порой случается

Чтобы быть тысячелетней ведьмой, не обязательно жить тысячу лет. Чтобы быть древним демоном, не обязательно существовать слишком долго. Странности порождаются множеством путей. Одни рождаются из человеческого воображения и нужды, умирая вместе с ними. Другие, появляясь таким же путем, живут куда дольше — и даже не из-за веры, никто и не знает, как они продолжают существовать, не подпитывая свое существование ничем. Третьи... рождаются из тех, кто верит в странности. Первым делом это, конечно же, ведьмы — кто-то получает свою силу самостоятельно, кто-то — от другой ведьмы, а кто-то так сильно сближается с какой-то странностью, что уже не может называть себя человеком. Почти все мета-сообщество состояло из тех, кто был создан чьей-то фантазией и перешел ее грань; малую часть составляли ведьмы и волшебники (которых очень не любили), еще меньше — те, кто существовал лишь в тот момент, пока в него верят. Расположение мета-сообщества невозможно описать словами, оно есть везде и всегда, нарушая все пространственно-временные законы, что часто помогало странностям мухлевать и носиться по таймлайну туда-сюда... впрочем тоже не всегда, потому что, как уже было сказано, у мета-мира есть свои суровые законы, за нарушение которых полагается тяжелая кара. Кого-то скармливали, кого-то лишали сил и отправляли в человеческий мир доживать свой век без возможности после смерти выйти в лимб. Билл Сайфер... прекрасно понимает, что не относится к нарушителям, но чувствует себя именно так, злобно смотря на звездное небо — без сил, без товарищей и без желания возвращаться туда, где его поджидают стыд и позор, он даже предположить себе не может то, что будет делать после окончания строительства. Ему не нравится человеческое тело, ему не нравится одна только мысль о том, что где-то там, в родном мета-мире чертова ведьма Абсолюта насмехается над ним, ему не нравится вспоминать о мучениях Гаап, которая просит за него. Но к человеческому существованию привыкаешь быстро, особенно если когда-то давно ты уже был человеком, или, например, уже бывал в куске мяса, хоть и временно. Многие странности уже не помнят своего рождения, Билл относится к их числу — прошлое таит слишком много неприятных воспоминаний, но если Сайфер и был человеком, то было это настолько давно, что никто, наверное, уже и не знает, что же на самом деле творилось в то время. Он прекрасно помнит, как существовал в роли жреца в одном из храмов Египта — как приносил со всеми эти дурацкие приношения и ругался по ночам с божеством, которое их пожирало. Помнит, как жил в двадцатых годах в Штатах, носясь по улицам с так называемой мафией и огнестрельным оружием в руках. Помнит еще кучу жизней — все те, которые ему позволили прожить в дряблых человеческих телах, пока ему не давали намека о том, что он нарушает закон. Это было ужасно, но в то же время весело. В основном, все же, последнее — из слабого куска мяса всегда можно было выйти при желании, и ничто не могло остановить Билла от этого. Сейчас, казалось бы, похожая ситуация, ан нет — тело-то уже навсегда-если-не-выполнишь-договор. Билл боится — потому что минимальный срок существования в человеческом теле, не превышающий главный закон странностей, равен нескольким годам. Он прожил в этом от силы неделю, и не знает, сказал ли правду Сосне о том, что Стэнфорд нашел обход главному закону. Сказал он это лишь для отговорки — лишь бы пацан не докапывался. А после мысли о том, чтобы остаться (после той недоброй вести от Обезьяны), всерьез задумался — а сможет ли он? Биллу откровенно завидно, когда он вспоминает историю создателя Гаап и еще пары-тройки демонов, которая после всех трудностей жизни стала Золотой ведьмой и принесла всю свою семью себе же в жертву. Почему какой-то человек получает возможность стать частью мета-сообщества, начать игру, нарушающую все законы времени, и, после многочисленных проигрышей, все равно остаться в кругах ведьм, а он, черт подери, один из великих демонов, за один проступок сразу становится посмешищем? У ведьмы Абсолюта определенно нет мозгов, если она так "здраво" рассуждает. Хотя что с них взять, с ведьм-то. И, что самое забавное, та девочка, ставшая ведьмой, сделала это аж в восьмидесятых, а уже носит имя тысячелетней ведьмы. Опыт в мета-мире — штука странная. Вот и Билл, который вроде-очень-древний-демон, не хочет признавать, что живет-то от силы лет двести — просто во всеми перемещениями во времени, в тот же Египет, он уже "потерялся", и существование для него длится куда дольше, чем кажется. Он знает похожую демонессу, которая так же перемещалась во времени — она прожила около двадцати лет в реальности и более двух тысяч во время путешествий. Мета-мир - штука странная. И никакие законы логики там не действуют. ... хотя кто сказал, что законы логики действуют и в человеческом мире? Вот, например, мопеды - что вы знаете о мопедах? Билл — ничего. Нет, в смысле, он знает, что это такое, зачем оно нужно, но на этом его знания о таинственных мопедах заканчиваются, как, впрочем, наверное и у любого другого нормального человека. Бр-р-р, даже сравнивать себя с людьми страшно, а перспектива остатка жизни в этой туше совсем уж пугает. Хотя любая, что уж там, перспектива пугает — тут Стэн, а там — Лямбдадельта. Не особо большой выбор. Ладно. Мопед. Сейчас важен именно мопед, а не Лямбдадельта или Стэн. Точнее даже не мопед, а веспа — желтая такая, с кучей ярких наклеек, дорогая, наверное. Похожая была у одной инопланетянки, и, кажется, в той заварушке был замешан огромный утюг... так, стоп, нужно сосредоточиться на том, что пытается сказать Рыжуха, притащив этот мопед к хижине Тайн. — Ты какой-то унылый сегодня был, — резонно замечает она, и Билл молча закатывает глаза, вспоминая Обезьяну и его слова. Кто был бы в радужном настроении после таких вестей, а? Если только упомянутая ранее девчонка-ведьма, потому что у нее не все дома. — А мне тут папаша такую штуку привез, говорит, из Нью-Йорка! — для Билла название этого города ничего ровным счетом не значит, а вот для Венди, кажется, многое. — Дорогой, говорит, был! Хочешь со мной покататься? — А ты умеешь хоть? Билл краем глаза замечает, что за ним точно так же наблюдает Стэнфорд, пытающийся попутно всунуть какой-то старушенции совершенно бесполезный для нее предмет. Они тут же начинают смотреть в разные стороны — все же, это.... неприятно? Неприлично? Странно? Так, нет, стоп, не надо пока про странности. Венди усмехается и кивает, и в ответ на это Билл вяло фыркает. — Ну-ну. — Да хватит быть таким унылым, забирайся! Венди делает чрезмерно хитрый взгляд, и Биллу это очень не нравится, потому что такое могло привести только к плохим последствиям. Это же Рыжуха. Она обманом затащила его на ту глупую вечеринку, где ему врезали по лицу. От подростков вообще ничего хорошего ждать нельзя, даже если это не совсем подросток, а только его тело. Обезьяна! Черт, да даже у него было обличие юной девицы! Все, надо запомнить - не верить подросткам. Никогда. — Где гарантии, что мы не влетим в первый попавшийся столб? — осведомляется Билл и щурится, когда Венди надевает на голову шлем и кидает второй ему. Поймав его в воздухе, он с долю секунду рассматривает его, а потом вновь переводит взгляд на Рыжуху, которая усмехается еще хитрее, чем обычно. — О боги, нет. — Струсил? — елейным голоском интересуется Венди. Да вы только посмотрите на это! У нее мало того, что волосы рыжие, так еще и берет на "слабо", да и вообще с какой стати ой, я уже надел этот дурацкий шлем и сижу позади нее, вот черт. Верно говорят, что у близнецов и у рыжих нет души. А еще у клонов. Отменная компания в хижине чудес собралась — только у техника, наверное, все в порядке, хотя с этими мексиканцами тоже все не чисто. — Хе-хе, так бы сразу! Хватайся крепче! Под этим она имела ввиду вовсе не талию, которую Билл углядел как самое наиболее удобное место для того, чтобы "прицепиться крепче". Ну он-то, конечно, мыслит не с точки зрения человека, а потому талия девушки вовсе не кажется ему чем-то очень недоступным и священным, как для половины поклонников Венди, и он лишь молча хмыкает, удивляясь, когда Кордрой краснеет, как помидор, и начинает заикаться. — Н-ну, поехали! Она давит по газам, и желтая веспа срывается с места, оставляя позади хижину Тайн и Стэнфорда, ухмыляющегося, как учуявший добычу хищник. Кажется, кое-кто нашел еще сто способов подтрунить над несчастным созданием мета-мира, которое, при веском желании, за это может выцарапать глаза. Дороги в Гравити Фоллз неровные и оставляют желать лучшего, и только злейшему врагу пожелаешь проехаться по местным ухабам, но в то же время эта поездка помогает развеяться после утренней депрессии и отвлечься, предавшись созерцанию местных видов — как ни крути, а в мета-мире природы так таковой не было, если, конечно, не считать тысячу и один кактус, наколдованных ведьмами. Венди управляется с веспой слишком резко, и пару раз Билл чуть не слетает с нее на поворотах, но еле-еле удерживается, крепко вжимаясь руками в тонкую девичью талию и вовсе не видя едва-едва заметного довольства на лице Кордрой. Ну ладно. Ладно. В конце концов, когда они подъезжают к фабрике, принадлежащей семейству Глифул, Венди слишком сильно давит на тормоза и слишком неожиданно делает поворот, из-за чего Билл с громким воплем (скорее от неожиданности, чем от страха) отпускает руки и отлетает в кусты почти со скоростью реактивного снаряда. К счастью, от сильного ушиба и без того пустой, как любила говаривать Гаап (или Стэнфорд), головушки его спасает шлем. Лежа в прострации в позе звездочки, Сайфер пару минут пытается сообразить о том, где он находится, почему над ним сияет вечернее солнышко, и из-за чего Венди так громко смеется. Когда последний пункт все же проясняется, Билл лишь громко выдыхает и сдувает с головы прилипшие к волосам листья. Кажется, ведьма Абсолюта все же права. Надеюсь, она этого не видела, — Билл с кряхтением садится и потирает резко заболевшую спину. К нему подбегает Венди — она все еще сгибается от смеха. — Ты в порядке? Задыхаясь, спрашивает она и стирает пальцем набежавшие слезы. Билл молча пожимает плечами и хватается за протянутую ему руку, после чего с громким ой встает, едва не падая обратно в эти же кусты. Он хватается за вновь заболевшую спину и громко шипит — кажется, это только в фантазиях и фильмах подобные мероприятия заканчиваются хорошо. Венди хохочет во все горло. — Кто-то потянул спину? Ты же ничего не поднимал! — Зато врезался в эти чертовы кусты! Будучи персоной весьма и весьма обидчивой, Билл с величавым и громким ойканьем выходит из кустов и останавливается около мопеда, чтобы перевести дыхание. Ух, с чего бы это. Венди где-то сзади продолжает загибаться от смеха, и Сайфер, скрипя зубами от негодования, думает о том, что из нее вышла бы неплохая ведьма. Пожалуй, Кордрой чем-то даже напоминала ему Гаап — и волосы у обеих рыжие, и вечно над ним смеются. — Да ла-а-адно тебе, подумаешь, кусты! До свадьбы заживет! Венди от всей души добродушно ударяет его рукой по спине, от чего Билл взвывает и мысленно прогоняет в голове последнюю фразу. От романтично настроенной особы это очень и очень опасно слышать, а то вдруг... Он уже видел в своей жизни гибриды детей и божеств и примерно представляет себе, чем это может закончиться. Очень и очень плохо! — Ладно, раненый, пойдем что ли. Хочешь, я тебе массажик сделаю? — усмехается она. Билл щурится. — А это не опасно? Или "не опасно", как катание на твоей веспе, м-м-м? — Честное слово — безопасней не бывает! Венди закусывает нижнюю губу и еле сдерживается от желания рассмеяться во все горло Биллу в лицо. Ну, по крайней мере, ему так кажется. Он сухо кивает, мысленно молясь, чтобы это жалкое тело не сломали еще больше — ему еще до постройки портала дожить нужно. А вообще это оказывается довольно приятно, когда он лежит на животе на этой притащенной Венди тряпке, а ее тонкие пальчики стучат по спине, убирая при этом отвратительную боль в пояснице, еще они такие холодные и... так, стоп, нет. Ей пятнадцать, а этому телу... Билл открывает один глаз и подозрительно смотрит на сидящую рядом с ним Венди. Она, кажется, витает где-то в облаках, попутно массируя больную спину, еще что-то бормочет себе под нос. Билл подозрительно щурится и прислушивается. — ... да что же это такое, вроде нравится парень, классный, а сказать не могу, да что со мной... — у Билла глаза на лоб лезут. — Рыж... Венди? — А?! Она вскидывает голову и испуганно озирается, после чего замечает ошарашенный взгляд Билла, и, кажется, пугается еще больше, чуть ли не отпрыгивая назад. У нее краснеют уши, и Сайфер это прекрасно видит. Сейчас даже мысли о раздражающей Лямбдадельте отходят на задний план — Биллу одновременно и смешно и горестно от того, что он стал объектом обожания человеческой девочки. Девочки, которая, черт ее дери, нравится Сосне. Хуже не бывает. — А-а-а?! — пищит она. — Что ты там сказала? — осторожно интересуется Билл, продолжая щурится. Ну ладно, он все прекрасно слышал, ему просто нравится вводить Рыжуху в подобное состояние, когда он властвует над ситуацией. А то что все она над ним сегодня смеется, он тоже имеет право!.. Билл, это несолидно. Из головы совершенно выпадает, что за ними сейчас могут смотреть Лямбдадельта и Гаап. — Я, это, говорю, что ты крутой парень, чел! Странный, но крутой! Венди издает нервный смешок и со всей силы (по ее мнению - дружелюбно) ударяет Билла по спине ладонью, заставляя его вскрикнуть от... а черт его знает, от боли или от неожиданности. — Вот такие дела, чел! Человеческая романтика — как ведьминская логика. Мне ее не понять.