* * *
Во время очередного загула, отец привел в дом фотографа, который умудрился забраться в эту глушь для необычных кадров девственной весенней природы. Мужик был очень интересный, объездивший полмира, он знал много такого, о чем в этом Богом забытом городишке даже не слышали. Фотограф говорил и говорил, достав из своих вещей альбом со снимками, показывая их Валерке, и объяснял, чем его заинтересовал данный момент. Отец, заскучав, отправил сына спать, а сам, достав новую бутыль самогона, продолжил с гостем разговор за жизнь. Утром, Валерка, морщась от неприятного запаха перегара и курева, прибираясь в кухне, увидал тот самый альбом с фотографиями. Решив, что гость отойдет не раньше вечера от количества выпитого ночью, взял его с собой в школу, пересмотреть еще раз самому и показать одноклассникам, а если быть точнее, только одному. Шел девяносто седьмой год, развитие потребительской кооперации. В городок приехал предприниматель, решивший обогатиться за счет природных ресурсов края. Ничего в этом плохого не было, появление новых рабочих мест радовало жителей и давало надежду, что вот-вот их жизни наладятся. Бизнесмен приехал с семьей, с женой и сыном, избалованным и капризным подростком, которого в четырнадцать лет вырвали из сытого московского общества и привезли в нашу глухомань. Осипов Стас, старше на год, напыщенный и властный, одетый в импортные шмотки, слушавший музыку через плеер, пивший вкусные напитки из железных баночек, сразу обозначил свое положение не только в классе, но и в школе. До его появления, среди подростков не было взаимной неприязни, а уж о насилии или травле вообще речи не шло. Пацаны, естественно, дрались между собой, но быстро мирились, найдя компромисс, девчонки тоже ссорились, но никогда не обижали друг дружку. С появлением Стаса все изменилось. Он, имея садистский нрав, сразу начал притеснять ребят. Изнывая от скуки и злясь на то, что ему приходится учиться вместе с простыми босяками, собрал вокруг себя команду из самых обеспеченных, и развлекался, травя более слабых и незащищенных. Валерка, державшийся в стороне, следил за ним, не понимая, что происходит в его душе. Стас ему нравился, независимо от того что вытворял. Хотелось быть ближе, дотрагиваться, гулять вместе, болтать о разной ерунде. Он был как глоток свежего воздуха, человеком из другого мира, чем-то нереальным. Много читая, он знал, что это чувство – любовь, но не мог понять, почему к парню. Валерка стал совсем замкнутым, он решил, что больной, а поговорить было не с кем. Так и тянулись месяцы учебы в надежде увидеть Стаса, узнать о нем новое и, возможно, перекинуться парой слов. Альбом, который Валерка нес в школу, мог подарить ему минуты радости от близости человека, о котором он грезил последнее время. Он представлял, как будет ему рассказывать о снимках, о необычных ракурсах, о тех местах, где были сделаны фотографии и сможет подружиться, заинтересовав интересными историями. То, что Стас обратит внимание на сам альбом, было ясно. Дорогой, кожаный с металлическими уголками, он сам по себе притягивал взгляды учащихся. Валерка, в столовой, на перемене после третьего урока, достал его из сумки и положил на стол. Вокруг собрались ребята и стали разглядывать снимки. - Это что у тебя? – заметив интерес учеников, Стас протянул руку и забрал альбом. Перелистывая страницы, он поинтересовался, откуда у такого как Валерка, столь занятная вещица. Валера, от охватившего его смущения, ляпнул, что это его дядя, известный московский фотограф, привез. - Ах, дядя? – он оглянулся и показал фотографии своей свите, которая стояла рядом. Раздались смешки. Валерка не досмотрел все фотографии и не мог знать, что там, в конце, на последних страницах. Эта его непредусмотрительность и ложь про дядю сослужила толчком к трагедии, которая произошла позже. - На, - Стас вернул альбом, - спрячь подальше, увидят учителя, мало не покажется. Он уходил, пересмеиваясь с друзьями, а до Валеркиного слуха долетали фразы, что деревня деревней, а нравы почище московских, и что он, Стас, даже представить не мог, что тут есть гомики. После этих слов, он быстро открыл альбом на последней странице и осел на стул. Там были довольно откровенные снимки мужчин, занимающихся сексом. Все, кто был рядом, начали смеяться. Сразу вспомнились прежние обиды и на него посыпались упреки. – Вот почему не заступился, когда я просил? Влюбился, в парня влюбился... – и снова смех. Домой Валерка бежал как ненормальный, мечтая вернуть альбом и надеясь, что в школе об этом скоро все забудут, впереди были выходные. Он ругал себя, что не сказал правду, о том, чьи это на самом деле снимки, рассказал бы со смехом, что спер у квартиранта, могло бы все повернуться по-другому, а теперь было поздно. Застав дома за столом, на котором в центре возвышалась бутылка, родителей в приличном подпитии и взлохмаченного фотографа, у которого тряслись руки, он не стал отдавать альбом, а прошел в свою комнату и закрыл дверь. Снимки притягивали, хотелось посмотреть еще, он их разглядывал, гладил глянец бумаги и принимал себя таким, каков есть. Когда услышал, что взрослые угомонились, он вышел, нашел чего поесть и опять закрылся в комнате. Он так и заснул с альбомом, раскрытым на последней странице, и не услышал, как к нему, рано утром зашел его хозяин, чтобы забрать. Валерка пробудился, только когда из-под его руки фотограф вынимал альбом. - Не место тебе здесь, - сказал он, - уезжай в Москву, а лучше в Европу. - Вы думаете, я такой, как они, как мужчины на снимках? - А ты сам как думаешь? - Не знаю, наверное, мне очень нравится один парень. - Поэтому уезжай. Больше Валерка этого человека не встречал. Зато узнал, каково быть изгоем. От постоянных нападок и издевательств он стал недоверчивым, агрессивным. После того как отец его избил, узнав правду, он убежал из дома, но был пойман милицией и возвращен домой. Кое-как, закончив седьмой класс, Валерка пристроился шабашить летом на стройку, где от приезжих гастарбайтеров научился одному очень важному уроку - никому нельзя доверять, никогда нельзя показывать свой страх, и если тебе что-то нужно - забирай. Он и раньше выглядел старше, а к концу этого лета тяжелый физический труд превратил его в крепкого юношу. Мужики вечерами устраивали кулачные бои, в которых Валерка с удовольствием принимал участие. На стройке вместе с ним работал бывший боксер, который после развала союза, получив от государства крепкий пинок и пожелание жить долго и счастливо, переквалифицировался в каменщика. Он, заметив, что у Валерки есть все предпосылки заниматься боксом, начал его тренировать. Дни бежали быстро, и приближалось время возвращения домой. Он не знал, что его там ждет, но надеялся на лучшее. В любом случае, школу нужно было закончить. Дома его встретили соскучившиеся за три месяца родители. Они были трезвые, что продлилось не долго, так как отец, посчитав возвращение сына домой прекрасным поводом выпить, сразу отправил его в магазин. Вот там он и встретил Стаса, который унижал продавщицу, объясняя ей, что такого клиента нужно обслуживать быстро, а не заставлять ждать, пока она соизволит пожрать или покурить. - Я принимала товар, - оправдывалась женщина, но он как будто и не слышал её вовсе, гнул свое, подыскивая выражения пообидней. Со стороны эта сцена казалась настолько омерзительной, что Валерка не смог сдержаться и осадил нахала. - Это кто у нас тут вякает? - Стас развернулся и, узнав, кто посмел его поучать, перекинулся на него. - Возвращение гомосеков, часть вторая, – ехидная усмешка скривила его лицо, ставшее в один момент отталкивающим, и Валерка вдруг понял, какое безграничное зло у этого парня в душе. – Помни, - он ткнул его в грудь пальцем, - я ничего не забыл и очень ждал, когда мы сможем продолжить. - Я тебя не боюсь, и твоих прихлебателей тоже. Будете лезть - выбью дурь из каждого. - Но это мы еще посмотрим, - он приблизился ближе, почти вплотную, - лучше тебе одному не ходить, – сказав это, он быстро вышел из магазина и, сев на мотоцикл, уехал. - Ой, Валер, зря ты с ним сцепился, - послышался голос продавщицы, - он все равно не поймет, так только хуже сделал, разозлил его. - Тётя Маш, вы боитесь подростка? Позволяете ему себя оскорблять. Вам самой не кажется это глупо? - А что делать? Его отец весь город под себя подмял, менты у него на побегушках, мэр на довольствии, царь и бог местного разлива. Приходится терпеть выходки его горячо любимого чада. - Вы что серьезно? И никакой управы на него не найти? - Ну-ка, - она поманила его к себе и стала говорить тихо, - они с дружками Захаровскую дочку изнасиловали, и ничего, все замяли. Пришлось тем переезжать от срама. Купив все, что было нужно, Валерка вернулся домой и, отказавшись сидеть с родителями, закрылся в комнате. Нужно было обдумать, как жить дальше. Два года школы, потом паспорт, а потом можно и уехать. Только как прожить эти два года в городе, где творится беззаконие, а первый зачинщик теперь у него главный враг? Надписи на партах, записки и рисунки, подкинутые в портфель, он терпел. Отчужденность ребят тоже переносилась более или менее нормально, Валерка понимал, что они боятся попасть в немилость. Потом его избили, подкараулив после школы, но сломить не смогли. Стас завелся не на шутку, ему было нужно унижение, он хотел, чтобы Валерка ползал в ногах и вымаливал прощение. А тот, как специально, не реагировал и даже не держал на него зла. Противостояние длилось три месяца, последняя выходка оказалась той каплей, которая переполнила чашу терпения. В конце уроков, когда почти все школьники были внизу, на Валерку набросилась группа парней во главе со Стасом, они повалили его на пол и стянули брюки вместе с трусами. Оставшись практически голым, под всеобщее улюлюканье, свист и хохот, он поднялся в полный рост, даже не думая прикрываться. Он обратился к Стасу, который кривлялся, обзываясь, и бросал едкие замечания в его адрес. - Ты думаешь, что мне стыдно сейчас? Да ты даже понятия не имеешь, что такое настоящий стыд. Валерка схватил его за волосы, дернул что есть силы на себя и вниз, заставив упасть на колени. Пока Стас был в замешательстве, он второй рукой надавил ему на нижние коренные зубы, чтобы раскрыть челюсти и, приблизив вплотную к паху, заставил взять член в рот. Настала гробовая тишина, все смотрели на двух парней посреди школьного холла. Стас извивался, но Валерка крепко держал его своими сильными руками, не давая вырваться или укусить...* * *
- И чем все закончилось? – спросила бабушка. - От него отстали? - Нет, - ответил я грустно, - статья 132 УК и три года колонии. - Ему было только четырнадцать лет, его не могли за это посадить, - мама всерьёз распереживалась, проникнувшись этой историей. - Почему не разобрались? А родители? А свидетели? – потом она тяжело вздохнула. - Ну да, о чем это я? Такое время было страшное, разгул бандитизма, коррупция... – она подняла на меня глаза. - А как было в тюрьме, его там не обижали? - У подростков обычно рулит не самый умный, а самый сильный. Так что не обижали, - успокоил я её. - Он закончил там школу, познакомился с двумя парнями, с которыми дружит до сих пор и, выйдя на свободу, вернулся домой, чтобы забрать долги.