Письма с границы между светом и тенью

«Ну а тем временем, что же нам делать с такой бедой? Какая роль здесь положена мне? Для тех, кто придет ко мне, чайник держать на огне И молча писать письма с границы между светом и тенью». (с) Борис Гребенщиков

На скорости, недоступной моим глазам, шестирукий архидемон выпрыгивает прямо на незваного гостя, хватает за рясу и вылетает вместе с ним в окно. Только серые крылья взметнулись, на секунду загородив и так слабое освещение. Я так и остаюсь стоять истуканом, не чувствуя в себе сил подойти к проему окна и выглянуть в темное небо Лэнга. Меня хватает лишь на то, чтобы не плюхнуться на пол прямо здесь — стоило бы пойти и отрубиться у камина, пока есть время и возможность, но то ли от пережитого стресса, то ли от гормональных изменений, я почти засыпаю стоя на гребаном сквозняке, и меня жутко знобит. — Целительница! — кто-то настойчиво трясет меня за плечи, и я с удивлением обнаруживаю, что холл заполнен дьяволицами, и большая их часть столпилась у тела безвинно пострадавшего демона. Меня с готовностью пропускают в первый ряд, и теперь, кажется, ожидают волшебства и иных удивительных вещей. Потому что спасти этого несчастного может только волшебство. Мохнатая грудь будто раскрылась изнутри темным цветком — присмотревшись, я понимаю, что кровь демонов сине-фиолетовая. Игорь еще дышит, но из-под разорванной одежды торчат обломки ребер, и под ключицами что-то пузырится. Я опускаюсь на колени, преодолевая желание гордо развернуться, уйти и закрыться в комнате, укутавшись во все теплое, что сумею отыскать. В голове всплывают воспоминания о том, какую неотложную помощь нужно оказывать при пневмотораксе. Здесь явно не только он, но если отталкиваться от анатомии человека — а демон относительно на него похож — разрыв легкого, или обоих легких, наиболее опасен для жизни. Так, кровоостанавливающее средство просить бесполезно… — Мне нужен шприц… — я запинаюсь. — У вас такое есть? Судя по выражению лиц окружающих, они даже слова такого не знают. Воистину, средневековые нравы! Медицина и гигиена отсутствуют как вид — пациент пахнет, как будто спал в помойке не раздеваясь. Конечно, и в реанимации могут попасться такие пациенты, но их хотя бы можно продезинфицировать, прежде чем резать и зашивать. — Тогда несите полую трубочку, нитки, острую иголку и что-нибудь из спиртного, да покрепче. Водку, в крайнем случае вино. И быстрее! Буду надеяться, что без антибиотиков демон не загнется. Вроде бы эти существа должны быть покрепче людей. Мне приносят какую-то металлическую трубку, явно вырванную голыми руками — могу ошибаться, но мне кажется, что во время моего визита на кухню на этой штуке висели грязные тряпки. Демон, конечно, широк в плечах, но не настолько — впрочем, выбирать не приходится. Я плескаю в ладонь нечто из предупредительно открытой бутылки, в воздухе повисает резкий запах самогона. Черт, как же неудобно ковыряться во внутренностях в этом гребаном полумраке, даже когда примерно знаешь, что делаешь! В том-то и печаль, что все мои знания — неточные, приблизительные и процентов на восемьдесят теоретические… Кое-как мне удается начать отсасывать кровь и воздух из левого легкого. На вкус она очень странная, скорее неприятная, но не до такой степени, чтобы начать блевать от омерзения. Но вот зашивать легкое одновременно с этими однообразными действиями не получается никак, а Игорь дышит все тяжелее. Кажется, надо было просить нож и шило потолще — все скользкое, кровь прибывает и прибывает, хрен разберешься, туда ли я тыкаю иголочкой. Я запоздало вспоминаю, что кровь демона может быть ядовита, сплавляю трубку ближайшей дьяволице и сосредотачиваюсь на расширении раны и осмотре повреждений. Все настолько залито фиолетовой жижей, несмотря на все усилия помощницы, что я начинаю подозревать разрыв как минимум одной межреберной артерии. А по ощущениям при пальпировании — ткань легкого вся пошла клочьями, потому что ничего здорового там не нащупывается и при легчайшем прикосновении просачивается горячий воздух. Для моих замерзших рук это даже приятное ощущение, если не думать о том, что они по локоть в черт знает чем, но что именно сшивать, сообразить никак не удается. — А ты действительно медсестра, — слышу хрип Олега где-то над моей головой. — Теперь верю. От неожиданности я дергаюсь, и неудобно подвернутую под себя ногу сводит судорогой где-то в районе ступни. Я упрямо стискиваю зубы и все-таки пытаюсь соединить нашаренный мной разрыв, сводя легочную ткань к погруженной в кровавое месиво трубке и зажимая ее между пальцами так, чтобы удобней было шить. Пациент выбирает именно этот момент, чтобы поднять свою грязную руку с мощными кривыми когтями и попытаться себя пощупать. — Лежи спокойно! — шиплю я. — А лучше бы ты вообще сознание потерял! Демон старается приподнять голову, вытаращив на меня овальные красные глаза с широким зрачком, и в это время Олег прижимается ко мне сзади, обхватывая меня всеми левыми руками сразу. Волосы, убранные за уши, рассыпаются, нависая над моим вспотевшим лицом и щекоча нос и щеки. Да что ж это такое, все мешают мне исполнять клятву Гиппократа, будто сговорились! — Ты хоть не мешай… — начинаю возмущаться я и замолкаю на полуслове, когда одна из серых рук суется прямо к ране, щедро размазывая по ней какую-то густую слизь. И там, где архидемон касается жутких повреждений, внутренности и кожа моментально начинают срастаться. Я торопливо убираю руки с иголкой и железную трубку. Спустя несколько минут грудь Игоря становится абсолютно целой, даже шерсть вырастает; одышка прекратилась, и выглядит пациент вполне здоровым излеченным, только весь перемазан в своей же крови. А вот мне нехорошо. Олег тянет меня за плечо, поднимая на ноги, и я теряю равновесие, чуть не падая на испачканный пол. — Да что с тобой? — Перенервничала. Сейчас пройдет, — я покрепче вцепляюсь в шероховатый хитин и закрываю глаза. Все двоится, сердце стучит, как сумасшедшее, пытаясь выскочить из ребер. Олег резким движением поднимает меня на руки и несет… не в наши комнаты, а куда-то вниз. Впрочем, меня это не слишком волнует — я пытаюсь восстановить сбившееся дыхание. Эти внезапные приступы слабости меня не на шутку пугают. Успокоиться и согреться удается только в мелком бассейне, куда Олег меня и принес. Ни умывальников, ни кранов у них здесь не предусмотрено, хотя воду в купальни как-то подают, поэтому принимать ванну мне приходится с окровавленными руками. Я лениво смотрю на то, как вокруг меня извивается фиолетовая дрянь, превращающаяся в воде в нечто вытянутое и бесформенное. Демон свернулся слева, придерживая меня одной из рук где-то в районе груди и обняв шершавым хвостом за ноги. — Что это было? Это твоя магия? — интересуюсь я. — Биологическая способность, — фыркает Олег. — Магия у меня вся разрушительная. А этот регенерин во мне просто так вырабатывается. — Круто. А ты можешь нацедить мне его в баночку, на всякий случай? А то ведь на месте Игоря могла оказаться я… Хвост дергается, царапая мои ноги — не успеваю их подобрать, как демон нависает надо мной, опершись о край бассейна так, что я оказываюсь в ловушке. Монстр все равно быстрее и сильнее, и я не могу чувствовать себя в безопасности, даже когда он спокоен — но такие невербальные проявления агрессии меня по-настоящему злят. — Какого хрена ты вообще куда-то выходила из комнаты?! — Извини, тебя спросить забыла, — огрызаюсь я. — Что это был за придурок у нас в гостях? — Носящий желтую маску, — нехотя отвечает Олег. Звучит это как имя. — И куда он делся? — надо продолжать допрос, пока это чучело не опомнилось и не начало выносить мне мозг. — Телепортировался, козел! Я в него вцепился когтями, чувствую, что сейчас сожру, а он взял и исчез… — То есть он больше не придет? — Я не знаю. Я что, отвечаю за всех этих уродов?! Потому и говорю, чтобы ты никуда без меня не ходила. Очень мне надо куда-то ходить. Вопрос с едой, надеюсь, решен, а прогуливаться под дождем у меня желания нет. Судя по тому, что я регулярно слушаю во время приступов, в этом гребаном Лэнге живут одни сплошные уроды и сволочи, живые воплощения тьмы и зла, и их совет или что-то в этом духе… в общем, местная власть, не слишком любит Олега, и это у них взаимно. Вообще дело было так — некая Инанна превратила его в демона с человеческой душой и уговорила шпионить за властью Лэнга. Не представляю, как можно следить за каждым представителем власти в одиночку, видимо, Олег и не пытался узнавать что-то действительно важное, ограничившись присутствием на мероприятиях, куда приглашали Лаларту. С помощью Инанны Олег убил своего отца, этого самого Лаларту, за которого его здесь все принимают и которому принадлежал этот средневековый замок… А потом до уродов дошло, что что-то здесь не так, они предложили шпиону сменить сторону, он послал их по известному адресу и навсегда покинул эту землю обетованную. И оказалось, что все это был хитрый план этой самой Инанны, потому что она и еще кто-то там хотят Лэнг завоевать — в попытке прибить невезучего шпиона Инанне повредили жилище, и теперь она имеет право мстить. Нафига Олег в таком случае вернулся в родовой замок и еще меня притащил, я не представляю, но, по моему скромному мнению, лоханулся он на отличненько. Я еще не до конца разобралась, кто в чем виноват и что с этим можно сделать, но тут явно не курорт. Достаточно выглянуть в окно и полюбоваться на вечную осень, а если задуматься обо всех этих политических интригах, в центре которых я внезапно оказалась — становится крайне неприятно. Сколько раз я порывалась потребовать, чтобы Олег вернул меня в Москву — не сосчитать. Но засада в том, что он все время не в состоянии или не в настроении, чтобы это выслушать. Вот и сейчас погрузился под воду, одни верхние руки торчат, и лижет мне живот, постепенно спускаясь к бедрам. И я почти уверена, что меня ждет отказ — я же, черт возьми, якобы помогаю «сохранять демону человечность», и очевидно, что местные красавицы для него слишком не люди, чтобы он рассматривал их в сексуальном ключе.