Кто пойдёт по следу одинокому? Сильные да смелые головы сложили в поле, в бою Молод, кто остался в светлой памяти В трезвом уме, твердой рукой в строю, в строю
Ночь выдалась ужасной. Данте почти не спал, что тут же сказалось на его внешнем виде: темная щетина превратилась уже в легкую неопрятную бороду, лицо вытянулось, щеки впали. Сидя на матрасе, скинутым со сломанной кровати, Данте вцепился обеими руками в голову, что-то беззвучно повторяя. Грязная футболка пропиталась потом и кровью. Всю ночь, лежа на животе и разглядывая грязный пол, по которому сквозняк гонял клоки пыли, Данте то и дело протягивал руку к укусу. В это было невозможно поверить. Потрясение стало проходить: первой пощечиной стала встреча с братом. Из-за своего эгоизма он подвергал его жизнь смертельной угрозе. Но чем больше Данте об этом думал, тем больше понимал, что если бы он не вернулся, Вергилия ждала бы похожая судьба. Теперь у него было… а сколько дней он продержится? В первое время, когда еще эпидемия не превратилась в пандемию, инфицированные не обращались неделями. В последний же раз, когда Данте наблюдал такую картину, зараженный превратился в зомби уже через несколько часов. Данте не знал, через сколько дней в нем умрет последнее, что делает из него человека. У него есть возможность дать брату шанс выжить. Но для этого придется рассказать правду. Беспомощно разведя руки в сторону, Данте упал обратно на спину, не обращая внимания на боль, которая иголками растеклась по телу. Его знобило.***
Вергилий знал, что с братом что-то не так. Они оба отрицали тот факт, что раз они близнецы, то должны чувствовать между собой какую-то мистическую связь. Но Вергилий это чувствовал. Не всегда, чаще всего он ясно ощущал, когда брату плохо. Данте встал; Вергилий слышал, как тот прохаживается по комнате, в которой заперся. Но почему-то не спускался. Сам Вергилий расставил все принесенное Данте добро на столик в гостиной и думал, на сколько же этой провизии хватит им двоим… ему одному. Подобная мысль отозвалась дрожью во всем теле. Маска безразличия и сдержанности, в которой Вергилий жил большую часть своей жизни, дала трещину. Встав на ноги, Вергилий подошел к камину и уперся руками в каменную плиту, опустив голову. Белые волосы упали на лицо, хотелось их стряхнуть, но руки не хотели отпускать плиту. Пальцы до боли впились в гладкий белый камень, покрытый слоем пыли и мелкого песка. Раньше Вергилий часто раздумывал над тем, что бы сказала его мать о всех его заслугах в жизни. Он был примерным и усердным мальчиком, который смог бы добиться огромных высот, если бы не начавшийся зомби-апокалипсис. Но еще больше, ему хотелось бы знать мнение матери о Данте, ведь именно он был ее любимчиком. И именно это коробило Вергилия всю его жизнь. Младший брат, который не отличался никакими особыми заслугами, кроме феноменальной способностью влипать в неприятности, даже когда мама была жива. - А что бы она сказала сейчас? – горько усмехнулся Вергилий, его голос хрипло надломился. Ей было бы стыдно. Стыдно за них обоих.***
Данте спустился только под вечер. В доме было очень холодно, поэтому не было ничего удивительного в том, что он надел на себя несколько слоев одежды. Его сильно знобило, голова рассказывалась надвое. Но даже если Вергилий что-то заметил, виду он не подал: усевшись возле камина, он пытался его растопить. - Не делай этого, - выдохнув, начал Данте, опускаясь в продавленное кресло. - Я уже его разжигал, - бросил брат, даже не обернувшись. – Мы замерзнем. Данте уже вобрал в легкие побольше воздуха, дабы дать Вергилий отпор и убедить его в своей правоте. Дать первый стоящий урок по выживанию, но огонь стал медленно разгораться. Это зрелище заворожило Данте, что все мысли тут же выветрились из его головы, даже озноб стал проходить. - Я же говорил, что так лучше, - Вергилий вернулся на свое место на диване и накинул на плечи цветастое покрывало, скрещивая руки. Данте смотрел на брата. Так похожи и так различны. Надо просто собраться с мыслями и выпалить два слова, а после подняться на ноги и шатающейся походкой выйти из дома в темноту, которая будет последним гвоздем в его гробу. «Меня укусили!» Разве это сложно? Вергилий скучающе водил взглядом по скудному интерьеру, полностью не замечая младшего брата, когда за окном мелькнул свет и послышался скрежет снега под колесами. Оба одновременно выпрямились. Данте поднялся на ноги и медленно приблизился к окну, скрываясь в тени. С улицы послышались громкие зазывающие голоса, смешивающиеся с хлопаньем двери и скрежетом снега. Данте обернулся к брату: - Это люди из комплекса, и они явно не настроены мирно.***
- Они искали Джейка, - Данте усмехнулся. – А нашли нас. Наша жизнь тогда строилась как одно гребаное совпадение. Я внимательно слушала его и не хотела ничего говорить. История, которую я хотела услышать, которая разворачивала мое любопытство ни один месяц, медленно приобретала определенные черты и окраски. Я знала финал истории, но мне предстояло узнать его истоки. - Печка горит: нас могут найти, - разлепив пересохшие губы, заметила я. - Кто? – в вопросе не было веселья, была лишь смиренная пустота. – Тогда мы вели себя глупо, рядом были вооруженные люди из комплекса, больные ублюдки со склада, но почему-то Вергилий был убежден, что все будет хорошо, а я не собирался мешать, мне было не до этого. А сейчас рядом никого кроме нас нет. - Человечество вымрет, - вынесла я вердикт. - Нет, Лекс, выживет. Мы же живы. «Живы ли?» - хотелось спросить мне, но я решила промолчать. Какой смысл задаваться подобными вопросами сейчас? Их можно было приравнять к вопросам мироздания и смысла жизни - идиотских и ничего не значащих. Мы молчали, Данте смотрел на огонь, поблескивающий за стальными решетками, а я смотрела на него. На улице послышались шаги, Данте напрягся, но, когда раздался стук, повторившийся три раза, он расслабленно выдохнул и, отпустив меня, пошел открывать. Вернулся Джейк. Сгорбленная фигура, впалые щеки, покрытые густой темно-рыжей бородой, пустой взгляд. Его куртка была порвана в нескольких местах и вся в крови, но я не стала спрашивать его ли она. В первые разы меня это действительно беспокоило, сейчас это была пустая трата слов и воздуха. Джейк захлопнул дверь и стащил изодранную вещь, кинув прямо на пол. Данте смотрел на него взглядом обеспокоенного родителя, но ничего предпринимать не стал, лишь проводил его взглядом, когда Джейк отошел в угол комнаты и сел на жесткий табурет, который занимал каждый раз, когда возвращался в дом. Глупо бессмысленно таращиться на человека, которому все по барабану. Я отвернулась и стала разглядывать руки, с худыми исцарапанными пальцами и поломанными ногтями, когда Джейк, впервые за долгое время, заговорил. - Я слышал, о чем вы говорили, - в голосе не слышалась осуждения или неодобрения. Голос был совершенно бесстрастным. - И? – Данте выгнул бровь, выжидающе глядя на Джейка. - Что теперь ты думаешь о всех нас, Лекси? – взгляд серых глаз остановился на мне, вздрогнув я пожала плечами. – Ты никогда не знала нас таких: трусливых, слабых, эгоистичных. - Это ничего не меняет, - мне не хотелось отвечать. Слушая рассказ, я никак не могла соотнести его с теми людьми кого знала, с кем мне приходилось работать. - Врешь, - неоправданная веселость послышалась в голосе Джейка, хотя выражение лица нисколько не изменилось. - Все мы люди, у всех свои слабости. Кто-то вот развязал сначала войну, а после уничтожил все человечество. Но разве об этом кто-нибудь сейчас вспоминает? Если тебе есть что сказать, Джейк, говори, но не думай, что мое мнение о тебе хоть как-нибудь измениться. Говоря это, я не кривила душой. После рассказанного Данте в моей голове существовало несколько человек: трусливый Данте, цепляющийся за свою жизнь и Данте, которому я могла бы доверить свою жизнь; бесчувственный и униженный мальчик Вергилий и смелый и забавный Верг; алчный Джейк и справедливый Джейк Мюллер; и конечно, испуганная, маленькая, самоотверженная девочка Лиз и мой непоколебимый, храбрый капитан Хэмилтон. Это разные люди, которые в какой-то момент истории соприкоснуться, создавая безумный симбиоз. Так что, Джейк Мюллер, если у тебя действительно есть, что сказать, говори!