Письма с границы между светом и тенью

«Как сказала на съезде мясников Коза Маня: Тусоваться с вами — невеликая честь». (с) Борис Гребенщиков

Пережив первый шок и выяснив, что демон сам не понимает, как ему удалось переместиться домой, и возвращать меня в Москву не собирается, я была вынуждена смириться с тем, что теперь я живу в Аду. То есть в Лэнге, но принципиальной разницы нет. Здесь постоянно холодно, идет дождь, вместо нормальных светил на небе торчат две кровавые луны, а еще в этом месте воспринимают людей исключительно как пищу и рабочую силу. Спасибо, дорогой Олег Анатольевич, век не забуду такой услуги! Беременность почти не заметна, живота, разумеется, пока не видно, но поясница ноет просто зверски. Впрочем, я подозреваю, что застудила себе почки или мочевой пузырь — на этих ледяных полах не спасают никакие ковры, даже если сложить из них огромную гору. Камины тоже не слишком помогают. Здесь почти нет ни дверей, ни окон — одни проемы. По всей видимости, холода местные жители не чувствуют, а стекла и дерева у них слишком мало, чтобы тратить их на такие бесполезные вещи. А я все время мерзну и очень хочу спать или тупо и бессмысленно смотрю в потолок — от этого вечного сумрака и круглосуточного дождя чувствую себя вялой осенней мухой в глубокой депрессии. Страшно представить, что было бы, если б Олег не соизволил собрать свою прислугу, состоящую в основном из жутковатых человекоподобных существ, и не произнес перед ними проникновенную речь. Кроме указания во всем слушаться меня, пока Олег находится в измененном состоянии сознания, в этой речи содержалась и полезная информация. Во-первых, я узнала, что прежде Олег был человеком, и даже после превращения в демона сражался на светлой стороне, убив своего отца. Я так и не поняла, что это за абстрактная светлая сторона и чем она принципиально отличается от темной. Детский сад какой-то, ей-богу, я не понимаю, зачем вступать в какую-то борьбу с демонами только потому, что родился человеком. Олег сам не может объяснить, что в нем демоническое, а что человеческое, и почему лично ему так плохо быть демоном. От его рассказов у меня складывается ощущение, что быть демоном и убивать людей налево и направо ему очень понравилось, но при этом других демонов он за это осуждает. Мало того, бросившись сражаться за идею, он как-то не подумал, что в его положении такой поступок сопоставим с попыткой голыми руками остановить бронепоезд. В общем-то, при таких несовместимых с жизнью тупостью и идеалистичностью Олег должен был умереть, и даже пытался покончить с собой, не подумав, что бессмертен. Но неожиданно для себя самого стал архидемоном, потому что остался последним представителем своего вида, а их магическая мощь разделяется между всеми живыми хигйджайя, так они называются. Им на всех положена определенная доля энергии Лэнга, называемой такульту — чем меньше количество хигйджайя в мире, тем они круче. Куда девается при этом геном homo sapiens, если демоны размножаются с человеческими женщинами, с какого перепугу вообще случается такое превращение из человека в монстра, я не представляю. Как по мне, от этой магической мощи больше проблем. Хорошо хоть, Олег не порывается убивать окружающих без разбору! Во-вторых, меня познакомили с элитой среди прислуги этого замка. Да, здесь действительно средневековый замок. Вот уж никогда не думала, что замок может состоять из одной узкой башни в пять высоченных этажей, окруженной каменной оградой. Обязанности мои заключаются преимущественно в присмотре за телом Олега, пока его корчит и трясет в приступах магической эпилепсии. То ли здесь нет никого более осведомленного в анатомии и физиологии демонов, то ли местные боятся брать на себя такую ответственность. Еще после нашего внезапного явления в этот мир чертов демон вцепился в меня, чуть не ломая мне руку, и в приказном порядке потребовал, чтобы я не отходила от него и разговаривала с ним. Так он, видите ли, осознает себя человеком. И вот, теперь свободное время у меня появляется лишь тогда, когда он спит, а этого катастрофически мало для обследования замка — не могу же я уйти далеко, не зная, когда демон очнется. Спит Олег недолго, и сначала меня постоянно передергивало от того, что ощущается и выглядит он мертвым. Сердца и кровотока у него нет, дышать ему не нужно, зрачки отсутствуют, а тыкать и даже колотить демона бесполезно — других способов понять, жив он, близок к смерти или вообще уже мертв я, к сожалению, не знаю. До моего появления в этом демоническом жилище не было ни кроватей, ни нормальной еды. Спал его величество архидемон на потолочной балке, или на кессоне — фиг знает, как называется эта архитектурная конструкция. Кверх ногами спал, так ему удобней было. Ел, слава богу, не человечину, но исключительно сырое мясо. Зато у него были огромные концертные колонки, несколько электрогитар, гора музыкальных дисков и ноутбук. То ли человеческое прошлое давало о себе знать, то ли и в Лэнге оценили прелесть современных технологий. Но все эти вещи меня не спасают от скуки и тревожных мыслей — музыка, хоть и русская, мне не слишком нравится; на ноутбуке совсем ничего нет, кроме стандартных мелодий и игр вроде «Сапера» и «Косынки». На третий день моего недобровольного труда я выхожу из себя и требую приготовить для Олега жидкой еды с равным содержанием растительных и мясных компонентов. Мне, конечно, приносят какую-то бурду, которой в Лэнге, вероятно, кормят рабов. И даже кладут туда кусочки вареного мяса. Кажется, это свинина, очень оно мягкое и светлое, но с крупными волокнами. С готовкой здесь явно не заморачиваются, да и вообще прислуживающие архидемону девочки не прочь меня сожрать, а не приносить мне персональные завтраки, обеды и ужины. Им и так не понравилось, что я заставила их подобрать мне одежду и обувь по размеру. Только одна из дьяволиц не пыталась испепелить меня злобным взглядом, и как раз на нее я умудряюсь наорать. — Господин… — заикается она. Олег открывает рот пошире, и оттуда немедленно вываливаются полупережеванные комки сырого мяса и заляпывают многострадальный ковер. Меня передергивает. — Я же сказал — делать все, что она попросит! — рычит архидемон и снова тянется к своему обеду. Дьяволица разворачивается и быстро уходит, грохоча каблуками. Я понимаю, что в восприятии местных жителей я не слишком отличаюсь от внезапно заговорившей лошади или коровы, но ситуацию надо как-то исправлять. С подобным отношением окружающих, да и еще и на такой несъедобной бурде, я долго в этом аду не протяну. Сразу идти за дьяволицей не стоит — ей явно нужно время, чтобы успокоиться, да и демон после набивания пуза обычно требует любви и ласки. Болезнь почему-то на это не влияет, и, судя по способности Олега трахнуть меня четыре раза в сутки, со здоровьем у него вообще все прекрасно. Слава богу, он хоть не пытается чрезмерно затягивать этот процесс, а то я бы уже рехнулась. — Все у тебя не так, как у людей, — замечаю я, отпинывая подальше пустые блюда и начиная расшнуровывать кожаный корсет. — После обеда спать надо. Какой секс на полный желудок? — У меня ускоренный метаболизм, — бурчит Олег. То, что под корсетом, волнует демона больше, чем разговоры. Благодаря этим чертовым дьяволицам я постоянно выгляжу так, как будто собираюсь сниматься в порнофильме с уклоном в садо-мазо. Зеркал тут нет, но в таких вызывающих шмотках только этим и заниматься. Или фотографироваться, или танцевать стриптиз… Нет, я не против таких вещей, но ходить в этом постоянно ужасно раздражает — и неудобно, и напоминает о том, для чего меня сюда притащили. Или, в крайнем случае, в таком виде можно ходить на вечеринки готов и эмо, мальчиков привлекать. Дьяволицы похожи чем-то на неформалок, они все по-вампирски бледные; а если представить на губах какой-нибудь из них ярко-алую помаду, то получится стереотипная Госпожа «я-исполню-все-ваши-грязные-фантазии». Когда довольный демон наконец уходит в спячку, я тихонько привожу себя в порядок, ежась от сквозняка, и иду искать обиженную дьяволицу. Она обнаруживается в четвертой по счету комнате ниже этажом, к моему счастью, в одиночестве, и занимается она чем-то непонятным. Постукивает какими-то палками, висящими перед ней, ритмично их встряхивает, и периодически проводит слева направо длинной белой штукой. Подойдя ближе, я понимаю, откуда взялись все эти ковры — в углу располагается настоящий ткацкий станок. Я видела такой же в музее. И на колени девушки свисает из этой конструкции цветастое полотно с какими-то узорами. — Красиво, — замечаю я, но дьяволица, похоже, твердо намерена меня игнорировать. Ненавижу извиняться, но придется. — Слушай, мне жаль, что я на тебя накричала. Я хочу попросить тебя показать мне кухню. — И что, ты думаешь, что по твоему желанию господин перестанет есть мясо? — фыркает девушка и наконец оборачивается ко мне. — Я не говорила, что ему надо прекратить есть мясо, — огрызаюсь я. Да, о здоровом питании тут явно никогда не слышали. Остается рассчитывать только на то, что дьяволицы обеспокоены и напуганы состоянием своего господина больше, чем я. Судя по тому, что он жрет кости и пластиковые упаковки, хуже от супчика ему не станет. — Понимаешь… я беспокоюсь за Олега. В моих интересах, чтобы он скорее выздоровел, и если ему может помочь легкая для желудка пища, то стоит хотя бы попробовать. Разве тебе приятно, что он постоянно заплевывает кислотой твои прекрасные ковры? Конечно, я человеческий доктор, но… — Доктор? — хорошенькое личико дьяволицы нахмуривается. — Целительница, — поправляюсь я. Видимо, целителей здесь уважают. Конечно, я никакой не доктор — всего лишь реанимационная медсестра, да и то недоучившаяся. Но они же не требуют от меня документы об образовании, правда? Так или иначе, дьяволица сопровождает меня на этаж ниже. Я уже была здесь вчера, но тогда меня провели по другому коридору, к местным ванным комнатам. Но сейчас появляется что-то новенькое — прямо перед пустым оконным проемом зависла какая-то страхолюдина, размером почти с меня. Я спотыкаюсь, и дьяволица поддерживает меня за локоть, ведя в огромную кухню. — Птицы Лэнга совсем обнаглели. Раньше господин охотился на них, но теперь… Интересные у них тут птицы — на мой взгляд, это чудовище скорее походит на крылатую обезьяну. Когда я читала в детстве про Изумрудный город, я представляла их более симпатичными. Проверку Санэпидстанции, если б таковую ввели в Лэнге, эта кухня точно бы не прошла. Здесь душно, зверски воняет какой-то гнилью, а обслуга, моющая огромные чаны и блюда, ходит в таких грязных вещах, что даже приближаться к ним не хочется. Повариха, демоница неизвестного мне вида, которая единственная здесь вроде как готовит, вообще ходит в заляпанном кровью фартуке на голое тело, повязанном где-то под грудью. — Кто это тут у нас? — басит эта тетка, отвлекаясь от разделки свиной туши. Кабанчик при жизни жрал от души, судя по его размеру. Моя сопровождающая торопливо начинает что-то объяснять, склонившись к острому мохнатому уху. Хорошо хоть, лицо и грудь у нее относительно похожи на человеческие — только кожа какая-то странная, напоминает жесткую шкуру Олега, но цвет и фактура отличаются. Мне становится скучно и как-то неловко рассматривать окружающее меня убожество, и я отправляюсь инспектировать кладовые. Скорее всего, пищу здесь хранят с помощью магии — длинные ряды свиных и козлиных туш не выглядят замороженными, но и не попахивают тухлятиной. Вряд ли здесь столько прислуги, что она может съесть… сейчас подсчитаю… двадцать восемь свиней и примерно столько же коз… до окончания их срока годности. Даже если все они обладают аппетитами Олега. Но, может быть, здесь держат голодных домашних животных. Каких-нибудь адских гончих, например. — Оп-па, — замираю я на пороге следующей кладовой. В этой вытянутой комнате до самого ее конца, метров на десять вглубь, висят освежеванные человеческие тела. — Смотри-смотри! И ты тут скоро окажешься, деточка! — мохноухая демоница подкралась ко мне сзади и треплет по волосам когтистой лапой. Я шарахаюсь в сторону, и повариха мерзко хихикает. — Сначала я рожу вашему господину ребенка, — демонстративно глажу себя по животу я. Он пока незаметен даже без одежды, но не зря говорят, что наглость — второе счастье. — От этого и сдохнешь, — соглашается повариха. — В смысле? — настораживаюсь я. — Человеческая женщина не может родить полудемона и при этом остаться в живых, — со вздохом поясняет дьяволица. Ждет пару секунд моей реакции — я, естественно, радуюсь, что залетела до того, как долбанутый архидемон появился в моей жизни, но мне хватает ума сделать лицо кирпичом — и с удивлением спрашивает: — Ты совсем не боишься? — Чего мне бояться? — приосаниваюсь я. — Этого? — широким жестом указываю на комнату, полную трупов. — Слушай, ты когда-нибудь встречала целителей, которые трясутся от страха при виде покойников? Не дав демоницам ответить, я обхожу их и иду обратно на кухню, по пути громко объясняя, какой конкретно суп я хочу видеть на своем столе в ближайшие дни. Ноги подрагивают, но я надеюсь, что это не слишком заметно. Едва под моим чутким руководством согрета вода и брошены первые ингредиенты, как с верхнего этажа раздается какой-то подозрительный шум. Сдается мне, что это чьи-то придушенные крики. Различить слова невозможно, но я с радостью хватаюсь за шанс сбежать с этой вонючей кухни, не теряя лица. Тем более что дьяволица тоже явно забеспокоилась, и лишь мое присутствие удерживает ее от немедленного рывка наверх. Лифтов здесь все-таки очень не хватает, но я не сдаюсь и довольно быстро добираюсь до пятого этажа, хоть и отстав от своей спутницы. В лестничном холле какой-то высокий мужик c лысой желтой головой, в блекло-серой хламиде, похожей на рясу, пытается прорваться в жилые комнаты. А Игорь, местный дворецкий, ему пытается помешать, но, судя по всему, силы не равны — местный демон что-то хрипит на незнакомом мне языке, и под его копытами увеличивается лужа темной жидкости. Незваный гость даже не прикасается к Игорю, стоит в нескольких метрах, и любой человек, мало–мальски обладающий инстинктом самосохранения, понял бы, что встревать сюда не надо… Даже дьяволицы выжидают на лестнице, не решаясь войти в холл. Но я чувствую странную браваду — меньше получаса назад, в этой гребаной кладовой, я четко поняла, что в этом мире мне нужно изо всех сил казаться храброй. Иначе сожрут и не заметят. Лучше бы, конечно, быть, а не казаться, но мои нервы все-таки не железные. — А ну прекрати! — я резво врываюсь в личное пространство чужака и хватаю его за плечо. Ощущение такое, будто под рясой у гостя ничего нет. Его самого нет. Моя рука соскальзывает по шероховатой ткани, и я шарахаюсь на пару шагов назад. Мало того, ко мне резко оборачивается голова инопланетного пришельца. Вместо лица у него какое-то желтое полупрозрачное стекло, исчерченное перекрестиями выступающих полосок. И за стеклом тоже пустота. Как будто призрак надел что-то вроде мотоциклетного шлема, но с сеткой на лице. — Кто ты, женщина, и как ты смеешь мне что-то запрещать? — интересуется пришелец. — Я жена Олега, известного тебе как Лаларту, и мать его ребенка! — рявкаю я, не в силах заставить себя приблизиться. Вспоминается, что я где-то читала — в конфликте с мужчиной, который выше тебя ростом, надо отойти так, чтобы не приходилось задирать голову. Выполнив данную рекомендацию, можно ощутить себя хозяйкой положения. Так и знала, что это бесполезный совет! — Не стоит врать мне, женщина, — холодно произносит гость, и на меня накатывает неописуемый страх. Кажется, еще никогда в жизни меня так не пугали. Мужик ничего мне не сделал — вообще ничего, даже не шевельнулся — но я будто перестаю дышать. По всему телу выступает холодный пот, руки мелко дрожат, и полумрак окружает меня, подступает почти что к носкам сапог, готовый сожрать и поглотить, растворить без остатка. Мысли не слушаются, в голове звенит, и, вопреки правильной реакции на опасность «бей или беги», хочется съежиться и замереть. Я встряхиваю головой, пытаясь отвести взгляд от худощавой белой фигуры, и поднимаю руку в крестном знамении: — Д-да воскреснет бог… и расточатся мрази его… Мужик издает какой-то странный звук — я не уверена, но мне кажется, что он засмеялся. Есть над чем — начав движение, я вспомнила, что крестить надо не себя, а демоническую сущность, поэтому на полпути развернула кисть в ее сторону. В итоге я невнятно помахала сложенной в щепоть ладонью перед своим лицом. Как ни огорчительно выглядеть дурой в глазах толпы дьяволиц, одного демона и одного неизвестного хрена в рясе, положительный эффект это все же приносит — хтонический страх отступает, и голос мой уже звучит не еле слышно, как в попытке молитвы, а как полноценный вопль, способный поднять не только дрыхнущего архидемона, а целое кладбище. — Олег! — визжу я, уши закладывает от собственного вопля, и меньше чем через секунду металлическая дверь распахивается, отталкивая упавшее прямо под ней тело Игоря.