Crazy About You.

Глава 7 Январь выдался сумасшедшим: Иноуэ даже со счёта сбился, сколько раз за день Оносэ срывался на нём. А ещё регулярно использовал его в качестве курьера – съезди туда, отвези вот это, потом вернёшься, и я подумаю, куда бы тебя ещё послать. Это невероятно выматывало, но было и приятное в его жизни: Рюичи звонил ему почти каждый вечер. И однажды Киёнобу поймал себя на том, что ждёт его звонков. А ещё – хочет увидеть, провести вместе хотя бы несколько минут. И тогда он с пугающей ясностью понял, что влюбился. В мужчину. В совершенно недоступного мужчину. В женатого мужчину. Идиот. Океан в его снах больше не был спокойным – он грохотал всеми оттенками бури. И Киёнобу тонул в этих волнах, просыпаясь среди ночи от собственного крика, а потом долго ещё сидел на кухне, курил и думал о том, что это всё ненормально. Зачем Рюичи его любовь? Он же до сих пор не отказался от официального обращения, словно подчёркивая дистанцию между ними, – даже несмотря на прекрасные отношения. Но какими были эти отношения, Киёнобу затруднялся ответить. Они не были ни друзьями, ни приятелями. Знакомые? Вряд ли больше. Так на что он может надеяться? Сейчас главное – не давать волю своим чувствам, чтобы не лишиться того, что имеешь. Внимание Кавамуры слишком дорого, чтобы разбивать его какой-то любовью какого-то Иноуэ. В один из вечеров Киёнобу предавался невесёлым мыслям о том, что тот, кто где-то на небесах пишет сценарий его жизни, совершенно точно решил над ним постебаться, потому что ничем иным свои чувства к Кавамуре он объяснить не мог. Сорок четыре года – в этом возрасте многие уже имеют жену и детей, а он, вместо того, чтобы найти себе скромную и хозяйственную девушку, лежит на диване и сохнет по мужчине. Безо всякой надежды на взаимность. Да чёрт возьми, он ведь даже не знает, какова она, эта взаимность в отношениях двух мужчин! Он вообще ничего о таких отношениях не знает, если честно. Да и надо ли? Его любовь всё равно обречена. В тот момент, когда Киёнобу окончательно и бесповоротно убедил себя в том, что он никчёмен и жалок, позвонил Кавамура и осторожно поинтересовался, не занят ли Иноуэ-сан. А затем пригласил в ресторан. Уже сбегая по лестнице и на ходу застёгивая недавно купленное для особых случаев пальто, Киёнобу подумал, что, возможно, всё вовсе не так уж и плохо. Этот ресторан Иноуэ знал – не раз привозил сюда Оносэ. Владелец, кругленький, улыбчивый и уютный, весьма обрадовался их визиту и проводил в отдельную кабинку. - Как семья, Ямада-сан? – вежливо поинтересовался Кавамура, располагаясь на мягком диванчике. - Благодарю Вас, Кавамура-сан, замечательно, – Ямада положил перед ними книжечки меню и удалился. Вкусная еда и прекрасное вино позволили Киёнобу расслабиться и уже не чувствовать себя таким зажатым рядом с Рюичи. Главное, внушал себе Иноуэ, не сорваться и не наговорить глупостей. - Вы когда-нибудь бывали на Гавайях, Иноуэ-сан? – спросил Кавамура, и Киёнобу удивлённо воззрился на него. - Нет. Мне как-то некогда было отдыхать, – попытался оправдаться он, но получилось неубедительно. - Почему? - Когда я открыл свою мастерскую, то приходилось вкалывать одному – не было денег платить кому-то ещё. Потом, когда я наработал базу клиентов, то смог нанять пару помощников, но времени свободного от этого больше не стало. Нужно было не только ремонтировать машины, но и вникать во всю бухгалтерию. Я с утра до поздней ночи торчал в мастерской, – Киёнобу усмехнулся воспоминаниям. – У меня поэтому и отношений-то как таковых никогда не было – женщины рано или поздно начинали предъявлять претензии, что работа для меня важнее. Собственно, на этом всё и заканчивалось. - А Вы не пробовали рассматривать возможность отношений с мужчинами? – Кавамура смотрел как-то выжидающе, отчего Иноуэ стало не по себе. - Нет… я… меня никогда не привлекали мужчины, – признался он и замолчал. Рюичи задумчиво крутил в пальцах бокал с вином. Киёнобу чувствовал, что своим ответом разрушил что-то очень важное, но что именно, понять не мог, как ни пытался. Почему Кавамура задал ему такой вопрос? Что он хотел сказать? От вопросов кружилась голова. Или всё-таки от вина? - Иноуэ-сан, – заговорил Рюичи, отставив свой бокал в сторону, – я хочу пригласить Вас отдохнуть вместе с моей командой. В конце месяца мы едем на Гавайи – это уже традиция. Когда начнётся сезон, нам будет не до отдыха, поэтому обычно мы выбираемся на Гавайи в январе. Я прошу Вас присоединиться к нам. Расходы на поездку берёт на себя руководство команды. - Но… - С Джуном я поговорю сам, – решительно заявил Кавамура. – Он отпустит Вас. Так Вы согласны, Иноуэ-сан? Гавайи. Вечное лето. Пляжи. Океан. И полуобнажённый Рюичи. За что ему такое испытание? - Я… согласен, Кавамура-сан, – будь что будет. В конце концов, почему бы и нет? Заодно и… - Заодно и от Джуна отдохнёте, а то он совсем озверел в последнее время, – усмехнулся Рюичи, словно прочитав его мысли. – Так что можете уже собирать чемодан. Пять дней рая Вы точно заслужили. * * * * * Сугизо вёл себя странно после того, как Джун подарил этот чёртов веер. Нет, он, разумеется, поблагодарил Оносэ, как полагается, был предельно вежлив, сдержан, дружелюбен… Но и только. Как будто Ясухиро подменили. Никаких игривых взглядов, улыбок, двусмысленных намёков. Ничего, что выходило бы за рамки официального общения. Он пропадал в студии, вежливо здоровался с Джуном, мог улыбнуться его появлению, смеялся вместе со всеми над его шутками. И всё. Оносэ Джун для него был только продюсером, а вовсе не тем, кому он жарко выдыхал в шею «Джууун» каких-то два месяца назад. Что ж… Может, так было даже лучше. Да нет, чёрт возьми, не было! Сугихара сам сделал всё для того, чтобы Джун увлёкся, увлёкся так сильно, что даже готов был отдать перспективного подопечного Кавамуре, заведомо проигрывая в деньгах, лишь бы только иметь возможность быть с ним. А теперь что? Всё, маэстро надоело? Тогда к чему был подарок, такой личный и такой дорогой? Что вообще происходит с этим невозможным мужчиной? Как его понять? Или он всё-таки испугался намёка на чувства? Ведь Джун не знал наверняка, испытывал ли к нему Ясухиро хоть что-то, кроме простого влечения. А он вот так просто взял и всё испортил своим чёртовым веером. Дурное настроение, к которому в студии потихоньку начали привыкать, выливалось в целый водопад совершенно беспочвенных придирок к Киёнобу, – как к единственному, кто имел неосторожность плохо справляться со своими обязанностями. Водитель всё чаще думал о чём-то своём и, очевидно, весьма приятном. И теребил дорогую даже на вид золотую цепочку на шее. Джун подозревал, что тут без Кавамуры дело не обошлось, и это злило. Иноуэ свою рождественскую сказку, по всей видимости, получил. А Джун вместо чуда получил глухую стену отчужденности, от присутствия которой хотелось напиться до состояния полной невменяемости и устроить безобразную истерику первому, кто попадётся на пути, чтобы хоть немного ослабить тугой узел раздражения и тоски в груди. День от других не отличался ровно ничем, разве только было чуть холоднее, чем обычно. И, возвращаясь с деловой встречи уже под вечер, Джун попросил Иноуэ завернуть в ресторан к Ямаде. Дома было одиноко, в холодильнике удручающе пусто, а готовить что-то просто лень. Повинуясь внезапному порыву, он даже позвал Киёнобу с собой, но водитель вежливо отказался от приглашения. Ямада был, как всегда, улыбчив, разговорчив, и совсем скоро Джун почувствовал, что почти домашнее тепло ресторана Шиньи притупляет чувство собственной ненужности. - Что-то тебя давненько не было, Джун-кун. Работа? - Она самая. Я даже на праздники в Канагаву не ездил, так занят был. Сестра в ярости. Шинья понимающе усмехнулся. - А мы скромно отметили, дома. Малышам хочется яркого праздника, поэтому у нас и ёлка, и всё как полагается. А на Новый год в храм пошли. Джун вздохнул. Новогоднюю ночь он благополучно проспал, после того, как провёл весь день на работе. За руль сел сам – Иноуэ честно предупредил ещё после Рождества, что на новогодние праздники намеревается уехать в Канагаву. С ним Джун и передал подарки для сестры, зятя и племянников. Ехать в родительский дом и слушать бесконечные причитания Кейко о том, что он до сих пор не нашёл себе спутника жизни, было просто выше его сил. Из размышлений его вырвал звон колокольчика и поток холодного воздуха, ворвавшегося с улицы. Джун обернулся на вошедших и почувствовал себя женой, заставшей мужа за изменой. В ресторан вполне спокойно вошёл Сугизо, пропустив вперёд молоденькую и очень красивую девушку. Вот, значит, как… Джун порадовался, что сидел спиной ко входу и за высокой спинкой дивана его почти не было видно. Да и Ясухиро Шинья усадил так, чтобы тот не видел Оносэ. Зато Джун прекрасно видел его спутницу. Совсем юная, едва ли ей больше двадцати. Улыбчивая, открытая. И так естественно вела себя в обществе мужчины старше её вдвое, что Оносэ невольно восхитился. Значит, пока он, как идиот, думает, чем отпугнул своего маэстро и чуть не лезет на стену от тоски, Сугизо гуляет по ресторанам с девушками. Прекрасно. Вдруг накатила злость на самого себя. И Кейко ещё спрашивает, почему он до сих пор один? А вот почему. Потому что он не умеет выбирать себе партнёров, которые хоть как-то заинтересованы в длительных отношениях с ним. Если только длительные отношения не подразумевают длительный контракт с лейблом. Смирись, Оносэ, ты состаришься и умрёшь в одиночестве. Хотелось уехать отсюда прямо сейчас, отпустить Киёнобу и напиться дома до беспамятства. И Джун почти решился позвать Шинью и попросить счёт, когда до него долетело возмущённое восклицание девушки: - Пап, мне восемнадцать, а не пять! Папа? Джун опешил. Эта роковая красавица – та самая Луна, дочь его несносного маэстро? Но она же… ей же… Оносэ мысленно посчитал возраст, и по всему выходило, что да, Луне как раз восемнадцать. Захотелось стукнуть себя по голове за эту идиотскую вспышку ревности. Хорошо хоть не успел натворить глупостей, за которые после было бы мучительно стыдно. А Сугихара был с дочерью совсем другим, непривычным для Джуна, который видел его исключительно в рабочей обстановке. Не было ни пижонских шмоток, в которых он обычно появлялся в студии, ни линз, ни косметики. Просто мужчина, гуляющий с взрослой дочерью, глядящий на неё с гордостью и нежностью. И манерности в поведении как не бывало. Почти неузнаваемый. Неужели с близкими людьми он именно такой? Снова вспомнилось, каким Сугизо был дома. Джун вздохнул. Это было почти недостижимой мечтой – видеть его таким постоянно. Знать, что дома его ждут или уезжать из студии вместе с ним. Создавалось впечатление, что с каждым днём эта мечта становится всё призрачнее. Если дело не в романтических связях с кем-то ещё, тогда всё же виновата поспешность самого Джуна? Неизвестность бесила больше всего. Сугизо слабо улыбнулся, когда Джун прошёл мимо, к выходу из ресторана. Луна рассматривала его с живым интересом. Наверное, Сугихара успел рассказать дочери о своём продюсере. Семейная идиллия, чёрт её возьми. У всех кто-то есть. Все кому-то нужны, так или иначе. Джун взглянул на водителя. Даже этот придурок Иноуэ уже наверняка приглашён Рюичи на Гавайи, в эту их ежегодную поездку всей командой. А ему останется только отпустить Киёнобу, чтобы не потерять хотя бы последнего друга. Злость, обида и зависть раздирали на части. Джун знал, что его выпады в сторону водителя были слишком жестокими и несправедливыми, но поделать с собой ничего не мог. Помочь могло только одно средство, но, следуя закону подлости, именно его Джун получить и не мог. Таканори даже зубоскалить на эту тему перестал, видя, что Джун готов сорваться в ответ на любую мелочь, даже самую невинную. А Джун просто не знал, чем отвлечь внимание, едва не ночуя на работе, выматывая до изнеможения Киёнобу бесконечными поездками по городу и Нишикаву совещаниями. Сугизо почти дописал альбом и теперь пропадал на фотосессиях и интервью, по крайней мере, не был постоянно на виду со своим подчеркнуто официальным отношением, от которого теперь хотелось выть. До выхода диска оставался всего месяц. А после, если Рюичи не изменит своему слову, они больше не будут связаны контрактом. Ещё бы знать, к чему приведут такие жертвы. * * * * * И, разумеется, Рюичи приехал лично просить за свою Джульетту. - Джун, ты ведь знаешь, что через неделю я со своей командой улетаю на Гавайи? - Знаю, и что с того? – настроения не было совершенно. - Я могу похитить Иноуэ-сана на пять дней? Да что такого особенного в Иноуэ? Почему Рюичи так увлёкся? Настолько, что тащит за собой в эту их ежегодную командную поездку, хотя Киёнобу не имеет к команде ровно никакого отношения? - А если я откажу? - Джун, – снова этот его запрещённый приём с голосом. – Тебе так сложно пять дней поездить без водителя? Дай Иноуэ-сану немного отдохнуть, я прошу. - Зачем он тебе? – Оносэ устало потёр глаза. Как ему всё это надоело. - Джей, если ты не можешь чего-то разглядеть в человеке, это не значит, что и все остальные такие же. Ты ведь давно меня знаешь – разве я хоть раз обращал своё внимание на человека, который его не заслуживал? Джун закатил глаза. Ох уж этот Рюичи со своей непогрешимостью. - Если он такой исключительный и так тебе нужен, то почему ты до сих пор обращаешься к нему так, будто вы едва знакомы? Рюичи загадочно улыбнулся. - Всему своё время, мой друг. Так ты отпустишь его? - Да катитесь уже куда хотите, – махнул рукой Джун. Всё равно спорить с Рюичи бесполезно. - Я твой должник, Джей. - Напоминай себе об этом чаще, Рюи-чан, – Джун с тоской посмотрел в сторону бара. На время отсутствия Киёнобу об этом способе снять напряжение придётся забыть. * * * * * Самым трудным было видеть в глазах Оносэ немой вопрос и не показывать, что отношение вовсе не изменилось, что за маской вежливой отстранённости всё так же прячется безумное желание обладать этим восхитительным мужчиной. Сугизо и сам готов был лезть на стену от необходимости сдерживаться. Но он слишком хорошо знал, что если уступит своему пагубному влечению, то вернётся домой только на следующее утро – слишком счастливый, чтобы Луна ничего не заподозрила. А эта идиотская встреча в ресторане у Шиньи? Не подошёл, даже не поздоровался. И мало ли чего надумал себе Джун? У Луны на лбу не написано, что она его дочь. - Пап, тот мужчина на нас как-то странно смотрит, – дочь смешно наморщила нос. - Как он выглядит? – показалось ему или нет, что на парковке стоял до боли знакомый «Хаммер»? Луна послушно описала внешность мужчины, и Сугизо похолодел. Нет, определённо не показалось. За его спиной сидел Оносэ. - Это мой продюсер. - О, так это и есть Оносэ-сан? Красивый, – Луна очаровательно улыбнулась в сторону Джуна. Ясухиро покачал головой. - Даже не пытайся. - Женат или гей? – прямолинейность дочери его огорошила. - Луна, что ты такое говоришь?! - Пап, мне восемнадцать, а не пять! – чересчур громко, это мог услышать даже Оносэ. Пусть слышит – по крайней мере, не будет надумывать себе неизвестно что. Но вот надеяться на то, что Джун поймёт причины его холодности, не приходилось. Нишикава, выходя от Оносэ, каждый раз матерился так, что Нами заливалась густым румянцем. Ясухиро точно знал, что Джун работает чуть ли не до полуночи, гоняет Киёнобу и Нишикаву и орёт по каждому пустяку так, что звенят стёкла. А ещё раздражало почти постоянное присутствие в студии этого молодого рыжеволосого гитариста, Омуры, который, по всей видимости, тоже был не против обольстить Оносэ. Чёрт бы его побрал, ну как же не вовремя… Но до возвращения Юко оставалась ещё неделя, и он просто не мог позволить себе сорваться именно сейчас. Ещё хуже стало, когда Киёнобу куда-то исчез. На Оносэ просто страшно было смотреть. - Таканори, а куда делся Иноуэ-сан? - О, наша дежурная жертва греет косточки и наслаждается обществом несравненного Кавамуры-сама на Гавайях. Кто бы меня так позвал… – мечтательно прикрыл глаза Таканори. Сугизо было доподлинно известно, что Нишикава свой отпуск частенько проводит там же – тех денег, что он получал, работая на Оносэ, хватало на очень небедную жизнь. Так вот в чём дело? В Джуне говорила зависть к счастью собственного водителя? - А ты, как я погляжу, оставил попытки завоевать нашего дорогого неприступного шефа? Смотри, Мачия-кун уведёт его, как пить дать. - Плохо ты обо мне думаешь, – Сугизо досадливо поморщился. Опять этот Омура. – У меня уехала бывшая жена и оставила на меня дочь. Сам понимаешь, ей хоть и восемнадцать, но посвящать её в личную жизнь родителей всё-таки не стоит. - То есть, ты боишься, что если Джун вдруг сорвётся, то ты вернёшься домой только через неделю, затраханный до блаженного отупения? Что не лучшим образом скажется на моральном облике твоей драгоценной дочери? Сугизо скривился от прямолинейности Нишикавы. - Ну, что-то вроде того. Нишикава кивнул, словно что-то для себя решая. - А когда… – он замялся, будто вспоминая имя. - Луна, её зовут Луна. - Точно. Когда Луна возвращается к матери? - Через неделю. Не то чтобы она в восторге, но Юко дольше её со мной не оставит. - Хммм… Нишикава больше эту тему не поднимал, но когда Сугихара увидел своё расписание до самого выхода альбома, то чуть не взвыл. Фотосессии, интервью, съёмки промо, клипа, выступления на телешоу. И это не говоря о том, что нужно было контролировать мастеринг и репетировать с новыми музыкантами – весной панировался тур в поддержку альбома. - Таканори, что это?! Ты специально?! – он ворвался в кабинет Нишикавы, даже не подумав о приличиях. Таканори оторвался от медитативного созерцания куска тортика с клубникой – кажется, сегодня был День рождения Нами-чан, и предприимчивая девушка угощала всех. - С чего ты взял? Ты теперь снова восходящая звезда – забыл, сколько приходилось работать? Тем более, что у тебя вообще случай особый. Так что не жалуйся. Ты ведь к нам за славой пришёл – так и получай её. - Но у меня ни минуты свободной не будет… - А у меня, думаешь, они есть? Я няню для собаки нанимаю, чтобы она не скучала одна дома. И к родным в Шигу ездить могу только по большим праздникам. Так что не рассказывай мне о нехватке личного времени, – Нишикава тяжко вздохнул и нацелился вилкой на крупную ягоду, венчавшую лакомство. Но слова Таканори убедить Сугизо до конца не смогли. Как будто Нишикава всё же намеренно загрузил его, чтобы проверить на прочность то ли его самого, то ли любимое начальство. Вот и оставалось Ясухиро только вздыхать, глядя на подарок Джуна. Кто бы мог подумать, что внешне грубоватый Оносэ может быть таким романтиком? Пусть даже просто под влиянием момента. Если бы он ещё не был таким упрямым… * * * * * Когда Нишикава принёс на утверждение февральское расписание Сугизо, Джун заподозрил неладное. Это что, заговор? Таканори решил выступить поборником нравственности в коллективе и оградить начальство от соблазнов? Тогда сам бы прекратил для начала строить глазки всем мало-мальски привлекательным юношам, а потом уже лез в чужие отношения. - А зачем так много? У нас ни один коллектив столько не снимается. - У нас ни один коллектив не имеет такого имени, как Сугизо, – резонно заметил Таканори. – Я просто рассмотрел все запросы, которые пришли. Перед выходом альбома любое публичное выступление не будет лишним. Или ты боишься, что не сможешь лицезреть своего обожаемого маэстро? Оносэ бросил на заместителя уничтожающий взгляд. Таканори в ответ чрезвычайно невинно улыбнулся. - Если Сугихара начнёт выступать, объяснять ему вот это, – Оносэ постучал пальцем по ровным строчкам документа, – будешь сам. - Никаких проблем, я объясню. Он определённо что-то замышлял, осталось только понять, что. Тем не менее, расписание было утверждено, и Джуна ждал ещё один одинокий месяц. А может, и не один. Если бы не гадливость по отношению к такого рода заведениям, Джун давно бы съездил в хост-клуб и нашел себе развлечение на одну ночь. Чтобы больше не просыпаться по ночам от становившихся всё более изощренными снов, после которых не так-то просто было успокоиться.