***
Психолог тяжело вздохнул и тряхнул головой, стараясь отогнать сон. День выдался фантастически тяжелым. Брат творит всякую херню, ломая всё то, что они таким трудом создали. Мальчик не выдержит напора. Мальчик не заслуживает новых издевательств. Не снова. Но еще Лисимах чувствовал, что подошел почти вплотную к разгадке. Что-то не давало ему покоя, он всё рыскал в сети, не имея точного вопроса. А как же получить ответ, если не знаешь вопроса? Зацепка нашлась случайно, совершенно неожиданно. Макс который раз перебирал бумаги, которые оставил Лис, и даже не сразу понял, что это такое. Просто заинтересовался названием и доходом. Сеть дала ответ — антикварный магазинчик в городе, где жил Домн. Но, небо, неужели сейчас кто-то настолько интересуется антиквариатом, чтобы тратить такие суммы денег? Или там живут одни богачи? Конечно. Пробил и фото, и карту. Небольшое ухоженное зданьице даже не в центре. Даже не в центре. Вот только на официальном таком вот документе карандашом была приписка. «Где пташка певчая?». Глупая, несуразная фраза на документе. Только здравый смысл и врожденное желание не просто докопаться, а прямо-таки доебаться до всего и вся не позволили стереть ластиком аккуратно выведенные слова. В самом деле… Наверное, стоит посмотреть товар?***
Бывает ли утро добрым? Определенно! «Определенно, нет» — думал Лисандр, скосив глаза на мальчишку в своей постели. Потом взглянул на время. Оказалось, не утро. Одним словом, день выдался коротким и каким-то ленно-сонным. Юноша, не вполне проснувшийся, дважды не попал в дверь. Лис даже на миг подумал, что это не он вчера напился. Что-то неясное творилось с Максом — Лис больше не мог абстрагироваться, поэтому просто слушал ощущения брата. Жуткое любопытство вскоре одолело и его, призывая к действию. Вскочил, переоделся, и заметался по комнате, не зная, что делать. Пора на работу, а то от безделья скоро сдохнет. Мальчонка прервал эти мучения. Лис просто заметил сбоку притаившуюся фигурку и остановился: — Чего? — Как мне себя вести? — молвил тихо. Вчерашние происшествия сразу же вспыли в памяти и мужчина поморщился: — Так, будто ничего вчера не произошло. Но ты не забывай урок, — добавил. Сонность никуда не прошла, а обманчивая энергичность добивала окончательно. Лис даже набрал брату, чтобы узнать, что там происходит, но никто не поднял трубку. — У меня есть просьба, — снова как призрак возник из ниоткуда парень. Лисандр оглядел его с ног до головы (всё ещё голого) медленным насмешливым взглядом и бросил опять кратко: — Чего? Кристофер упрямо нахохлился и посмотрел в глаза. Опасливо. — Я хотел бы… хотел бы… Лис сделал приглашающий жест, подбадривая. Что он делает! Какой ужас! Что щас будет! Крамольная мысль! — …хотел бы научиться драться, — и, боясь, что его прям щас тут самого и вырубят, затараторил: — По телевизору часто идет реклама бойцовского городского клуба, я подумал, раз я такой-такой-такой мелкий, мне неплохо было бы научиться защищать себя?.. И умолк резко, так же, как начал говорить. Юноша буквально вспотел от напряжения, буравя взглядом книжный шкаф за спиной Господина. Лис посмотрел удивленно и недоверчиво. — Серьезно хочешь? Где-то гудят машины. А в комнате невыносимо душно и тихо. — Угу, — буркнул, сутулясь. Ошибка. Только сейчас подумал, что за курсы надо еще и платить, тратиться на дорогу, уделять время и всё это — дополнительные неудобства Хозяину. — Изви… — не успевает договорить, мужчина хватает за волосы на затылке и тянет вверх, заставляя встать на носочки и посмотреть на себя. — Это потому, что я могу сделать вот так? — говорит язвительно, смотрит сверху вниз непроницаемо, ожидая ответа. Кристофер сглатывает. Это всё равно, что признаться, будто хочешь защититься от того, кто имеет на тебя полное право. Немыслимо, дерзко, бесстыже, оскорбительно и нахально. Ожидает как минимум пощечину, как вчера, когда не слушал, что ему говорили. И, понимая, что совершает, наверное, глупейшую из ошибок в своей недолгой жизни, кивает. Когда раб становится требователен — он теряет всё. Даже право на жизнь. Так когда-то сказал Домн, и Леро тогда еще не верил ему, не верил, но не говорил о своем неверии, только крепче сжимал зубами кляп и пытался сдержаться, не дергаться в ожидании удара. Потом была темнота и голод, и в углу скреблись какие-то чудовища. Было страшно и больно. Зажмуривается. Удара нет. Ничего нет, Хозяин просто опускает его и крепко обнимает. Крису боязно от этих объятий, он не понимает как реагировать на такую быструю смену грубости и ласки. — Заметано. Сегодня позвоню, переговорим и приступишь, — соглашается так легко, что Кристофер даже не сразу понимает, что на его просьбу дали добро.***
Еще спустя один душный летний день оборванных фраз звонит Макс. Он приезжает почти сразу после звонка, настолько быстро, что Лис даже думает, что брат ждал под окнами. Влетает в квартиру как ураган, и Ричард, тихонько проскользнувший за близнецом, жестами показывает старшему, что сам в шоке от такой угнетающей активности вечно спокойного психолога. — Партизан, — закатывает глаза Ричард, словно это прозвище всё объясняет. И, помявшись, уходит к Кристоферу. Лисимах мигом успокаивается и деловито устраивается на стуле, поглядывая на брата и ухмыляясь. — Что же… привело тебя к таким переменам? — осторожно старается выяснить Лис. Наблюдать за таким близнецом действительно страшно. И облегченно вздыхает: маска спадает, Макс становится самим собой. Пожав плечами, бормочет, что надо было как-то избавиться от увязавшегося за ним Рика. Лис недоверчиво щурится, отчетливо чувствуя ноющую зубную боль лжи. — Ладно, не буду томить, брат мой верный, — всё же начинает Лисимах, сдаваясь. Рывком поднимается, проверяет, не подслушивают ли и плотно прикрывает за собой дверь. — Хотел бы я спросить, как продвигаются ваши дела? — совершенно невинно. Лис снова ведёт плечами, стараясь сбросить напряжение. — Превосходно, — в ответ. Макс закатывает глаза и повторяет вопрос медленно, как полоумному. — Я не жалуюсь, продвигаемся, — вторит ему тем же тоном близнец. Лисимах смотрит очень внимательно, словно в самую глубину души, замечая за этими словами и сомнения, и боль, и желание всё пустить на самотек из-за усталости. Кивает, расслабленно улыбается и пододвигается ближе. — Я нашел кое-что чертовски важное. Всего несколько минут у него уходит на то, чтобы кратко раскрыть суть. И Лис вскидывается, неверяще вскакивает и переспрашивает: — Серьезно? Как ты-то умудрился туда проскользнуть? Нет, погоди, не отвечай, — запускает пятерню в волосы. — Детей… рабов свободно продают в одном из самых благополучных городов страны в переулочке, в магазинчике с антиквариатом, в XXI веке? — Вроде как «да», — и красноречиво бросает взгляд на дверь. «А у самого-то?..» Но Лису сейчас не до подколок. Мужчина смотрит куда-то в пространство и спрашивает, не ожидая ответа: — И Крис — не первый, кого так морально изуродовали? — И не последний, — всё же добавляет брат тихо. — И так много… — …детей. — И так долго… — Да, Лис, я офигевал так же как и ты. Мне почему-то не хочется знать, как долго это продолжается и сколько уже потеряно, — говорит с долей сарказма, но это тоже не дает нужного результата. Лисандр садится на место. Наверное, его бы это так не зацепило, если бы не мальчик-подтверждение, яркая картинка того, что происходило там. Если бы не «пожалуйста, Господин», «извините, Господин», «накажите, Господин». И это не только цепляет — ему кажется, что боль, терзавшая его пару дней назад, усиливается, и всем им — тем, кого он не знал, но кто был подобен Кристоферу — всем им делал худо сам Лис. Что он, поднимая руку тогда на Криса, поднимал руку и на всех остальных. Не только больно. Гадко. Мерзко. Он сам участвует в этом. Страшно. Он сам пошел на это. Яростно. А не расхерачить ли всех этих ублюдков вместе с их сраным магазинчиком в хлам? — Но я не только поэтому приехал, — Лисимах говорит тише обычного, и именно это позволяет вернуть близнеца в более-менее уравновешенное состояние. — Мы собираемся на пикник. Теперь Лис смотрит совершенно осоловевши. «Ты с ума сошел?», «ты идиот?», «ты правда мой брат?» — все эти незамысловатые вопросы остаются не озвученными, но оба поняли несказанное. Младший только выставляет раскрытые ладони вперед и улыбается: — Родители настаивают. Лисандр всё еще не произносит ни слова, мрачным взглядом выражая всё, что думает. Осознание собственной причастности ко всему этому гадству холодит кожу и сжимает внутренности. — Всё это будет завтра. Если хотите, можете поехать сейчас с нами, — снова тишина. Психолог поднимается и подходит ближе, заставляет посмотреть себе в глаза. — Успокойся. Я рассказал немногое, и это немногое — всё, что я знаю на данный момент. Вечером буду искать еще. Мы не спасем их всех. Поумерь свою злость, мы не можем. Мы не можем броситься сейчас в полицию, мы не можем сделать анонимный донос, мы ничего не можем сейчас. Близнец впервые за несколько минут кривится и отшатывается: — Мы можем попытаться и тогда… — И тогда Саир скроется. Все, кто в этом учавствует скроются, мы понятия не имеем, как там все устроено. Мы не знаем. В тебе говорит злоба, — Лис как завороженный слушает спокойный голос и не понимает. Как он может бросить? Как они могут ничего не делать? Как?.. Постепенно мысль укладывается в голове. Будет хуже, если броситься сейчас. Будет хуже, если действовать необдуманно. — …ты превосходный стратег в разного рода проделках, но это случай уровнем повыше. Нужно время. — И информация, — вторит Лис более осмысленно. — Именно. Так что вы, едете сейчас или завтра уже? Мы на завтра готовимся, — Макс как всегда переключается моментально, то ли желая сбить собеседника с толку, то ли по еще какой прихоти. — Не сейчас, — машинально отвечает Лис. В голове начинает складываться план.***
…мальчик движется слишком медленно и неловко. Так, будто никогда не дрался. Вскоре Лис озвучивает эту мысль. Парень сверкает обиженным взглядом: — Почти нет. Звучит так, будто только дай волю и Крис — этот маленький парнишка с только недавно начавшими проступать мышцами — пойдет на улицу фигачить всех подряд. Лисандр хмыкает своей мысли, с удовольствием отмечая, что малец уже не выглядит таким худощавым и изможденным, а то, что он со всей дури бьет по боксерской груше едва ли не визуализирует процесс морального выздоровления… Если бы. Грушу он достал из кладовки, и с каждым новым ударом в воздух облачком врывались пылинки. Парень вдруг чихнул. Как котенок, с недовольством подумалось Лисандру. Потер глаза, бросил взгляд на хозяина. «Может, хватит?». Что и говорить, мужчина вволю поиздевался над ним во время разминки. Бегать было негде, поэтому беговую заменили переходом стойка-пол. Раз эдак сорок, не учитывая остального, под едкие комментарии и слабые, но весьма обидные удары найденным в той же кладовке кожаным собачьим поводком. За нерасторопность. — Если ты хочешь идти в бойцовский, то должен знать, что занятия длятся два часа, — почти с ангельским видом сообщил Лис. — А ты полчаса и разминку едва выдержал. Но руки у парня уже тряслись, удары становились всё слабее и смазаннее. Последние «отрабатывал» по воздуху, с видом спасающегося из тюрьмы заключенного. Наверняка забинтованая рука нещадно ныла, хотя почти всё уже затянулось. — Я не справлюсь, — со слезами в голосе, с трудом стягивая негнущимися пальцами тяжелые, большие для него перчатки. — Я не справлюсь, — горько, словно эта фраза относится ко всей его жизни. — Конечно, нет, — вернувшийся из кухни Лис почти целиком засовывает в рот бутерброд и активно жует. — С таким-то настроем только тонуть. — Мне негде, — уже из вредности отвечает Крис, внезапно почувствовав вполне себе здоровый голод. — Можно мне?.. — Ты ж вроде тонуть собрался? — фраза остается без ответа, мальчик проносится мимо. — Хозяин, можно? — доносится уже оттуда жалобное. — А я, блять, запрещал? — во всю глотку орет Лис, которого подобные вопросы начали бесить похлеще, чем раньше. Кажется, его услышали два соседних этажа, но какое это имеет значение?***
Рик встречает их почти у въезда в посёлок, выглядит абсолютно счастливым, вскакивает в салон и все оставшиеся семь минут дороги рассказывает, как обалденно на улице в пасмурную погоду. Лису и самому легче дышать, когда жара спадает хоть ненадолго, но вопли об этом явно излишни… и братец точно хочет поделиться чем-то другим. «Чем» Лис понимает, когда видит во дворе авто Юлиана. Приглашение Иана действительно важное событие, своего рода официальное знакомство с семьей. Вот, значит, почему Ричи так нервничает. — Успокойся, — уже у самой двери, втолкнув оцепеневшего Криса внутрь, Лисандр едва не гипнотизирует братишку. — Всё пройдет хорошо. — Отец на него та-а-ак смотрел! — шепчет парень в ответ, оглядываясь на закрытую дверь. — Будто готов на месте пристрелить из своего магнума! Или кастрировать! Сам же пригласил! Или и то, и др… — Не пристрелит, — Лис встряхивает его за плечи и юноша поспешно кивает, глядя куда-то в сторону. — Я должен был это ему говорить. О том, что переживаю. — Еще один… — вздыхает Лис. — Он знает. Ни к чему напоминать. Кроме того, это я за твою аллергию на сладкое получал, а не он. Уже нельзя со мной поделиться? — братишка замучено улыбается и мужчина продолжает: — Где Иан? — Кажется, нарезает салат под руководством мамы. Юлиан действительно на кухне. Впрочем, на кухне практически все, и первое, что замечает Лисандр, это огромные испуганные глаза Кристофера. Ситуацию можно было бы быстро исправить, только малец не отрывал взгляда от Вика, с которым сейчас разговаривал. Если, конечно, разговором можно назвать ответы на вопросы. — Всем привет, — окликнул Лис, пожимая руку брату, отпихивая почти уцепившегося Рика, пожимая руку отцу уже через стол, обнимая мать… — Лис, помоги Максу накрыть в саду, — попросила Лили с мягкой улыбкой. Отсалютовав по старой детской привычке на принятие задачи, мужчина вышел вслед за близнецом. Так и быть, не спасет сейчас Криса. Мальчику полезно научиться самому действовать, думал он, помогая в мирном молчании брату. «Надо было не уходить». Прошло каких-то жалких двадцать минут! Но кажется, близнецы вошли как раз вовремя: Лили в этот момент упустила с лопатки блинчик, Рик почти полностью сполз под стол, пряча там собственное смущение, Юлиан с самым невозмутимым видом безжалостно кромсал помидор, превратившийся уже в кашицу, Кристофер выглядел абсолютно непричастным ко всему этому, а Вик обернулся к сыновьям, встречаясь темным непроницаемым взглядом со старшим отпрыском: — Видимо, у нас сегодня будет очень познавательная беседа. Напряжение получается немного сбросить, когда Лили вдруг решила, что клубничный ликер надо попробовать прям щас. Рик отказываться не стал, перебросившись парой быстрых взглядов с Юлианом, Крис просто не успел, и воспитание сделало свое дело. Непривыкший к алкоголю юноша неприлично быстро впал в состояние, когда язык быстрее мозгов. И сидящий рядом Вик, пользуясь отсутствием жены, Иана и двух младших сыновей, не преминул спросить: — Кит, откуда у тебя синяки? Лис, в эту секунду нарезающий сыр, чиркает ножом по пальцам. О синяках на мальчишке он думал в последнюю очередь. Но… — К-к-какие, хоз… — обращение «Кит» тоже делает свое дело. Вик не смотрит на мальчика, он смотрит на сына, спрашивая уже у него: — Скажи мне, почему у мальчика перебинтована рука, откуда у него следы от укусов на шее и синяк на скуле? — Лис не успевает найти достойного ответа. — Какого хрена, скажи мне, ты посмел поднять руку на ребёнка? — Вик не повышает голоса, зная, что и без того создает нужное впечатление. — И, прошу тебя, скажи, что ты не занимался с ним сексом. На первый вопрос Лис мог бы найти ответ. На второй — с трудом. Но отведенный взгляд и молчание довольно красноречиво дают ответы сразу на все вопросы. — Неужели я вырастил такое чудовище? — бормочет Вик, глядя на прикорнувшего опьяневшего подростка. Вдох, медленный выдох. — Отец, я могу объяснить тебе… многое. Если ты меня выслушаешь, не перебивая, — решается Лис. Самому дышать становится легче — похоже, Макс подоспел на помощь и держится где-то рядом. — Я обязательно выслушаю всех, — мрачно кивает Вик. Спустя полчаса Рик, опьяневший скорее от нервных потрясений, чем от ликера, едва ли не выпихивает всех в сад. Молчание давит. Только не до конца проснувшийся Крис не чувствует напряженности атмосферы. И снова сглаживает всё Лили, касаясь руки мужа, целуя его в щеку и встрепывая волосы с распустившегося хвостика: — Нам о многом нужно поговорить, милый, не хмурься так. Эта фраза звучит как приговор, но первым под удар попадает Юлиан. — Ричи, расскажи, как вы познакомились? Пока отец мучает Ричи с Ианом, Лис тормошит свое личное недоразумение: — Что произошло, пока нас не было в кухне? Мальчик смотрит непонимающе и автоматически повторяет заданный ему вопрос. К концу фразы он просыпается окончательно и моментально краснеет: — Вы будете злиться, — констатирует. — Я разозлюсь еще больше, если ты не ответишь. — Ваш отец сказал, что я очень замкнутый и что невежливо просто отвечать на вопросы… А меня так учили, не встревать в разговоры, понимаете? — оправдываясь, прошептал. — И сказал, что не произойдет ничего страшного, если я поделюсь какими-то наблюдениями, мыслями, для поддержания разговора… — Провокатор, — устало вздохнул Лис, глядя искоса на красного как помидор, младшего братишку. Кажется, они только что перешли с темы безопасного однополого секса на вопрос разницы в возрасте. Уже почти обреченно: — И что ты ему поведал? — Я… — вина достигла своего предела и парень закрыл покрасневшее лицо ладонями. — Я нервничал и сказал первое, что пришло в голову… попалось на глаза. Узор на кольце вашего отца, я сказал, что знаю этот узор, эмблему. И где она используется. Оно само… Ликер был на редкость вкусным. Даже если пить его залпом. Небо, хоть бы ничего теперь самому не ляпнуть… — Не реви, — вытирая заслезившиеся от алкоголя глаза, шепнул Лис. Если Лили еще делала вид, что ничего не видела, то Вик о таком и не помышлял. — У тебя всё в порядке? — едко. — Разбитую губу дезинфицировал, — тут же откликнулся. Мрачный взгляд Вика полоснул сына и снова вернулся к гостю — Юлиан, видимо, еще не закончил свое боевое крещение. Ричард подле него, ни живой, ни мертвый, сосредоточенно цедил третий стакан простой воды. Лис не успел отвернуться, когда услышал: — Мне все же следовало тебя пороть в детстве, как твоих братьев, — насмешка падает тихо и Лили в негодовании выпрямляется, убийственным взглядом буравя мужа. Юлиан покровительственно сгребает в охапку Рика, братишка демонстративно подставляет губы для поцелуя. Лис встречается взглядом с абсолютно довольным близнецом и решает промолчать, что их, вообще-то, ни разу не били. Вик принимает такой ответ неожиданно благосклонно и наконец улыбается.***
У Лиса разговор шел тяжелее. Может, причиной тому был мальчик с синяками и укусами, который сидел рядом, может, то, что этот мальчик час назад с самым невинным видом заявил, что узор кольца совпадет с эмблемой весьма известного производителя секс-игрушек на любой вкус… Словом, разговор был тяжелым. — Мне кажется, Рик тебя звал, — доброжелательно улыбается Вик мальчику. Кристофер героически не обращает на это должного внимания, пытаясь защитить Хозяина от… от чего? Это не злость, но парень наконец-то чувствует напряжение. — Лисандр? — произносит одними губами, но мужчина, даже не поворачиваясь к нему, кивает. — А теперь по порядку, — бросается в атаку Вик, как только мальчик отходит. Остальные играют в покер с легкой руки Лили, потому он даже не шепчет, а почти шипит. — Ты с ним спал? — О-о-о, с ним разве уснёшь… — с придыханием хмыкает Лис. — Отвечай четко, черт тебя дери! — мужчина выходит из себя и глаза сверкаю гневом. — У тебя что, вместо мозгов член? Ты понимаешь, что он ребенок? Что мальчонка вообще дитя? Я тебя на месте придушу, если ты не найдешь достойного объяснения. — Ты обещал выслушать, — непроницаемо бросает Лис. Мужчина вскакивает на ноги и несется в беседку в углу сада. Сын, тяжело вздохнув, следует за ним. — Он нездоров… Не болен, в смысле, физически. Он просто будто поехавший. Нет, отец, не я его таким сделал. Я его таким получил. — Получил, — не вопросительно, но неожиданно уставше. Лили заходит в беседку неслышно. — Мальчик был… жил у Домна. По его завещанию я мальчика и получил, как вещь. Вот… такого. — Мы знаем, — тихо ответила за мужа Лили. — Да… что? — Лис смотрит на родителей и не понимает. — Мы знаем, — тихо отвечает женщина. — Когда Домн был подростком, я с ним немного общалась. Он был замкнутым и над ним иногда издевались в школе из-за хромоты. Ну, и некоторое время он картавил, — вспомнила она. — Потом кто-то из дальних родственников… То есть, я застала тот момент, когда Кристофер появился у него. Даже навещала первое время, он не мог управиться с малышом… Мальчику тогда было три-четыре года. — Вы знали?.. — неверяще переспрашивает. Еще недавно он благодарил небо, что хоть родители в этом не замешаны. Почему кажется, что самое страшное впереди? — Потом, позже, я узнала еще кое-что, — Лили не отвечает на вопрос и лишь продолжает. — О том, что он воспитывает мальчика довольно жестко. Мы подавали в органы опеки несколько раз, но к нему даже не приезжали с проверкой оттуда. Когда я последний раз пришла, Крис просил забрать его, потому что на него кричали и грозились наказать… Знаешь, я даже на диктофон успела записать. — И что? — Лис оцепенел. Вот сидели его родители… они знали. Небо, они знали. А вон там, в двадцати метрах от беседки сидел Крис, боясь поднять взгляд на Макса. Их бездействие сделало его таким?.. Ответил уже Вик: — Они тоже не приехали. Замяли дело, уничтожили запись. Мы обратились в другой участок, а вечером после этого позвонил Домн и сказал, что если мы будем дергаться, то Крису будет хуже. Слышали приглушенные рыдания ребенка. — И всё… — И всё. Мы просто знали и ничего не делали. Вот так просто. Лисандр молчал. Надо попытаться осмыслить, обдумать, но в голове только одна мысль. «Они знали». Знали и ничего не сделали. Знали, хотя Домн пытался скрыть происходящее. Знали столько лет и ничего?.. — Вы ничего… — Домн говорил, что мы делаем только хуже, — дрогнувшим голосом призналась Лили. Хотела сказать что-то еще, но не смогла. Закончил Вик: — Когда мы втихаря обратились по поводу происходящего, он пригрозил, что тогда будет и ваш черед. — Наш? — Лис невольно снова взглянул на мальчика. — Но… — Я тогда уже… — немного хрипло, но женщина все равно пытается продолжить. — Я тогда уже не могла иметь детей и мы как раз взяли Рика. А он забрал его из детского садика. Они. На два дня. Вашего отца тогда едва не посадили за убийство, а им… Ничего. Рик не помнит этого, да и вы, наверное, тоже, а я помню каждую минуту. — Рика, — как-то даже бессмысленно, автоматически. — Мы выбрали, — Вик выдержал паузу и продолжил: — Никогда не знаешь, какими будут последствия выбора. Лис потер глаза, боясь поверить во все сказанное. Как бы поступил в таком случае он? Что бы делал? Небо, они знали! Но… но ведь в детстве, в том возрасте еще не было сексуальных домогательств, не было и физического насилия. По крайней мере, Домн о том не писал. И все же! Крис… Его состояние — последствия абсурдной цепочки событий. Почему всегда так? — Это всё? — Это вкратце, — уклончиво ответил отец. — Еще есть знакомый психопат Домна, и, возможно, организованное рабство. Но это мы узнали уже по приезду… — Какие мелочи, однако, утаили, — Лис даже позволил себе фыркнуть. Впрочем, откуда они-то разведали?.. И с подозрением посмотрел на отца, словно зная ответ: — Вы приехали, потому что услышали о его смерти? — Да, — тихо, но твердо. — Был шанс перехватить мальчика до того, как за ним придут, — пояснил Вик. — Мы слишком поздно узнали о том, во что в итоге вылилось жестокое обращение… — Придут? Я или?.. — Не ты. — Вот как. Помолчали. — Интересный у нас пикник. — Ага, — откликнулась Лили. — Мне кажется, я сошел с ума, — признался Лис, глядя из беседки в сад. Крис вливал в себя неизвестно какую по счету порцию ликера, добродушно предложенную Максом. С такими темпами он превратится в малолетнего алкоголика. — Какая-то хрень выходит. — Ага, я тоже так подумал, когда увидел мальчика у тебя в квартире, потом Юлиана с Риком, а потом того же мальчика с укусами и синяками… — Я понимаю, я перешел черту… Он не умеет по-другому. Давай, — Лис бросил смущенный взгляд на мать, — без подробностей. — Ты отошел от черты так далеко, что и не видишь, — возразил Вик, но подробности действительно оставил на потом. Макс снова предложил Кристоферу ликер. Рик, собственнически устроившись на лежащем на земле Юлиане, сдавал карты. — Он говорил мне о Саире, — совсем отрешенно уже произнес Лис. Слишком много всего. Нужно подумать. — Что говорил? — вскинулся Вик. Лис кратко пересказал воспоминания своего саба. Макс, проскользнувший в беседку незаметно, хмыкнул и покивал: — У меня тоже есть что вам поведать.***
У Лиса очень болела голова. Похмелье всегда проходило у него тяжело, но в этот раз оно сопровождалось еще и невыносимой тягой кого-то убить. У него даже был мысленный список, но, увы, некоторые и так были мертвы. Возмутительно яркие лучи солнца пробивались сквозь тяжелую занавесь. Снова в полдень проснулся? Это входит привычку. Правда, они все вчера задержались аж до полуночи. Особенно когда решили подумать над действиями попозже и еще два часа сидели обсуждали те самые возможные действия. Но потом напряженность окончательно спала, позволяя всем отдохнуть и повеселиться. Рядом застонал от еще более тяжелого похмелья Кристофер, вылакавший вчера целую бутылку ликера и запивший всё это дело кофе. Лисандр, как самый лучший Хозяин, Господин, Властитель и вообще самый-самый, ночью участливо придерживал волосы парня, пока тот… хм… блевал. Неподготовленному организму такой коктейль был в новинку, равно как и последствия от неумеренности в выпивке. — О-о-оу… кажется, я чудовищно виноват перед вами, Л-лисандр… — мужчина не успел ничего сказать, когда последовала новая фраза, воистину наполненная ужасной болью отходняка: — Меня пора убить… — Считай это своим наказанием, — всё же съязвил Лис, прикрывая глаза. Им пришлось остаться в гостевой комнате: предприимчивый Макс подливал ликера и близнецу. Впрочем, помнится, он схлопотал увесистый подзатыльник от отца за попытку всех споить. — Нет, я имею все основания полагать… — Что ты малолетний алкаш, — ухмыльнулся мужчина. Мальчик рядом с ним возмущенно засопел, но единственным видимым выражением протеста оказалась закинутая на живот Лису нога. — Кто бы говорил, — забубнил он едва слышно. Голова его уже свисала с кровати. Было довольно тяжело объяснить родителям, почему парень тащится за ним в комнату, когда пустует еще две гостевые. Конечно, они и сами знали о ситуации и состоянии Криса… но, видимо, не могли смириться с тем, что «такое будет твориться в доме». Что «такое» Лис решил не уточнять. Так, проводил взглядом счастливого Ричарда и красноречиво посмотрел на отца. Вик вздохнул и пошел на попятную: — Мальчик воспитан иначе и мне противна сама мысль, что этим может кто-то воспользоваться… — Поверь, я отлично знаю, как он воспитан сейчас, — проникновенно уверил Лисандр отца. — Ты подумал, что твой собственный сын?.. И Лис действительно не тронул мальца в том самом смысле. Так, подержал за волосы пока того корчило в рвотных судорогах, помог умыться и не врезаться во все стены. … ласкал, пока парень не начал бессвязно молить о том, чтоб его взяли или хотя бы дали кончить. Лис позволил, уверенный, что на утро юноша об этом забудет. — Чё ты там бубнишь? — повысил голос. Парнишка тут же вздрогнул, убрал ногу и с перепугу свалился на пол. — Я… я ничего! — воскликнул в своей привычной манере. И поморщился, чувствуя всю прелесть вчерашнего отдыха. — Вижу, тебе алкоголь язык развязывает, да? — наступал Лис. Вероятно, это можно услышать и за дверью, но сейчас всё для одного зрителя. — Я… я… — привычный испуг и обреченная просьба: — Н-накажите? — Пошел ты к черту, — вздохнул устало Хозяин, но сразу же уточнил: — Сходишь к реке, подготовишь себе наказание. Пятьдесят розог, это пять прутьев. Прилюдно. Кристофер вскочил. Да, он чувствовал себя виноватым за вчерашнюю оплошность… Но это!.. Это!.. Это не честно! — Не честно! — негодования хоть отбавляй, но голос всё равно дрожит от ужаса. — Вы тоже пили! — Прировнять к хозяину? Немыслимо. И тут же исправляется: — Вы… вы разрешили… — Стало быть, тебя не надо наказывать? — любопытствует Лис, приоткрывая глаза. С интересом косится на юношу и тщетно пытается скрыть свою удовлетворенность протестом. Увлеченный монотонным узором ковролина Кристофер долго молчит, прежде чем тихо ответить: — Не надо. Вы не запрещали, я не нарушал. — Тогда я накажу тебя за то, что не нарушал, — сразу же отрезает мужчина. Крис с негодованием поднимает взгляд на Господина, но встречает лишь откровенное веселье и искорки смеха в хитром прищуре глаз. — Вы провоцируете меня, — выдыхает нервно, не зная, не понимая, что делать и для чего всё это. — А то! Здесь даже реки нет, — и Лис всё же начинает тихо смеяться… пока не получает точный удар подушкой прямо по голове. Всё же, сколько бы плохого ты не узнал, и насколько бы неопределенным и страшным не казалось будущее, существуют моменты, когда нельзя быть серьезным.