Как мы стали...

      Встречаю его взгляд — это взгляд охотника, что впервые притащил понравившуюся самку к себе в логово. О чем я думаю? Самой смешно. Но в нем определенно есть что-то звериное. Глядя в его глаза, с застывшим в них желанием, темными омутами расширенных значков и невероятно красивым обрамлением ресниц, я осознаю неотвратимый факт — этим вечером у нас все будет. От этого внутри пробегает какая-то сладкая дрожь. Мое тело в предвкушении, оно совершенно не против продолжить. Губы парня накрывают мои, унося остатки мятежных мыслей прочь. Боже, Ави, как же я хочу тебя. Прямо здесь. Отвечаю ему на поцелуй, не менее жарко, но парень не дает мне ускориться, продолжая мучить своей неспешной сдержанной страстью. Его руки не перестают дарить ласку моему телу, жадно исследуя его изгибы, ровную кожу. Выворачивать голову, тянуться за поцелуем неудобно, губы так и норовят соскользнуть. Хочу дернуться, повернуться иначе, но Ави лишь прижимает меня к себе, аккуратно придерживая низ живота. Я чувствую, как чуть выше ягодиц мне упирается доказательство его возбуждения. Это заводит меня ещё больше. Разрываю поцелуй, делаю вдох. Взгляд быстро охватывает его лицо. Вижу на нем тень сомнения, которая все еще борется с его желанием сорвать с меня одежду. Он боится отказа. Закусываю губу, не замечая, как развратно и пошло сейчас выглядит этот невинный жест. Зато это замечает Ави:       — Ооох…       — Тебе нравится, когда я делаю так, да?       Хитро прищуриваю глаза, покачиваю в сторону бедрами. Остатки сомнений улетучиваются из головы парня. Мне нравится провоцировать его. Особенно, когда он так легко ведется. Каплан не сдерживается, снова впивается в губы, немного грубо, напористо, не переставая прижимать меня к себе, словно желая тем самым убедить меня в том, что я теперь принадлежу ему одному и нахожусь в его полной власти. И черт, сейчас мне до жути приятно повиноваться ему, отдать инициативу, позволить парню сделать все самому. Его пальцы нетерпеливо теребят кружева моего бюстгальтера. Надо было надеть более сексуальное нижнее бельё. Хотя Каплану, похоже, совершенно всё равно, что на мне надето. Его скорее беспокоит то, что на мне что-то есть.       Мне неудобно: я совершенно не имею возможности прикоснуться к парню. Словно прочитав мои мысли, Ави переносит свои ласки на мою шею — поцелуй… ещё один… Прикрываю глаза в наслаждении. Я так хочу, чтобы он спустился еще ниже, между лопатками… Так хочу, чтобы он прикоснулся там, так же нежно, как только он умеет. Но его синяя футболка на мне все портит, мешает его губам оказаться там так скоро, как я желаю. Парень прерывается, тяжело дышит. Его ладони легко, уже через ткань футболки, скользят по моим бокам, от талии до груди. У него такие большие и горячие руки. Я готова довериться им целиком и полностью.       — Девочка, — хрипло окликает Ави, его голос от возбуждения звучит совершенно иначе, — скажи, что не против продолжить в более удобном месте.       Что? Что он говорит? Кажется, я слишком увлеклась своими ощущениями. Он усмехается, коротко целует в затылок.       — М?       Он все еще сомневается, согласна ли я?       — Не против, — в горле словно все пересохло, получается как-то осипло.       Каплан без предупреждения подхватывает меня на руки. От неожиданности вскрикиваю, обхватываю руками его шею. Это весьма непривычно, раньше он никогда не носил меня на руках. Становится неловко:       — Ави... я тяжелая, — начинаю оправдываться, — пусти...       — О чем ты? — с улыбкой спрашивает он, перемещая меня в спальню. Оказывается, от гостиной до сюда совсем близко. Каплан как можно осторожнее укладывает меня на кровать. — Ты легкая.       Смущенно опускаю взгляд. Вот я и добилась того, что теперь могу видеть его, однако мне отчего-то неловко. Он так близко... Меня охватывает волнение — у нас это впервые. Я не думала, что в моей жизни будут другие мужчины.       Тем временем Ави устраивается рядом. Украдкой окидываю взглядом комнату, но всё вылетает из моего сознания, как ненужное. Отмечаю лишь, что кровать действительно двуспальная и к тому же очень удобная.       Рука парня вновь оказывается у меня на талии, он придвигается ближе. Я поднимаю взгляд, дыхание учащается. Провожу ладонью по его щеке, зарываюсь пальцами в волосы. На его губах появляется легкая ухмылка. Да, должно быть, сейчас я мало похожа на опытную женщину, смущаюсь, как подросток. Он увлекает меня в очередной поцелуй, страстно наваливается на меня. Я ощущаю на себе его вес, он с чувством проводит ладонью по моему телу, забирается под футболку. Шумно выдыхаю носом сквозь поцелуй, когда он сжимает мою грудь. Хватаюсь за его плечо, подаюсь навстречу. Прошу, продолжай, не останавливайся. Низ живота неприятно сводит ожидание. Каплан приподнимается, просовывая под мою спину руки — выгибаюсь, чтобы облегчить ему задачу — его пальцы умело справляются с замком бюстгальтера. Парень нетерпеливо и несколько резко задирает вверх футболку, а вместе с ней и нижнее бельё под нею, оголяя грудь. Он припадает к ней ртом, начиная свою жадную ласку, от которой меня моментально бросает в жар. Непроизвольно впиваюсь ногтями в его плечи, руки беспорядочно хватаются за спину, растягивая горло его футболки. Ави часто и шумно дышит, прижимается пахом к моему бедру. С приятным чувством отмечаю напряжение в его штанах.       Каплан так же неожиданно прекращает свою ласку, садится на колени, ухватываясь за ткань футболки у себя на спине, и стягивает ее, отшвыривает в сторону. Он помогает приподняться мне — поднимаю руки, позволяя ему стянуть с себя лишнюю одежду. Ави склоняется, целует меня, похоже, что со всей нежностью, на которую только способен, взяв мое лицо в ладони. Робко касаюсь подушечками пальцев его рук, точно боюсь спугнуть. Он обхватывает мои губы своими поочередно, сначала нижнюю, чуть оттягивая, потом верхнюю. Боюсь не успеть, ошибиться. Его борода приятно щекочет подбородок и щеку. Руки парня чуть подрагивают.       Чувствую, как пульсирует его лучевая артерия, сообщая всему телу сильные, спешные и ритмичные сокращения его сердца. Ави неохотно разрывает поцелуй, смотрю в его глаза несколько секунд, а после начинаю улыбаться — в глубине его зеленых такое искреннее: «Я счастлив». Я рада, что могу подарить ему это чувство.       — Ты прекрасна, ты знаешь? — шепчет он мне, опускает взгляд, не смущаясь рассматривать мое тело.       Я тоже пробегаюсь взглядом по его груди, закусываю губу. Черт, он слишком соблазнителен, не идеален, возможно, но я хочу его. Ави подается вперед, заставляя меня снова лечь, придерживая меня за спину. Он целует мои щеки, проворно уворачиваясь от моих ответных попыток поцеловать его, спускается на шею, ключицы, грудь, исследуя мое тело. Мне нравится его внимание, его чуткая ласка, хочу сделать ему приятно — мои руки с любопытством изучают его торс. Я слабо знаю этого человека: его предпочтения в постели, желания, скрытые фантазии. Он совершенно другой, не такой, как предыдущий. С ним не пройдут те же фокусы. Да и ощущения, которые он дарит мне, совершенно иные. Я давно не испытывала такой нежности в постели, его невинные прикосновения такие осторожные...       — Ох... — выдыхаю я, когда Ави проникает рукой ко мне в лосины, совсем не робко касаясь промежности.       Замечаю довольную ухмылку на его лице. Да, дорогой, твои действия не оставили меня равнодушной. Ловлю его взгляд, позволяю короткий страстный поцелуй, прикусываю его губу, а после тянусь к ширинке его штанов, следуя рукой по торсу. Слегка промахиваюсь, задеваю выпирающую часть его тела. Ави издает низкий стон, ловит мою руку, направляет к своему паху, как бы прося продолжить. Смотрю в глаза, хитро улыбаюсь, но, тем не менее, выполняю его немую просьбу. Парень начинает глубже дышать, грубо, напористо впивается в мои губы. Из моей груди вырывается стон, когда парень проскальзывает под мое нижнее бельё. Его движения весьма умелые, немного несдержанные, неровные. Мое терпение стремительно падает до минимума, как и его.       — Стой... Стой, Лисенок, прекрати, — просит он, стараясь отстраниться от моей руки.       Я выполняю его просьбу, немного удивленная. Он так сильно возбудился? Ави стягивает с меня оставшуюся одежду, оставляя нагой. В комнате прохладно, но мое разгоряченное тело не дает мне замерзнуть. Хочу помочь ему избавиться от штанов, но Ави несколько смущенно просит:       — Подожди, малышка.       Он коротко целует меня, встает с кровати и направляется к небольшому шкафу. Что же, теперь я знаю, что в этой комнате есть шкаф. Через некоторое время парень возвращается с небольшим блестящим квадратиком в руке. Ох... Я рада, что из нас двоих хотя бы он озадачился защитой. Мне было неловко наблюдать за тем, как парень раздевался, но и любопытно в то же время.       Он склонился надо мной, одной рукой натягивая на себя презерватив. Волнуюсь. Смотрю на него. Короткий взгляд мне в глаза. Так непривычно видеть его голым, столь сильно возбужденным. Парень легко проводит рукой по моему телу, устремляясь к бедрам, где мягко, но уверенно заставляет меня развести ноги. Мне стоит позавидовать его спокойной уверенности. Живот снова сводит сладкой истомой, когда Каплан оказывается между ног, еще мгновение спустя он немного грубым, сильным толчком входит в меня. Из моего горла вырывается неожиданный высокий стон, пальцы сжимают покрывало, я практически глохну под напором ярких ощущений в нижней части моего тела. Боже, да, сильнее, еще! Парень начинает быстро вбиваться в меня, будто бы сейчас единственный шанс выразить всю страсть, скопившуюся в нем. На несколько скоротечных минут комнату взрывает нестройная мелодия из низких и высоких стонов, шумных выдохов, приглушенных грудных рыков Ави. Я плохо ощущаю тело, сознание заполняет только близость с Капланом. Чувствую большую ладонь, сжимающую меня чуть ниже талии, вес парня, испытываю его давление при каждом страстном толчке.       Приоткрываю глаза, ловлю на себе его жадный взгляд, пожирающий мое тело, замирающий на груди, очерчивающий ореол сосков, а после снова возвращающийся к изучению губ, глаз. Он старается уследить за моими вздохами, подстраивается, пытаясь доставить максимальное удовольствие от близости с ним. У него разгоряченная кожа, невероятно соблазнительный для меня сейчас торс, напряженные мышцы рук, раскрасневшиеся щеки. Последнее отчего-то цепляет меня больше прочего. На фоне его темной бороды, порозовевших, ярких губ и полного неудовлетворенного желания взгляда они, словно последний штрих его соблазнительного образа. Он для меня — воплощение мужества. Я шепчу его имя, прошу не останавливаться, слабо контролируя на каком языке это делаю. Но парень всё равно улавливает смысл моих слов, до него не трудно догадаться. Я хочу оказаться еще ближе к нему, хочу прижаться к его груди, хочу уткнуться в шею и вцепиться в плечи, но он упрямо держит дистанцию. Отчаянно подаюсь ему навстречу бедрами, стараюсь поймать ритм, отдаюсь целиком, без остатка. Вдох его, выдох мой — теперь наоборот. Сжимаю коленями его бока, чувствуя, что не могу удержать стремительно нарастающего сладкого напряжения. У меня давно не было секса, еще дольше нового партнера, сумевшего разжечь во мне столь сильные чувства. Я не сдерживаюсь, позволяю телу получить столь желанную разрядку. Меня пронизывает волна наслаждения, сначала будто бы сжимающая все изнутри, а после следует слабость. Я прогибаюсь в позвоночнике, мой последний стон застревает где-то внутри еле различимым хрипом. Я замечаю на лице любовника проскочившее слабое облегченно-довольное выражение. Похоже, что он тоже уже близок. Несколько рваных, особенно широких движений, и Ави догоняет меня, не удержав голос внутри своих легких.       Он обессилено опускается на меня, как бы накрывая собой. Он горячий, взмокший, с бешено колотящимся сердцем, неровным дыханием... Меня охватывает неожиданный прилив нежности, я сжимаю его в объятиях, судорожно глажу по спине, целую в щеку, поскольку дотянуться в таком положении могу разве что до нее — парень уткнулся лбом в подушку подо мной. Он лежит неподвижно еще некоторое время, за которое я спешно пытаюсь осознать произошедшее между нами. В ушах все еще звенит эхо наших стонов. Приятная слабость разливается по телу, мне жарко. В моей голове бурлит тысяча ласковых слов, но произнести их вслух я отчего-то не решаюсь. Ави приподнимается, встречаю его полный тепла взгляд. Пока он так смотрит на меня, я точно знаю, что любима. Еще один невероятно нежный поцелуй, как благодарность за взаимно доставленное удовольствие.       — Я... — начинает было Ави, но я останавливаю его, положив пальцы ему на губы — я знаю, что он хочет сказать.       Улыбаюсь как можно ласковее:       — Я знаю. Я тебя тоже.       — Ты — мое счастье. Я больше никуда тебя не отпущу.       Провожу ладонью по его щеке, большим пальцем ворошу твердые волоски щетины и понимаю, что больше и не хочу никуда от него убегать.       Ави ложится рядом, сгребает меня в объятия — я с наслаждением кладу голову ему на плечо, как мечтала сделать уже очень давно. Его руки сжимают меня крепко-крепко, настолько крепко и чувственно, что у меня не остается сомнений в том, насколько он рад произошедшему между нами. Гладит меня по спине и целует макушку, заставляет меня прижиматься к нему еще теснее, еще ближе. Шепчет какие-то приятные глупости. Да, Ави, сейчас я люблю тебя не меньше, сейчас ты кажешься мне идеальным, я не встречала еще людей, подобных тебе. Его сердце... О, его сердце отбивает свой отдельный незабываемый ритм. Я глажу его грудь, провожу по коже ногтями, отвечаю, что тоже от произошедшего просто переполнена эмоциями, зачем-то пытаюсь объяснить, какой он необыкновенный. Утыкаюсь носом в его щеку, улыбаюсь своим мыслям и приятной слабости во всем теле. Авриель Бенджамин Каплан... теперь я убеждена: в этом мире для меня нет никого дороже тебя.       Еще через несколько минут, проведенных вместе, Каплан начинает рассказывать о своих планах на будущее, на наше совместное будущее. Он рисует мне мир, где мы вместе, где я принадлежу лишь ему. Он говорит с упоением, ни на миг не сомневаясь, что нас ждет что-то великое, он убежден, что это именно то, что нам нужно.       — А еще ты могла бы стать личным врачом нашей группы, — продолжает перечислять парень варианты того, чем я могла бы заняться в Америке.       — Зачем вам такой юный и неопытный специалист, как я? — усмехаюсь.       — Ну как же, вдруг кто-нибудь простудится или во время концерта повредит себе что-нибудь. На более серьезные клинические случаи, конечно, вряд ли рассчитывать придется, но зато мы всегда будем рядом.       — Ты так растеряешь всех своих фанаток. Они умрут от ревности — я не хочу становиться причиной резко выросшей смертности.       Он смеется в голос, наполняя комнату чарующими переливами:       — Глупышка. Мне приятно, но ты переоцениваешь мою популярность.       Молчу, а он продолжает:       — Но, если ты не готова к частым перелетам и плотному графику, ты можешь строить карьеру здесь, в Лос-Анджелесе. Я уверен, у тебя все получится.       — И ты будешь пропадать, как и прежде, — с грустью говорю я.       — Но я буду возвращаться, — изумленно возражает он. — Ведь все это время я старался проводить с тобой.       — Всё так странно, Ави... — с сомнением протягиваю я.       — Эй, будет весело, — он поворачивает голову ко мне и смотрит в глаза с улыбкой. В нем столько надежды, столько воодушевления. Я заражаюсь от него этим. — Я познакомлю тебя с Эстер и Джошем — он мой брат и наверняка понравится тебе, — заминка, неуверенно поправляется: — ну, надеюсь, не так сильно, как я. Вы могли бы стать друзьями. А Ханука! На Хануку мы бы ездили в Везалию, моя мама готовит восхитительные сладости, — рассказывал Каплан, не сводя с меня сияющих глаз.       — Ханука? Я даже никогда не праздновала Хануку, Ави...       Его улыбка становится шире:       — Так будет повод. Вера — это еще не все. Обычный праздник в кругу семьи, теплая атмосфера, песни и полный стол вкусной еды. Ты должна это увидеть, Лисенок, — горячо продолжает убеждать он.       Я представляю. Пытаюсь представить себе его семью, их смех, улыбки, счастье от того, что собрались все вместе. Его родители, должно быть, пожилые люди. Я видела их как-то на фотографии с маленьким Ави.       — Я познакомлю тебя со своими друзьями из хора. Они умрут от зависти, когда узнают, какую необыкновенную девушку я нашел.       — И вовсе я не необыкновенная...       Он упрямо мотает головой, касается пальцами моей щеки:       — Самая.       Его взгляд говорит о том, что данный факт не является темой для спора.       — Мы будем гулять вечерами. Я буду дарить тебе подарки, много подарков, какие пожелаешь, — не останавливается Ави. — Я научу тебя всему, что знаю сам, и сам научусь у тебя. Так у нас будет больше общих интересов. Мы посмотрим с тобой все самые лучшие фильмы...       Я слушаю его голос, гудение, приятной вибрацией распространяющееся по грудной клетке. Это убаюкивает меня, но я не сплю. Просто не могу позволить себе заснуть, когда он говорит такие вещи. А Ави словно угадывает мое состояние.       — Мы не будем спать ночами... Ведь я просто не смогу заснуть рядом с тобой.       — Ави, если ты перестанешь спать, ничем хорошим это не закончится, — тихо усмехаюсь я.       Он коротко целует меня, притягивая за шею, хотя, кажется, куда еще ближе.       — Я счастлив с тобой, девочка, — произносит он искренне, смотря глаза в глаза.       Меня охватывает волнение от столь близких зеленых глаз. Его темные брови, его ресницы, легкие, еле заметные морщинки, появляющиеся от улыбки.       — Ты так часто говоришь это, — произношу я отстраненно.       Он осторожно, ласково дотрагивается до моего носа своим. Этот невинный жест настолько интимен, настолько волнителен и заботлив. Меня оглушает глубина его неспешных, необъятных чувств по отношению ко мне.       — Но я правда это чувствую, — отвечает Ави, красиво спустившись голосом на бархатный грудной регистр. Он трется о мой нос своим и спустя несколько мгновений спрашивает: — А ты? Ты чувствуешь то же самое?       — Я не думала, что когда-нибудь смогу испытать что-то подобное. Но, да, Ави, я даже не знаю, как описать то, что происходит у меня внутри...       Его взгляд теплеет.

***

      — Ави, расскажи о своей бывшей? — прошу я немногим позже. Меня мучает любопытство. Уже давно, но сейчас особенно остро.       Немного отдохнув и приведя себя в порядок, мы вернулись к прерванному чаепитию. Ненавязчивая музыка — что-то из плейлиста Каплана — играет в колонках, скрашивая наш и без того приятный вечер. У него хорошая стерео система, а музыкальный вкус вполне соответствует моему.       — Про бывшую? — задумчиво протягивает парень, оторвавшись от перебирания моих волос. Не знаю, что и зачем он хотел сделать с моей шевелюрой, но его прикосновения были мне приятны.       После произошедшего между нами мне все еще немного неловко находиться рядом с Ави. Я будто бы не знаю, как следует теперь вести себя с ним, поэтому больше стараюсь прислушиваться к его словам, интонации, наблюдать за раскованностью действий. Я утыкаюсь в чашку горячего ароматного чая, не переставая стрелять в Каплана глазками из своего укрытия. Мне интересны эмоции, которые возникают у него на лице при мыслях о прошлых пассиях. Есть ли еще в его сердце место для них? Сожалеет ли о расставании? Ищет ли кого-то похожего? Но лицо Ави не отражает ничего, кроме флегматичной задумчивости, а после и вовсе безразличие.       — Мы оказались слишком разными людьми, — подводит итог парень.       — Ты любил ее?       — Я был влюблен.       — Это разное? — в легком удивлении вскидываю брови.       Вместо ответа в меня упирается его пристальный взгляд. Могу ли я считать его прошлые отношения чем-то несерьезным? Мне лестно от этой мысли.       — И как долго вы встречались? — продолжаю расспрашивать я.       Парень отвечает, практически не задумываясь:       — Почти четыре месяца.       — Ого... — как-то сникнув, выдаю я. — Это срок.       Понимаю, насколько несерьезными выглядят наши с ним отношения. Он и заменил-то наверняка «любил» на «был влюблен» лишь для того, чтобы не огорчать меня. Окидываю его погрустневшим взглядом.       — И сколько девушек у тебя было? — с неохотой спрашиваю я.       Я не уверена, что хочу знать ответ на этот вопрос. И Ави, кажется, это прекрасно понимает. На его лице появляется странная улыбочка.       — А как ты думаешь? — провокационно говорит он.       Я опускаю голову. Да, не стоило спрашивать, он — звезда и может заполучить любую девушку, какую только пожелает. А тем временем улыбка парня становится все шире. Кошусь на него, хмурю брови:       — Ясное дело, много — ты весьма опытный любовник, — бурчу себе под нос, уже жалея, что спросила. — Мог бы так не кичиться этим...       — Нет, — твердо отвечает он, а я не сразу понимаю, к чему это. Однако он поясняет: — Не много.       — Не успокаивай меня.       — Правда. Если ты о моей профессии — я не сплю со своими фанатками, — ухмыльнулся он. — Лисенок, я должен испытывать сильную эмоциональную привязанность к человеку, прежде чем лечь с ним... с ней в постель.       Он придвигается ближе, оставляя совсем небольшое расстояние между нашими лицами. Его взгляд снова сверлит меня, робко встречаю его. Я никогда не верила в любовь с первого взгляда, я вообще всегда критично относилась к столь сильным чувствам. Любовь — это что-то выверенное временем, проверенное многочисленным опытом проб и ошибок, серьезное и крепкое. Оно не рождается так быстро. Но я себя спрашиваю: а быстро ли?..       — Так ты считаешь меня хорошим любовником? — эта рожа слишком довольна собой.       Меня смущают такие прямые вопросы личного характера.       — Ну, сказала же, — возможно, говорю немного резко, но мне неловко. Спешу сменить тему. — Ну а все же, сколько у тебя было девушек до меня?       Ави чуть улыбается, забавляясь моими мазохистскими наклонностями. Потом игриво отводит взгляд в сторону и поджимает губы, обдумывая, что лучше ответить. Снова смотрит мне в глаза.       — Серьезные отношения я имел раза три.       Вскидываю брови. Серьезные — в смысле очень серьезные? Долговременные, с яркими чувствами друг к другу.       — Либо ты крайне непостоянен, либо тебе патологически не везет с девушками.       Он горько ухмыляется:       — Я стабилен, как курс золота. А второй вариант мы скоро проверим, — он выразительно смотрит на меня. Вот ведь еврейская натура.       Напряженно сжимаю губы в одну линию. Не хочу продолжать тот разговор. Благо, Каплан придерживается того же мнения:       — Ну а ты? — он откидывается на спинку дивана, кладя на нее руки. — Сколько длились твои прошлые отношения? Как давно расстались и почему? — он приподнимает одну бровь.       Достойный ход. Но за всем этим я отмечаю одну печальную вещь: он так и не обратил внимание на мои отчаянные намеки о дорогом человеке в другой стране. Глупый, глупый влюбленный Ави. Ты, как и все мужчины в букетно-конфетный период, отказываешься замечать недостатки предмета своей любви. Ну что же, я пыталась ему сказать. Колхоз — дело добровольное. В силе последних событий, я более не горю желанием посвящать его в свою страшную тайну. Это мои проблемы, я найду способ их решить. Вот только, что мне ему теперь говорить?..       — Это не самая приятная тема, — начинаю я, убирая за ухо прядь волос. Да, неловко, кусаю губу. Может, если быстро протараторить, он ничего не заметит? — В общем, мы расстались незадолго до моего отъезда.       Ави удивлен.       — Ты из-за этого сюда приехала?       — Нет, просто совпало.       — А из-за чего расстались?       — Он изменил.       Боже, я вру, как дышу. Дожили.       — Не знал, — он как-то напряжен. Молчит несколько минут — попиваю чай, надеюсь, допрос окончен — а после выдает очень серьезно, словно это единственное, что беспокоит его сейчас: — Ты плакала из-за него?       У Ави вид, будто он готов сию минуту сорваться лететь искать моего «бывшего». Даже не знаю, приятна ли мне такая его опека или всё же настораживает. Мне бы очень не хотелось, чтобы Каплан ввязывался в драки с моими прошлыми пассиями. Интересно, он умеет драться?       — Нет, — осторожно отвечаю я, но этот ответ не избавляет меня от его внимательного взгляда. Прикидываю, как реагировала бы, измени мне Саша. Да, это странно в моем положении дел. Но выглядит ли мое скупое «нет» правдоподобно? Помявшись, всё же добавляю: — Если только немного... самую малость, — однако под взгляд парня окончательно сдаюсь: — Да.       Он, словно дождавшись нужных слов, умерил свой невербальный напор. Опускаю взгляд на свои колени. В целом, если я расстанусь с Алексом, мои слова могут сойти за правду. Немного не точную, кривую и косую правду.       — Ты все еще расстраиваешься из-за этого? — спрашивает Ави.       Хватаю ртом воздух. Ты слишком любопытен.       — Да... Иногда, когда остаюсь одна дома. Но рядом с тобой я забываю об этом, — поднимаю на него грустный взгляд. — И это одна из причин, по которой ты так нужен мне.       Ави чуть заметно кивает, слишком спокойно, как кажется мне. Похоже, он воспринимает все очень серьезно. Боюсь представить, к чему это может привести.       — Как долго вы были вместе? — задает он очередной неприятный вопрос.       Набираюсь смелости — не вижу смысла врать еще и здесь.       — Три года.       — Ого, — его реакция такая же, как и моя, но более эмоционально выраженная. — Вот это срок, — с нажимом повторяет он за мной, проводит ладонью по волосам.       Такого поворота событий Каплан явно не ожидал. Мне сложно понять, что он чувствует сейчас. Я лишь ощущаю, как внутри него снова волнуется глубокое море эмоций.       — Поэтому ты так боишься открыто выражать свои чувства ко мне? — спрашивает парень.       — Отчасти. Тяжело так быстро забыть о прошлых отношениях.       Теперь смотреть на него совсем неловко. Я, должно быть, задела его своими словами. Мне бы было нелегко принять факт того, что у твоей пары были такие серьезные отношения до тебя.       Ави усмехается:       — И, тем не менее, ты считаешь меня хорошим любовником.       Похоже, ему очень льстят эти слова. А я благодарна ему за то, что он решил перевести все в шутку.       Смущаюсь, прячу улыбку в ладони.       — Ты останешься?.. — с надеждой во взгляде спрашивает парень. — На ночь.       Подумав немного, киваю. В ответ вижу на его лице радость. Неужели после наших разговоров он все еще хочет быть со мной? Черт, Ави, как тебя только угораздило так сильно влюбиться в столь непутевую меня?

***

      — Может, споем Starships? — предложил Митчелл.       — Да, мы давно не исполняли ее на сцене, — согласилась Кирсти, оглядывая остальных в поисках поддержки.       Никто не выразил возражений. Воздержался только Ави, который был больше увлечен шуточной борьбой со мной за право обладания небольшой подушкой. Мы оба не желали уступать ее друг другу. Парень обхватил меня одной рукой, а другой пытался отобрать у меня заветную вещицу. Я старалась смеяться не слишком громко, чтобы не мешать ребятам репетировать, но Каплан ко всему прочему начал щекотать меня, хотя знал, как я боюсь этого.       — Хватит! Перестань! Не надо!.. — брыкалась я, заливаясь смехом.       Мне ничего не оставалось, кроме как сдаться. Парень тут же подложил подушку под голову, откидываясь на спинку дивана, и воззрился на меня с царским видом.       — Так нечестно, — пряча улыбку, наигранно оскорбилась я, стараясь тем не менее говорить негромко.       Зря старалась, все взгляды и так были прикованы к нам. Но мы этого не замечали. Последние несколько дней мы оба утратили связь с реальностью. Каплан посадил меня к себе на колени, прижимая к груди. На его лице снова была теплая улыбка, адресованная мне одной. Его нос с какой-то особой заботой коснулся моего.       — О, ну сколько можно? — протянул Кевин, запуская в Каплана другой подушкой.       Снаряд точно прилетел приятелю по голове. Тот вдруг вспомнил, что мы не одни. Я смущенно оглядела ребят, понимая, что позволила себе лишнего. Неловко получилось.       — Ави, ты с нами? — устало проговорил Скотт.       Мы виновато переглянулись с Капланом, а после нехотя выпустили друг друга из объятий. На самом деле, я не хотела идти на репетицию, но Ави настоял, заупрямившись, что иначе вообще никуда не пойдет. Я не хотела становиться причиной для разногласий в столь замечательной группе. К тому же мое прошлое знакомство с ребятами прошло, как мне показалось, не очень гладко. Появляться перед ними сегодня было неудобно, но, опять же, мой дорогой мужчина не желал выслушивать никаких возражений.       Убедившись, что бас группы с ними, ребята начали петь. Я же старалась не мешать, подобрав ноги, удобно устроившись на диванчике и уткнувшись в телефон. Когда я еще обновлю ленту новостей под живое исполнение Pentatonix? Правильно, именно поэтому это стало моей задачей номер «раз». Ладно, на самом деле, я просто не знала, куда себя деть. Мы сидели здесь уже два часа, и порой неровных завываний пяти разных голосов я успела наслушаться с лихвой. Нет, пели они шикарно, хотя время от времени даже мой непрофессиональный слух улавливал фальшь, либо же Митч со Скоттом устраивали какие-то свои личные соревнования с вытягиванием особо высоких нот. Кажется, Грасси пытался помочь блондину справиться с верхами в некоторых песнях. Я же не понимала, зачем Скотт вообще пытается их петь. Однако моего мнения никто не спрашивал. Ребята прогоняли песни перед очередным концертом, который должен был состояться на следующей неделе.       — Ты придешь? — спросил меня Ави с надеждой, когда речь только зашла о предстоящем концерте.       — Не знаю. Твои фанатки вряд ли будут счастливы моему присутствию. Боюсь, как бы не сгинуть в толпе.       — Ты можешь побыть за кулисами. Под защитой Эстер и Джереми.       — Джереми... Джереми... — пробормотала я себе под нос, припоминая, кто это.       — Парень Кирсти, — вкрадчиво подсказал мне Каплан.       Я покосилась в сторону девушки, сейчас смеющуюся о чем-то с Кевином.       — А. Вы решили всех своих близких за кулисами прятать?       Парень усмехается:       — Так мне присмотреть тебе место?       — Да, я бы послушала, что из этого в итоге выйдет, — я кивнула на помещение и собравшихся здесь ребят. — Только прошу, больше не вытаскивай меня на этот стул пыток.       — Тебе так не нравится, как я исполняю приватные танцы? — с шуточным возмущением Каплан сложил руки на груди.       — О, нет, что ты, твои телодвижения просто великолепны. Ты — Бог танца.       И ведь даже не замечает полтонны лести в моих словах.       Я слышу, что ребята перешли на разговоры. Отрываюсь от экрана телефона. Обсуждают какие-то недочеты, поправляют друг друга. Скотт выглядит очень серьезным. Моей щеки касается жесткая щетина Каплана, чуть вздрагиваю от его прикосновения и с легкой улыбкой поворачиваю к нему голову. Меня встречает его фирменное выражение лица, и я взрываюсь смехом. Взгляды собравшихся с новой порцией недовольства обращаются к нам. Я прячу улыбку в ладони, пытаюсь заткнуться, а этому клоуну хоть бы что, сверлит меня этаким безэмоциональным взглядом, будто и не было ничего.       — Ты не обращала на меня внимания, — говорит Ави, — я пел для тебя.       — Я оценила, — киваю, — как и все разы до этого. Твое «тум-тум» звучало очень романтично.       Расплывается в улыбке, заметно повеселев, а после целует в губы. В этот момент раздается характерный щелчок телефонного фотоаппарата. Синхронно поворачиваем недовольные лица в сторону Кевина, который, не останавливаясь на достигнутом, совершает еще одно преступление — делает очередной снимок. Темнокожий парень заливается смехом. За один сегодняшний вечер у него собралась немалая коллекция, хватит на небольшую выставку.       — Продолжайте, — просит он.       Ави запускает в него подушкой. Мишень увернуться не успевает, отчего начинает смеяться громче. Забавный он. А Каплан тем временем победно поднимает кулак вверх.       — Итак, друзья, мы потеряли Кевина, — комично-прискорбно констатирует Скотт на камеру Митча, представив, что держит в руке микрофон. — Члены небезызвестной американской а капелла группы Pentatonix пропадали один за другим. И я боюсь, что скоро настанет моя очередь, — долгий взгляд прямо в камеру, трагично выдержанная пауза, заливистый смех битбоксера на заднем плане.       — О, вы слишком милые, — умиленно произнесла Кирсти, когда «под шумок» Ави в очередной раз сгреб меня в свои медвежьи объятия.       Я заметила, что от подобного замечания даже у Ави щеки стали приобретать розоватый оттенок.       Уже идя с репетиции — мы всё же смогли улизнуть оттуда раньше всех — держась с Ави под руку, я высказала ему свои подозрения:       — Мне кажется, твои друзья ненавидят меня.       — Почему ты так решила? — с улыбкой посмотрел на меня Каплан.       — Это же очевидно! Когда я рядом, твое внимание полностью на мне, ты даже не можешь продуктивно работать: постоянно отвлекаешься, зеваешь, пропускаешь свою партию.       Он усмехнулся и покачал головой:       — Что за глупости? Ты им нравишься. Ты делаешь меня счастливым, и они это видят.       Он целует меня в голову:       — Не беспокойся ни о чём, Лисенок.

***

      — Ави, научи меня петь, — прошу я как-то вечером.       Мы сидим у него дома, он что-то тихо наигрывает на гитаре, а я просто любуюсь им, лениво растянувшись на диване. Приятное звучание струн, периодически разбавляемое красивым голосом моего возлюбленного, заходящее солнце, что окрашивает своими теплыми отсветами неспокойный город, атмосфера лености и тепла — то, что нужно после тяжелого трудового дня. Ави знает, что мне нужно для хорошего отдыха.       Сегодня парень никуда не спешит. Сегодня нет ни концертов, ни записи новых песен, ни различных автограф-сессий и посещения популярных программ — этим вечером Ави принадлежит только мне.       — Ты говорила, что больше не будешь петь при мне, — отрывается он от своего занятия и с улыбкой смотрит на меня. Ему интересно.       — Говорила, — соглашаюсь я. — А теперь хочу как ты.       — Боюсь, басом ты вряд ли запоешь, — усмехается он, отставляя гитару в сторону.       — Но у меня могло бы получиться?       — Давай попробуем.       Он переходит к синтезатору, который так же находится в его гостиной, а я перебираюсь ближе. Жестом меня просят встать. Лениво, за день я порядком набегалась, но всё же поднимаюсь, пугливо спуская на пол босые ноги. Прохладно. В его доме практически всегда работает кондиционер. Парень не любит жару, да и я тоже.       — Повторяй за мной, — просит Ави.       Он медленно играет ноты, с сомкнутыми губами мыча им в тон. Сначала мелодия плавно идет вверх, а после так же спускается вниз. Ничего сложного. Он показывает несколько раз, а после наступает моя очередь. Не знаю зачем, но пытаюсь промычать это так же низко, как и он. Получается странно. Парень усмехается, еще раз играет первую ноту, специально для меня вытягивая ее голосом выше. Я строюсь под него. Да, так определенно лучше, а вот от Каплана я не ожидала таких высот. Первая октава? «До»? Для него это, должно быть, нелегко. Да, я грамотная, я училась в музыкальной школе, даже в хоре пела какое-то время.       — Теперь давай так, — парень показывает другое упражнение.       Что-то, что тянется на «и-и-йа-а-а». Теперь в основном вверх. Он так смешно это произносит, такое чувство, что нарочно пытается меня развеселить, хотя, похоже, он совершенно серьезен. Никогда не могла воспринимать подобные распевки адекватно. Силюсь не рассмеяться. Когда наступает моя очередь, запеваю.       — Расслабь губы, — тут же замечает парень.       Его зеленые глаза так внимательно, со знанием дела наблюдают за мной. Лицо спокойно, не выражает абсолютно никаких эмоций, он полностью сосредоточен на своем деле. Из него мог бы выйти неплохой учитель. Однако я вместо того, чтобы последовать его словам, начинаю лишь сильнее улыбаться, а после закусываю губу, не сводя с него томного взгляда. Парень усмехается, всё же опуская взгляд на клавиши. Да, мне очень нравится провоцировать его так.       — Детка, мы учимся петь или ищем занятие поинтереснее?       Прекращаю свои попытки заигрывания и делаю серьезное лицо:       — Что за намеки Вы себе позволяете, многоуважаемый преподаватель?       Ави смеряет меня насмешливым взглядом, а после с нажимом начинает тянуть свое «и-и-йа-а-а». Стараюсь не засмеяться. Мне определенно нравится этот его суровый вид. Он выглядит таким статным и мужественным, так бы и затискала за бороду. Он дает мне еще несколько распевок — стараюсь по мере своих возможностей, но чувствую себя жалко на фоне этого монстра. Спустя двадцать минут такого странного занятия поднимаю руки, словно говоря тем самым, что сдаюсь.       — Давай сделаем паузу.       — Ты устала? — обеспокоено спрашивает Ави.       — Нет. Просто у меня ужасно получается.       — Не так плохо, как могло бы...       — Ты просто мастер утешений.       Он усмехнулся, выключая инструмент. Я уже хотела было вернуться на диван и продолжить свое увлекательное занятие по слежке за парнем, но он остановил меня.       — Какая шустрая, — усмехнулся он, кладя руки мне на талию, тем самым заставляя обернуться к нему. — А как же сделать упражнения на дыхание?       С сомнением смотрю на него, в голове прокручиваю все процедуры во врачебной практике, которые так или иначе могли быть связаны с дыханием. Неуверенно выдаю:       — *Спирометрия?..       — Что? — не понимает он.       — Да так, неудачные шутки медика, — отмахиваюсь я.       Ави смотрит на меня с подозрением еще несколько секунд. Определенно потом посмотрит суть этой процедуры в интернете. Если, конечно, вспомнит название. Ничего, будем просвещать его творческую головушку, не ему одному меня своему мастерству учить.       Еще долго учимся «правильно дышать». Нелегкое занятие, как оказалось.

***

      — Лисенок, сердце у человека трехкамерное? — спрашивает Ави, выходя из ванной.       Смотрю на него почти с ужасом, отматывая в голове огромный томик знаний на раздел «Биология. Первый курс университета». Сверяюсь со своими данными — нет, ну точно, чепуху американщина говорит!       — Кто тебе такую глупость сказал? — спрашиваю я так, для полноты картины.       — Эм... в школе, — неуверенно сознается он.       Делаю лицо суровым — общение с Капланом не проходит даром, мне уже начинает казаться, что еще чуть-чуть и помимо мимики и привычек у меня начнет расти борода — настолько мы становимся похожи друг на друга.       — Глупости, — подытоживаю я. — Сердце человека — четырехкамерное, как и у всех млекопитающих. А тебе зачем?       Он хмурится, переваривая полученную информацию.       — Просто вспомнил, стало интересно.       Что же с ним такого в ванной происходило, что он решил попрактиковаться в знаниях анатомии? Вроде только зубы почистить отходил...       Парень присаживается рядом со мной на диван. Нас ждет недосмотренный фильм, что сейчас поставлен на паузу. Я уже откидываюсь на спинку дивана, готовая продолжить просмотр, однако Ави продолжает проявлять любопытство:       — Прям у всех-всех млекопитающих четырехкамерное сердце? То есть, если я у собаки сердце возьму и пересажу кому-нибудь — человек выживет?       Мои глаза округляются, ошарашенно смотрю на него. Неужели растет мальчик? Какие вопросы задавать начал, любознательный-то мой.       — У всех, — киваю я. — А с собакой... теоретически возможно, но на практике — не думаю, что выйдет что-то дельное. Размеры всё же не те, да и отторжение будет. Вшить-то не проблема, проблема — чтобы прижилось, — размышляю вслух. — Хотя я слышала, что свиньи порой бывают донорами органов, что тоже не самый лучший вариант. Всё же лучше от человека к человеку, в пределах вида. Наша иммунная система весьма привередлива.       Перевожу на него взгляд, во время моих гениальных логических заключений он уплыл куда-то бороздить просторы комнаты. Ави смотрит на меня с каким-то детским интересом. Ой, ну право, не стоит меня так смущать. Задорно улыбаюсь ему:       — Ты не читал Булгакова «Собачье сердце»?       — Нет. Что это?       Качаю головой:       — Ты даже не знаешь Булгакова... В общем-то, суть там была в том, что собаке пересадили некоторые органы человека, и спустя несколько недель собака сама стала человеком. Ну как, неказистым, но всё же человеком.       — Такое возможно?       Наивность в его глазах переливает через край. Умиляюсь, улыбаюсь ему. Он уже и сам понял, что сказал глупость, смущенно улыбается.       — Нет, конечно же, — с долей грусти отвечаю я.       — Было бы здорово.       — Рассказ утверждает, что нет.       — Почему?       — Потому что сердце всё равно остается собачье, — с ухмылкой отвечаю я. — Не может собака научиться быть человеком.       Каплан погружается в раздумья. Похоже, мне всё же удалось посеять в его сознании зерно интереса к творчеству русских писателей.       — Этот Булгаков — фантаст какой-то?       Улыбаюсь. Ави такой наивный и милый.       — Отчасти, — соглашаюсь я.       — Ты такая умная, — с восхищением произносит Каплан.       — О, нет, — поднимаю руки я, теряясь от подобной похвалы.       — Правда, — начинает доказывать он, — ты всегда можешь ответить на мои вопросы и знаешь столько всего!       — Но...       — И не спорь со мной, — сурово говорит парень, обрывая все мои лепетания.       И вот как с ним быть? Меня пробирает на «хи-хи». Целую его в губы — он с удовольствием отвечает мне. Неожиданно для себя делаю открытие: они сладкие! Губы Ави отчего-то очень сладкие. Мне становится жутко интересно: отчего, почему? А парень тем временем отстраняется, начинает искать пульт от телевизора.       — Ты сладкий! — с улыбкой восклицаю я.       — То есть?       — Твои губы сладкие! — еще более довольно сообщаю я. — Не соленые, не чесночные, не обычные... Сладкие!       Он чуть улыбается, удивленный моей внезапной радостью. Я тем временем снова целую его, желая убедиться, что мне не показалось. Не показалось. Парень снова отстраняется.       — А какие обычно?       С секунду обдумываю, как бы охарактеризовать, а после выдаю с лучезарной улыбкой:       — Со вкусом Ави.       Он усмехается, а я предпринимаю очередную попытку увлечь его в поцелуй. Это так странно и необычно: сладость на его языке не пропадает долго.       — А что это? Почему так? — удивленно спрашиваю я, когда он прерывается в очередной раз.       — Не знаю, может, полоскание для рта?       — Но оно же какое-то мятное, — припоминаю вкус средства для полоскания полости рта, которое стоит на раковине у Ави.       — Вообще-то это зеленый чай.       — Но всё равно ведь не мёд.       Он пожимает плечами. Снова лезу к нему целоваться, это похоже на зависимость, но я не успокоюсь, пока сладость не пройдет. Ави уже начинает смеяться.       — Лисенок, ну хватит, правда... Перестань...       — Нуу... — обиженно тяну я, когда он, смеясь, старается увернуться от моего настойчивого внимания. — Но это ведь так необычно! — а потом обреченно: — Ты не хочешь со мной целоваться.       — Ладно-ладно, — Ави поворачивает голову ко мне, смотрит прямо в глаза. В его зеленых так и скачут смешинки. — Твоя взяла.       Его губы ловят мои...