Реки времён

После чудесного спасения Грейнджер догнала Рона в коридоре; былая злость вновь пробудилась в ней. Она вспомнила, как этот человек нещадно бил её возлюбленного; а ведь он, Доктор, проявил неслыханное великодушие, забыв об отмщении!.. - Стой! – крикнула она гриффиндорцу, чувствуя, как бешеный стук в висках заглушал голос её разума. – Ты не хочешь извиниться перед Доктором? - Опять? – Рон шёл по коридору с угрюмым лицом и помрачнел ещё более, когда услышал вопрос Гермионы. – Почему я постоянно должен рассыпаться в извинениях? - Ты бил его, - от неземного гневамелкая дрожь пробегала по всему телу Гермионы. – Ты бил его так сильно, что по лицу его текла кровь; а он спас тебя, идиота!.. - Он спас и тебя, и себя тоже, - едва различимо процедил молодой человек сквозь зубы; яростное настроение девушки передавалось и ему. – А я для тебя пожизненно ношу звание идиота... - Извинись перед ним, - в исступлении повторила она, схватив Рона за грудки. – Извинись! Немедленно извинись! Дай ему слово, пообещай, поклянись, что никогда не причинишь ему зла!.. - Очнись, Гермиона! – воскликнул вдруг Уизли в каком-то странном изумлении, пришедшем здесь совсем не к месту. – Посмотри на себя, во что ты превратилась: ведь ты сейчас говоришь не от лица человека; ты говоришь, как собака, любящая своего хозяина больше жизни! - Думаешь, я стала бы молчать, если бы видела, как избивают человека, который даже не сопротивляется? – фыркнула она с тенью презрения. – Я всего лишь требую справедливости, и требую её тем настойчивее, чем больше я люблю Доктора! - Хочешь, чтобы я извинился?! – вдруг окончательно потерял над собой контроль Уизли, резким движением отцепив от своей груди руки Гермионы: слова девушки в который раз укололи его сердце, но в этот раз боль стала острее, чем всегда. – А получит твой Доктор от меня лишь густой плевок в лицо! Я ненавижу его, и моя ненависть к нему равна твоей любви! Руки Грейнджер вдруг бессильно опустились; она не отрывала поражённых глаз от пылающего огнём лица Рона, смотрела в его глаза, превратившиеся в два раскалённых уголька… Девушка с ужасом подумала, во что может превратить ненависть живого человека – ведь до этого она знала его пять лет, считала лучшим другом, братом – теперь же она не узнавала молодого человека. Сколько изменений Доктор привёз с собой в Хогвартс!.. Мало того, что повелитель времени изменил ход истории этой волшебной школы – он изменил души Гермионы и Рона, открыв в первой способность быть покорным, тихим созданием, а во втором обнажив все грани потаённого зла. - Сейчас ты говоришь, как зло, Рональд Уизли… - прошептала гриффиндорка, вслух продолжая ход своих мыслей. – Слепое, бессильное, дикое зло… Я же знаю, что ты не такой, Рональд! В тебе добрая душа – это демоны поселились в тебе; не дай им свить гнездо в твоём сердце, Рональд!.. Спаси себя!.. Слова эти прозвучали громом в ночной тишине для Рона. Не до конца он понял их значения – он был слишком зол, слишком разъярён, чтобы осмыслить их в полной мере, но суть неуловимо, загадочным образом коснулась его сердца. Он всё ещё дрожал – тело помнило минуту назад охвативший его гнев; но голос зазвучал всё же спокойнее: - Демоны, говоришь?.. Спастись?.. Слова эти срывались с его уст, как клочки неясных мыслей. Разум его был рассеян, душа металась от смутных, противоречивых чувств… Он ушёл, напряжённо сосредоточив взгляд в одной точке. Гермиона осталась в коридоре, глядя несчастному влюблённому вслед, и всё шептала: - Ты ещё созреешь, Рон, ты ещё одумаешься… Ты сам полюбишь Доктора… А что обо мне? Невозможно резко возненавидеть человека, которого пять лет считала своим братом; невозможно в одночасье вычеркнуть его из жизни, забыть всё доброе, что было между нами… Эти мысли Гермионы и мысли, которые она же подала Рональду, позволили обоим, пусть и слабо, примириться; иначе они рисковали разорвать друг друга на части, когда золотая гриффиндорская тройка проводила зимние каникулы в Норе. Близость Гарри, которого девушка также считала своим братом, радушие и тёплое гостеприимство миссис Уизли и вся уютная, сердечна атмосфера, царившая в этом доме, позволили Гермионе со многим примириться, почувствовать себя частью большой семьи. Доброта, с которой здесь встречали Гермиону, не могла заменить ей лишь одного – оставшегося в Хогвартсе Доктора. Одним вечером трое друзей собрались на кухне, пили горячий чай с сахаром и говорили о том, что делало их жизнь насыщенной и тревожной: о подозрительном поведении ДракоМалфоя и Снейпа, о тёмных силах, угрожающих Хогвартсу, о принце-полукровке. Все эти темы так волновали сознание Гарри и так непривычны были для Рона, а в особенности для Гермионы: с момента появления в её жизни чувств к Доктору она только сейчас осознала, как сильно отдалилась от целого мира, от своего лучшего друга. Сейчас она будто вспомнила на минуту о реальности, и сама взволновалась: в её голове закружился тот же вихрь вопросов, что и в голове Поттера; только сейчас она поняла, кому из них троих тяжелее всего – Избранному, на плечах которого лежит судьба всего волшебного мира; а что значат в сравнении с этой глобальной миссией их с Роном любовные разбирательства!.. Вдруг сердце её замерло и кровь будто похолодела в теле; Грейнджер услышала во дворе знакомый звук, похожий на тяжёлое дыхание кита...Она побледнела, и резкую перемену в её лице заметил Гарри. - Что с тобой? - спросил он в лёгком недоумении: никогда раньше не замечал он в своей подруге таких внезапных перепадов настроения. - Тебе плохо, Гермиона?- Да, немного стало плохо... - рассеянно пробормотала она. –Но это ничего: я выйду на воздух, и станет легче! Она вспорхнула с места и выбежала во двор, покрытый снегом, и огляделась: с какой стороны появится он? - Ничего не вижу… - бормотала она про себя. – Видимо, схожу с ума… Но перед ней вдруг словно приоткрылась дверь иного измерения; Доктор тихо позвал её по имени, и она перешагнула порог ТАРДИС, которая приземлилась возле дома семьи Уизли. - Полезная штука – невидимый режим! – улыбнулся счастливый повелитель времени, заключив в объятия гриффиндорку. - Доктор!.. – радости девушки не было предела. – Как… Вы здесь… - Я ненадолго, - оборвал её преподаватель Истории магии и, немного отстранив её от себя, взял за руки; он взволновался так, что его нервы передались и Грейнджер. – Гермиона… Помнишь, я говорил тебе, что все зимние каникулы я буду готовиться… К событию, к миссии… Так вот: планы поменялись. Я должен покинуть Хогвартс. Надолго… Возможно, несколько месяцев ты не увидишь меня – но я вернусь!.. Гермиона в тревоге замерла: поначалу ей не верилось в слова Доктора. - Куда Вы уходите? – спросила она едва слышно. - Об этом мне нельзя говорить, - улыбкой обречённого улыбнулся Одиннадцатый. – Знай только одно… Он снова притянул её к себе и горячим шёпотом проговорил ей на ухо: - Грядёт война, и война будет идти не только на Земле, но и вне её. Я нужен на этой войне. На войнах всегда нужны бессмертные… Он говорил так, будто стремился сам себя успокоить; его мучала мысль о предстоящих для Гермионы страданиях… - Это ничего, Доктор! – гриффиндорка, чувствуя его переживания, воодушевилась сама и сама же принялась вселять в него уверенность. – Если Вы нужны, если Вы нужны всему остальному миру точно так же, как и мне, ступайте! Я буду счастлива, если хоть изредка буду получать от Вас вести, а если нет… Я всё равно знаю, что мыслями и сердцами Вы не оставляете меня. А я буду ждать столько, сколько потребуется - пусть сила моей души перейдёт к Вам, и Вам будет легче… Одиннадцатый подумал, что если их прощание затянется хотя бы на один миг – он не выдержит, разразится слезами, сердца его разорвутся... Как странно! Он с ужасом вспомнил, что ощущал то же самое, когда навсегда покидал Амелию Понд… Крепко, с жаром он поцеловал её – солёный привкус слёз имел этот поцелуй. - Я не брошу тебя… - в каком-то отчаянном бессилии прошептал он ей наконец. – Я тебя никогда не брошу! Слышишь? Они разошлись – Гермиона, обливаясь слезами, покинула ТАРДИС. Уже потом, когда преподаватель Истории магии вместе со Снейпом на машине времени оставляли Хогвартс, бывший Зельевар, чувствуя тягостное настроение товарища, наставлял его: - Знаете, что отличает сильного воина от слабого, Доктор? Сильным воинам нечего терять. - Не терзайте мою совесть, Северус, не старайтесь её пробудить. Она без Ваших усилий бодрствует и терзает меня без конца… Только смерть заставила Доктора вернуться в Хогвартс.