Три маски тьмы

Года неслись с невообразимой скоростью. И если в первый Люси искала Зерефа, на месяцы пропадая из гильдии, и возвращаясь лишь для того, чтобы в очередной раз расспросить Мавис, то на второй год бесцельных странствий начала медленно сдавать. Угасла, опустила руки и теперь пропадала больше на заданиях. В гильдии ее поняла разве что Первая, и отчего-то Нацу, что ходил за заклинательницей, тормошил. Глухо. Чувство вины и раскаяния тянуло ее в беспросветную трясину самоуничтожения. И через три года мало кто мог узнать в «бесцветной» девушке, некогда озорную заклинательницу духов. Решение пришло в виде неожиданных ухаживаний со стороны розоволосого напарника. Тот повзрослел, возмужал, не растеряв детского азарта и яркости. Его отношение к светловолосой согильдийке изменилось, приобрело конкретные очертания, и сложилось во всем известное чувство. Потребовалось два года, чтобы девушка согласилась сходить с ним на свидание. Еще через два они стали жить вместе. Люси потихоньку оттаяла – дружба крепкая настолько, что сравнима с кровным родством, не позволила отвергнуть чувства драконслеера. Ей было уютно, привычно рядом с ним. Многие и многие в этом мире не могут создать семью с теми, кто забрал их сердце. Безответная любовь живет долго, и казалось, исчезнув, она таиться в глубинах твоего сердца, в любой момент готовая сорваться с цепи. Хартфелия боялась встретить Зерефа хоть единожды. Жизнь медленно налаживалась – она вновь сблизилась с согильдийцами, тоска спряталась глубоко в душе, а прошлое подзабылось под грузом новых событий. Изредка, когда дождь лил за окном, заклинательница грызла ногти, стараясь сдержать рвущиеся наружу рыдания. Что она творит? После трех лет совместной жизни, уже не как напарников, а как супругов, Люси, узнав о скором прибавлении в их семействе, едва сдержала крик. Выдавив улыбку, стараясь скрыть клокочущее внутри чувство – панику, страх, отчаяние – она клялась посвятить всю себя будущему ребенку, не оборачиваться на прошлое, ведь пути назад уже нет. Когда малышка появилась на свет Люси долго лежала не в силах посмотреть на ребенка. Но лишь взгляда на девочку хватило, чтобы Хартфелия, впервые за много лет вздохнула свободно. Стоило Тошико открыть глаза – угольно черные – Люси, едва ли не вскрикнула от восторга. Она не могла не полюбить девочку, не похожую ни на нее, ни на своего отца. Отголосок прошлого, словно искупление ее вины, подтверждение так и не выраженной любви. Хартфелия посвятила всю себя дочери. *** Волосы Тошико – угольно черные. Глаза, словно камни обсидиана черные и блестящие. Чуть вытянутые с пушистыми длинными ресницами. Черты лица, тонкие и изящные. Нацу вздрагивал, стоило ему бросить взгляд на дочь. Дракона не обмануть, но… Люси каждую минуту проводила с малышкой, не обращая и капли внимания на косые взгляды. Заплетала ее волосы. Носила на руках. И часто, слишком часто, осторожно гладила закрытые веки. Она любила ее так страстно, что Драгнил порой чувствовал себя лишним в этой идиллии матери и ребенка. Но ничто не длиться вечно – страх и все недомолвки единожды сжег огонь, разгоревшийся на ладонях Тошико. Идиллия стала общей. Только Люси, испуганно отшатнулась от девочки, покрытой с ног до головы огнем, не причинившем ей и капли вреда. Тошико кинулась к матери, желая похвастаться своей магией. Но… Та, испуганно закричав, отшатнулась. И после долго успокаивала малышку – она испугалась, просто испугалась. *** Спокойная и смелая, жизнерадостная и неуправляемая – их дочь расцветала с каждым днем. Черты ее лица стали точь в точь как у матери, а волосы топорщились в разные стороны, как у отца. Забывшись, никто не заметил, как медленно увядала Хартфелия. Она уже реже ходила на задания, мало улыбалась, чаще грустила… Мир вдруг разом померк. Люси без смысла потрепала подросшую дочь, по итак торчащим в разные стороны волосам. Девочка потянулась к ней, стараясь снискать любви матери. Она еще помнила обожание, бесконечную любовь самого близкого ей человека. Любовь не угасла, но той близости уже не добиться. Люси стала пропадать. Быстро уставала и редко выходила из дома. На каждый шаг требовалось неимоверное усилие. Нацу сходил с ума, таская в дом лекарей, постоянным гостем стала Полюшка. Но, ни травы, ни магия, ничего не могло удержать ее. Магия – не игрушка. Надо было быть осторожнее. Мысль появившись тут же исчезла, не оставив никаких сожалений. Когда-то давно Люси предупреждали. Тогда она еще могла остановиться, но жажда быть ближе, оказалась сильнее. Ее хватило на девятнадцать лет.