История одного "пидораса"

Вызвать такси до аэропорта Шереметьево оказалось не так просто, как казалось. Чтобы дозвониться до диспетчера, маме понадобилось немало времени, а полученный ответ расстроил: - Машина будет через два часа. Отец, ругаясь, решил сам пойти и поймать машину, потому что, как он уверял, день будет разорван, и ему ничего не удастся сделать. Нас он заставил поторопиться, а сам увел маму на кухню, чтобы та не видала, какие мы с Родиком пьяные. Дорога в аэропорт заняла уже два часа, а может и больше, но мы не доехали, пробки были нескончаемыми. Немного протрезвев, мы с Родиком смотрели на забитую машинами автостраду, скучали, злились и хотели пить. - Немного осталось, - водитель наконец свернул с Ленинградского шоссе. - Тут без пробок. - Ну, слава богу, - отец с облегчением перевел дух, - наконец-то это безобразие закончилось. Они продолжили болтать с водителем, о том, что при Союзе жилось намного лучше, чем сейчас, и оба совершенно не понимали, куда катится современная молодежь, живущая распутно и не по средствам. Родик с чего-то решил вступить с ними в спор и громко отстаивал свои права. Он им доказывал, что сейчас полно возможностей не только зарабатывать, но и тратить деньги, а также, что он, как художник при Советах, не выбился бы в люди. Зато сейчас, выставляясь в частных галереях, он имеет успех. Водитель, ничего не понимающий в этом вопросе, сказал совершенную глупость, что и в Союзе были известные художники, на что Родик ему безапелляционно заявил: - Да были, но ими становились посмертно, либо сбежав заграницу. Они так расшумелись, что у меня заболела голова. Хотелось скорей уже доехать и выйти на воздух, а ещё я помнил, у Валеры в машине была большая бутылка минералки. - Максим, очнись, - позвал отец, - какая парковка? - Там, - я показал и снова откинулся на сидении. - Что-то ты грустный, - заметил водитель, - переживаешь за что? - Голова болит, - скупо ответил я. – Устал. - Бывает и не такое, если с самого утра пол-литра водки выпить без закуски, - коварно напомнил отец. Они с водителем посмеялись надо мной и согласились друг с другом, что сейчас молодежь даже пить не умеет. Я не стал ничего говорить, а удрученно вылез из машины. Предъявив парковочный талон, я чуть не бегом направился к джипу, чтобы достать минералку. Родька, не выдержав, вырвал её у меня и тоже присосался к бутылке. Стало полегче. - Быстро в машину, алкаши, - поторопил нас отец, - весь день из-за вас насмарку. Мы снова уселись на заднее сидение и откинулись по сторонам. – Ну и машина! – папа не смог сдержать своего восхищения. - Как в приёмной большого босса. Даже у нашего начальника цеха кабинет меньше, – он завёл двигатель и снова начал хвалить автомобиль. Родька, почувствовав себя лучше, начал разглагольствовать про то, что останься СССР, фиг бы мы на таких машинах ездили, отец вступил с ним в спор, а я страдал от головной боли и молчал, погруженный в сои мысли. Вспомнился утренний скандал, затем пьянка у Родьки – это было очень неприятно, но было что-то ещё, совсем плохое. Я стал напряженно думать, почему мне вдруг показалось, что у нас в доме произошла беда. Перекручивая в уме сегодняшнее утро, я не мог зацепиться за мысль, которая ускользала. Может, похмелье было виной, а может спор Родика и отца, а может нервы… и тут меня осенило. - Папа! – крикнул я. Он от неожиданности, чуть не потерял управление, Родька завалился на мои колени, а я стукнулся головой о стекло. - Ты чего, с ума сошел? – орал отец. - Ты чего меня пугаешь, жить надоело? - Пап, где Варя?! – я схватил его за плечо. - Что с ней? - Пьфу, Максим, - он перевел дух. - У тренера твоего, Михаила. У меня отлегло от сердца. - А почему она там? - А как поговорить серьёзно, если она дома? Ведь эта шлёнда тебя защищать станет. В комнате или у Родиона не запереть - будет выть, лаять, шкрябать двери. А выпустишь - начнет отвлекать, лезть. Вот я её вчера вечером Мише и отвел. Он обрадовался, любит собак, – папа глянул на меня в зеркало. - Испугался? - Не то слово… - Вот и я испугался, - признался отец. – Я когда вчера вернулся домой, такая пустота была… Вроде мама и бабушка дома, а всё равно неуютно. Тебя нет, Варька не крутится под ногами, жуткая тоска накатила. А сегодня, когда Родька тебя утащил, я вдруг подумал, вдруг ты уйдешь из дома. Представил, что нет тебя… я не услышу твоих шагов, веселых рассказов, на столе утром не будет стоять твоя любимая кружка с недопитым чаем… А зачем тогда всё, для чего? Я почувствовал, как сжалось сердце, понял, как сильно люблю тебя, сынок… Бабушка ещё начала рассказывать, как у одной знакомой дочка пьёт, мужиков в дом водит, мать заставляет водку покупать и рожает, не пойми от кого. Не квартира, а демография, трое уже - мал мала меньше, от таджика до киргиза, и четвертый на подходе. А ты у меня неплохой: честный, смелый, добрый. А принципы, - он махнул рукой, - кому они нужны, если отец с сыном не могут общего языка найти? Ну а потом Валерий позвонил. Мы с ним поговорили. Он ко мне по имени и отчеству обратился, культурный, очень грамотный человек, за тебя сильно переживал, попросил машину перегнать, извинялся за неудобства. Не вязалось все с тем, что мне про него рассказывали, да и Михаил удивился, что про него насочиняли. Я тогда решил, что ты прав, не следует в жизнь твою лезть, сам разберёшься. Что теперь поделать, раз так вышло? Всё равно тебя, обормота, не заставить жить, как положено, да и заставлять нельзя. Но ты только мне пообещай, - папа опять глянул на меня в зеркало, - если встретишь девушку, которая тебе приглянется, ты её не пропусти, а попробуй пожить. Вдруг всё у вас срастётся. - Хорошо, пап, обещаю. Встречу, не пропущу. - Значит, вы его простили, дядя Валер, - Родик хлюпал носом и ревел горючими слезами. - Родь, ты чего? – мы с отцом стали его успокаивать. - Всё ж хорошо. - Да, - согласился он, - вы цените друг друга, а меня отец бросил и укатил. Конечно, если бы он был трезв, то не стал бы реветь, а сейчас, слушая моего отца, дал волю эмоциям. - Вы только не говорите никому, - попросил он, успокаиваясь, - это только между нами. Машина свернула с трассы, и мы поехали к коттеджному поселку, где жил Валера. Низенькие деревянные домики начали сменяться на более высокие, а за ними уже просматривались крепкие каменные строения, больше похожие на замки. Неожиданно солнце выглянуло из-за туч и стало так ярко, что пришлось зажмуриться, отец опустил козырёк и увидел, что там, в кармашке, среди бумажек, была моя фотокарточка. Папа выдвинул её за уголок, глянул и засунул назад. Мне стало вдруг неудобно, я покраснел до кончиков ушей и подвинулся в угол, к самой двери. Родька, закрывая рот, пытался неслышно ржать, а отец делал вид, что ничего не произошло. Убью Валерку, как вернётся! - дал я себе слово. Где он её вообще взял? Если бы еще в зале - ладно, а там я был на улице, с рюкзаком на плече. Точно, убью! - Сколько едем уже, - сказал отец, - ни одной автобусной остановки и машин почти нет. Как назад добираться будем? - На такси, - ответил Родька, - может сюда быстрей доедет, нужно вызвать, – он полез по карманам и расстроено сказал: - Я не взял телефон, но номер такси помню наизусть. У отца тоже не оказалось сотового, а я взял и даже включил, но не зарядил. Поэтому у меня трубка села, как только я нажал на кнопку вызова. - Отлично! – съязвил отец. - Нам теперь километров пятнадцать до трассы топать! У них что, прислуги нету? – он злился, и было хорошо заметно, что сильно. - Или прислуга тоже на машинах разъезжает? – папа решил спросить у меня и посмотрел с пристрастием. - Как обслуга добирается до города? - Я не знаю, у Валеры нет прислуги. А телефон стационарный есть, вызовем из дома. - Он тебе ключи оставил уже? – подколол отец. - То есть, всё по-взрослому, серьёзно? - Ключи на связке, где и от машины. - А сигнализация? Скорей всего есть. Номер знаешь? - Знаю… Открывая дверь, я почувствовал, как у меня дрожат руки. Не попав с первого раза в замочную скважину, я выругался. От отца это не укрылось. Он положил руку мне на плечо. - Не переживай, сынок, я не собираюсь оценивать, насколько хозяйственен твой избранник. Даже если он неряха, мы с мамой его примем. - Папа! Хватит! - А чего, правда же… Пока я открывал дверь и набирал код, чтобы снять дом с охраны, отец с Родиком ржали на крыльце за моей спиной. - Заходите, - позвал я. - Родь, вон телефон. Как и ожидалось, диспетчер сообщил, что такси нам смогут подать не раньше чем через час. Решив ждать, а не тащиться по морозу, отец попросил меня сделать чай, а сам с Родькой уселся за стол, наблюдая. Пока я возился с кружками, пакетиками и искал сахар, они перешептывались, смеялись, и переглядывались. Самые родные и близкие называются, злился я, ощущая себя нехорошо и неуютно под их пристальными взглядами, а под конец совсем смутился. - Нате, - я подал им чай и конфеты, которые нашел, пока искал сахарницу. - Максим, - сказал отец, - мне дома рассказали Валерину историю, он вышел из колонии в семнадцать. Ты говоришь, он там школу закончил? - Да, сдал экзамены экстерном. - А сейчас ему сколько? – спрашивал он дальше. - Двадцать два года, - нам с Родькой показались странными такие вопросы, но мы не перебивали. - Значит за пять лет, молодой человек, в сущности, совсем пацан, смог заработать себе на этот дом, машину, организовать крупный бизнес, заиметь мохнатую лапу в верхах… Тебе не кажется это подозрительным, как ему удалось так быстро подняться? - Пап, ты снова решил его обвинить во всех грехах? Обозвать вором, бандитом, убийцей, мошенником? Может я ещё что-то упустил? - Ты не сердись, - сказал отец, - ты у меня единственный сын, и я элементарно переживаю. Пусть, - он остановил меня и не дал вставить слово, - пусть он не причинит тебе вреда. А если у него враги, конкуренты? Он вряд ли делает дела с такими работягами, как я. Ты не думал об этом? - У него нет никаких дел с бандитами, пап, успокойся. В самом начале да, были, но теперь нет. - Ты знаешь его историю? – спросил Родька с интересом. - Расскажи. - Да, сынок, расскажи, - поддержал папа, - время есть, успокой отца. - Слушайте, - я не хотел говорить, не был готов, - Валера не допустит, чтобы кто-то пострадал, на это есть причина. Он не связывается с криминалом и не нарушает закон. Просто поверьте. - Ты расскажи, и позволь я сам буду судить, что он допустит, а что нет. Отмалчиваться было бесполезно, да и глупо. Отец переживал и имел право все знать о человеке, с кем проводит время его сын. Да и Валерка не будет против, если я с ними поделюсь. - Ладно, - начал я, - Валеру освободили в начале декабря, а до него, летом, с той же зоны откинулся на волю паренек, с которым он там подружился. Тощий, длинный ботан, носивший очки с перемотанной изолентой дужкой. Парень, как о нём все говорили, родился с отверткой в руках. Он с детства любил паять, собирать аппаратуру, что-то мастерить и экспериментировать с горючими материалами, позже он заболел радиоэлектроникой и получил погоняло Штепсель. Сел он по глупости, нечаянно взорвав школу, не всю естественно – крыло, но этого для приговора хватило. Срок у него был небольшой, так как начались каникулы, и никто не пострадал. Он быстро нашел общий язык с Валеркой и его другом по кличке Хмурый, заинтересовав их своим интеллектом…