Арго

- Ну, что там? Шино устало пожал плечами, перевернув газетный лист: - Все то же. Я перевел взгляд на часы. Стрелка уже одолела цифру восемь и теперь спокойно приближалась к девяти. Побаловав себя парой кружек кофе, кроссвордом и вкусными мамиными сэндвичами, мои мозги решительно подтянулись к действию. Я чиркал на листке бумаги перед собой, стараясь лучше упорядочить все в кладовых своей памяти. Учиха Саске. Глупо было притворяться, что он не первый, к кому уходили все мои мысли. Я просто не знал, как себя с ним вести. Эти его постоянные подколы и шуточки, после которых мне хотелось переломать ему пару ребер, и его глаза, после которых я вовсе не так уж плохо о нем и думал. Саске, хватающий меня за руку. Кидающий мне мяч из окна. Упрямо называющий себя убийцей все это время. Что за фокус он разыграл передо мной в своей спальне? Неудачная попытка притвориться растяпой, спрятавшим орудие преступления в ящик с носками? Неплохо, Саске, чем порадуешь меня в следующий раз? А эта его просьба доказать невиновность Сенджу Цунаде, как мне реагировать на это? Быть пристрастным мне нельзя, работа полицейского требует одинакового отношения ко всем. Послать его подальше тоже не получится. Связи с найденным пистолетом он точно не имеет. Я мог подозревать что угодно, но он и вправду растерялся. Впрочем, там все выглядели растерянными. Нужно было подумать, и подумать хорошенько. Цунаде либо очень невезучая убийца, либо жертва обстоятельств. Если её алиби не подтвердится, дело обернется настоящей бедой. В показания друзей семьи мало кто поверит, да и их можно опровергнуть, если постараться. Я начертил прямую линию карандашом и принялся делать на ней зарубки. Вот если бы Цунаде вернулась домой и спряталась где-нибудь в подсобке, дождалась отъезда четы Сарутоби, открыла дверь своими ключами и застрелила мужа... Потом быстро спустилась в гараж, взяла машину и вернулась в город, предельно выжимая газ? Сарутоби Куренай говорила, что они несколько минут не могли найти подругу в толпе под начинающимся дождем, что если именно эти минуты — и есть слабое место в алиби Цунаде Сенджу? У меня пробежали мурашки по спине, если даже я додумался до такого, просто чиркая карандашом, дела хозяйки поместья Уилкерсона совсем плачевны. Кто поверит, что дама с таким характером просто мирилась с поведением мужа? Но вот если пистолет ей подкинули — я начертил еще одну линию, повыше первой. Тогда вся картинка меняется. Опять же есть два варианта: убийца выбрал её своей жертвой — я соединил вторую линю с первой, - или ей легче всего было подбросить оружие. Может, оно даже оказалось там случайно. Зачем Кабуто сказал, что хотел разыграть её? Я прекрасно помню, каким подавленным и расстроенным был доктор, когда мы с Саске ворвались в комнату. Для чего ему этот спектакль? Или он не ожидал, что все зайдет так далеко? Яманако Ино. Зачем ей вообще было приходить к Сенджу с деловыми бумагами? Что, дела не могли подождать хоть сколько-нибудь до обеда? У нее была возможность подкинуть пистолет, пока Кабуто суетился у кровати Цунаде, мерял температуру и щупал её лоб. Но это такая бессмыслица, что ничего не складывается. Правда, в доме еще появились садовник, повар и горничная, а вот тут можно фантазировать долго. Мне хотелось к Саске. Хотелось поговорить с ним, рассказать о моих догадках. Он бы здорово над ними посмеялся, но я хотя бы знал слабые места своей теории. Рядом с ним я чувствовал себя беспомощной канарейкой в лапах кота, которой то давали иллюзию свободы, то сильнее сжимали когтями. Учиха словно выбрал нерасторопного, но перспективного помощника офицера своей мишенью. Зачем было хватать меня за руку? Он со всеми так обращается? Ну и манеры. - Шино! - Из-за распахнувшейся двери показалось лицо нашего начальника. - Забирай очкарика и отвези его обратно в поместье. Даму я оставляю пока тут, и запомни: я сказал ей, что это все по твоей вине. Мы ждем, пока ты закончишь подтверждать её алиби! - Но я не виноват, что люди плохо помнят такие вещи! - Шино посмотрел на меня с глухой мольбой: - Я описал её многим продавцам, но светловолосая женщина в плаще не особо запоминающаяся штучка! - Ты неправильно её описывал, - я наклонился ближе, понижая голос до шепота: - Нужно было так. - Руками я изобразил два огромных арбуза, которые бережно прижимал к груди. Шино залился краской: - Это слишком неприлично! - Спорим на пятерку, что ни один продавец-мужчина, видевший вчера Цунаде, даже не запомнил цвет её волос или глаз? Спроси их о солидном аргументе, и они в очередь выстроятся с показаниями. Ты только представь, - я качнул головой в сторону маленькой допросной, которая в обычное время была служебной библиотекой. - Что с тобой сделает дама с таким характером, как она, когда узнает, кто именно не старался подтвердить её алиби? В глазах Шино я прочитал, что весь ужас ситуации теперь полностью им осознан и прочувствован. Нара широко распахнул дверь перед понурившимся Кабуто. Доктор кивком поблагодарил его и направился к выходу, не удостоив нас даже взглядом. Я вопросительно поднял брови, Шино присоединился к этой маленькой акции любопытства и Нара сдался: - Я устроил им очную ставку. Он не находил этого пистолета и не подбрасывал ей в сумку. Я забросал его вопросами, и сразу стала видна его непричастность. Потом он еще пару часов отрицал очевидное, еще часик притворялся несчастной жертвой обстоятельств, а оставшееся время я дал ему поразмышлять о своем поведении. С него довольно, показания он подписал. Шино нашел официантку, которая хорошо запомнила этого докторишку, он просидел около двух часов, уставившись в книгу, а когда уходил, даже не оставил её чаевых. - То есть, он не убивал? - Получается, нет. В восемь он еще расшаркивался с главным врачом, потом его видели слоняющимся по набережной — не поверишь, прокололось колесо у грузовика и водитель, пока ждал помощника с запаской, от скуки пялился по сторонам. Когда дождь усилился, он и стал искать кофейню. А там его запомнила официантка. - А зачем ему тогда было подбрасывать ей пистолет?! - Я никак не мог сообразить, какую выгоду для себя увидел в этом доктор: - Цунаде Сенджу, наверное, его теперь в порошок сотрет! - Наруто, ты мелкий сопляк, только закончивший колледж, не пытайся разбираться в мотивах взрослых. Вот заарканят тебя, тогда начнешь понимать. Он ничего не подбрасывал ей. Мы с Шино переглянулись, но никто из нас не выглядел словившим мысль начальника. Нара Шикамару зевнул с таким наслаждением, словно бы не спал года три как минимум, пододвинул к себе любимое потертое кресло и стал устраивать в нем поудобнее свое худощавое тело в помятой одежде. Редкие гости нашего городка, забредающие в участок, долго не могли понять, что он и вправду отвечает за порядок и мир в этом округе. По собственному признанию начальника, перевелся сюда он лет десять назад по той же причине, по которой я мечтал это место покинуть: с самого основания городка до недавней ночи в нем ровным счетом ничего не происходило. Трясина будней, в которой я задыхался, Шикамару Наре казалась райскими кущами. Преступление взбудоражило мою кровь, но у Нары явно включился только защитный механизм. Критиковать начальника за отсутствие энтузиазма было делом проигрышным, я вернулся к стопкам бумаг, а Шино стал собираться в путь. Но вечер не собирался заканчиваться за этой ноте: дверь из приемной распахнулась, и в кабинете оказалась мисс Харуно с раскрасневшимися глазами. Девушка была настроена очень решительно: едва заметив меня, она быстрыми шагами оказалась у стола, где я сортировал бумаги с отпечатанными показаниями, и гулко хлопнула ладонью по самой большой папке: - Немедленно отпустите мою тетушку! Это самая нелепая ошибка, о которой я только слышала! Я был так увлечен её порывом, что заметил Саске, одетого в серый неприметный плащ, только когда он успокаивающе положил руку на плечо девушки: - Сакура, успокойся. Невиновность Цунаде легко доказать. Ты же знаешь, что она этого не делала. Кабуто, который еще не покинул участок, устало протирал очки. Он выглядел потухшим и потерявшим всякий интерес к происходящему. Сакура обернулась, показывая на него рукой: - Почему тогда он уже на свободе, а моя тетя все еще взаперти?! - Может, потому что это не в моей сумке нашли пистолет? - Доктор с кислым видом посмотрел на часы: - Долго же вы добирались! - Это потому, что я сел на вечерний поезд. - В помещение вошел мужчина с высоко поднятым воротником пальто. Я мог разглядеть только проницательные серые глаза, которые быстро пробежались по комнатке с тремя столами и грудой пожелтевших от времени папок. Я не мог даже описать его, потому что он казался совсем непримечательным! Невыразительный голос, серые глаза и пальто в пол с высоким воротником - этот парень легко мог пройти незамеченным даже через пограничный пост. Думаю, его запах показался бы служебным собакам таким заурядным и неприметным, что овчарки отказались бы брать след. - Вы кто? - Шино потянулся за карандашом и блокнотом, Нара продолжал притворяться предметом мебели, на него никто из вошедших даже не потрудился обратить внимания. - Я нотариус из конторы, которая уже много лет ведет дела господина Орочимару и мадам Сенджу. Сегодня утром со мной связались и попросили приехать как можно скорее со всеми необходимыми бумагами. Вы подтверждаете, что произошло убийство? - Да. - Шино исправно записывал слова говорившего: - А имя и адрес не скажете? - Хатаке Какаши. - Глядя на него, было трудно поверить, что он понимал происходящее. Более равнодушного голоса мне еще слышать не доводилось. Я украдкой посмотрел на Саске, хмурившегося в углу кабинета. Харуно Сакура явно нервничала, я даже не мог себе представить, что такая хорошенькая молодая девушка может быть настолько взвинченной. Я видел её вчера в слезах, испуганную оскалом смерти и чудовищностью убийства, но она быстро оправилась и взяла себя в руки. Сейчас же она была на грани истерики. Неужели арест тети так сильно на нее повлиял? Саске вдруг поднял голову и выкинул свой любимый фокус - уставился прямо мне в лицо. У меня моментально вывалился из рук карандаш и закатился куда-то в угол. Я нырнул под стол, едва сдерживая дрожь в пальцах. Карандаша под столом видно не было, но и моего смущения тоже. - Так вы приехали по просьбе Цунаде Сенджу? - Да. Труп был опознан? Свидетельство о смерти подписал врач? - Эээ... - Шино принялся рыться в бумагах. - Вы знаете, жена покойного сейчас под следствием, она не успела прибыть в морг... - Я видел его труп. - Кабуто прервал его, обратившись к нотариусу: - Это был он, я могу подтвердить. - Я знаю вас несколько лет, мистер Кабуто, и отлично осведомлен о вашей врачебной практике и профессуре. Но я не могу доверять голословным заявлениям, мне нужна бумага от врача. Меня и так попросили пойти против правил, огласив завещание намного раньше, чем того требуют сроки. Если это окажет помощь следствию в поисках убийцы моего клиента, я только за. Но не раньше, чем получу бумаги из больницы. - Там нечего оглашать, им и так все известно. Это есть в моих показаниях. - Я уже выбрался из-под стола и мог видеть, как Саске хмурится с каждой минутой все сильнее. Сакура ахнула, обернувшись к нему: - Тебе не следовало им этого говорить, зачем? Нотариус бы и сам это сделал. Саске, как ты не понимаешь, все так запуталось, я просто больше не знаю, что мне делать... - Успокойся. - Я слишком хорошо знал, что чувствуешь, когда Саске крепко сжимает запястье твоей руки. Как я и ожидал, на Сакуру подействовало. Она кивнула: - Хорошо, я понимаю. Я помню,что ты говорил. Я верю тебе. Все утрясется. Никто не обратил внимания на этот разговор между ними, кроме меня, неспособного смотреть в другую сторону. Что он наобещал ей, если мисс Харуно приходится верить ему? Почему девушка так сильно волнуется? Нотариус тем временем потребовал отпустить мадам Сенджу под залог. Нара больше не мог отсиживаться в окопах, ему пришлось заговорить и представиться. Думаю, он был бы рад возможности просто выгнать всех взашей из участка, но нотариус оказался въедливым типом, отлично ознакомленным с законами. После получасового препирательства стороны пришли к следующему соглашению: эту ночь Цунаде Сенджу проведет в участке, но завтра утром её отпустят на свободу. После этого она опознает тело, получит бумаги и завтра в послеобеденное время мы все соберемся в поместье Уилкерсона для выяснения подробностей. Нотариус меланхолично кивнул, Нара еще более меланхолично указал толпе на дверь. Мисс Харуно явно не хотелось оставлять свою родственницу в участке на всю ночь, но Саске и Кабуто увели её, придерживая за руки. Когда я уже собирался под шумок присоединиться к честной компании и отправиться восвояси, согревать замерзшую постель, Шикамару Нара подловил меня: - А ты куда собираешься? - Домой. - Я понял все по его глазам и обреченно сел обратно на жесткий стул. - У нас в участке подозреваемая. Ты же не планируешь просто оставить её тут одну на всю ночь? Вот тебе телефон и папка с показаниями, смотри, анализируй, изучай. Шино, в шесть утра сменишь его. - Да, начальник. - Даже погрустневшее лицо Шино не могло меня утешить. - Будет выполнено. - Так-то лучше. Завтра придет отчет о пистолетах, которые вам удалось получить. Приятной ночи, Узумаки! И меня все оставили одного! Как сильно я не сердился на Шино и Нару, сложившиеся обстоятельства были результатом моей же работы. Я наведался к мадам Сенжду, принес ей горячего кофе и постарался развлечь ничего не значащими сплетнями. Она была настолько вымотана и расстроена, что мне тяжело было находиться рядом. Я подумал, что порядком погорячился, доставив её в участок. С другой стороны, она была подозреваемой, в чьих вещах нашлось оружие. Я рассказал ей про нотариуса и не стал делать секрета из планов моего шефа отпустить её завтра утром. Это порядком придало ей сил. Потом я потратил несколько часов, перечитывая показания и пытаясь найти в них нестыковки, но то ли усталость и недосып были слишком мощными противниками, то ли я попросту был слишком глуп, но ничего не складывалось. Нужно было искать таинственного гостя Орочимару, допрашивать неразговорчивую Шизуне о секретах этой семьи, проверять переписку покойного. Никаких улик, кроме найденного пистолета! Что же это такое получается... Разумеется, я уснул так быстро, как только смог. Прыгающие слова перед глазами слились в одну реку. Чернильная вода закружила меня и утащила вниз, на самое дно, в темноту и покой. Я проваливался в приятный сон, глаза кололо от усталости, а потом я перестал ощущать свое тело. На самом дне чернильной реки было так тихо и хорошо, что я бы не отказался там поселиться. Потом сон сменился, и я увидел Саске, выходящего из парадного входа большого поместья. Он был одет с иголочки, и только чуть топорщившиеся волосы немного портили впечатление от картины. Саске подошел, поигрывая связкой ключей. Его черные глаза пристально вглядывались в мое лицо до тех пор, пока даже во сне я смущенно не потупил взор. Пройдя мимо меня, он махнул рукой в сторону флигеля, соединяющего два корпуса, и негромко спросил: - Как ты думаешь, где он бросил машину в городе? - Просыпайся! - Шино довольно сильно хлопнул меня по плечу. Лицо Саске растаяло, как мартовский иней на стеклах, я проснулся, ощущая всем телом усталость и боль. Уже шесть? Как сильно болит шея! - Я... да, уже встал, все, хватит трясти меня, Шино! - Во сколько ты отрубился? - Может, во втором часу, я не помню. - Я вполне прилично выспался, так что можешь идти домой и не расставаться с подушкой до самого полудня. А потом мы поедем в поместье, обсуждать завещание, так что если не хочешь пропустить все веселье, постарайся не проспать. - Спасибо за заботу, Шино, родная мать не была ко мне так добра, как ты. - Я пытался вспомнить свой сон. Саске что-то спросил меня про машины в гараже? Но что именно? Было три автомобиля, но в день убийства в поместье остался только один. Шизуне говорила, что утром все машины были на месте. - Если бы я был твоей родной матерью, я бы порол тебя ремнем, пока бы из тебя не вышел толк. Отдал бы тебя в воскресную школу и близко бы не подпускал к полицейскому участку. - Ну, собственно, почти все так и было. - Дамочка как? - Я спал, Шино. Если я не проснулся от её криков этой ночью, то все нормально. - Этот парень спрашивал меня о тебе. - Какой парень? - Сон по каплям выдавливался из моих костей, я ощущал себя несчастнейшим человеком на свете. - Ну этот, твой главный подозреваемый. Приемный сын убитого. - Саске? - В глаза словно насыпали песка, но спать расхотелось: - А что именно он спрашивал? - Да все подряд. Сколько тебе лет, где ты учился, кто твои родители. Давно ли работаешь. Ерунду всякую. - А ты? Что ты ему сказал? - Я не очень хотел говорить поначалу, но этот парень умеет задавать вопросы. В целом, ты ничего такого из себя не представляешь, почему бы и не рассказать. - И ты поведал ему о всех моих косяках и проколах за последний год? - Я протер глаза кулаками. Что за невезение! Саске захотел узнать обо мне хоть немного и нарвался на Шино, который и слова хорошего про меня не скажет. - Ну, само собой. Но я еще добавил, что ты добрый и доверчивый как школьница начальных классов. - Спасибо за помощь, Шино! Теперь он точно будет считать меня полным придурком. - От истины никому не станет хуже. Ладно, иди домой, а я пока вытру после тебя стол. Я поплелся домой объясняться с подушкой, почему в последнее время я стал часто пропадать по ночам и уделять ей мало внимания. В отличие от девчонок, подушка не была требовательной и быстро меня простила. Снилось ли мне хоть что-то еще этим утром, я не запомнил. До одиннадцати утра я принадлежал только самому себе. Если бы я только знал, что это последняя моя ночь, которую я проведу без терзаний, сомнений и горячки, спал бы подольше и не заводил будильника. Все мои неприятности поджидали меня прямо за дверью, оставались часы и минуты до нашей с ними встречи. Что же такого произошло в тот день? В моей голове что-то сломалось, я попал под дурное влияние, а может быть, все дело в моей прабабке, которая пила слишком много спиртного и сбежала с торговцами солью в Гонконг? Я не знал, как еще объяснить самому себе происходящее. Все что я помню в этом пасмурном сером дне с облаками цвета прогнившей земли — это то, что я по уши влюбился в Учиху Саске. И этот паршивец сразу меня раскусил. Я едва не проспал. Шино потом долго сверкал глазами и поджимал губы, но мне было не до его оскорбленных чувств. Первая моя мысль, когда я проснулся, была о Саске, и мне это сразу показалось подозрительным. Я попытался спихнуть это на свою мнительность и вчерашний день, полный событий, но Саске не хотел уходить из моей головы. Я думал о нем чистя зубы, давясь зачерствелым хлебом, доставая из шкафа последнюю приличную рубашку. Саске спрашивал обо мне вчера, значит, я ему интересен? Он тоже думает обо мне? Зачем ему это все? Мысли толкались, как щенята у миски, но я не мог распихать их по разным углам. Из-за этого я дважды забывал ключи от своей съемной квартирки и дважды возвращался за ними на пятый этаж по лестнице. Каморка, которую я гордо снимал на свое жалованье — чтобы почувствовать себя взрослым и независимым — в любом другом месте считалась бы кладовкой или чуланом. Но в нашем городке даже такая конура была собственным жильем. Я точно знал, что Шино жил в похожей. Может быть поэтому он был единственным, кто не подшучивал над моим жильем?? Саске в моей голове ревниво нахмурил брови и я почувствовал себя почти виноватым. Я безбожно опаздывал в участок, а впереди еще было много событий. Если вы и сами когда-нибудь стремительно влюблялись, вы должны понимать, как сильно это походит на болезнь. Первый симптом- температура, она всегда подпрыгивает, когда этот человек находится рядом. Меня кидало в жар, стоило этому богатому бездельнику уставиться в мое лицо своими черными глазищами. Мы приехали всем участком — я, Шино и старший офицер, - Шизуне хлопотала вокруг нас, принося кофе нужной температуры и подбирая бисквиты к придирчивому вкусу нашего начальника. Саске и супруги Сарутоби составили нам компанию в малой гостиной с камином, выложенным белой плиткой с синими ласточками. Шел ничего не значащий разговор о политике. Я пытался смотреть на нарисованных эмалью птиц, но любопытство как стрелка компаса постоянно разворачивало мой взгляд. Саске даже не пытался для приличия отвести глаза или заговорить, нет, он, как филин в полевую мышь, вцепился в меня взором. Мне было и страшно, и радостно, хотя я не мог предположить, что заставляет его буравить глазами мою скромную особу. Именно в этой небольшой комнате с камином, на котором стая синих ласточек охотилась на невидимых мух, я впервые понял, как красив Саске. Я замечал красоту и раньше: цветов, мокрых от дождя веток, мужчин и молодых женщин. Смотреть только под ноги или отворачиваться от огромного мира было не в моем характере. Но красоту конкретного парня, сидящего напротив меня и бесцеремонно вгоняющего меня в краску, я заметил впервые. Возможно, я слишком много думал о нем последние два дня, или просто я уродился таким — с дырявой головой и сердцем, к которому могли подобрать ключи только черноглазые молчаливые люди, не ставящие меня ни в грош. Не было никаких причин влюбляться в него, особенно у меня — обычного парня с обычными потребностями, ну, если вы понимаете, о чем я. Я не был одиноким ребенком, который сидит в углу, пока его сверстники резвятся, меня не унижали в школе и я часто мутузил своих противников, а бывало — и таких вот беспомощных одиночек, пытающихся привлечь внимание моей компании. Я не любил их — забитые, жалкие мямли, которым нельзя было доверить секрета и с которыми не пойдешь на соседнюю улицу задирать ребят постарше. Их трусливая робость была их главным увечьем, отталкивающим меня от молчаливых. Но тишина губ Саске была лишь декорацией, авансценой для его взгляда, которым он мог и умолять, и презирать, и ненавидеть, и заставлять чувствовать себя счастливым и проклятым одновременно. Родись он немым или утрать он дар речи, люди бы все равно понимали его и становились перед ним на колени, если бы Саске вздумал так захотеть. Вы подумаете, что я начитался бульварных романов или я перебрал спиртного, но клянусь, эти мысли родились у меня в голове именно в тот тусклый полдень, когда мы разглядывали друг друга в небольшой комнате с креслами, обтянутыми белой тканью. Синие ласточки, его непослушные волосы, черные глаза, способные поднять с колен умирающего и вогнать в землю расцветшее дерево. Я еще не понимал, как глубоко и прочно меня утягивает, я лишь набрался храбрости и разглядывал его в ответ так же беззастенчиво. Но если Саске было абсолютно все равно, то я давился его взглядом, глотал мысли и образы, травился и просил еще. Я влюблялся и совсем этого не понимал. - Хорошо. - Нотариус в третий раз перечитал бумаги и протянул их обратно мадам Сенджу. Для женщины, всю ночь довольствовавшейся узкой деревянной койкой, Цунаде выглядела отлично. На ней было черное узкое платье, которое придавало ее глазам скорби и грусти, но голос дамы был сух и рассудителен. Она живо отвечала своему поверенному, расспрашивала старшего офицера, советовалась с Асумой Сарутоби. Для объявления завещания были приглашены все, поскольку делать тайны из документа, который все равно будет приобщен к расследованию, смысла не имело. Так заявил мой начальник и, поколебавшись немного, нотариус с ним согласился. Кабуто Якуши был удивительно молчалив, не обращая внимания ни на что, он лишь разглядывал часы или серые прямоугольники неба в окнах. Мисс Харуно постоянно поглядывала на Саске, нервно теребя платок в руке. Нужно ли говорить, что с тех пор как начались наши с Саске молчаливые дуэли, я испытывал едва ли не болезненное чувство, замечая её взгляды украдкой. Мой главный подозреваемый никак не реагировал, приняв расслабленную позу в кресле. Откашлявшись и для приличия строго оглядев нашу компанию, нотариус достал гербовые листы из тонкой кожаной папки: - Своим последним завещанием покойный оставил ясные и недвусмысленные распоряжения. Все свое имущество господин Орочимару завещал своему младшему приемному сыну, Учихе Саске. Поскольку юноша уже достиг совершеннолетия, он вступает в право наследования согласно установленным законам. Своей супруге, госпоже Цунаде Сенджу, господин Орочимару оставляет право на все технологические разработки и открытия, сделанные им в рамках подписанного договора с Сенджу индастриалз. Своему другу и коллеге, доктору Якуши Кабуто... Дальше перечислялись незнакомые мне имена и фамилии. У меня была мысль, что один из этого списка окажется человеком, замешанным в преступлении, возможно, даже таинственным вечерним гостем, но суммы, оставленные Орочимару по завещанию, были настолько символичными, что убивать ради них было вдвойне накладно. Я беспомощно вертел карандаш, поглядывая то на откровенно скучающего Саске, то на зевающего Шикамару Нара, который напоминал кого угодно, кроме офицера полиции округа. Юридические термины и сложные речевые обороты ездили мне по ушам еще минут пятнадцать, после чего нотариус с невыразительным лицом закрыл папку и снова прокашлялся. Повисла пауза. Все выглядели утомленными и уставшими. - Как я понял, поверенным убитый назначил вас? - Нара приоткрыл один глаз, разглядывая нотариуса. Хатаке Какаши кивнул, не став тратиться на объяснения. Мой начальник продолжил ленивые расспросы, почти через силу выговаривая слова: - А предыдущие завещания? Что было в них? Сенджу Цунаде немного удивленно приподняла бровь, но промолчала. Почему-то промолчали все, а Саске даже оцепенело уставился на стену. Хатаке выжидательно осмотрелся, но никто не брал на себя смелость начать разговор. Ему снова пришлось откашляться: - Господин Орочимару часто составлял и менял завещания. В первый раз это произошло, когда он усыновил детей своих погибших коллег, Фугаку и Микото Учиха. Наследство делилось поровну между ними. - Ними? - Шикамару Нара открыл оба глаза. - У меня есть старший брат. - Саске заговорил отрывисто и резко, но постепенно снова обретая показное равнодушие. С каждым произнесенным словом он становился все спокойнее и спокойнее: - Нас обоих усыновили. Лет пятнадцать назад, если быть точным. - А где он сейчас? - Думаю, на другой половине земного шара. - Почему он не указан в завещании? - Он был. - Цунаде со вздохом принялась мять ткань своего черного платья. Теперь и её янтарные глаза рассматривали невидимые узоры на стене напротив: - Но год назад Орочимару переписал завещание, оставив Итачи без наследства. - Почему? - Был страшный скандал. - Женщина передернула плечами, вспоминая подробности: - Итачи сильно повздорил с приемным отцом. Как результат — Орочимару выставил его из дома и отказал ему в средствах. С тех пор мы его не видели. - Ваш брат не поддерживает с вами связь? Вы были близки? - Нара косо посмотрел на Саске, тот отвечал так же невозмутимо, как если бы речь шла о погоде: - Мой брат весьма своеобразный человек. У него сложный характер. Он мнителен. Мы хорошо ладили в детстве, но после смерти родителей наши пути стали расходиться. Он не смог поладить с Орочимару и часто сомневался в его способностях ученого. Даже ставил под сомнение авторство некоторых его разработок. Этого Орочимару ему простить не смог. Мы не виделись уже год и я не получал от него вестей. Харуно Сакура уставилась в пол, Яманако Ино кошачьим движением вытянула свои длинные ноги вперед. Кабуто покосился на мадам Сенджу. Больше я не заметил ничего, что стоило заметить. Шино строчил в блокноте, от усердия высунув кончик языка. - Ну, если по завещанию он ничего не наследует, то и мотива у него нет. - Мой начальник с видимым сожалением покосился на опустевшую чашку из-под кофе: - Он знал об изменениях в последнем завещании? - Разумеется, тогда мы уведомили его. - Хатаке словно соревновался с Нарой в умении произносить слова с видом человека, умирающего от перенапряжения. - Он принял это достойно. Ничем не выразил разочарования. - А в последнее время покойный не связывался с вами? - Лично со мной — нет. Наше общение велось в основном по переписке. Но он регулярно звонил консультироваться с нашими адвокатами, - То есть, он бы написал письмо? - Да. С просьбой приехать или подготовить документы. Меня редко можно застать в офисе. Мой секретарь тщательно отвечает на письма и звонки, составляет график. - То есть, письма от него вы не получали? - Нет. - Хорошо, хорошо. Я бы хотел задать присутствующим пару вопросов, прежде чем вернуться обратно в участок. Цунаде пожала плечами: - Мы ждали этого, старший офицер. Мы ответим на все вопросы, которые могут помочь следствию. - Спасибо за содействие. - По лицу Шикамару нельзя было сказать, что он испытывает хоть какое-либо чувство, кроме сонливости. - Итак, мы прояснили вопрос с завещанием покойного. А вы, мадам Сенджу, не составляли завещания? - Я? Нет, конечно. Я же не собираюсь умирать или что-то подобное. Но все, что я имею, я бы завещала моей племяннице, Харуно Сакуре. Девушка чуть покраснела и я понял, что эта тема ей не очень приятна. Цунаде продолжила: - Орочимару любил порядок в документах. В финансовых вопросах он проявлял редкую щепетильность. - Понятно. - Нара с трудом повернул голову, чтобы видеть горничную: - Мисс Шизуне, когда, приблизительно, была последняя ссора между Учихой Саске и покойным? - Что вы такое спрашиваете?! - Девушка отвела глаза в сторону и попыталась придать голосу уверенности: - Они довольно редко ссорились, и то по пустякам. Обычно это были простые бытовые ссоры... - Обычно да, а в последний раз? Это был настоящий скандал? - Ну, я мало об этом знаю, видите ли, у меня нет привычки подслушивать. Наверное, месяц назад. - Понятно. - Теперь, когда вы спросили о письмах и звонках, - Хатаке Какаши мучительно свел брови, всем видом показывая крайнюю утомленность: - Я начинаю припоминать, что мой секретарь говорил о телефонном звонке господина Орочимару. Мол, тот хотел поговорить со мной и выражал неудовольствие тем, что я не ответил на его вопрос. Я не придал этому значения тогда, потому что решил, что произошла какая-то путаница, он не задавал мне никаких вопросов. Он иногда путал телефон моего секретаря и телефоны наших адвокатов. - И когда это было? - Пару недель назад. Или дней двадцать. Я подготавливал бумаги для одного очень сложного дела, мне некогда было размышлять над подобной бессмыслицей. Больше он не звонил, и писем от него не приходило. Я и не думал, что больше никогда не увижу его. Что ж, жизнь — странная штука. На этой философской мысли Нара решил, что с него достаточно. Он довольно вежливо попрощался со всеми, напоследок попросив мисс Шизуне показать ему кабинет покойного и террасу, на которой произошло убийство. Шино потрусил за ним. Цунаде и Асума принялись обсуждать что-то вполголоса, Харуно Сакура предложила нотариусу выпить. Судя по одобрительному взгляду, которым он одарил девушку, эта мысль явно показалась ему здравой. Ино приблизилась ко мне, разглядывая мое лицо с незажившими синяками: - А мне этот хрыч ничего не оставил. Хотя вот нашего доктора не забыл! - Ну да, - я старался не упускать из виду Саске, молчаливо сидевшего на своем месте. - Но они знали друг друга много лет. А сколько вы проработали здесь, мисс? - Год и три месяца. - Так вы знали старшего брата Саске? - Итачи? Ну да. - Ино повела плечами, сложив руки на груди. Платиновые кудри, завитые в крупные кольца, яркая помада, стройные ноги. Я снова задумался о том, не могла ли такая девушка вызывать ревность мадам Сенджу. - Он был славным парнем. Таким, знаете, себе на уме. Но мы с ним нормально ладили, хоть я и не знала его хорошо. - А что за конфликт у них вышел с покойным? Из-за чего он лишил его наследства? - Думаю, это как-то связано с Саске. - Она смахнула с руки несуществующую пылинку. - Знаете, я бы не удивилась, если бы убийца и правда оказался алчным авантюристом, готовым на все ради денег. - Вы намекаете на наследника? - Подумать только, еще пару минут назад я относился к мисс Яманако совершенно спокойно и непредвзято, но стоило ей намекнуть на причастность Саске, как у меня в животе все сплелось в морской узел и мне захотелось дать ей пощечин. Это не мог быть Саске. Саске не убийца. Я не хочу, чтобы убийцей был он. И еще я подумал: «Ну пожалуйста! Пусть он будет ни при чем». - Я просто говорю то, что думаю. И это же логично, да? Он единственный был заинтересован в смерти своего опекуна. И показания мисс Харуно, они же очень странные! - Понизив голос, девушка добавила, широко округлив глаза для выразительности: - Я ведь была на том сеансе и, клянусь, не видела там Учиху Саске... я подумаю над этим еще немного. Если я не вспомню его там, думаю, нужно сообщить об этом старшему офицеру. - Спасибо за помощь, мисс Яманако. - Странно, что его сразу не арестовали. - Яманако кровожадно посмотрела в тот угол, в котором Саске разглядывал свои воспоминания и мысли. - Ведь во всем этом деле столько нестыковок, столько путаницы... - Пистолет же нашли у мадам Цунаде. - Я старался говорить ровным голосом. Мне кажется, или секретарша настроена против Саске? Но почему? Он не обратил внимание на её кокетство? Это уязвленная женская ревность? - Но его же подбросили ей! Ну кто в здравом уме оставит у себя оружие! Я сама видела, как испугалась мадам! В это время Саске резко встал и вышел из комнаты, не проронив ни слова. Гостиная опустела, остались только мы с мисс Ино. Девушка все еще продолжала говорить: - А мотив! Ну какой смысл мадам было убивать своего мужа! - А Саске? Зачем это все ему? - Однажды Орочимару уже лишил наследства его брата. Шизуне не сказала всей правды, но Орочимару и Саске часто ссорились из-за Итачи. Наш малыш считал, что с его братом слишком строго обошлись. В последний раз они поругались так сильно, что весь дом стоял на ушах. Возможно, это стало последней каплей. Мне не хотелось этого слышать. Мне не хотелось представлять Саске в одиночной камере, слушающего заунывную речь своего защитника и громкий бас прокурора. Мне не хотелось думать о том, что он простой корыстолюбец, запачкавший кровью свою душу даже ради очень больших денег. И меньше всего на свете мне хотелось прочесть в утренней газете, что молодой юноша из богатой семьи, застреливший своего приемного отца, приговорен к высшей мере наказания. - Спасибо мисс, следствие учтет ваши замечания. Но пока остается слишком много пятен. - Каких например? - Например, гость, которого ждал ваш начальник. Из показаний мадам Сарутоби и ваших с доктором слов следует, что он кого-то ждал. И пока мы не установим, кто этот человек и видел ли он Орочимару живым, мы не продвинемся дальше. - Таинственный гость? Но я думала, господин просто хочет поработать с бумагами! Он часто просил тишины и злился, если что-то отвлекало его от рассуждений. - Следствие ведется. Когда я вышел из комнаты, все уже разошлись. Я побрел к лестнице, чтобы спуститься в холл. В моих мыслях было лишь одно лицо с глубокими глазами. Я думал о нем и не мог напиться своей памятью. Чтобы утолить жажду внутри, я стал фантазировать. Оборачиваясь назад, скажу: мечты мои были самыми невинными и глупыми. Я фантазировал, что мы могли бы подружиться и вместе раскрыть это дело, а потом может даже остаться хорошими друзьями и много видеться. Проводить вечера и уикэнды вместе, ездить в горы, сплавляться по реке на лодках. Или ночевать в палатках у костра, считая звезды. Громада черноты над нашими головами, пурпур пламени зажигает крохотные искры в его глазах, наше дыхание клубом поднимается ввысь, к диадемам созвездий. И мы оба доверяем друг другу, мы оба чувствуем друг друга так пронзительно, что сердцу становится больно в груди. И тогда, лишь на короткий момент, мы бы могли потерять голову, забыться и... - Как ты не понимаешь, что я сделал это все только из-за тебя?! Ты, глупая ослица, хватит хлопать глазами! Ты же догадываешься, чего я хочу взамен и что собираюсь предложить! Не я один позволил себе забыться: это был голос нашего скользкого доктора с манерами второсортного злодея. Разговор происходил где-то в соседней комнате, а приоткрытая щель двери давала звукам проскользнуть в коридор. Доктор Кабуто угрожал и требовал? Но кому угрожал? Дверь, неплотно закрытая, распахнулась. Прямо передо мной в коридор выбежала раскрасневшаяся мисс Харуно, зажимающая рот ладонью. Ее щеки напомнили мне стайки снегирей, весело прыгающих на заснеженных еловых лапах. Девушка едва переводила дыхание, когда заметила меня: - О, помощник офицера! Как продвигается расследование? Я сразу понял, зачем она сказала это так громко и четко. Все звуки разом смолкли, и мне почудился хлопок закрытой двери. Видимо, доктор не захотел встретиться со мной лицом к лицу. - С вами все в порядке, мисс? Мне показалось, я слышал... - Разумеется, со мной все в порядке! - Её смех был похож на фрукты из воска в витринах магазинов, искусственный и бледный. - Что со мной может случиться? Может быть, у вас есть вопросы ко мне лично? - Вы хорошо ладили со старшим братом Саске? - Я решил проявить такт и не допытываться о разговоре с доктором. Тогда у меня в голове не укладывалось, как скользкий пройдоха Кабуто Якуши может быть связан с молодой девушкой. Не ухаживал же он за ней? Или тут все было намного глубже и страшней? - Итачи был нашим близким другом. Я любила его, как брата, разумеется. И он и я были приемышами этой семьи, ведь родителей своих я видела только на Рождество. - Вы не получали от него писем? - Открытки на день рождения и крупные праздники. - Он не писал писем своему брату? Не волновался о нем? - Я не знаю. - Девушка вдруг забегала глазами. - Даже если и писал, что в этом плохого? Мысль, пришедшая мне в голову, была настолько глупой и несуразной, что я ляпнул её, не подумав хорошенько: - А он не мог недавно приехать в город, оставить вам весточку? Его же не было тут в день убийства, правда? Лицо Сакуры стало белым как снег на ветках из моих детских воспоминаний с птицами. Она едва смогла разомкнуть губы и пролепетать: - Нет, Итачи не было в городе, это точно. Я знаю это. - Спасибо, мисс. А вы не помните, когда вы только-только вернулись домой в ту дождливую ночь, вам не показалось, что в доме кто-то мог быть? - Дома никого не было. И свет не горел, я рассказывала, что нам с Саске пришлось даже менять транзисторы в гараже, или как правильно называются эти штучки... - Ну да. Наверное, тяжело было двигаться в темноте, хотя, вы же могли завести машину и включить фары. - Я ободряюще улыбнулся девушке. Почему она так сильно испугалась моего вопроса об Итачи Учихе? Если этот парень был здесь в ночь убийства, то Саске и Сакура могли просто-напросто покрывать его. Это бы объяснило поведение моего черноглазого подозреваемого, постоянно провоцирующего следствие. - Какие фары? Гараж был пуст. - Харуно посмотрела на часы на своем запястье и извиняюще покачала головой: - Я обещала Куренай помочь с её вещами, они уже скоро покидают дом.