Леди Нценского уезда

Такого эмоционального смятения Шерлок не испытывал ещё никогда в жизни. Конечно, повествование странной докторши отчасти объясняло те несвойственные магистру желания и поступки, которые за несколько последних часов сыпались на него, как из рога изобилия, но легче от этих объяснений не становилось. Вновь выползла из своего закутка растерзанная виной и сомнениями душа, совершенно больше не желающая сдаваться без боя ни холодному рассудку, ни тёмным атакующим силам. Детектив отлично понимал - следующая битва будет решающей, а может быть, и смертельной. Ему нужен Джон: без помощи и поддержки доктора Шерлок проиграет, но подвергать опасности дорогого человека ему тоже не хотелось. Разрываемый самыми противоречивыми чувствами, маг с несвойственной ему нерешительностью открыл знакомую дверь. В комнатах для гостей царил беспорядок. Небольшой дорожный чемодан Джона лежал, раззявив наглую пасть, на так и не расстеленной кровати. Полностью одетый доктор методично извлекал из шкафа аккуратные стопки вещей и скармливал их скромному клетчатому монстру. Взглянув на вошедшего Холмса, Джон только слегка кивнул, не отрываясь от своего занятия. Некоторое время мужчины молчали, словно не решаясь совершить непоправимое. Первым не выдержал Ватсон: - Классная рубашка. Тебе идёт! Удивляюсь, как тебя не разорвали по дороге сюда. Или ты никого не встретил? И как там дела с портретом? Шерлока слегка передёрнуло. Всё пережитое в течении этой безумной ночи - и реальное, и вымышленное - смогло пошатнуть даже его неимоверно устойчивую к стрессам психику. Проигнорировав вопросы, магистр взглянул на почти полностью заполненный чемодан. - Думаю, наши гостеприимные хозяева сделали всё, чтобы мы не смогли быстро отсюда уехать, - он покачал головой, - Наша карета вряд-ли готова. - Разобрана на запчасти, - подтвердил Ватсон. - Но я всё равно здесь не останусь. И вообще - с тобой... Пешком уйду, если понадобится. Шерлок молчал, сложив руки на груди и уткнувшись взглядом в до блеска начищенный паркет. Джон пихнул в чемодан последнюю порцию вещей и захлопнул крышку. - Мне... Мне очень хорошо с тобой, - продолжил он, стараясь не смотреть на застывшего камнем Холмса. - Интересно, увлекательно, нескучно... Ты - чёртов гений, и моя жизнь рядом с твоей наполняется особым смыслом. Но, мать твою! Я живой человек и хочу, чтобы со мной считались! У меня нет никакого желания быть подопытной крысой и выворачивать себя наизнанку ради твоих научно-магических амбиций. Я сам хочу решать, кого мне любить, а кого нет. У меня есть свобода выбора. Не ты мне её дал - не тебе и лишать меня этого! Сам ведь утверждал, что ты не герой! Но и не бог, это уж точно, каким бы гениальным ты не был! Джон помолчал и подошёл к Шерлоку, пытаясь заглянуть в глаза. - Ты хотя бы понимаешь, куда лезешь? - тихо спросил он. - Ты колдуешь любовь, Шерлок. А ведь сам ни черта в этом не смыслишь! - Поначалу всё шло по плану, но теперь... - голос мага звучал необычно глухо, - Кажется, эксперимент вышел из-под контроля. - И что тебе помешало? Соперницы? - Соперницы? - Холмс наконец-то поднял глаза, и Джону стало даже не по себе от той отчаянной силы, которая ледяным огнём вспыхнула в них. - Да при чём тут эти странные женщины со своими перверсиями?! - Ого! Да ты ревнуешь? Бедный Шерлок, - усмехнулся доктор. - Не смей меня жалеть! В этот раз всё получится, я уверен! - граф, казалось, не слышал слов о ревности, - Не может быть, чтобы человек, в совершенстве владеющий методикой анализа, постигший тайну перехода энергий, открывший философский камень, не смог бы понять столь нехитрую механику. Сие несправедливо! Тогда нарушаются все законы материи! - Не кричи! Я рядом, - попытался утихомирить его Джон. - Я не для тебя кричу! - Шерлок стремительно подошёл к открытому настежь окну и поднял лицо к голубеющему небу. - И Тот, Кому я кричу сейчас, слышит меня! Несправедливо! Зачем открывать тайны сложного, если неразрешимы загадки простого?! - Бедный Шерлок! - повторил Джон и, подойдя ближе, погладил упрямые тёмные кудри. - Ты устал... Ты слишком много работаешь, думаешь... - Помоги мне, Джон! - повернувшись к доктору, Холмс обратил к нему пламенный взгляд. - Я на пороге величайшего открытия. Все лучшие умы мира вычерчивали формулу любви, и никому она не удавалась. И только мне, кажется, суждено её постичь... Маг порылся в чёрном дорожном саквояже и вытащил оттуда толстую записную книжку, листы которой были испещрены какими-то знаками и цифрами. - Смотри! - он сунул книжку Ватсону. - Здесь всё учтено... Знакомство... Интерес... Тайное влечение... Ревность... Отчаяние... Всё это подлежит моделированию. И если в конце вспыхнет огонь чувств, то значит, не Бог его зажёг, а человек. И стало быть, мы равны... - Вот ты с кем соревнуешься... - покачал головой Джон. - Да! - торжественно произнёс Шерлок. - Другие соперники мне не интересны. Доктор взял книжку, с интересом уставился на её страницы. - А я, значит, твой подопытный кролик... - с горечью констатировал он. - Почему же ты? - очень тихо возразил Шерлок. - Не я? - Джон побледнел от возмущения. - И кто же твоя жертва? Лестрейд? Андерсон? Внезапное озарение оглушило его своей очевидностью. - Разве я не лучший объект для испытаний? Абсолютно чистый образец, - всё так же тихо подтвердил догадку Холмс и слегка усмехнулся, - Есть ещё, правда, Майкрофт, но это бы было чересчур жестоко по отношению к... кому-то. Понимаешь, если уж мне удалось разжечь этот... огонь в себе самом, то, значит, формула работает. - Но почему я? Почему ко мне? - Ватсон ошарашено пялился на графа, пытаясь утихомирить ухающее сердце. - Потому, что ты единственный человек, к которому мне хотелось бы испытывать подобное, - воодушевление Шерлока сменилось каким-то тихим отчаянием. - Потому, что я не представляю в этом качестве кого бы то ни было другого. И поверь - никогда я ещё не был уверен в этом настолько, как после этой сумасшедшей ночи. Маг снова отвернулся к окну и упёрся ладонями в подоконник, словно боясь потерять равновесие: - Прости, я не хотел, чтобы тебе было плохо. Если для тебя всё это слишком обременительно - можешь уходить. Если ты действительно думаешь, что без меня тебе будет лучше... Мне ТАК точно будет лучше! Потому что теперь твоё присутствие для меня станет слишком... мучительным. Не зная, что сказать, Джон подошёл к другу и положил руку ему на плечо. Шерлок вздрогнул, сквозь тонкую ткань проступило несколько алых капель. - Это что ещё за ёлки-метёлки? - нахмурился Джон, стянув с упирающегося детектива рубашку и в замешательстве уставившись на слабо кровоточащие следы от зубов. - Моталки, - автоматически поправил его Холмс. - Нужно говорить "моталки". - Да плевать мне, как нужно! - взбеленился доктор. - Твоя художница совсем чокнутая? Так можно и заражение крови заработать! Он снова открыл чемодан и принялся зло разбрасывать вещи в поисках аптечки, всегда сопровождавшей его в путешествиях. Слабая улыбка тронула губы мага: - Ты ревнуешь, Джон? - выдержав убийственный взгляд сердитых синих глаз, Холмс сел в плетёное кресло у окна и попытался объяснить. - Ничего не было! Ничего... настоящего. Просто пагубное влияние местной флоры в совокупности с неудачным географическим расположением поместья. Моя формула, похоже, привлекла какую-то древнюю энергию, дремлющую в этих странных местах, она срикошетила на эту... барышню, и та не смогла совладать с... излишними эмоциями. Сейчас с ней уже всё хорошо, не беспокойся. - Уже хорошо? - доктор на секунду прикрыл рукой глаза. - Господи, ещё и жертвы невинные! Магистр поджал губы: уж если кого и можно было назвать невинной жертвой... Впрочем, он никогда и ни у кого не просил ни пощады, ни сострадания. Джон, наконец, нашёл аптечку и подошёл к Холмсу, полный строгой решимости: - Я сейчас обработаю рану, сделаю тебе укол, а потом мы как можно скорее уберёмся отсюда. Я не хочу, чтобы эти милые дамы страдали от твоих соревнований с Господом Богом! - Да я правда не виноват, - слабо оправдывался Шерлок, наблюдая, как бережно и профессионально Джон возится с его плечом. Прикосновения были невероятно приятными и волнующими. В голове слегка зашумело. - У них тут сексуально-неудовлетворённые полтергейсты табунами ходят, да ещё черёмуха эта ремонтантная! Она здесь произрастает в огромных количествах, и в таких же количествах употребляется местным населением. Кроме всего прочего, растение это ещё и мощнейший афродизиак. Словно подтверждая слова магистра, лёгкий порыв ветра швырнул в окно хорошую пригоршню свежих белых цветов, обсыпав сидящего в кресле полуобнажённого Шерлока и склонившегося над ним Джона. Доктор протянул руку и стряхнул с бледной кожи детектива прилипшие лепестки. Горячая волна, зародившаяся в кончиках пальцев в результате этого невинного прикосновения, прошла по всему телу Джона. Он облизал внезапно пересохшие губы и задал вопрос, волновавший его с самого начала их странного разговора: - Зачем тебе эта формула, Шерлок? Как ты хотел с ней поступить? Каким-то восемнадцатым чувством доктор понимал, что вся его дальнейшая жизнь, все его решения, представления и приоритеты зависят от того, что именно ответит Холмс на этот вопрос. Он весь внутренне напрягся, как игрок, идущий ва банк. Высокие скулы залило неожиданным смущением. Великий магистр стал похож на провинившегося школьника. Наконец он неохотно произнёс: - Прометей когда-то принёс людям огонь. Теперь они кипятят на нём воду. Я хотел сделать что-то подобное и с любовью. Если людям она так нужна для их счастья... Только знаешь ли, зря считают, что любовь дарит счастье. Она приносит боль. И отчаяние. И страх потери. И разочарование. Неожиданно тёплые, пахнущие спиртом пальцы Джона, легли на чувственные, печально изогнутые губы Шерлока. - Ты мой чёртов "не герой"! - в глазах доктора было что угодно, только не дружеское сочувствие. Он очень осторожно, как великую драгоценность, взял лицо детектива в свои ладони и потянулся к его невероятно сексуальным губам. Шерлок попытался уклониться, стараясь сохранить остатки самоконтроля. - Джон, не надо! - голос мага срывался от напряжённой борьбы с захлестнувшей лавиной желания. - А если это только духи и черёмуха? Потом пожалеешь... - Плевать! - глаза Ватсона заволакивало горячей пеленой. - Джон, ты не гей! - всё ещё пытался спасти друга от ошибки Шерлок. - А это сейчас имеет какое-то значение? - губы, наконец, достигли своей цели, и, не имеющий больше сил бороться, детектив сдался на их жадную, страстную милость. Мир вокруг них покачнулся, потерял очертания и стёк размытыми красками, оставив вместо себя чистый ласкающий свет. Прошлое утратило свой смысл, уступая место счастью настоящего. С невероятным усилием Джон оторвался от губ, через которые в него вливалась сама Вечность. Быстро, по-военному, скинул с себя одежду (к чёрту всё, что хоть как-то может встать между ними!), и замер, восхитился, залюбовался. Медленно протянул руку, медленно коснулся, провёл пальцами по замершей от волнения груди: дыши, дурачок! - дотронулся до прозрачного запястья, потянул за руку, поднимая с кресла, прижал к себе с нежностью, на которую только был способен. Странное, удивительное, потрясающее чувство! Так, словно в самый первый раз (но ведь и есть в первый!), но без страха, смущения и прочей малолетской чепухи, вместо которых теперь уверенность, опыт и ясное понимание своих действий. И ещё любовь. "Чёрт, похоже, я так никогда раньше и не влюблялся по-настоящему!" - почему-то радостно запрыгало в голове. Всё, что приходилось испытывать до этого, было только бледной тенью того, чем наполнилось его сердце сейчас. Всё утратило какую бы то ни было ценность и смысл, а его безгранично развернувшееся естество жаждало только одного - стоять вот так, прижав к себе самого дорогого и важного человека на земле, растаять в нём, раствориться своим телом в его теле, смешав в одно каждую клеточку. Шерлок тихонько шевельнулся, словно ему было неудобно, и Джон, тут же поняв причину, молча себя выругал за невнимательность. Он слегка отстранился, ровно настолько, чтобы можно было расстегнуть брюки детектива, и осторожно освободил его налившийся силой член. Не удержавшись, нежно зарылся ладонью в чуть жестковатые волосы на лобке, потом ласкающим движением прошёлся по напрягшемуся животу, погладил грудь, обвёл пальцем тёмно розовеющий сосок, и дотронулся до него губами. Внутри всё сжалось в горячем экстазе, когда, в ответ на прикосновение, Джон услышал сдерживаемый тихий стон. Его губы снова и снова касались груди мага, оставляя лёгкие следы на бледной алебастровой коже. Спешить не хотелось. Рвать, крушить, сминать, - все эти дикие желания гормонально буйствующей юности сейчас казались неуместными. Было какое-то невыразимое удовольствие в сдерживании грубой животной страсти. Джон чувствовал себя крепкой надёжной плотиной, защищающей тело любимого от случайной и ненужной боли. Словно прочтя его мысли, Шерлок шепнул: "Только не спеши, хорошо?" Хорошо! Офигительно хорошо! Лучше и быть не может! Правая рука легла на кудрявый затылок, слегка наклоняя голову, левая опустилась на поясницу и осторожно забралась под ткань брюк, гладя и сжимая крепкие ягодицы. Губы Джона вновь приникли к пунцовым губам детектива. Крохотная солёная ранка на месте укуса - мимолётная вспышка злости на ту, что посмела сотворить такое с его божеством - мягкий нежный рот, напоминающий любимое мятное мороженое. Прохладные руки Шерлока скользнули по спине доктора, обняли, лаская. Чуткие пальцы двигались по телу Джона, будто по клавишам музыкального инструмента - умело, искусно - и каждое касание, каждый лёгкий нажим или поглаживание отдавались яркими аккордами наслаждения. Желание соединиться, стать единым целым дошло до невыносимого состояния. Джон стянул с кровати покрывало со всем валяющимся поверх него барахлом и увлёк Шерлока на чистые, пахнущие травами и солнцем простыни, помогая освободиться от оставшейся одежды. Они лежали, повернувшись лицами друг к другу, сплетясь ногами, прижимаясь так плотно, как только было возможно, а их руки и губы продолжали блуждать по телам, ставшим одной сплошной эрогенной зоной, каждое прикосновение к которой сопровождалось вспышками острого дурманящего наслаждения, пьянящими стонами и головокружительными вздохами. Когда же и этого стало недостаточно, Джон на минуту выскользнув из крепких объятий детектива, отыскал в своей аптечке какую-то ранозаживляющую мазь и, снова вернувшись на уже порядком смятую постель, вопросительно кивнул на тюбик: - Кто? - Как хочешь, мне всё равно - лишь бы быть с тобой! - голос Шерлока слегка охрип от возбуждения. - Тогда знаешь что? - доктор отбросил мазь и, обняв одной рукой Холмса за шею, вторую положил на его готовый взорваться член. Чуть улыбнувшись, Шерлок сделал тоже самое, и они принялись ласкать друг друга, постоянно ускоряя темп и пристально вглядываясь партнёру в глаза. Отражённая страсть, перетекая из одного взгляда в другой, заставила Джона закусить губу. Шерлок же выгнул спину и застонал так громко, что член доктора тут же среагировал, выплёскивая порции спермы на плоский живот возлюбленного. Тёплое прикосновение жидкости стало последней каплей, переполнившей чашу наслаждения мага, и его собственная сперма брызнула на живот Джона.       Всё ещё извергаясь, они вновь крепко прижались друг к другу. Пальцы доктора ласково перебирали шелковистые вьющиеся пряди.       Тёмная древняя похоть, высвобожденная и усиленная воздействием загадочно-ремонтантной черёмухи, похоже, наконец-то оставила свои отчаянные попытки овладеть телом мага и подчинить себе его сознание и силы. Защищённый отныне более мощной и светлой магией, Шерлок благодарно обнял Джона за плечи, закрыл глаза и блаженно улыбнулся. Алиса Евгеньевна вернулась во флигелёк, когда уже порядком рассвело. Потушила не успевшие догореть свечи, убрала ненужные драпировки. Её рассеянный взгляд зацепился вдруг за укреплённый на мольберте подрамник с натянутым холстом. Едва видимый абрис в окружении изумрудных пятен. Барышня постояла в нерешительности, а затем сгребла валяющиеся в творческом беспорядке на столе кисти. Выбрав нужные, она щедро выдавила на палитру краски и принялась с воодушевлением писать, время от времени лукаво улыбаясь и забавно морща нос.