stolen moments

Кардиналу я жду арт :3 Ане, благодаря которой я это все-таки написал

Хосок в сотый раз за вечер выглядывает в коридор и, убедившись, что свет в ванной по-прежнему горит, разочарованно падает обратно на кровать. Когда ты живешь в крошечной квартирке еще с шестью взрослыми парнями (читать – перевозбужденными идиотами), самые обыденные, казалось бы, вещи превращаются в маленькие радости. Найти с утра пару носков хотя бы похожих друг на друга (а если они еще и оба твои – нереальная везуха). Спихнуть ноющего Чимина Джину раньше, чем за дело со смачным матом и подзатыльниками возьмется Намджун. Отвоевать последнюю очередь в ванную – да-да, именно последнюю, потому что только так можно расслабиться от души и не переживать, что в дверь поскребется какой-нибудь Чонгук, потому что ему затрахалось ждать. Это круто, и Хосок потягивается в предвкушении горячей воды, что струями будет омывать напряженное тело. Но перед этим из ванной нужно выпихнуть Тэхена. Тэхен сидит там уже двадцать минут, и нет, Хосок вовсе не думает, чем он там занимается. Тэхену девятнадцать. У него рвет крышу от гормонов, а их небольшой мирок слишком мал для семерых, и места для гормонального взрыва нет от слова совсем. Поэтому Хосок Тэхена понимает. Хосок всего на год старше. У Хосока руки чешутся постучать в дверь и выдворить Тэхена оттуда за шкирку, но он сдерживается все из-за того же гребаного понимания. Но когда стрелка часов переползает отметку еще плюс десяти минут, Хосок не выдерживает. Он подходит к ванной, и его обдает приторным запахом ванили. Ебаной ванили. Просто Тэхен очень любит сладкое. Любит настолько, что гель для душа у него пахнет шоколадом, а шампунь – фруктовой жвачкой, а пена для ванны – ванилью, и запах этот, сладкий, тягучий, вязкий, окружает Тэхена едва ли не круглосуточно. Он щекочет ноздри и туманит голову, этот чертов запах, но Тэхену нравится. Хосоку – иногда – нравится тоже. Он заносит кулак, чтобы потревожить спокойствие кошечки, решившей принять ванну с ароматом ванили, и замирает в полушаге от порога, понимая, что что-то здесь не так. Дверь не заперта, а всего лишь прикрыта, и свет широкой полоской вырывается в темный коридор. Хосок затаивает дыхание. Нет, он не собирается подсматривать за Тэхеном. Он всего лишь сориентируется в обстановке и найдет способ поэффективнее выставить Тэхена из ванной, вот и все. Хосок делает шаг в сторону. Дверь, как назло, скрипит и щель становится шире. Хосок уверен, что Тэхен его запалит вотпрямщас, и все выйдет дофига неловко, но – Тэхену явно не до него. Тэхен лежит в наполненной ванной, расслабленно откинув голову на свернутое полотенце. Пена укрывает его пушистым белым одеялом, так что видны только острые коленки, выпирающие над водой. Разведенные в стороны, влажные, со следами белой пены коленки. Хосок сглатывает. Тэхеновы глаза крепко зажмурены, а рот приоткрыт, и губы подозрительно красные и припухшие. Так, словно Тэхен время от времени впивается в них зубами, сдерживая стоны… как сейчас. Хосок переводит взгляд на тэхеновы руки. Левая лежит на бортике ванной, пальцы впиваются в фаянсовый край до побелевших костяшек; правая прячется под пенным покрывалом; плечо ритмично дергается. Вот черт. Хосок далеко не нежный мальчик, и вставать от очень-даже-эротичных живых картинок у него не должно. Просто Ким-чертов-Тэхен имеет свойство возбуждать. Когда облизывает испачканные в соусе пальцы, например, или когда, вспотевший и уставший после тренировки, разваливается на полу с не самыми однозначными стонами… и особенно когда тайком дрочит сам себе под прикрытием пушистой пены. Хосок говорит себе, что нужно уйти. Что как приличный пацан он должен уважать право Тэхена на личное пространство и примитивную замену личной жизни. Но вместо этого Хосок подкрадывается на цыпочках и не дышит даже, притаиваясь за дверью. Как самый настоящий мудак. И единственное, что Хосока тревожит – что Тэхен запалит его раньше времени. Но Тэхен не палит. Он дергает головой, скидывая со лба влажную прядь, шумно выдыхает и тут же кусает губу, сдерживая рвущийся стон. Над водой поднимается пар; Тэхен начинает дергать рукой резче и выгибается; из воды появляются его плечи и ключицы, блестящие и облепленные радужной стекающей пеной. В этот момент у Хосока по загривку бегут мурашки. Он едва ли отдает себе отчет, когда запускает руку за пояс домашних шорт. У него стоит до боли, и тот факт, что запалить могут уже их обоих, волнует Хосока меньше всего. Хосок обхватывает свой член и плавно водит ладонью, не сводя глаз с Тэхена – ему очень не хочется кончать раньше него. Тэхен явно приближается к разрядке – его нижняя губа уже кроваво-красная от того, как сильно он впивается в нее зубами, но даже так тихие стоны срываются через раз, и Хосок слышит их через шум телевизора в гостиной. Когда Тэхен в очередной раз прогибается так, что его тело вытягивается дугой, Хосок закусывает собственную ладонь – выдержки Тэхена у него нет. Тэхен кончает с тихим всхлипом – он на секунду замирает, напрягается и расслаблено обмякает, продолжая лениво двигать рукой. Хосок кусает ладонь сильнее, представляет, что там, под пенным прикрытием Тэхен гладит обмякший и отвратительно чувствительный член, выдавливая остатки семени, и спускает на собственную ладонь. Дыхание тяжелое и разладившееся, в ушах гудит, а в голове пусто и клубится туманом. Хосока покачивает; он опирается на косяк и наблюдает, как Тэхен подтягивается в ванной и выдергивает затычку. Вода с шумом устремляет в сток; уровень стремительно снижается, так что взору Хосока постепенно открываются расставленные длинные тэхеновы ноги. По бледным бедрам стекают остатки пены вниз, и эта же пена покрывает плечи, руки и живот Тэхена. Тэхен лежит, пялясь в потолок, пока вода не стекает полностью, и медленными движениями размазывает пену по груди. В гостиной умолкает телевизор. Хосок понимает, что срочно пора валить. Он вытирает руку о шорты и собирается отступать, когда Тэхен поворачивает голову и смотрит в упор своими невозможными черными глазищам, еще больше потемневшими после оргазма. – Было круто, хен, – говорит Тэхен осипшим голосом и улыбается. Он гладит свои разведенные бедра и откидывает голову назад. Хосок открывает дверь.