Записки ментора Лаик

15 день Зимних Скал Зима перевалила через половину. Она выдалась сырой, бесснежной и промозглой. Все устали от бесконечного ледяного дождя, от карканья ворон в парке, от серых тусклых дней. Даже Суза-Муза реже проявлял себя. Мои изыскания были почти заброшены, тоска все чаще овладевала думами. Из-за болезни мэтра Шабли мне пришлось вести и словесность. А также по его записям читать унарам лекции по землеописанию. К счастью, отец Герман читал им курс истории. Однажды утром начался переполох возле двери в спальню одного из унаров. Мальчишки, вместо того, чтобы идти в фехтовальный зал, толпились у той двери, не входя, однако, внутрь. - Умер! – тонко воскликнул кто-то из них, кажется, унар Луитджи. Появившийся Арамона был багровым от злости. - Р-разойдись! – рявкнул он, - что еще за столпотворение? Идите в зал на фехтование. Джок, - это относилось к одному из слуг, - проводи. Заметив меня, он махнул мне рукой. - Сейчас лекарь придет, кошки бы драли весь Лаик, - проворчал Арамона, - кто бы его так? Я вошел в комнату. Она принадлежала унару Юлиусу. Юноша лежал на кровати, а на шее виднелась багровая полоса. - Сам, может быть? Я пощупал пульс – хвала Создателю, мальчик был жив. Тут в сопровождении одного из слуг пришел, точнее, примчался Дитрих Лейбенц. Выставив нас обоих, он принялся за лечение. Арамона ушел, а я остался узнать, не смогу ли быть чем-нибудь полезен. Вскоре лекарь вышел: - Жив, - сказал он мне, - пусть пару дней на занятия не ходит, а на фехтование – неделю. - Ему можно говорить? Мне надо узнать, кто мог сделать это? Унар Юлиус был спокойным и тихим юношей, не блистал в фехтовании и на уроках, но занимался прилежно. Не особо дружил с кем-либо, но и врагов не имел. - Он говорит, что ничего не помнит. Я вошел – Юлиус полусидел на постели. Увидев меня, он поглядел чуть испуганно. - Я ничего не помню, - сказал он еле слышно, - ночью мне снилось, что меня душили. - Не волнуйтесь, унар. Может, вам что-нибудь нужно? - Нет, благодарю вас. Спать хочется. Он потер глаза. - Спите. Я распоряжусь, чтобы с вами пока побыл кто-нибудь из слуг. История с унаром Юлиусом не давала мне покоя. Я не нашел ничего лучшего, как вновь обратиться к отцу Герману. - Вряд ли это граф Медуза, - сказал он, - тот обычно воюет с Арамоной, а не с унарами. Да и доказательств в комнате унара Юлиуса никаких не было. - Доказательств? - Ну, Суза-Муза всегда оставляет либо листок с печатью, либо еще какие-то доказательства того, что он побывал там. А тут – ни-че-го. И знаете… Вы слышали что-нибудь о демонологии? Я покачал головой. - Понятно. Сейчас я распоряжусь принести шадди, и расскажу вам немного, чтобы вы имели представление. - Демонология, - начал отец Герман, прихлебывая ароматный шадди, - это наука о свойствах демонов, их повадках, и о том, как демоны подчиняют себе людей. Существует демонология Абвенианства, Эсператизма, и соответственно, Оларианства. Так вот, демоны могут овладеть человеком во время сна. - Позвольте-позвольте, - вскричал я, вставая со стула, на котором сидел, - так получается, унар Юлиус – одержимый? - Я этого не говорил, - важно ответил священник, - и упаси Создатель вас поделиться такой мыслью, с кем бы то ни было. Капитан Арамона и так имеет на вас зуб. Из-за того, что вы не придираетесь к унару Ричарду, да и вообще, высказываете довольно вольнодумные мысли. - Я, вроде, никаких мыслей не высказывал, - осторожно заметил я. - Верю, - ответил отец Герман, - полагаю, мальчик скоро поправится. Да, для всех унаров и остальных, в том числе и мэтра Шабли. Унар Юлиус чуть не задушил себя завязками на рубашке. К счастью, все обошлось хорошо. Видимо, о нашем разговоре капитан Арамона узнал от слуг. Его тон не предвещал ничего хорошего. - Мэтр Кери, вы слишком много внимания уделяете ерунде, - сказал он мне. - Вместо того, чтобы просто учить дворянских отпрысков математике и черчению, вы ищете несуществующих призраков или ловите Сузу-Музу. - Вы считаете ерундой то, что творит шутник? - Я сам его поймаю, - угрожающе произнес он, а вам не советую мешаться не в ваше дело. В день Представления принца Карла случился конфуз. Об этом шушукались унары, хихикая в кулаки, и даже слуги не могли призвать их к порядку. После мэтр Шабли рассказал мне, что капитан вернулся злой, как сотня Закатных Тварей, хотя тщательно делал вид, что все в порядке. И еще – у него при себе была новая шпага. Отец Герман собрался в столицу на несколько дней – у него есть дело к Его высокопреосвященству. Мэтр Вулл и мэтр Боллар временно будут жить в Лаик, потому что дороги развезло, а оба плохо ездят верхом. Коляски же обязательно завязнут в грязи. Вечером мы решили пригласить обоих ко мне в комнату. Мэтр Вулл пришел, а Бертон отказался, мотивируя тем, что очеьн устал и хочет пораньше лечь. Ментор по изобразительному искусству рассказал, что все работы учеников с последнего урока были залиты чернилами, а на последнем, чистом листе, красовалась печать графа Медузы. - А что рисовали унары? – полюбопытствовал я. - У нас была тема изобразить тело человека, - тут Аллен опустил голову, - и прямо перед уроком капитан Арамона сказал, что позировать обязан унар Ричард. Мы с Жераром ахнули. Мальчик и так держится из последних сил. После той драки в первый день он не обращает внимания на насмешки Эстебана и компании, на придирки Боллара, который все время ругает его ни за что. Ричарду приходится непросто – он так и не нашел себе никого, с кем мог бы перемолвиться словом. - И что? Вулл вздохнул: - Я не посмел перечить начальству, приказал юноше встать у доски. Вообще-то древнегальтарская система изобразительного искусства предполагает рисование натуры без одежды, но об этом не могло быть и речи. Я очень строго сказал, что любой, сказавший хоть слово, получает плохую оценку в журнал. - Помогло? - Только после того, как я поставил «неудовлетворительно» Макиано. От разговора нас отвлекли вопли… котов. Коты, видимо, собрались со всей округи. Они орали, визжали, мяукали. Мэтр Шабли приоткрыл окно и затем тихо закрыл: - Кто-то разлили под окном капитанской спальни настойку кошачьего корня.