде, представившаяся горничной примадонны, стояла за её спиной и внимательно следила за каждым действием капитана. Она готова была броситься на мужчину, сделай он хоть одно неучтивое замечание или фамильярное действие. Турчанка и не подозревала, что так привязалась к молодой французской певице. Почти с материнским желанием её защищать. - Я вас молю, мадемуазель! Там вы будете в безопасности и комфорте. Если бы я знал, что на судне путешествует такая звезда как вы, то никогда не позволил бы вам плыть в третьем классе! Подвергая опасности и вас и репутацию компании, - последнюю фразу мужчина произнес значительно тише, однако Гёзде её услышала. Турчанка посмотрела на Кристину, которая находилась в неком подобии шока, в ступоре. Ей необходим был отдых. - Капитан Ферриган, прикажите подготовить для моей госпожи каюту в первом классе. И репутация "White Star Line" не пострадает. Мужчина заметно напрягся, чувствуя невысказанную угрозу, однако позвал стюарта и велел тому подготовить тринадцатую каюту на первой палубе. Гёзде наклонилась к Кристине и взяла её за руки. - Ширин (şirin-(тур.)милая), поднимайся, тебе нужно отдохнуть. Кристина посмотрела на турчанку детским, доверчивым взглядом, который наводил на мысли о безумии. - Да, - прошептала Даае, тихо, словно боясь говорить громче. - Ангел будет волноваться, если я не приду. Гёзде в ужасе приложила ладонь ко рту. Разум Кристины был значительно больше изранен, чем она предполагала. И рана эта появилась значительно раньше убийства Кэти. Надлом в хрупкой мадемуазель Даае был уже давно. - Ваша каюта готова, дамы, - тихо произнес капитан. Гёзде кивнула и повела Кристину за руки в первый класс. - Папа обещал, что пошлет мне Ангела, - шептала девушка, бессмысленно глядя перед собой. - Ангел Музыки меня не покинет. Никогда. *** Прямо под камбузом третьего класса располагались бойлеры и бункер угля. Никто не заметил, как молодая рыжеволосая женщина проскользнула в эти закрытые помещения, заранее выкрав ключ у одного из рабочих. Никто не услышал её рыданий и криков отчаяния. Никто не видел скорби, которую испытывала Рэй после столь жуткой потери сестры. Выстрел прозвучал слишком громко. Пуля револьвера, выпущенная неверным нажатием женской руки на курок, пролетела насквозь через висок ирландки, и пробила нечто очень важное в оснащении корабля. Тело самоубийцы обнаружили почти сразу. А пробоину в бойлерной судна так никто и не заметил.