История одного "пидораса"

Я подъехал к подъезду, и какая-то неясная тревога закралась в душу, появился страх. Словно я школьник и несу домой двойку – забытое чувство, но я так явственно его ощутил. Как там говорят? Хороший нос за версту кулак чует. Сегодня суббота – выходной, видать, отец меня разнесет. - Ты чего не выходишь? – таксист уже начал нервничать. - Денег нет? - А? – я как будто очнулся. - Нет, деньги есть. Сколько? - Рубль хватит, - он получил от меня тысячу и подобревший спросил: - Проблемы дома? Жена? - Нет, родители, - я тяжело вздохнул, представив, что сейчас будет. - Отец против моих отношений. - Ты не можешь ему угождать, и не обязан заглядывать в глаза, у тебя своя судьба. Если считаешь что живешь правильно - живи, а сомневаешься – спроси совета, но не позволяй давить на себя. Минутная слабость может обернуться горем не только для тебя, но и для них. - Вы сейчас про себя говорите? - Про себя, - он затих, но я не выходил, стало интересно. - Была у меня девушка, я любил её сильно, и она тоже меня любила. Но отец запретил, мол, не пара она мне, женил на другой. Моя любимая таблеток напилась, как узнала, а я… свыкся, конечно, но гулял от жены постоянно, пил сильно, руку мог поднять. Дети всё это видели… Отец понял, что натворил, да поздно уже было. Вот так из-за моего малодушия столько судеб переломалось. - Ничего себе! - Иди, не бойся и отстаивай своё счастье. Он ведь своё с твоей мамкой построил. А если вдруг выгонять начнет - уходи, остынет, потом назад позовёт. Иначе быть не может. - Спасибо за совет, он мне пригодится. Прелесть минутного топтания у подъезда и оттягивание скандала была очевидна, но проникнуться ей не удалось. - Максим! Быстро домой! – я поднял голову вверх и увидал на балконе отца. Снова то же состояние дежавю. Интересно, откуда оно? Ну, вот и всё, сейчас меня распнут – всю жизнь любя отца, беспрекословно его слушаясь, я собирался сегодня объявить ему войну. Он тоже это прекрасно понимал и боялся. Ведь случись кому-то из нас сейчас повести разговор неправильно, мир и покой, царившие в нашей семье, могли рухнуть, и восстановить всё обратно будет ох как трудно. Мама с бабушкой, оказавшись между двух огней, будут пытаться нас помирить и, принимая по очереди мнения враждующих сторон, начнут разрываться. Только не это, я насмотрелся на такие семьи. Таксист, конечно, прав, прогибаться нельзя, но и допустить, чтобы отец меня прогнал тоже. Нужно быть очень внимательным к своим словам, потому как всего одно, брошенное не подумав, могло нанести боль сразу четверым. Так вот оно откуда, это состояние страха. Я не боялся, что меня отругают, я боялся, что отец причинит вред в первую очередь себе, решив, раз я ему так открыто перечу, значит, уже не признаю его авторитет в доме - самое глубокое заблуждение. Спорить, отстаивая свое мнение – можно, а вот ругаться – нет. Но как не переступить через эту тонкую грань? Я поднялся на свой этаж, дверь была приоткрыта. Раздевшись и войдя в комнату, я застал отца сидевшим за столом, он держал спину прямо, а губы были плотно сжаты. Это означало одно – папа в гневе. Я редко его таким видел: первый раз когда обманул, принеся домой три двойки, но сказал что все хорошо, второй – когда взял без спроса его машину на даче, и несколько раз во время последних событий. - Где мама, бабушка? – спросил я. - Нам нужно вдвоем поговорить, они у Родиона, – ответил он, почти не шевелясь. – Не для женских это ушей. - Вдвоём, так вдвоём, - сказал я спокойно, хотя сердце упало. - Ты провел эту ночь в постели этого бандита и уголовника? Только отвечай честно. Не юли, я это сразу пойму. - Пап, он не бандит и уголовник, а очень умный, добрый и интересный человек. И да, - мне стоило усилий не опустить глаза в пол, - я именно там провел ночь. А врать я не собираюсь, для меня тоже очень важен этот разговор. - Он вор и бандит! – отец ударил по столу кулаком. - Одна его машина чего стоит! А квартиры? Ты сам посуди, пораскинь мозгами. Кто просто так получает такую жилплощадь? – он отвернулся от меня, собрался с духом, затем продолжил, смотря мне в глаза. - Захочешь уйти от него - не выйдет, он тебя не отпустит! - Пап, ты его совсем не знаешь, зачем так говоришь? – я попытался защитить Валерку, но было бесполезно, папа меня не слышал. - Где ты его вообще взял? По нему уголовный кодекс плачет. А если он снова сядет? Ты его будешь вытаскивать? - С чего ты это решил? Он не сядет, - вышло довольно глупое заявление, но отец, вроде, не обратил внимание. - Я знаю, мне сказали уже, у него десять риэлтерских агентств. Десять! А они там знаешь, чем занимаются? – он выдержал паузу для пущего эффекта и сказал: - Тем, что заставляют обманом подписывать документы несчастных, одиноких стариков, а потом тех находят мертвыми. Было странно, что отец мог поверить в эту ересь. Интересно, кто ему всё это наплёл? Скорей всего на работе похвалился, что такие удачные варианты обмена, ну а «друзья-товарищи» со злобы и выдали. - Пап, а если тебе про меня скажут, что я вор и убийца. Ты поверишь? Перестанешь после этого любить, отвернешься от меня? Ты на работе поделился, как нам с расселением повезло? Он сначала растерялся, ожидая от меня явно другой реакции. - Ты от разговора не уходи, - прикрикнул на меня отец. - Чего ты бабам наплёл, что они так Валеру твоего жалеют, и мне вчера все нервы вымотали? - Жалеют? – я был очень удивлён. - А разве есть причина? У него все хорошо. - Значит так! Я запрещаю тебе с ним встречаться, забудь его и выбрось из головы! Наверное, отец решил, раз я не пререкаюсь, то уже осознал вину и буду на всё согласен. - Нет! – ответил я с вызовом. - Мне с ним нравится, я не хочу расставаться и не собираюсь делать выбор по принуждению. Папа втянул носом воздух, задержал на секунду, и выпустил его со странным звуком. Я прекрасно знал, что это может означать – мне его не переубедить. - Перебесишься! – он повысил голос. - Найдёшь себе девку, женишься и успокоишься, – каждое слово било, как хлыстом, я не мог поверить, что это говорит мой отец, всегда желавший мне счастья. - Придумал непонятно чего. С мужиком в кровати кувыркаться! Не совестно? Перед нами не стыдно? Перед другом, тренером, перед знакомыми и соседями? Я старался не повысить голоса, не закричать, а найти правильные слова. Обидно было так сильно, что защипало глаза, но я пытался взять себя в руки и сосредоточиться. Я справился с дыханием и сказал довольно тихо, но твёрдо: - Отец, я очень тебя прошу, не оскорбляй меня или Валеру. Уважай мой выбор и не верь той лжи, которую тебе наговорили из-за зависти. Я не собираюсь искать себе девку, мне интересно и хорошо с ним. А что касается моей личной жизни, а уж тем более жизни сексуальной, я не позволю туда совать свои носы никому. Даже тебе! Папа вспыхнул. Интересно, где я допустил промашку? - Отец?! Так значит я теперь отец?! А ведь ты меня так никогда не называл. «Отец. Ну, конечно! Вот придурок», - я так растерялся, совершив ошибку, что не смог настроиться на дальнейший разговор. Папа подошел ко мне. - Значит, тебе дороже собственного отца какой-то гей?! Ты, вместо того чтобы думать о семье, жене, детях, решил жить в таком позоре? Как людям в глаза смотреть? – он кричал мне прямо в лицо. - Как можно так низко пасть? - А как ты мне собрался в глаза смотреть? – я сорвался, обида переполнила чашу терпения, посыпались обвинения. - Почему хочешь сделать меня несчастным, с чего вдруг так оскорбляешь? Решил, что только твое мнение верно? Я не такой как ты, я другой! - А какой? – крикнул отец. - Голубой? - Какой есть! - я не остался в долгу. - И не забывай, я твой сын! Хлопнула дверь, послышались наши имена, в гостиную вбежали мама, бабушка и Родик. Мама и бабушка подбежали к отцу, пытаясь не дать ему в сердцах наговорить лишнего, а Родька силой вытолкал меня к себе в квартиру, точно так же затыкая мне рот. Они уберегли нас от непоправимого, так вовремя придя на помощь. Словно само провидение оберегало мою семью. Оказавшись в Родькиной комнате, я подошел к окну и стал глубоко дышать, чтобы унять сердцебиение. Я чувствовал, как у меня полыхают щёки и уши, захотелось в зал, выместить всю накопившуюся злость на груше. Вышибить из себя этот негатив, нанося нескончаемые удары локтями, коленями, кулаками. Снова и снова. Бить до тех пор, пока она не сорвется и не упадет мне под ноги. А потом пинать её ещё и ещё, пока силы не оставят, пока не начнут болеть мышцы, пока покой не наступит. А потом сесть рядом и разреветься, очищая свою душу, чтобы простить отца, чтобы никогда не вспоминать этот разговор, чтобы снова стало легко и спокойно, как раньше, давно – в детстве. - Водку будешь? – спросил Родик, когда я справился с нервами и восстановил дыхание. - Давай, – не отказался я. - Ну, ты, конечно, отмочил, ничего не скажешь. Прямо воитель, - он передал мне стакан и соленый огурец, наколотый на вилку. - А чего на тебя вдруг нашло? Валерку ты знаешь всего ничего, а с отцом всю жизнь прожил. Зачем ты на него набросился? – он пристально смотрел на меня, ожидая ответов. - Макс, ты это серьёзно, ты влюбился? - Нет, - ответил я уверенно, - не влюбился, - выпил и откусил от огурца, который у меня забрал Родик и доел, закусывая водку, которую пил после меня из того же стакана. - А чего тогда? – не отставал он. - Чего ты так за него впрягся? - Ничего… - пробурчал я в ответ. - А? – переспросил Родик, пришлось напрягать связки. - Ничего! – почти крикнул я ему. - Погоди злиться, - он не обиделся, - ответь. У тебя какие к нему чувства? - Не знаю… - снова я начал мямлить, мечтая просто помолчать и подумать. - Чего? – Родька был не из тех, кто так быстро отстанет, поэтому допекал, и приходилось отвечать. - Не знаю! – снова вышло громко, но не резко. - А ты подумай, - продолжал он, - есть хоть с чем сравнить. Я задумался, ничего в голову не приходило, я не мог понять свои чувства. И потом я не мог вот так представить, это ему легко - он художник, ему понятно как изобразить: боль, страх, ненависть, зависть, любовь… А я не умел. С чем сравнить мои чувства? Да чёрт его знает, самому интересно. Я обхватил голову руками и застонал. - Хорошо, - Родька решил помочь, он усадил меня на диван и сел рядом. – На, выпей еще, успокойся и продолжим. Снова из одного стакана с закуской напополам. - Ты сможешь перестать с ним встречаться? – Родька понял, что неправильно сформулировал вопрос, отставил бутылку и стакан в сторону и принял умный вид. - Нет, не так… – он взлохматил себе волосы, подгоняя мысль, и, видать, она пришла. - Представь, - он развернул меня к себе, крепко держа за плечи, - ты говоришь ему – «Всё, адью», и он пропадает из твоей жизни навсегда. Я замотал головой в ответ: - Нет, я так не смогу. - Та-а-а-к, уже ближе, - Родик оживился. - А теперь ответь, почему и сравни ответ с более или мене близким к нему чувством. - Да что ты меня тестируешь? – я встал и отошел от него подальше, он мне надоел. - На, выпей и не ори, - не отставал Родион. Снова стакан с водкой и огурец, которые перекочевали к Родику. - У тебя, что, посуды больше нет, из одного пьём? – заметил я ему, указывая на наш стол с выпивкой. - Не отвлекайся! – он не обратил внимания, ему было не до стаканов, он весь горел от нетерпения узнать правду. Даже на месте не мог усидеть, ходил по комнате, не позволяя сосредоточиться. - Блин! – нужно было ему отвечать, - Ну. Не знаю, – я начал представлять его серию картин «Чувства» и остановился на одной. - Жадность, наверное… - для меня это тоже оказалось сюрпризом. Мне на самом деле было жалко его терять, не больно, а именно жалко. - Чего? – Родькины узкие глаза раскрылись от удивления и стали как у европейца. Он даже ходить по комнате перестал. - Ты оглох? – я на него закричал. - Чего ты мня все время переспрашиваешь? Жадность! - А ты чего на меня орёшь? – не стал молчать Родька. - А ты чего лезешь? – я отвернулся от него снова к окну и стал разглядывать ворону, которая сидела на ветке дерева, прямо пере до мной. - Эгоист! – мне на плечо, тяжело опустилась его рука. - Хах, - он не то смеялся надо мной, не то издевался. - Не, ну вообще абзац! – не переставал он. - Надо за это выпить, - я развернулся к нему. Родион снова плеснул мне водки, получилось много, и дал огурец. - Я с таким первый раз сталкиваюсь, – говорил он мне в полном недоумении. - Ты мне еще раз объясни. Ты с ним не расстанешься потому, что он - твоё. Тебе жалко. - Да, получается, что так и есть, - я отдал ему пустой стакан и надкусанный огурец. - Ты прав, я эгоист. - Сильно! Да нет… - он выпил и подобрал другое слово: - Смело! А как ты его защищал, просто песня, как родного. - А ты откуда знаешь? Я не говорил нечего. - Ха-а-а, - заржал Родька, - мама твоя, еще вчера детскую подслушку притаранила и установила в комнате, а через чего слушать, штуку такую овальную - сюда. Вот мы тут втроём и обалдевали, – он не переставал хохотать. - Прикинь, какая мать умница, вы бы разодрались там вконец… - Мама… – я тоже заржал, чувствуя к ней благодарность. - Надо за это выпить! Она шпион. - Шпионка, - поправил меня Родик и глянул на бутылку. - Разливай! Меня не нужно было просить дважды, водка уже не казалась такой противной, единственный стакан не раздражал, и огурцы были в тему. Нам захотелось курить, мы вышли на балкон, поржали над вороной, которая нас обкаркала, когда мы на неё махали и, замерзнув, решили выпить ещё. Часом позже, когда мы ополовинили вторую бутылку водки, в комнату вошел мой отец, и я икнул. - Утро на дворе ещё, а вы уже нажрались в стельку, – как ни странно, злым он не был, или мне просто так казалось. - Дядя Валера, а давайте с нами, - Родик хотел подвинуть отцу стул, но тот его остановил. - Ещё чего не хватало, с детьми пить. Да и потом, - он посмотрел на меня, от чего я икнул ещё раз, - твой звонил, - он сделал паузу, - просил меня перегнать его машину. - Тебя?! – я ничего не мог понять. - Вот уж чудеса. А ты? Он выглядел растерянным и добрым, как раньше, я не верил в то, что видел, а он ещё мне и отвечал: - Ну, что делать? Надо. Тачка дорогая, жалко. Мы с Родиком переглянулись, как будто ища друг у друга подтверждения, что это всё происходит на самом деле, а не галлюцинация от палёной водки. Папа, не обращая на нас внимания, почесал затылок в раздумьях и спросил: - Только как туда ехать? Я ведь только на машине знаю как, а один на двух… Чего делать? - На такси, - придумал я и улыбнулся, совершенно забыв о скандале и о том, что мне было плохо. - Это сколько денег? – отец покрутил у виска, показывая, что я совсем, ку-ку. - Где мы их возьмем? А потом еще из его поселка ехать. Нам зарплату опять задерживают, а тут выйдет не меньше пятёрки. - Есть деньги, - я вспомнил и пошел к себе. Уронив пальто на пол, я пытался достать из кармана деньги, но у меня не получалось, я постоянно попадал в рукава и поэтому ругался. Ко мне подошла бабушка, она меня никогда не видала выпившим, а тут её ждал сюрприз. Внук ползает по своему пальто и не может найти нужную дыру. - Максим, ты чего такой пьяный? – бабушка, получив невнятный ответ, помогла мне и сунула в руку свернутые деньги, даже не поняв, что это было. Поставила меня на ноги, помогла дойти до квартиры Родика и наказала: – Пока мать не видит, проспись, – я не стал спорить с ней и быстренько закрыл дверь. - На, - я отдал отцу деньги, - тут хватит. - Да тут на новую машину хватит. Откуда? - Валерка дал, – опускаясь на диван, ответил я ему, мне было всё равно, что он подумает или скажет, я снова хотел курить и начал расталкивать засыпающего Родьку: - Вставай давай, не спи… Отец смотрел на меня, потрясая деньгами и не находил слов. Он тоже, как и бабушка, меня пьяным не видал и не знал, что я курю. В общем я его разочаровал по всем статьям. - Дядя Валера, - очнулся Родик, - а вы чего, правда, машину перегоните? - А куда деваться? - ответил отец. - Не чужой, чай, человек - зять, как-никак, – съязвил он напоследок и, махнув на нас, пошел из комнаты. - Ха-а-а, - заржали мы с Родькой, и когда отец вышел, снова разлили и успели выпить. - А ну, дайте сюда! - он быстро вернулся и забрал у нас водку. - Со мной поедете. Нечего прохлаждаться. Ну а нам пришлось только смириться с неизбежным. - И ещё… - отец снова вернулся, - телефон включи. - Хорошо, - пообещал я и понял, как мне на самом деле хорошо.