Октябрьские хроники

За завтраком Холмс почти ничего не ел и, поднявшись наверх, сразу же углубился в расшифровку символов и рисунков с плиты. Дело и вправду не терпело отлагательств: судя по всему, копать барону осталось совсем немного. Поскольку я сейчас ничем не мог помочь своему другу, я решил прогуляться к старому Шмидту и его мальчишкам и наконец разузнать про них что-нибудь. Они жили в доме на окраине Беккельна, просторном, но довольно ветхом и давно нуждающемся в серьезном ремонте. Кое-где дом, впрочем, чинили: я заметил новые доски в заборе в двух местах и заплаты на крыше — наверное, это было частью помощи местных жителей, о которой рассказывал Петер. Двое мальчиков работали в саду, сгребая в кучу опавшие листья, остальных видно не было, как и самого Шмидта. Я поразился тому, насколько дети похожи между собой, и решил, что они братья. Но когда я спросил у них об этом, они отрицательно покачали головами. Жест вышел на удивление синхронным. Потом я поинтересовался, где мне найти Шмидта, и мальчики сказали, что он собирался в «Гретхен». Попрощавшись с ними, я сразу же направился туда, напоследок успев заметить еще одного ребенка, наблюдающего за мной из окна. Издалека я не смог его толком разглядеть, но мне показалось, что и он тоже весьма похож на первых двух. Все это было очень странно. Зайдя в кнайпе, помимо неизменного Петера, я обнаружил Доротею ЛеБлан и благообразного старичка, с которым она разговаривала, перегнувшись через стол и едва не утыкаясь в беднягу носом. Я предположил, что это и есть герр Шмидт и, кивнув трактирщику, подсел к ним. — Я-а-ан! — тут же обрадовалась мадмуазель ЛеБлан. — Рада видеть вас! Это мсье Шмидт, вы ведь еще не знакомы? Мсье Шмидт, это доктор де Ваард, он голландец. — А герр Шмидт, очевидно, немец, — улыбнулся я. Старик после моих слов отчего-то замер на несколько мгновений, но потом так же дружелюбно улыбнулся в ответ. — Рад знакомству, — сказал он. Голос у него был глухой и мягкий. — Мы обсуждали осеннюю ярмарку, доктор, — принялась рассказывать Доротея. — Мсье Шмидт с мальчиками поедут туда, а вы собираетесь? — Пожалуй, — ответил я. — Это ведь самое крупное событие в Беккельне и окрестностях за год. — Ну нет, — возразила мадмуазель ЛеБлан, — у них есть еще весенняя ярмарка. Мы рассмеялись, все трое, и я подумал, что, несмотря на их странности, мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь из них оказался Открывающим. До новолуния Игроки нередко общаются между собой, но до поры почти ничего друг о друге не знают. Сейчас мои собеседники казались мне хорошими людьми, и мне не хотелось убеждаться в обратном. Собственно, ровно то же самое я мог сказать и о юной Софии, и о капитане Маршалле, с которым пока не был знаком. Исключение составлял лишь барон фон Зебауэрштадт. Пожалуй, Холмс был прав: я испытывал к нему предубеждение и ничего не мог с собой поделать. Больше того — я вовсе не чувствовал себя по этом поводу виноватым. Словно откликнувшись на мои мысли, по лестнице прогрохотал бородач Маршалл и, сухо поздоровавшись со всеми присутствующими, вышел из «Гретхен». На плече у него сидела маленькая пушистая мартышка. — Он мне не нравится, — тихо сказала мадмуазель ЛеБлан, как только капитан скрылся за дверью. — И его обезьяна тоже. Над столом повисла неприятная пауза. — Нет-нет, не подумайте, я ничего такого не имею в виду! — засуетилась она, торопливо сунула сигарету в мундштук и прикурила сама, прежде чем я успел достать из кармана спички. — Просто… хмурый и неприятный тип. — Видел ваших мальчиков, герр Шмидт, — решил я сменить тему на более приятную, — они очень славные. — Благодарю, — улыбнулся старик. — Кстати, хорошо, что напомнили: они там давненько без присмотра, пойду к ним… Извините, что так быстро покидаю вашу приятную компанию. Мы попрощались, и он ушел, а Доротея, снова перегнувшись через стол и выдохнув мне в лицо облако сигаретного дыма, произнесла заговорщическим тоном: — Мсье Шмидт — не тот, за кого себя выдает. Но тут все не так, как у вас с вашим другом, доктор. Никто больше не видит, но я вижу… Я молчал, пристально глядя на нее, и она продолжила: — Могу сообщить больше, но тогда нам придется заключить сделку. Я знаю, что вам снятся кошмары, мсье де Ваард. Расскажите мне о них. — Мне нужно это обдумать, — сказал я после паузы. — И обсудить со своим другом. — Да, я понимаю, — кивнула мадмуазель ЛеБлан. Сейчас она выглядела очень серьезной и сосредоточенной, и в ней почти невозможно было узнать ту экстравагантную даму с собачкой, с которой мы познакомились несколько дней назад. Впрочем, это продлилось недолго. Она кокетливо улыбнулась мне и игриво добавила: — Но я буду очень, очень надеяться на приватный разговор с вами. Обожаю голландцев. Когда я вернулся, Холмс по-прежнему сидел над бумагами. И все еще продолжал работу, когда я лег спать. Мне вновь приснилась заполненная людьми площадь, и теперь я смог разглядеть знамена, развешанные на зданиях вокруг нее. Это были полотна фашистских флагов, но почему-то изумрудно-зеленого цвета.