Сожители

Астрид с раздражением скинула туфли, разминая затекшие ступни ног. — Ненавижу, — бросила она и разочарованно посмотрела на свои ноги, где на светлой коже остались красные отпечатки от черных ремешков. — Красота требует жертв, — лениво бросил Дагур, переводя взгляд с валяющихся на ковре туфель на стоящую рядом кружку. Там, на дне плескалось шампанское. По его заплетающемуся языку девушка поняла, что он уже знатно надрался. Хотя, ничего удивительного, Дагур практически в одиночку выпил целую бутылку. — Много ты понимаешь, — буркнула в ответ Хофферсон. Астрид сделала глоток уже потеплевшего напитка из кружки и еще раз окинула взглядом комнату Иккинга. На потолке было несколько мансардных окон, небо за которыми, уже начинало темнеть. Почти по всему полу был расположен большой бежевый ковер, в который, девушка с удовольствием запустила босые пальцы ног. В углу комнаты был стол, заваленный книгами, а рядом с ним стол поменьше, на котором стоял монитор и закрытый ноутбук. Почему-то, это заставило Хофферсон в раздражении закатить глаза. В противоположной стороне, широкая кровать, а то тут, то там стояло несколько больших холстов отвернутых к стене и невысокие стопки книг. У стены стояло два белых книжных шкафа, (которые, видимо, не угодили Иккингу, потому что большинство книг было на полу) и кресло, заваленное одеждой. У стены напротив книжных полок было две двери, Астрид подозревала, что одна вела в гардеробную, а другая в ванную комнату. Они с Дагуром сидели на полу, прижимаясь спиной к стене, и вытянув ноги. Между ними стояла открытая и уже пустая бутылка шампанского, которую каким-то образом Френзид утащил с кухни. — Ну и где носит этого Хэддока? — Не зна-аю… Иккинг вызвался принести что-нибудь съестное с кухни, потому что нормально поесть на банкете, который был два часа назад, им не удалось. Все слишком были взволнованы новостью о помолвке и стремились познакомиться с будущей четой Хэддоков. Из-за этого, Астрид была втянута в водоворот не прерывающихся знакомств и слепящих улыбок. Сама она, при этом старалась не отставать, улыбалась так же старательно и, насколько это было возможно, дружелюбно. Дагур с Хэддоком-младшим тоже оказались, довольно, востребованы, (что не было чем-то новым для них обоих) и из всего, что им удалось ухватить, это пара канапешек и несколько ягод. Естественно, что едой это нельзя было назвать, но как говорил Стоик со слов Дагура — «на приеме общаются, а не едят». Девушка откинула голову, упираясь макушкой в стену, сегодняшний день выжал из неё все соки. Конечно, сначала это было весело и довольно интересно - оказаться в большом доме с кучей дорого и красиво одетых людей, которые с важными лицами говорили слово «акции» и «прибыль», но довольно быстро все эти разговоры перестали быть увлекательными и все больше и больше приобретали окрас серости и нудности. Дверь в комнату с шумом распахнулась, ударяясь о заднюю стенку, и на пороге появился Иккинг с подносом в руках, на котором лежало несколько тарелок с едой, и стояла стеклянная бутылка апельсинового сока. — Шампанское или вино я принципиально не взял, — он выразительно посмотрел на кузена, — думаю, с тебя уже хватит. — Малыш Икки, — сладким голосом начал Френзид, — давай я сам решу, когда с меня будет хватит. — Дагур, все чего я хочу, это чтобы ты на обратной дороге, не заблевал машину дяди Освальда, — парень поставил поднос на пол и расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, ослабляя бабочку, — а поскольку из нас троих, действительно осознанные решения могу принимать только я, то выбор напитков остается за мной и только за мной. Соку? — Иди знаешь куда, Иккинг? — парень в миг стал недовольным, сводя рыжие брови к переносице, — я пережил этот чертов день и вел себя не как недовольное говно, в отличие от тебя. Поэтому, я достоин того, чтобы хорошо провести вечер. Хэддок не обращая никакого внимания на слова Дагура, повернулся к Астрид: — Как ноги? — Лучше, — она указала на лежащие недалеко туфли. — Итак, — Хэддок потер руки в нетерпении, — у нас есть несколько сэндвичей с индейкой, пару яблок и один апельсин, не очищенный, кстати, — с разочарованием заметил он, — бутылка сока, как я уже сказал. И четыре булочки с корицей и яблоками, миссис Грубер с великодушием отдала мне их, так что теперь я в долгу перед ней. — Звучит хорошо, — Астрид взяла с подноса сэндвич и откусила большой кусок, — боги, наконец-то! — Дагур, ты будешь что-нибудь? Почистить тебе апельсин? — Иккинг взял в руки одно из зеленых яблок. — Знаешь, что Икки… — начал было Френзид, но потом его глаза увеличились, и он издал странный булькающий звук, — мне... меня… — он, пошатываясь, встал, неуверенным шагом направляясь к одной из дверей в комнате. — Боги, — выдохнул Хэддок, — прошу простить миледи, надеюсь, мы не испортим ваш аппетит, — он шуточно поклонился Астрид и положил яблоко обратно на поднос. А затем, быстрым шагом направился к кузену, который уже скрылся в ванной. Странные звуки, доносившиеся из ванной, и негромкий голос Иккинга, действительно не произвели на Хофферсон негативного эффекта. Она с прежним аппетитом, продолжала уплетать сэндвич, стараясь не измазать платье в соусе. Она не ела с самого утра, а когда вернулась домой от Эрика, было уже не до еды. Все что она успела перехватить, это чай и яблоко. Когда с сэндвичем было покончено, она стала чистить апельсин, игнорируя ругательства, доносившиеся из ванной комнаты. Интересно, если она съест второй, обидятся ли на неё парни? Спустя пару минут оттуда выглянул Иккинг: — Ты как? — спросил он девушку. Астрид, которая, к этому времени, уже почистила фрукт и съела половину, подняла большой палец вверх, показывая, что с ней все хорошо. Она чувствовала, как еда наполняет её голодный желудок, а всего полтора бокала шампанского не произвели на неё такой же эффект как на Дагура. Потому что Хофферсон прекрасно понимала, что ехать пьяной домой вместе с матерью — не самый лучший вариант окончания вечера. — Осторожно! — услышала она заплетающейся, но возмущенный голос Дагура из ванной, — только не моя борода! Девушка еле сдержалась от смеха. Да, пожалуй, если она съест еще один сэндвич ничего не случиться. Обладатель рыжей бороды точно не обидится, а судя по звукам которые продолжали доноситься из туалета, в ближайшее время парень точно не захочет есть. После двух сэндвичей, апельсина и целой кружки сока, Астрид почувствовала растекающееся по венам насыщение и легкое, почти незаметное головокружение после тех самых бокалов шампанского. Ноги, наконец, перестали гудеть, а от красной полоски на светлой коже не осталось и следа. Когда дверь из ванны открывается, Хофферсон уже в прекрасном, даже самом лучшем, настроении за весь этот вечер. На пороге стоял Иккинг, поддерживающий, практически висящего на нем кузена. На лице Дагрура сияла довольная улыбка. Он был без пиджака, с расстегнутой до груди рубашкой, влажными волосами, и блестящим от воды лицом. — Помоги, пожалуйста, дотащить его до кровати, — попросил Иккинг, головой кивая на друга. Хофферсон вздохнула, но все же кивнула, соглашаясь. Вставала она, не торопясь, снова чувствуя разливающуюся по ногам тяжесть. Черт. Астрид подошла к этой странной парочке и закинула руку Френзида себе на плечо. — Боги, Дагур, ты весишь как целый дракон! — Это все мышцы, дорогуша, — хмыкнул парень в ответ, самодовольно улыбаясь. Вдвоем, они дотащили бедолагу до кровати. В какой-то момент, у Хофферсон создалось ощущение, что Дагур даже не пытался идти, решив, что всю работу за него, сделают она и Иккинг. С тяжелым стоном, они с Хэддоком скинули Френзида на мягкий матрас. — Эй, я вообще-то не мешок с говном! — послышалось откуда-то из подушек. — Заткнись, Дагур! — практически в унисон произнесли парень с девушкой. Мышцы на шее Хофферон ныли, а открытые плечи после руки Дагура были влажными. — Я воспользуюсь ванной? — спросила она у Иккинга, который помогал кузену расположится на кровати. — Да, конечно. Не забыв захватить сумочку с пола, Хофферсон исчезла за дверью. С разочарованием, она посмотрела на себя в зеркало; тушь немного подтекла, а челка, которую она так старательно укладывала пару часов назад, постоянно падает на глаза. Астрид достала расчёску, в надежде привести волосы в порядок, (не то чтобы ей есть дело, как она будет выглядеть перед пьяным в дрова Дагуром и Иккингом). Закончив с волосами, она порылась в клатче, и, с раздражением поняла, что забыла ватные палочки. Что ж, она решается на небольшое вторжение в личное пространство Хэддока-младшего и открывает шкафчик, висящий у стены. На её счастье, между дезодорантом и какими-то тюбиками краски (серьезно?), она нашла коробочку с ватными палочками. Подправив макияж и протерев плечи намоченным бумажным полотенцем, она вышла из ванны. Иккинг сидел на полу, вместо рубашки на нём была свободная зеленая футболка, в одной руке он держал яблоко, а в другой был сэндвич. — Я съела порцию Дагура, — без тени сожаления заявила девушка, кидая сумку на пол рядом с местом, где она до этого сидела. — Так ему и надо, — кивнул парень, откусывая новый кусок. Астрид слегка нервно выдохнула и оглянулась, словно кроме них в этой комнате мог быть кто-то еще. Почему-то ей стало очень неуютно, а собственные руки начали раздражать — она не знала, куда их деть. Поэтому, надеясь, что это не выглядит странно, она медленно направилась к книжным полкам. — «Основной курс теоретической механики», «руководство к решению задач по теоретической механике»… — начала читать вслух названия на корешках книг, — ты типа инженер? — Ну, типа, — передразнил её Иккинг. — Боги, это выглядит… — она попыталась подобрать слова, — довольно… — Скучно? — усмехнулся Хэддок, предполагая, что собиралась сказать Хофферсон. — Я хотела подобрать другое словно, но это тоже сойдет, — Астрид повернулась к нему на секунду, но нужные слова так и не получилось придумать. Она снова отвернулась к книгам, решив взять в руки одну из них, — тебе нравится математика? — Я неплохо в ней разбираюсь, — пожал плечами парень, откладывая огрызок яблока на тарелку. — О, — разочарованно тянет девушка, открыв книгу. На страницах было столько цифр и латинских букв, что её становится тошно, — интересненько, — протянула она, заметив между страниц полароидное фото. Астрид берет в руки фотокарточку, внимательно рассматривая; она видит довольного Иккинга с красным стаканчиком в одной руке, в то время как другая, закинута на плече темноволосой девушки, которая показывает язык камере, — кто это? — Хофферсон протягивает фото парню. Иккинг нехотя поднимается со своего места и подходит к девушке, беря из её рук фото. Мгновение он молчит, разглядывая фото, а потом бросает: — Это моя бывшая — Хезер, — он отдает фото Астрид, — убери обратно, пожалуйста. — А почему вы расстались? — девушка оставляет фотографию между страниц и захлопывает книгу. Хэддок вздыхает, садясь снова на пол, девушка замечает, что его плечи напрягаются, прежде чем он отвечает: — Знаешь, — он сделал паузу и посмотрел в пол, — отношения штука сложная. Она вроде как уезжала, по крайней мере, так сказала мне, а отношения на расстоянии были слишком, — он на мгновение задумывается, — «обременительными», — пальцами парень ставит кавычки, — но потом оказалось, что переезд отменяется и она остается в городе. А лето в этом году было слишком долгим. Вот, пожалуй, и все. Хофферсон посмотрела на книгу, которая все еще находилась в её руках. Она ненавидела любопытство, которое зажигалось в ней каждый раз, стоило ей хоть немного выпить. Слова вылетели из её рта прежде, чем она успела понять это: — Ты все еще любишь её? — осознав, что она спросила, Астрид резко отвернулась к полке, суетливо убирая книгу на место. — Наверное, — после долгих секунд тишины ответил Хэддок, — я испытываю довольно смешанные чувства, — честно признался он. Девушка повернулась к нему, Иккинг продолжал задумчиво смотреть в пол. Астрид показалось, что она переступила некую черту, и теперь их разговор стал очень личным, а еще до ужаса неловким. Наверное, она должна сесть рядом. Что-то говорило Хофферсон, что её вина была в том, что разговор принял такой оборот. Мягко ступая по ковру, она подошла ближе к парню и села рядом с ним. Дышать было трудно. Какого черта? Иккинг поднял взгляд на неё и только сейчас, Астрид поняла, что за окнами потемнело, солнце окончательно ушло с небосклона. И в этой темноте, глаза Хэддока показались ей темными и невыразимо печальными. — Мне просто… — он резко отвернулся, — я тяжело прохожу через это расставание. Всего пару месяцев назад человек был большой частью твоей жизни, а теперь… — Словно чужой? — в горле у Астрид стало сухо. Иккинг покачал головой, но девушка не смогла понять значение этого жеста. То ли он прогонял собственные мысли, то ли был не согласен с ней. — Иногда, тебе кажется, что ты идешь с человеком в одном направлении, а потом оказывается, что все это время он воспринимал ваши отношения совершенно по-другому. Девушка почувствовала, как тяжесть в комнате начала рассеиваться, теперь они снова стали говорить с Хэддоком на одном языке. — Я понимаю, о чем ты, — кивнула Хофферсон, — как будто оказывается, что все это время ты играл по одним правилам, а другой человек по совершенно другим. И теперь, его правила нарушают твои или наоборот. Иккинг улыбнулся и уткнулся взглядом в мансардные окна. — А что на счет тебя? — Астрид заметила, что его голос стал другим. — Меня? — рассмеялась она. — Да, что на счет юной мисс Хофферсон? У тебя есть кто-то или твое сердце разбито так же как мое? — Мое сердце в гордом одиночестве, — заявила Астрид, — отношений пока не предвидится. — Почему? — искренне удивился парень, — ты же знаешь, что половина парней старшей школы без ума от тебя? — Только половина? — преувеличено возмущенно спросила она. В ней торжествовало облегчение от того, что слишком личные разговоры с тяжелой тишиной остались позади. — Это не ответ на мой вопрос, — Иккинг видимо тоже расслабился и взял булочку с подноса, — будешь? Хофферсон взяла из его рук предложенную еду и сразу же почувствовала, что тесто под пальцами было мягким и пропитанным липкой сладостью. Что ж, завтра ей придется постараться, чтобы отработать эти лишние триста калорий. Астрид проследила за тем, как смело парень засунул в рот булку. — Как ты сказал — «отношения штука сложная».