Леди Нценского уезда

Пережив приступ ревности и решив задушить это недоразумение на корню, Джон Ватсон твёрдой походкой зашагал в сторону заднего двора, куда ранее мужички уволокли их сломанную карету. Отставной капитан не особо смыслил в починке средств передвижения, но всё же предположил, что работы там должно быть немного. "Уехать, уехать от греха подальше!" - отчаянно пульсировало в голове. Он покинет это странное место с его непонятными законами и традициями, а главное, он сбежит от того, для кого его, Джона Ватсона, душа - не более, чем полигон для проведения смертельно опасных эмоциональных испытаний. - Всё! Хватит! В конце концов, я человек, а не ваша лабораторная крыса, дорогой граф! Ставьте свои опыты на ком-то другом - благо, желающие здесь явно найдутся... - полный уверенности, доктор завернул за угол и замер от удивления. В кузнице, несмотря на невероятно поздний час, пылал горн. Семён орудовал огромным молотом, самозабвенно дубася раскалённый кусок железа. По всей кузнице были разбросаны части многострадальной кареты. Заприметив гостя, Семён прервал свои силовые упражнения и заинтересованно воззрился на Джона. - Простите, сэр! - сохраняя поистине джентльменскую невозмутимость, поинтересовался доктор. - Какого чёрта вы сотворили с нашей каретой? - Увлёкся, барин! - сокрушённо стукнул себя в грудь кузнец. - Лабор ест этиам ипсе волюптас! Труд - уже сам по себе есть наслаждение! Закатив глаза, Джон безнадёжно махнул рукой и побрёл прочь. - Барин, Вы портки бы надели, а то, неровен час, свистульку застудите! - заботливо крикнула ему вслед выглянувшая из стожка сена растрёпанная Ксюшка. Но Ватсон шёл, словно не видя и не слыша ничего вокруг. Девка хотела было ещё раз его окликнуть, но вылезшая из сена мужская рука утащила её обратно в душистый клевер. * * * - Вы даже не представляете, как меня осчастливили, господин граф! Я же о таком даже мечтать боялась, а Вы сами предложили! Мне же не поверит никто! - мадемуазель Зайцева задыхалась от быстрой ходьбы, еле поспевая за стремительно шагающим впереди Холмсом. - Сомневающимся предъявите портрет, - резко прервал её магистр, внезапно остановившись. - А куда мы, собственно, направляемся? Где Вы намерены писать свой... шедевр? Пропустив мимо ушей "шедевр", прозвучавший как "мазня", Алиса Евгеньевна несколько растерянно оглянулась и махнула кистями в сторону кирпичного домишки: - А вон туда-с, извольте! Мне Хельга Ольговна позволила этот флигелёк в художественных целях использовать. Я тут с Гаврилы ихнего натуру писала, очень уж фактурный и характерный мужчина. - Весьма любезно с её стороны, - равнодушно бросил гость, оглядываясь по сторонам, словно в надежде кого-то увидеть. - А хозяйка наша вообще дама прелюбезнейшая! И кузины её тоже барышни хорошие, только несколько мечтательные. Тут о прошлом годе с Декстрозой Цукерхерцевной такой курьёз вышел... - Может, Вы прекратите свою болтовню и приметесь наконец-то за дело? - раздражённо перебил художницу магистр, но заметив недоумение на простодушном лице, смягчился. - Простите! У меня не так много времени. - Да-да, разумеется! - засуетилась Алиса. Она толкнула незапертую дверь и, войдя первой, принялась шарить по комнате в поисках свечей, переворачивая что-то и интеллигентно матерясь шёпотом. Холмс несколько минут терпеливо наблюдал за её мытарствами, потом шагнул в темноту и, быстро обнаружив искомое, чиркнул спичкой. Дрожащий свет метнулся по оббитым весёленьким ситцем стенам. Алиса Евгеньевна, послав детективу благодарную улыбку, зажгла ещё несколько свечей и расставила их по комнате. Когда освещение стало вполне удовлетворительным, барышня установила мольберт и взглянула на графа. Тот спокойно выдержал оценивающе-восхищённо-смущённый взгляд и осмотрелся: - И где же заявленный конь? - Ой! - вконец засмущалась барышня. - А с конём, должно быть, не получится... Да Вы не сумлевайтесь - я коня потом дорисую. Кони - они что! Они всегда под рукой, а вот такие персоны, как Вы, у нас большая редкость. - И куда мне... сесть? - детектив явно чувствовал себя не слишком комфортно во всей этой ситуации. Алиса заметила это, и проклиная себя за излишнюю чувствительность, робко предложила: - Если Вы передумали, граф, извольте - сеанс можно отменить. Ледяной взгляд окатил её очередной порцией пренебрежения. - Я обещал, и будет Вам известно - всегда выполняю свои обещания! - в его голосе художница отчётливо услышала металлические нотки. - Тогда прошу вот на эту кушетку. И осмелюсь напомнить, - Алиса Евгеньевна прищурилась слегка мстительно, - ОБЕЩАНО было в стиле "ню". Мадемуазель Зайцева принялась шарить в огромном дубовом комоде, пытаясь отыскать подходящую ткань для драпировки кушетки. Сзади шумно упало на пол то немногое, что ещё оставалось на теле графа. Зардевшись утренней Авророй, барышня живо представила себе открывающиеся за её спиной перспективы и, взяв себя в руки, медленно обернулась. Сердце Алисы Евгеньевны гулко ухнуло куда-то вниз, а затем взлетело к самому горлу, застряв там горячим комком. Не то чтобы мадемуазель Зайцевой не приходилось видеть раньше голых мужчин - она и видела, и осязала, - но того, кто с поистине ледяным спокойствием стоял пред ней в совершенно непринуждённой позе, не теряя при этом ни капли царственного достоинства, невозможно было назвать просто мужчиной. "Пресвятые угодники! Ангел, чистый ангел!" - благоговейно пронеслось в голове совершенно опешившей барышни. Не чувствуя ног, Алиса подошла к кушетке и набросила на неё кусок мягкого бархата цвета морской волны, как можно живописнее расположив складки. Стена за кушеткой была тщательно задрапирована такой же тканью. Стараясь не замечать мраморную белизну почти светящейся кожи, девушка снова нырнула в недра комода и выудила оттуда кусок атласной материи в тон бархатной драпировке. Граф меж тем грациозно продефилировал к кушетке и присел на искрящийся бархат. Он откинулся назад, опершись на правую руку, а левую положил на согнутое колено, слегка обхватив его тонкими музыкальными пальцами. Не имея сил, да и особого желания, оторвать взгляд от стройного гибкого тела, Алиса Евгеньевна приблизилась к своему неожиданному и страстно вожделенному натурщику. Едва прикасаясь к шелковистой коже, девушка немного изменила позу магистра, а затем, скромно опуская глазки, трепетно прикрыла кудряво темнеющий пах мужчины прохладным атласом. Взгляд графа стал насмешливым, широкая бровь удивлённо взлетела вверх: - Какие-то проблемы? - Не хочу отвлекаться... - едва слышно ответила барышня и отошла за мольберт.